А.Н. Бернштам

Очерк истории гуннов.

// Л.: ЛГУ. 1951. 256 с.

Постраничная нумерация сносок сохранена в верхнем индексе.

Глава VII.

Падение гуннов и проблема «варваризации».

Жуаньжуани.

Первый из вновь выступивших шаньюев был Би, который использовал внутрикитайские династийные смуты, а в 25 г. во время восстания Пыньчуна, соединившись с повстанцем Луфаном — претендентом на престол, пытался завладеть Китаем ¹. [1] Освобождение гуннов из-под власти китайского двора способствовало развитию классовой борьбы в Китае. Гунны вначале пытаются наладить мирные отношения с этими соседями. Однако приобретение временной независимости способствовало возвышению гуннов, их политическому укреплению. «Хунны, напротив, усилились и день ото дня усугубляли свои грабительства и неистовства. В тринадцатое лето, в 37 году (н.э., — А.Б.) они произвели набег на Хэдунь» ². [2] Благодаря успешному набегу восточные племена гуннов получили часть северной территории соседей.

В то же время (48 г.) происходят раскол гуннов на две орды и столкновения южной орды с северной, причем в 49 г. северная орда (во время шаньюя Би) имела поддержку Китая. Ориентация господствующей прослойки на Китай вызывала разногласия внутри гуннских племён. В 50-х годах Югянь, восточный чжуки-князь гуннов, взятый шаньюем Би

(118/119)

в 49 г. в плен, взбунтовался и бежал ¹. [3] Возвышение шаньюев южных гуннов тесно связано с поддержкой их господствующей верхушкой Китая. Последние выплачивают ежегодную дань шаньюям, а племенная организация гуннов по образцу соседей устанавливает своеобразную иерархию бывших племенных вождей. Характерна поддержка некоторых гуннских родов китайской знатью и их возвышение (например, роды Хуань, Хэйбу, Циолинь и Лань, из них Хуань считался старшим), В пограничной полосе были выделены восемь областей, над которыми стояли гуннские владетели.

Укрепление политической мощи южной орды заставило северных гуннов обратиться за поддержкой к Китаю ². [4] Они предварительно отпускают военнопленных китайцев и отправляют в 51 г. посланника для переговоров. Китайский двор не принимает посланника. Северные гунны повторяют попытку в 52 г. и добиваются согласия Китая на союз. Представитель «палаты финансов» Баньбу возражал против этого союза, указывая, что «большое количество их даров доказывает большую бедность, а повторяемое желание сблизиться есть знак большого страха» ³. [5] Баньбу указывал, что в прошлые времена предок южных гуннов Хуханье был покорен Китаю, в то время как Чжичжи «был коварен». Поэтому императорский двор решил послать ответные дары, но не вступать с северными гуннами в такие же тесные связи, какие существовали у него с южными гуннами. Подобная осторожность объясняется тем, что северные гунны являлись «варварами» в большей мере, чем южные, а потому представлялось трудным держать их в подчинении методами китайского государственного управления.

В 55 г. северные гунны отправляют нового посланника, но всё же безрезультатно, как и в предыдущем, после чего с 62 г. начинают производить набеги на Китай. В результате император Минди в 63-64 гг. приступил к мирным переговорам с северной ордой. Это вызвало недовольство южной орды, которая стремилась перейти на сторону северной и отколоться от Китая.

С указанного времени отмечаются существенные социальные изменения у северных гуннов, которые вновь усиленно развивают торговлю с китайцами. Развитие обмена повлекло к неравномерному накоплению богатства и действовало разла-

(119/120)

гающе на общественный строй северной орды. В 73 г. здесь нарастают волнения и под ударами динлинов, сяньбийцев и южных гуннов северная орда была разбита.

Вторично сяньбийцы при поддержке китайских войск, которыми руководил Дэусянь, разбили северных гуннов в 87 г., о чём мы писали выше, и привели их орду «в большое смятение». Походами 89-91 гг. южные гунны, которых тогда возглавлял шаньюй Туньтухэ, снова значительно ослабили северных. В это время сяньбийцами был убит их князь Юлю ¹. [6]

Однако в орде южных гуннов нарастает недовольство племён. Установленная иерархия гуннских шаньюев вызвала усиление кровопролитной борьбы между племенами и их старейшинами. В 93 г. на гуннский «престол» сел шаньюй Аньго, воюющий с гуннским же вождём Шицзы. Аньго был вскоре убит своими родственниками. В 94 г. на его место садится Шицзы, который предводительствует восстанием гуннов, живших в северных провинциях Китая. История «царствования» его и его преемников — перечень бунтов, возмущений и столкновений с Китаем. Последний использует в своей борьбе с гуннами их восточных соседей ухуаньцев, сяньбийцев и наносит ряд поражений примерно в 94 г., 117 (шаньюй Тан), 124-128 гг. (шаньюй Ба).

Всё более и более выдвигается значение сяньбийцев, которые иногда производят набеги и на Китай, При шаньюе Хели, с именем которого связано одно из крупных восстаний гуннов в 141 г., сяньбийцы снова разбивают последних. В основных гуннских племенах сохраняется родоплеменной строй, препятствующий росту классовых отношений. Шаньюй часто являются ставленниками «мятежных» гуннов (например Аньго, Гюйгюйр и др.) и выражают интересы племён, резко расходящиеся с внешнеполитическими интересами Китая, который в знати гуннов хотел видеть своих союзников. Этим объясняется попытка Китая установить должность гуннского «пристава».

Гунны стремятся наладить связь с такими же, как они, кочевыми племенами, например ухуаньцами и сяньбийцами, для борьбы с Китаем. Императорский двор, в свою очередь, в качестве средства усмирения кочевников, предлагает подкупы и награды для «раскаивающихся». В 178 г. император Хуньди лишил власти гуннского шаньюя, «неспособного к государственной деятельности», и «поставил (восточного лули-князя» ², [7] — т.е. китайский двор пытался изменить внутреннее

(120/121)

устройство общества гуннов, сталкиваясь, конечно, с сопротивлением основной массы их племён.

Гибель гуннов вызвана двумя причинами. Во-первых, сказалась неудачная попытка Китая поставить своих наместников над их племенным союзом. Спаянный ещё пережитками родового строя гуннский союз был достаточно силён, чтобы противодействовать этим стремлениям императорской знати. Во-вторых, потерпела неудачу попытка установить извне хотя бы примитивные формы государственного устройства. Родовой строй гуннов был силён, а элементы классового расслоения, способные создать базу для возникновения государства, оказались недостаточными.

Нельзя не считаться, кроме того, с продолжающейся «варваризацией» гуннов под влиянием племён (ухуань, сяньби и т.д.), которые стояли на более низком уровне развития. Набеги ухуаньцев и сяньбийцев и стычки их с гуннами сопровождались смешением племён и возрождением среди новых племенных образований древних институтов родового строя. Процесс варваризации заключался в уничтожении господствующего рода или племени, в ликвидации «древней родовой знати». Многочисленные убийства гуннских шаньюев — частное выражение этого процесса.

На основе растущего рабства имущие элементы стремились к узурпации прав и к захвату органов родового строя, к замене родовых, первобытно-общинных форм взаимопомощи — формами эксплоатации. Это стремление было противоречиво, так как новой племенной «знати» приходилось сохранять старые формы родовой организации в качестве необходимого условия для ведения скотоводческого хозяйства, и в то же время родовой строй противодействовал эксплоататорским тенденциям имущих элементов новой «знати», способствовал усилению сопротивления основной массы гуннских племён. Не выражая интересов племён, новая «знать» оказывалась в затруднительном положении, выход из которого искала в предательстве (переходе на службу к Китаю). Эта новая «знать» вызывала возмущение не только среди своих соплеменников, но и у населения периферии.

Наконец, вступают в борьбу с гуннами, точнее с их правящей знатью, соседящие племена. У них слабее было развито имущественное неравенство (в силу их подчинения гуннам), Результатом этой борьбы явился окончательный разгром, уничтожение шаньюйского рода.

Внутренняя борьба гуннов против китайского господства, выделение у них эксплоататорского господствующего класса, борьба племенных масс против роста всех форм эксплоатации — всё это подорвало мощь гуннского союза. Ослабев, пле-

(121/122)

менной союз вынужден был уступить место другим, более варварским, следовательно и более сильным в военном отношении, племенным образованиям в этих условиях раннеклассового, патриархально-родового общества (сяньбийцы и тоба). Войдя в состав последних, гунны в последующие периоды истории носят и новое племенное название.

Летопись по этому поводу сообщает (93 г. н.э.): «Северный шаньюй бежал, и сяньбийцы, пользуясь сим обстоятельством, заняли земли его. Оставшиеся роды хуннов, простиравшиеся до 100 000 кибиток, сами приняли народное название «Сяньби» ¹. [8]

Это сообщение, указывая на трансформацию племенного названия, вместе с тем является новым доказательством того, что значительная часть северных гуннов никуда не уходила из степей Центральной Азии. Однако не исключается тот факт, что одна их ветвь двинулась в западном направлении, «обрастая» на пути другими племенами, что было указано ранее.

Это движение мы пытались отметить, характеризуя среднеазиатскую ветвь гуннов. Таким образом, «варваризация» ликвидировала шаньюйский род, сохранила у гуннов ещё на некоторое время военно-демократический строй. «Варваризация» в начале III в. решила «судьбу» гуннов, не дав развиться классовым отношениям. Объективно успеху «варваризации» способствовал Китай.

Процесс «варваризации» шёл, как уже было отмечено, со стороны трёх племенных образований: ухуань, сяньби и этнически родственные сяньби племена тоба.

По китайской исторической традиции, эти племена являются потомками дунху (буквально «восточные варвары»), которые при шаньюе Модэ были разбиты гуннами. Ухуань — общество, стоящее, вероятно, на этапе патриархального рода с сильными пережитками отношений матриархата. Китайские хроники повествуют: «В семействе женина дома жених ежедневно всем по утру кланяется, но не делает поклонения перед отцом и матерью. Когда он (жених, — А.Б.) проработает в женином доме год или два, то тесть щедро отпускает его и отдаёт все вещи, находившиеся в жилище его дочери. В обычай введено жениться на мачехах, брать жён после братьев: по смерти мужа они возвращаются в дом прежних мужей (в дом отца, — А.Б.). В каждом деле следуют мнению жён; одни военные дела сами решают» ². [9] Приведённая краткая

(122/123)

характеристика социального строя ухуаньцев наглядно свидетельствует о пережитках материнских отношений внутри их общества, а также о том, что названное племя скотоводов-охотников стояло на более низкой, чем подчинявшие их гунны, ступени общественного развития. Поскольку же гунны становились на путь классового расслоения, постольку они оказывались слабее ухуаньцев, особенно когда выступали в союзе с другими племенными образованиями, например, динлинами.

В 140 и 166 гг. ухуаньцы совместно с сяньбийцами и южными гуннами борются против китайцев, а в 206 г. кончают своё самостоятельное существование, подчинившись Китаю и заселив в количестве 10 000 семейств его северные провинции.

Сяньби, а особенно один из домов тоба, непосредственно сменивший гуннов, имел несколько иную историю. Сяньби во многом напоминают ухуаньцев. Они так же, как ухуаньцы, не знали классовых отношений. Особый подъём сяньбийцев известен в 177 г. и связан с именем их вождя Таньшихуайя. До этого времени их история тесно сплетена с историей гуннов. В 45 г. н.э. они ещё вместе совершают набеги на Китай, но в последующем, когда характер внутренних отношений среди гуннов резко меняется, сяньбийцы не столь часто являются их союзниками. Уже в 93 г., когда гунны перестают господствовать в Монголии, — сяньбийцы занимают их место. Победа над ухуаньцами в 117 г. и в 124 г. над гуннами усилила сяньбийцев. После разгрома сяньбийцев в 127 г. ухуаньцами, племенная знать первых, подобно гуннской, стремилась подчиниться Китаю.

Хотя история сяньбийцев сходна с гуннской, но между ними имеются некоторые отличия. Прежде всего обращает на себя внимание тот факт, что Таньшихуай, с именем которого связано возвышение сяньби, был «выбран народом» за храбрость (как говорят китайские хроники, его избрали старейшиною) ¹. [10] Таньшихуай расширил владения сяньбийцев вплоть до земли усуней. Владения сяньбийцев были разбиты на три части: «восточную, занимавшую нынешнюю Маньчжурию и доходившую до моря; среднюю, между р. Ляохэ и Великой стеной, и западную, охватывающую нынешнюю Монголию до Кульджи» ². [11] Китайские советники императора, как свидетельствуют источники, отмечают силу сяньбийцев и то, что «китайцы служат им советниками» ³. [12] Несомненно, сила сяньбийцев, так же как гуннов, основывалась на росте классовой борьбы внутри Китая. Недаром императорский сановник Цайюн гово-

(123/124)

рит: «Если в настоящее время мы не в состоянии прекратить разбоев по областям и уездам, то будем ли в состоянии покорить гадких дикарей» ¹. [13]

Со смертью Таньшихуайя (181 г.) сяньбийцы вступают на путь, аналогичный гуннам, значительно ослабевают, и к началу III в. их политическая роль переходит к дому муюн и тоба, племенам сяньбийского происхождения. История дома муюн и тоба, а также позднее и жуаньжуаней, связана с Китаем эпохи Вэйской и Суйской династий. С падением Ханьской династии, до возникновения Танской, кочевые общества калейдоскопически сменяют друг друга ². [14]

Необходимо отметить, что перед возвыщением племён муюн и тоба, являющихся остатками быстро распавшегося племенного объединения сяньби, наблюдается некоторое усиление политической активности гуннов. В конце периода существования Ханьской династии в стране происходили крестьянские восстания. Этим воспользовались наседавшие на северные области гунны, которые в 304 г. под предводительством Лююаня, объединившего пять гуннских аймаков, основали в Северном Китае династию Хань ³. [15]

Классовая борьба в Китае этого времени способствовала овладению новой гуннской «династией» довольно обширной территории. В 311 и 316 гг. ей удалось захватить обе китайские столицы, Лоян (позднее Хэнаньфу) и Чанань (позднее Сианьфу). Одновременно с гуннами сяньбийские племена тоба (дай) и муюн (янь) захватывают другие части северного Китая ⁴. [16] Походы гуннов на север были менее удачными. Их разбили сяньбийцы, находившиеся, как уже указывалось, на более низкой ступени развития, чем гунны. Гунны этого времени представляли общество, уже далеко зашедшее за грань варварских отношений. Их владычество в Северном Китае представляет собой не что иное, как историю варварского «полугосударства» дофеодальното типа, раздираемого межплеменной борьбой. Об этом говорит, например, борьба преемников Лююаня — Люлю и полководца Шилэ за власть в Северном

(124/125)

Китае. Шилэ объявил себя государем и основал столицу в восточной части Северного Китая, в Сян (позднее Шуньдэфу) ¹. [17]

В 329 г. династия Лююаня прекращает своё существование под ударами Шилэ ². [18] Шилэ и его потомки победили сородичей гуннов, но сами они в 352 г. были разбиты сяньбийским домом Муюн ³. [19] Историческая роль гуннов на этом и была закончена. Наличие в степях Монголии новых варварских образований не дало возможности гуннам, порвавшим со своим варварским прошлым, снова занять господствующее положение в степях. Намного позднее, в V в. потомки южных гуннов заставили обратить на себя внимание, но уже в пределах Восточного Туркестана, в Турфанском оазисе. Имеем в виду политическую карьеру Мугян и его брата Аньчжеу, владевших Гаочаном в середине V в. ⁴ [20] Появление в степях Монголии кочевников сяньби, племён муюн и тоба было вторым этапом варваризации. В этой «варваризации» и надо искать объяснение, почему степи Монголии ещё ряд столетий не знали государственных образований феодального типа.

Характерно указание китайских источников о положении в Китае во время победы династии Муюн. «В 311 г. (Великий шаньюй сяньбийский Муюн Хой, вступивший на престол в 307 г., — А.Б.) покорил сяньбийские поколения Сухи и Мувань. Сухи и Мувань-Цзинь, кочевавшие при укреплённой линии в Ляодун, покорили многие китайские уезды и часто поражали областные войска. Фынши, пристав восточных инородцев, не мог усмирить их. Великое множество жителей (китайцев, — А.Б.), лишившихся состояния, перешло к Муюну Хой» ⁵. [21] «В 313 г. Муюн Хой напал на дуаньских (племена — А.Б.) и взял у них города Тхухэ. В сие время престол империи сильно был потрясён южными хуннами, и Северный Китай весь занят был иноземными войсками, которые вели кровопролитную войну с Китаем и между собой. Большая часть народа, уклоняясь от смятений, уходила к Ваньсюнь

(125/126)

(губернатор в Ючжеу. — А.Б.)» ¹. [22] В этих условиях сяньбийцы добиваются господства как над областями, пограничными с Китаем, так, отчасти, и в нём самом.

В 352 г. они оказываются победителями гуннов и берут в плен Жаньмина, последнего представителя гуннских шаньюев.

В 351 г. вожди племени ди основывают новую китайскую династию Цинь, которой в 377 г. удаётся подчинить все прочие мелкие государства (Муюн-Янь, Тоба-Дай и др.) и объединить весь Северный Китай. Затем Цинь предпринимает поход против Цзиньской династии, продолжавшей владеть Южным Китаем, но терпит страшное поражение (383 г.). В результате мелкие объединения возрождаются в ещё большем числе, чем прежде. Только в 439 г. представителю одного из них, Тобавэй, удаётся уничтожить прочие династии и образовать «империю», существовавшую в Северном Китае целое столетие.

Господство племени тоба в степях Центральной Азии не было столь длительным, как господство гуннов ². [23] Рост и сложение классовых отношений в предшествующих обществах, возможность лёгкого покорения Китая — вели к тому, что вновь складывающиеся варварские образования Центральной Азии вскоре переходили к классовым отношениям. Все последующие за гуннами племенные образования быстрее сходили с исторической арены, поскольку они «наследовали» определённую ступень классового расслоения. Этим и объясняется частая их смена. Раннеклассовые государства быстро уничтожались патриархально-родовыми союзами. Так, например, тоба, усилившись к 261 г. благодаря покорению ряда племён и особенно благодаря успехам при Юйлюй (с 307 г.), быстро подошли к формированию классовых отношений ³. [24] Завоёванные области превращены в уделы. В 399 г., при Шеигяне, выработан своеобразный «свод законов», в котором имелись пункты о бунтовщиках, убийцах и грабителях ⁴. [25] Тоба, в силу быстро развивающихся у них классовых отношений, становятся союзниками Китая и принимают буддизм, т.е. религию развитого классового общества. Среди них было много китайцев и роль их в создании тобаской культуры велика. Покорить же их и ассимилировать, как раньше гуннов, Китай не мог, так как сам находился в состоянии упадка и политической слабости. Китаизация племён тоба при Тобагуй (386-409 гг.), знаменующая быстрый рост у кочевников феодаль-

(126/127)

ных отношений, законодательство (например, установление рубежей столичного округа, и т.д.) совпадает с гибелью самостоятельности тоба. Следует отметить, что характер завоевания варварами Китая в IV-V вв. по своему историческому содержанию аналогичен событиям конца V в. в Европе (завоевание варварами Рима). Китай переживал глубокий социальный кризис и экономическую разруху. Его общественные отношения — сплетение рабства и феодализма — служили причиной застойности развития, долгое время существовавшее рабство привело к аграрному кризису. Латифундии стали убыточными. Завоевание Китая племенами тоба приводит к падению удельного веса рабства, и период «троецарствия» (отчасти и Суйский период) является временем образования классических форм китайского феодализма типа Танской эпохи ¹. [26]

В Центральной Азии в IV в. возникает новое объединение кочевников — жуаньжуаней, последних крупных представителей племенных образований в дотюркский период; оно связано с именем некоего Мугулюй (Моколу или Мукуру), бывшего невольником, и действиями «шайки беглецов» из Китая. Китайцы презрительно называют их «жуаньжуань», что значит «ползающее насекомое». Возможно, что их самоназвание было иным, в частности, как предполагает В. Томсен, они могли называться «апар-апурум» и, может быть, являлись предками аваров ². [27] Возможно, что мы имеем здесь дело с организацией, возникшей из разных племенных образований и беглых китайских крестьян. На данном этапе развития исторических знаний сказать что-либо определённое об их племенном составе ещё нельзя. Для определения их социально-экономического строя характерно, однако, указание, чго наградой у них служили пленные. Возвышение жуаньжуаней связано с именем Шелуня, умершего в 410 г. Весь V в. и начало VI в. заполнены в истории жуаньжуаней войнами с сяньбийцами и Китаем, ведшимися с переменным успехом для обеих сторон. Общество жуаньжуаней было этнически разнородным. Имеются факты, указывающие на то, что предки тюрок были у жуаньжуаней рабами. Несомненно, рабство у

(127/128)

жуаньжуаней было сильно развито, причем невольниками здесь были не столько китайцы, как в предшествующие времена, а усуни, динлины и представители других более родственных им племён. Весьма вероятно, что покорённые племена находились в положении данников. С. Толстов определяет жуаньжуанское общество как рабовладельческое ¹. [28] Конец политическому господству жуаньжуаней наступил из-за возвышения тюрок, разбивших жуаньжуаней во времена Тумыня, в 550 г. Политика последнего кагана жуаньжуаней (вожди жуаньжуаней назывались не шаньюями, а каганами) Анахуаня характерна для заключительных этапов истории предшествующих племенных образований переходного типа от племенного союза к рабовладению. Анахуань просит войск у китайского императора, чтобы «истребить мятежников и собрать рассеявшихся» ². [29] Характерная для жуаньжуаней «мятежность» (выражение китайских летописцев) приводит к возникновению восточнотюркского каганата. В первые два века господства этой династии завершились процессы образования государства, происходившие в Центральной Азии со времени гуннов. Чем ближе по времени к тюркам VI-VIII вв., тем короче время существования тех или иных кочевых образований. История племён дотюркского периода должна рассматриваться в её цельности, и историю гуннов вкратце повторяют сяньби, создавая новый этап развития племён центральноазиатских степей, а историю сяньби в свою очередь продолжают тоба и жуаньжуани. Рассмотрение развития этих «варварских полугосударств» приводит к заключению о нарастании классового расслоения в каждом кочевом образовании дотюркского периода. История всех патриархально-родовых образований — предистория сложения дофеодального государства у кочевников Монголии. Возвышение «варварских полугосударств» до господствующей политической роли временно задерживало процесс сложения государства, но в целом общества кочевников шли к формированию классов, к росту классовых противоречий, к созданию развитого государственного строя. С утверждением последнего было связано и завершение первого этапа тюркского этногенетического процесса.

Роль этногенеза тюрок в истории племенных образований Центральной Азии огромна. Этногенез дотюркского периода имел, примерно, следующую историю. Сначала этнический процесс развивался на основе союза племён — «скифского» периода и времени гуннов. Затем произошёл распад древних племенных образований, господствовавших после гуннов

(128/129)

сяньби (распавшиеся на две ветви — тоба и муюн); к этому времени относится появление жуаньжуаней, представляющих собой (при сохранении пережитков родового строя) примитивно-рабовладельческое государство, подлинный «аморфный конгломерат» племён. Наконец, ещё позднее мы наблюдаем тюркский этногенез на основе государства дофеодального типа ¹. [30] Разнохарактерные, разноплеменные и «разнородные» по составу общества объединяются не на основе родового строя, а в условиях образования государства, окончательного выделения и сложения господствующего класса, носителя власти, литературного языка, письменности и т.д. Однако характерной чертой этих этнических образований являлось сохранение родоплеменных связей, определявших специфику этнических категорий вновь созданных народностей. Условия, которые мешали развитию процесса, были уже указаны: активная военная роль Китая — во-первых, «варваризация» — во-вторых. Основной варварский резерв к тюркскому периоду был исчерпан, почему тюркам и удалось в сравнительно быстрый срок создать государство и закончить этот процесс этнического объединения. Варварской периферией остались север и восток Центральной Азии и Сибирь.

Гуннское общество было обществом патриархально-родовым. В нём только складывались отношения господства и подчинения. История гуннов неразрывно связана с историей Китая. Не учитывать влияние последнего нельзя. Китайский император Вэньди писал гуннскому шаньюю Гиюю: «Хань и Хунну суть два смежные и равные государства». Он предлагал Гиюю: «Пусть народы двух государств (Китай и Хунны, — А.Б.) составят одно семейство», «беглецы» (речь идет о перебежчиках из Китая, — А.Б.) не могут умножить населённость земли. Пусть хунны не входят в границы, а китайцы не выходят за границу. Сим средством можно упрочить сближение» ². [31] Гунны были «варварской» периферией Китая. Южные гунны III-IV вв. н.э., как мы показали, находились в системе его классовых отношений.

Оценка социально-экономического строя гуннского общества в советской исторической науке окончательно ещё не установилась. С.П. Толстов предполагал, что гуннское общество было рабовладельческим ³. [32] Согласиться с этим мнением можно только с существенной оговоркой. Гунны знали раб-

(129/130)

ство, не затронувшее ещё основы их общественного строя настолько, чтобы быть базой рабовладельческого государства. Ведущими оставались патриархальные отношения, хотя и на стадии распада. Если гуннское общество в целом было бы рабовладельческим государством, то как можно объяснить стремление эксплоатируемых в Китае перебежать к гуннам? Гуннская аристократия знала рабство, но оно не было основой экономической жизни. Если же считать гуннское общество рабовладельческим, то тогда перебежка зависимого из Китая в рабство к гуннам свидетельствовала бы о стремлении эксплоатируемого к возврату рабовладельческих отношений, что никак не подтверждается историей классовой борьбы. Эксплоатируемые массы в Китае видели в гуннах, особенно в северных, как мы уже указывали, своего союзника. Гуннское общество противостояло государству Китая, как сила, способная если не уничтожить, то значительно ослабить классовый строй Ханьского Китая.

Процесс, начатый в гуннское время, заканчивается в период владычества тоба. Последние завершают синтез и создают все возможности, условия и предпосылки к формированию феодальных отношений в Китае. Раньше этого времени феодальных отношений не знала и Центральная Азия.

Мы не можем согласиться и с мнением тех исследователей, которые утверждают, что гуннское общество было феодальным и что сяньби, тоба и тому подобные образования были не чем иным, как повторными феодальными образованиями. Мало убедительными эти теории кажутся потому, что их авторы или не отделяют южных гуннов от северных, или увлекаются описаниями варварских обществ у китайских историков и становятся на путь признания в лице предводителей племён сюзеренов-феодалов; многие из предводителей племён и в послегуннский период были ставленниками родов, а не классов. Это не были выборы Чингиса, а выборы старейшин ¹. [33] Вопрос о социально-экономическом строе гуннов будет более или менее окончательно решён, когда исследователи получат новые материалы, но и сейчас ясно выступает патриархально-родовой, военно-демократический характер гуннского племенного союза Центральной Азии, отчасти и Средней Азии.

Роль и значение гуннского союза в Центральной и Средней Азии заключались в том, что это было общество переходного типа, стоящее на грани крушения первобытного общинного строя и мучительного созревания классового.

В этом процессе рабство играло значительную роль, но оно не было развито до тех пределов, когда могло бы стать осно-

(130/131)

вой общественного производства. Рабовладельческий уклад в системе патриархальных отношений, без которого немыслим переход к классовым отношениям, был существенной частью, но не ведущей или единственной формой новых отношений. Уклад не создал у гуннов рабовладельческого общества, продолжая играть значительную роль в конгломератных образованиях Центральной Азии дотюркского периода.

Конкретные исторические связи гуннов с Китаем, а затем с осёдлыми оазисами Средней Азии определили временное затухание этого уклада, а не его развитие. Но этот процесс мы и пытались показать.

В условиях Центральной и Средней Азии роль гуннов исключительно велика, как мы пытались показать, в политической, социально-экономической и этнической истории. Здесь, в недрах гуннского племенного союза, складывались все условия для начала формирования прежде всего тюркоязычных народностей на востоке СССР. Политическое и военное могущество гуннов в течение столетий содействовало ассимиляции этнически различных племён тюркоязычными племенами. Объективно историческая роль гуннов в крушении рабовладельческих отношений в свете вышеприведённых фактов также достаточно ясна.

Однако, наряду с этим следует особо подчеркнуть и ещё другие стороны процесса.

Кочевники гунны были в культурном отношении более отсталыми, чем население земледельческих оазисов, которые были объектами их завоеваний. Археологический материал показывает, как в каждом отдельном случае гунны попадали под активное культурное воздействие ими же побеждённых народов. Среди находок в гуннских могилах и поселениях настойчиво выступает влияние ремесла тех стран, откуда уводились военнопленные, или с которыми они, гунны, имели торговые связи. Труд этих людей оказывал прогрессивное влияние на культуру кочевников гуннов. Археологические факты, документирующие этот процесс, приобретают уже массовый характер. Это относится к гуннам центральноазиатским, где особенно ясно воздействие на них культуры Китая, это относится и к гуннам среднеазиатским, где особенно сильно сказалось воздействие на культуру гуннов земледельческих оазисов Ферганы, Ташкентского оазиса и даже Согда.

В условиях Средней Азии гуннский «барьер» на Тяньшане остановил движение Кушанской империи на восток, стабилизовал на определённый период кочевые племена, содействовал укрупнению их объединений. Это привело к усилению их исторической роли и прямым следствием этого явилось наступление варварской периферии на склоняющуюся к упадку

(131/132)

Кушанскую империю. Вне роли гуннской коалиции племён невозможно представить себе образование эфталитского государства V-VI вв., когда Средняя Азия решительно стала на путь разрушения рабовладельческих отношений. Да, это сопровождалось известным упадком культуры, как неизбежным следствием переживаемого внутреннего кризиса, так и в значительной степени в результате развязанных войн и набегов. Однако за этими отрицательными, неизбежными для того времени событиями созревали в быстром темпе условия формирования феодальных отношений, ясно выступающих уже в тюрко-согдийский период VI-VIII вв. По сравнению с ним арабское завоевание Средней Азии VII-VIII вв. и тем более монгольское завоевание XIII века выступают как зловещее, реакционное наступление варварства на растущий, прогрессивный феодальный порядок.

Так, нам представляются разными причины и следствия внешне и формально единообразных актов завоевания кочевниками государств в Средней и Центральной Азии. Прекрасно сознавая отсталость гуннов в культурном отношении, мы должны дать себе отчёт в их объективной исторической роли, несмотря на субъективные намерения знати, на их стяжательство и любовь к грабежу и наживе. Решало историческую действительность движение рядовых масс кочевников, видевших в рабовладельческих государствах, да и в собственной племенной знати, своих прямых врагов. История показывает, что и гуннским шаньюям неоднократно приходилось считаться с волею своих подчинённых рядовых кочевников.

[1] ¹ Бичурин, ч. 1, стр. 110-111.

[2] ² Там же, стр. 113. Политика узурпатора Ванмана в первые годы его царствования выражала интересы основной массы крестьянского населения. После его смерти положение крестьян ухудшилось, что действительно вызвало (правда, значительно позднее), новое крестьянское движение — движение «жёлтых тюрбанов». Реформы Ванмана и крестьянское движение изменили характер общественных отношений в Китае, развивали феодальный уклад за счёт снижения роли рабовладельческого. В этом немалую роль сыграли так называемые «варвары», которые выступают в Китае в качестве антирабовладельческой силы. См.: М. Granet. La Civilisation Chinoise, стр. 153.

[3] ¹ Бичурин, ч. 1, стр. 117.

[4] ² «Северные гунны» в данном случае относятся к остаткам центральноазиатских гуннов — Монголии и Восточного Туркестана, а не к среднеазиатским.

[5] ³ Бичурин, ч. 1, стр. 122.

[6] ¹ Ср.: Г. Грумм-Гржимайло. Западная Монголия и Урянхайский кpaй. Л., 1926.

[7] ² Бичурин, ч. 1, стр. 142.

[8] ¹ Бичурин, ч. 1, стр. 163. О сяньби см.: R. Grousset. Histoire de l’Extrême Orient, стр. 219. Вообще остатки северных гуннов известны китайским летописям до 132 г. н.э. Потом, вероятно, исчезло племенное название «гунну», замененное племенным «сяньби».

[9] ² Бичурин, ч. 1, стр. 152-153.

[10] ¹ Там же, стр. 168.

[11] ² Толль. Скифы и гунны, стр. 59.

[12] ³ Бичурин, ч. 1, стр. 173.

[13] ¹ Бичурин, ч. I, стр. 173.

[14] ² Н. Cordier. Histoire Général de la Chine, стр. 307-308.

[15] ³ Там же, стр. 306. В конце Ханьской династии происходили крестьянские восстания (с 184 г. «жёлтые тюрбаны») и гражданская война (с 189 г.), которые привели Китай к распадению на три независимых государства (так называемое Троецарствие). Цзинская династия (265-420 гг.) объединила всю страну (280 г.), но через 20 с небольшим лет после этого, в первые годы IV в. Северный Китай был завоёван варварами. Наиболее полное изложение истории гуннских княжеств в Китае, не являющееся предметом нашего специального рассмотрения, см. МcGovern. The Early Empires of Central Asia...

[16] ⁴ H. Cordier, ук. соч., стр. 308-310.

[17] ¹ Там же, стр. 311.

[18] ² Там же, стр. 313. — Arendt, Synchronistische Regententobellen, MSOS, ч. I, год III, стр. 93.

[19] ³ Сообщение о домах Лююань и Шилэ, в извлечении из Ганьму, см.: Бичурин, ч. 1, стр. 148-151. См. также: Mailla. Histoire Général de la Chine, IV, стр. 234 сл., a главным образом, под 304 г.; о победе дома Муюн см.: Н. Cordier. Histoire Général de la Chine, стр. 317. — R. Grousset. Histoire de l’Extrême Orient, стр. 247. О завоевании гуннами Китая см.: Piton. China During the Tsin Dynasty, — ChR, XI, 1882- 1883; XII, 1883-1884.

[20] ⁴ Об этом эпизоде см.: О. Franke. Eine Chinesische Tempelinschrift aus Idikutsahri bei Turfan (Turkistan). Anhang zu den Abhandlungen PAW, 1907.

[21] ⁵ Бичуpин, ч. 1, стр. 177.

[22] ¹ Бичурин, ч. 1, стр.. 178.

[23] ² Н. Сordier, ук. соч., стр. 307 сл.

[24] ³ Там же, стр. 191.

[25] ⁴ Бичурин, ч. 1, стр. 194.

[26] ¹ См.: М. Granet, ук.соч., стр. 484 и сл. О династии Тобавэй и о том, как тоба приняли китайскую культуру, см.: R. Grousset, ук.соч., стр. 250-252, отмечавшего быстрое восприятие тоба китайской цивилизации.

[27] ² По нашему мнению, термин рунических текстов следует читать апар пурум и его надо разбить на две части: первая апар очевидно транскрипция термина авар, точнее абар, вторая пурум как это уже показано в литературе, — транскрипция китайского термина фолинь=пурум — рум, т.е. Византия. Сплетённость истории аваров с Византией и вызвала к жизни древнетюркское имя апар-пурум.

[28] ¹ С. Толстов. Возникновение каганата жуаньжуаней. ИЗ, III, 1938.

[29] ² Бичурин, ч. 1, стр. 227; см. стр. 231.

[30] ¹ Об этом подробно в нашей работе: Социально-экономический строй орхоно-енисейских тюрок VI-VIII вв. н.э. Л., 1946.

[31] ² Бичурин, ч. 1, стр. 31-32; см. более позднюю записку Хоуина и законодательство Ванмана (см. стр. 77 и 81).

[32] ³ С.П. Толстов. Генезис феодализма в кочевых скотоводческих обществах. ИГАИМК, вып. 103, Л., 1934.

[33] ¹ См.: А.Н. Бернштам, Наследственность и выборность у древних народов Центральной Азии. ПИДО, №7-8, 1935, стр. 160-174.

наверх