А.X. Рафиков

[ рец. на: ] А.Н. Бернштам. Очерк истории гуннов.

Ответственный редактор М.М. Дьяконов. Ленинградский государственный ордена Ленина университет имени А.А. Жданова. Исторический факультет. Издательство Ленинградского государственного ордена Ленина университета имени А.А. Жданова. Ленинград. 1951. 254 стр.

// ВИ. 1952. №5. С. 126-131.

[ Файл прислал halgar, спасибо ему. ]

Советские учёные достигли значительных успехов в области изучения далёкого прошлого народов вашей Родины. На основании исследования археологических, письменных и иных источников наши учёные показали самобытность и высокий уровень материальной и духовной культуры народов, населяющих Советский. Союз. Труды советских историков и археологов разоблачают реакционные концепции буржуазных историков-расистов, пытающихся доказать, что создателями высотой культуры могли быть только «избранные» расы. Реакционные историки США и зависимых от них

(126/127)

стран, готовя свои народы к захватнической войне, порабощению и уничтожению других народов, всячески стремятся привить своим народам человеконенавистническое чувство расового превосходства, внедрить в их сознание концепцию об извечности деления общества на классы, эксплуатации человека человеком и грабительских войн. Разоблачение буржуазных фальсификаторов истории является священным долгом советских историков.

К сожалению, приходится отметить, что не всегда работы ваших учёных помогают разоблачению расистских, космополитических концепций буржуазных историков. Мы имеем в виду работу доктора исторических наук А.Н. Бернштама «Очерк истории гуннов», которая изобилует серьёзными пороками и проповедует антинаучные взгляды.

В предисловия редактора «Очерка» отмечается, что «Автор, вопреки господствующим взглядам в исторической науке, приходит к выводу, что гуннские завоевания, которые совпали с кризисом рабовладельческой системы, носили объективно-исторически прогрессивный характер». В чём же видит А.Н. Бернштам прогрессивное значение гуннских завоеваний? Он пытается доказать, что гунны составляли «варварскую» периферию рабовладельческого Китая и среднеазиатской античности и стояли на стадии патриархально-родового строя. Они играли якобы «по отношению к древним государствам (Китай, Средняя Азия, Иран, античное Причерноморье, Средиземноморская античность) прогрессивную роль, разрушая рабовладельческую формацию и способствуя быстрому вызреванию новых, более прогрессивных, феодальных отношений» (стр. 11). На этом основании А.Н. Бернштам безапелляционно утверждает, что гуннские завоевания носили объективно-исторически прогрессивный характер. Он пишет: «Гуннское нашествие разбудило варварские «запасы» (!) племён, сломивших Рим, и в этом заключается всемирно-историческое значение гуннского похода на Запад, в этом заключается всемирно-историческая роль Аттилы» (стр. 162). Общеизвестно, что походы гуннов привели к неслыханным разрушениям производительных сил других племён и народов, в том числе славянских, стоявших по сравнению с гуннами на более высокой ступени социально-экономического развития. Не случайно товарищ Сталин сравнивал с ордами Аттилы гитлеровских злодеев, вытаптыававших наши поля, сжигавших наши деревни и города, разрушавших наши промышленные предприятия и культурные учреждения, истреблявших сотни тысяч наших мирных людей. [1] А.Н. Бернштам в своей работе утверждает, что гунны «стояли несравненно выше многих европейских племён и по своему социальному строю и по своей культуре» (стр. 162). При этом автор не приводит никаких фактов ни из письменных источников, ни из памятников материальной культуры, которыми можно было бы подкрепить столь изумительное «открытие». Равным образом автор не называет ни одного из тех «многих европейских племён», «несравненно выше которых», по утверждению автора, стояли гунны. Думаем, что А.Н. Бернштам оказался бы в очень затруднительном положении, если бы ему предложили назвать эти «многие европейские племена» и показать, в чём заключалось культурное превосходство гуннов над ними в IV-V веках нашей эры. Но этим, оказывается, ещё не исчерпывается превосходство гуннов над Европой, особенно над её варварской периферией» (стр. 163); гунны были не только носителями культуры, они будто бы несли с собой «и черты древнейших государственных образований Средней Азии и, может быть, Китая» (стр. 163).

Наконец, самое главное, по словам А.Н. Бернштама: гуннский союз сыграл ту всемирно-историческую роль, что он мобилизовал всю варварскую периферию рабовладельческой системы Средиземноморья и Причерноморья и подготовил разгром не только Римской империи, но и античных центров Причерноморья, исчерпавших к этому периоду внутренние возможности своего развития. Гунны, в значительной степени определившие падение античности, были, прежде всего, теми варварами, которые, по определению Ф. Энгельса, «вдохнули новую жизненную силу умиравшей Европе...» (стр. 163), — умозаключает А.Н. Бернштам. Все эти бездоказательные рассуждения А.Н. Бернштама не имеют ничего общего с историческими фактами и не выдерживают критики. Полудикие кочевые орды гуннов, совершавшие опустошительные набега на земледельческие народы Китая, Средней Азии, и Европы, представляли собой лишь разрушительную силу. Они не были создателями и носителями культуры, феодальных отношений и государственных на-

(127/128)

чал. Наоборот, гуннское нашествие задержало прогрессивное развитие других народов, стоявших на более высоком уровне развития культуры.

Неправильно проводить какую-либо аналогию между гуннами, с одной стороны, и древнеславянскими и древнегерманскими племенами — с другой. Германцы (готы, франки) и славяне, которые имели свою старую земледельческую культуру и в своём развития миновали рабовладельческий строй, действительно «вдохнули новую жизненную силу умиравшей Европе». [2] Они осуществили историческое наступление на римскую рабовладельческую империю, ослабленную изнутри революцией рабов, «и с громом опрокинули Рим». [3]

Гунны не могли сыграть прогрессивную роль и по отношению к Китаю, ибо задолго до их появления в Китае там уже господствовала более высокая феодальная культура. На это указывал Мао Цзэ-дун в своей работе «О новой демократии»: «Начиная с династий Чжоу и Цинь Китай представлял собой феодальное общество, его политика была феодальной политикой, его экономика была феодальной экономикой и его культура, отражая эту политику и экономику, была феодальной культурой». [4] В статье «Китайская революция и китайская компартия» Мао Цзэ-дун также указывал, что «этот феодальный строй начиная с династий Чжоу и Цинь растянулся более чем на три тысячи лет... В течение трёх тысячелетий китайское общество было феодальным обществом». [5]

Если гунны действительно оказали какое-либо влияние на Китай, то только отрицательное. Своими опустошительными набегами они разрушали культуру Китая, наносили колоссальный вред его экономике, вытаптывали поля, сжигали деревни и города, истребляя и уводя людей в рабство. Не случайно против диких кочевых орд гуннов была воздвигнута знаменитая китайская стена. Однако А.Н. Бернштам игнорирует всё это. Он всеми способами пытается обосновать свою порочную псевдонаучную концепцию о прогрессивности гуннских завоеваний. Тем самым Бернштам принижает роль великого китайского народа, внёсшего огромный вклад в сокровищницу мировой цивилизации.

Концепция Бернштама не является оригинальной. Историки современной Турции в течение многих лет не перестают утверждать, что гунны, являющиеся якобы предками турок, были будто бы создателями и носителями «первоначальной культуры». Турецкий националист Хамит Зюбеир Кашай, называя гуннов, жуань-жуаней и др. предками турок, разглагольствует о том, что древняя культура Центральной Азии — это турецкая культура. Турки, по его словам, «переносили основы ремесла с Востока на Запад и с Запада на Восток, но прежде всего создали знаменитую первоначальную культуру». [6] Заместитель председателя турецкого исторического общества Афет заявляет даже, что «...турки, родиной которых является Алтай и Средняя Азия, были самым первым и высоко культурным народом человечества. Турок — культура, турок — история». [7] Идеолог пантюркизма, махровый расист, Садри Максуди Арсал на II конгрессе турецких историков пошёл ещё дальше. Потеряв здравый смысл и всякое чувство меры в своих вымыслах, он утверждал, что «в истории человечества ни одна раса не обладала такой способностью создавать государства, какой обладала турецкая раса. В Азии нет ии одной точки, — вопит этот расист, — где бы турки в определённую историческую эпоху не господствовали. Вне Азии, в Европе и Африке, неисчислимы государства, созданные турками. В Китае, Индии, Египте, Германии, России, Италии, на восточноримской территории и на Балканах во все времена истории турецкая раса была господствующей нацией». [8]

Эти суждения турецких расистов — фальсификаторов истории — преследуют цель привить широким слоям турецкого народа преступную идею расового превосходства над другими народами, морально подготовить народ к захватнической войне, порабощению и угнетению других народов. Книга А.Н. Бернштама перекликается с этим псевдонаучным бредом турецких фашистов.

Немало содержит «Очерк истории гуннов» и марристских ошибок — прежде всего путаных формулировок по вопросам про-

(128/129)

исхождения этнических групп и языков «нового качества» в результате «переоформления» прежних этнических групп и перехода их «в новые стадии» в результате скрещения. Настойчиво утверждая «автохтонное происхождение» западных гуннов (в противоречии с приводимыми им же известными фактами о движении гуннских орд с востока на запад между I и IV веками нашей эры), А.Н. Бернштам перекликается с турецкими буржуазными историками, охотно повторяющими антиисторическое утверждение Н.Я. Марра о том, будто бы турки никогда не приходили в Малую Азию, а искони там жили.

По-марровски А.Н. Бернштам представляет скифов, гуннов и другие племена не как лингвистически различные группы, а как стадии развития этногенеза и языков: сначала скифы и гунны, потом жуань-жуани, потом тюрки — это последовательное переоформление одного и того же населения (стр. 128-129). Бернштам лишь заменяет марровский термин «стадия» термином «период»; «догуннский период» (стр. 148, прим. 1), «предусуньская эпоха» (стр. 99), «племена дотюркского периода» (стр. 128). По Берншгаму, «тяньшанские саки» (термин, оозданмый им самим) переоформляются в тюрков, а припамирские саки — в иранцев (стр. 89-90). У болгар, по мнению А.Н. Бернщтама, «древнетюркский пласт языка отражает стадию до их оседания» [9] (стр. 175, прим. 2) и т.д. и т.п. Во всей этой путанице красной нитью проходит одна мысль А.Н. Бернштама: в племенных союзах и примитивных государственных образованиях Азии и Европы тюркский элемент выступал как господствующий, сплачивающий и организующий.

Марристский «метод» выявляется у А.Н. Бернштама также и в попытках отыскивать в собственных именах обязательно «скрещённые этнические термины», в чём нетрудно видеть пережитки пресловутого марровского элементного анализа. Предполагая, что название жуань-жуань (кочевое объединение IV-VI вв. н.э. на территории Монголии) в рунических текстах следует читать «апар-пурум», А.Н. Бернштам тут же «научно» объясняет это название как окрещённый этнический термин «авары» + «Рум» (то есть Византия). «Сплетённость истории аваров с Византией и вызвала к жизни древнетюркское имя апар-пурум» (стр. 127, прим. 2).

А.Н. Бернштам не замечает нелепости такого «объяснения»: ведь авары поселились на границе с Византией, на Дунае, только в середине VI в., уже после гибели жуань-жуаньского союза; спрашивается: каким же образом далёкие предки аваров — жуань-жуани, — жившие на территории Монголии и вряд ли имевшие даже ясное представление о Византии, могли называться «апар-пурум», то есть «аваро-византийцами»?

Тюркское этническое название «авархуни» А.Н. Бернштам разлагает на «вар», объясняя его авестийским словом «вар» — «город», «поселение», — и «хуни» — «гунны»; получается «научная» этимология: «авархуни» — «гунны поселений», иначе «осёдлые гунны» (стр. 170, прим. 2). А.Н. Бернштама нисколько не смущает, что иранский язык Авесты отделён от языка тюрко-вархонитов (авархуни) более чем тысячелетним промежутком времени, что территориальной связи между племенами, говорившими на этих языках, не было и что как раз авархуни-вархониты были и остались кочевниками!

Произвольно выводит А.Н. Бернштам и этнический термин «кушан» из термина «усунь», заявляя: «...в названии «кушан» мы видим закономерное видоизменение этнонима «усунь», согласно нормам тохарского языка» (стр. 83-84). А.Н. Бернштам не задумывается при этом над тем, что ведь на той же 83 стр. он относит юечжей, иначе говоря, тех же кушанов-тохаров, к массагетам, то есть к ираноязычному народу, тогда как усуни были тюркоязычны, как правильно признаёт сам же А.Н. Бернштам (стр. 108). Так же произвольно в термине «казах» А.Н. Бернштам видит трансформацию термина «хазар» (стр. 61).

Образчиком марристского метода у А.Н. Бернштама является его попытка доказать историчность Огуз-кагана, легендарного предка огузов и западнотюркоязычных народов, и таким образом провести единую линию развития от гуннов до турок, причём оказывается, что Огуз-хан — это не кто иной, как шаньюй (государь) восточных гуннов Модэ (на рубеже III-II вв. до н. э.), и Огуз-хан, следовательно, «переоформленный» Модэ (стр. 61-68, 224-239). А.Н. Бернштам «доказывает» (стр. 224-235) это так: в шестом Ноинулинском кургане найдены две серебряные бляхи со стилизованным изображением быка. А.Н. Бернштам решает, что это была могила одного из членов знатного гуннского рода Хуянь, упоминаемого в китайских источни-

(129/130)

ках. Принимая свою гипотезу за доказанный факт, А.Н. Бернштам решает, что бык — эхо «изображение тотема-герба... знатного рода Хуянь» (стр. 227-228). Отправляясь от этого совершенно произвольного домысла, А.Н. Бернштам затем из имени «Хуянь» удаляет «х», как «спирантизацию», характеризующую «ранний период в развитии языка» (стр. 229-230), — совсем по Марру с его общими для всех языков мира «нормами» стадиального развития. Уже после этого родовое имя «Хуянь» превращается в «ouger», а затем «из этой основы мы получаем: 1) генезис термина uigur (уйгур), 2) термин üker (юкер) мнг. бык, являющийся фонетическим архетипом тюркского oγuz (огуз), т.е. тоже бык» (стр. 230). Из этих домыслов выводится заключение, что именем «знатнейшего рода гуннов» было имя «Бык». А раз так, то и предводитель гуннов должен был носить имя своего знатного рода. «Очевидно, — говорит А.Н. Бернштам, — употребление имени знатного рода было делом обычным, и тот же Модэ мог с успехом именоваться Огузом» (стр. 230). Конечно, только маррист мог превратить «Хуянь» в «уйгур» и «огуз»! Непонятно, однако, почему же Огуз-хан — это именно Модэ, а не любой другой из древнегуннских государей, если «Огуз», по мнению Берyштама, было их родовым именем.

Далее, по преданию, мать Огуз-хана называлась Ай-Каган, то есть «Луна-каган». Применяя типично марровскую семантику, А.Н. Бернштам решает, что Ай-Каган — «это образ женщины-мужчины Иштар и свидетельствует о смене матриархата патриархатом» (стр. 66).

«Очерк» написан тяжёлым, подчас заумным языком. Нередко встречаются такие фразы: «гуннское нашествие разбудило варварские “запасы” племён...» (стр. 162), — или: «Их (аваров. — А.Р.) культура, будучи в основе репликой предшествующей...» (стр. 205).

Приведём несколько примеров противоречивых и путаных рассуждений, каких немало в «Очерках».

А.Н. Бернштам считает, что «гуннский племенной союз надо рассматривать как общество патриархально-родового строя...» и что даже в V в. н.э. «Аттила и его время — предельное развитие патриархально-родовых, военно-демократических отношений» (стр. 215). В других местах книги находим противоположные утверждения. На стр. 17 читаем: «К тому же и скифские и гуннские племенные союзы развивались, во-первых, в сходных исторических условиях рабовладельческой формации...». На стр. 158 говорится: «Уже указывалось, что гунны Аттилы знали классовые отношения». [10] Дальше, на стр. 159, мы узнаём, что, «несмотря на наличие классового расслоения на рабов и рабовладельцев, несмотря на рост имущественной дифференциации, гуннское общество в целом ещё сохранило свои примитивные формы».

Читатель так и не поймёт, каким было гуннское общество времени Аттилы: классовым или доклассовым.

На стр. 177 А.Н. Бернштам пишет: «В силу многоплеменности аварского каганата трудно установить их (аваров. — А.Р.) этническое происхождение, тем более, что до сих пор не установлена этническая принадлежность жуань-жуаней, часть которых вошла в состав аварского каганата». А на следующей, 178 стр. А.Н. Бернштам заявляет: «Возможно, что монгольские элементы в аварском союзе были принесены жуань-жуанями, монголизм которых в настоящее время более или менее установлен».

В одном месте А.Н. Бернштам утверждает, что усуни были «отюречены» гуннами (стр. 100, 105), а в другом, что они уже в I в. до н.э. были тюркоязычны (стр. 107).

На стр. 55 А.Н. Бернштам говорит: «На основании произведенного ими (Хиртом, Ширатори, Пановым. — А.Р.) анализа лингвистических данных можно утверждать, что единого гуннского языка не существовало. Гунны говорили на различных языках и диалектах, из которых позднее развились тюркские и, быть может, монгольские языки». А на следующей странице делается противоположный вывод: «Учитывая, что в последующий период на территории распространения и движения гуннов в основном сформировались народы тюркской языковой системы, можно с большей долей вероятности предполагать, что именно тюркская речь преобладала у гуннов и в гуннском племенном союзе лишь получила толчок к своему дальнейшему развитию». Дальше А.Н. Бернштам ещё решительнее заявляет: «Следова-

(130/131)

тельно, есть все основания полагать, что и тюркские языки складываются по меньшей мере с середины 1-го тысячелетия до н.э., т, е. в «скифский период» (стр. 56). В «Очерке» упоминается некий армянский историк «Вардапет» (стр 184, то же в указателе, стр. 243). А.Н. Бернштам явно принял за собственное имя армянское средневековое почетное зваиие «вардапет» — «доктор богословия». В раннем средневековье были известны два армянских историка с таким прозванием: Егише-вардапет (V в.) и Гевонд-вардапет (VIII в.). А.Н. Бернштам, видимо, имеет в виду Егише, но называет его просто «Вардапетом». Это примерно то же самое, как если бы, говоря о Несторе-летописце, принять слово «летописец» за собственное имя.

Таких примеров извращения фактов, путаницы, противоречий, неряшливости и небрежности в книге А.Н. Бернштама множество. Эта книга является глубоко порочной и антинаучной. Концепции А.Н. Бернштама чужды советской науке.

Можно только удивляться, как могла кафедра археологии Ленинградского университета рекомендовать такую работу к печати и как мог Ленинградский университет её опубликовать.

[1] См. И. Сталин. О Великой Отечественной войне Советского Союза; стр. 120. Госполитиздат. 1950.

[2] К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т XVI, ч. I, стр. 132.

[3] И. В. Сталин. Соч. Т. 13, стр. 296.

[4] Мао Цзэ-дун. Избранные сочинения, стр. 5. Дальний. 1947. (На китайском языке.)

[5] Там же. стр. 157.

[6] См. орган турецкого исторического общества «Belleten». Т. I, №2 за 1937 г., стр. 532-533.

[7] «Belleten». Т. XI, №42 за 1947 г., стр. 177.

[8] «Стенограмма II конгресса турецких историков», стр. 1701, 1077. Стамбул. 1943.

[9] Разрядка во всех случаях моя — А.Р. [в веб версии — подчёркивание]

[10] Сам же автор приводит при этом примеры широкого использования гуннами труда рабов (стр. 158).

наверх