|
С.В. ПанковаРис. 1. Общий вид Ошкольской писаницы.(Открыть Рис. 1 в новом окне / то же в цвете) |
Рис. 2. Местоположение Ошкольской писаницы.(Открыть Рис. 2 в новом окне / то же в цвете) |
наиболее ранних, отражающее местоположение памятника, удобное в произнесении и написании. В 2002 г. здесь работал петроглифический отряд Тувинской экспедиции Государственного Эрмитажа под руководством автора [3] [Панкова, Архипов, 2003; 2004].
Ошкольская писаница находится на юге Орджоникидзевского района Республики Хакасия, практически на границе с Ширинским районом. Она расположена в 3,5 км от пос. Талкин (Талкин Ключ) и в 5,5 км к востоку от оз. Ошколь, на одной из гряд хребта Арга (рис. 2). Скальные плоскости с гравировками расположены над просёлочной дорогой, ведущей из поселка к дороге Кирова — Подкамень и выходящей здесь из леса в Ошкольскую степь. Северные склоны гряды покрыты редким смешанным лесом и высокой травой; юго-восточный и южный склоны сухие, практически без растительности. Везде есть скальные выходы, но изображения на них не обнаружены. Во многом, по-видимому, это объясняется состоянием скальных выходов с неровной крошащейся поверхностью, не пригодной для нанесения гравировок. Не осмотренными остались только верхние ярусы обнажений на северной стороне гряды, однако подступы к ним затруднены. На «подходящих» плоскостях у южного склона имеются только современные записи, в основном не позднее 1970-х годов. Здесь же у подножия гряды были устроены каменоломни, от которых остались прямоугольные вырубы — следы выборки камня.
Выходы девонского песчаника расположены ярусно один над другим на удлинённом скальном «языке», протянувшемся с северо-востока на юго-запад. Гравировки размещаются на его юго-западной оконечности — на трёх плоскостях нижнего яруса и одной вверху. Между ними, а также выше по гряде много небольших по площади обнажений, но древних рисунков на них нет. Между тем, помимо публикуемых гравировок известны и другие происходящие отсюда изображения, не обнаруженные во время осмотра памятника в 2002-2003 гг. (рис. 3, 4). Два из них представлены среди ошкольских эстампажей А.В. Адрианова из собрания МАЭ. На первом изображены три фигуры копытных (маралух?), друг за другом бегущих вправо; на втором — неопределённое копытное с длинными ногами, длинной шеей и пучками расходящихся кверху «лучей» (рис. 3, 3, 4).
|
|
Рис. 3. Ошкольская писаница. Гравировки, не обнаруженные автором в 2002-2003 гг.:1 — повозка; 2 — человеческие фигуры; 3, 4 — эстампажи А.В. Адрианова 1909 г. МАЭ РАН.(Открыть Рис. 3 в новом окне) |
Рис. 4. Фрагменты коллажа с прорисовкой гравировок художника В.Ф. Капелько(Хакасский национальный краеведческий музей им. Л.Р. Кызласова).(Открыть Рис. 4 в новом окне) |
Кроме того, вблизи Ошкольской писаницы, по данным Э.А. Севастьяновой [1980], была обнаружена резная многофигурная сцена, включавшая крупное изображение четырёхколёсной повозки (рис. 3, 1). По словам автора публикации, оно выполнено тонкой гравировкой и расположено среди фигур всадников с луками, бегущих маралов и типично таштыкских воинов-лучников. «Рядом со всеми этими изображениями выгравировано грибовидное дерево, наиболее часто встречающееся среди таштыкских петроглифов. По всей вероятности, изображение повозки входит в единую композицию, связанную с конкретным сюжетом из жизни таштыкских племён». Э.А. Севастьянова отметила признаки, отличающие эту предположительно таштыкскую повозку от более ранних: большое количество спиц в колёсах и выделенные ступицы. На раме повозки стоит «кибитка типа юрты» [1980, с. 105].
Во время наших работ на Ошкольской писанице в 2002-2003 гг. сцена с колесницей, несмотря на предпринятые поиски, так и не была обнаружена. По-видимому, примерный облик окружающей её композиции представлен в зале «Древнее искусство Сибири» Хакасского национального краеведческого музея им. Л.Р. Кызласова. По периметру зала расположен коллаж из прорисовок нескольких композиций без указания места их происхождения, выполненный В.Ф. Капелько (рис. 4). В коллаже присутствуют повозка и фигуры
животных, на ошкольскую принадлежность которых указывает манера их исполнения: фигуры лосей на среднем фрагменте отличаются маленькими головами с закруглёнными мордами и высоко расположенными коленными суставами, подобно ряду фигур публикуемых гравировок (см. далее).
Таштыкская принадлежность ошкольской повозки, до недавнего времени уникальной, вполне вероятна, учитывая изображение колеса, выявленное среди фрагментов деревянных плакеток из таштыкского склепа 1 на Тепсее (фонды Государственного Эрмитажа). С ошкольской повозкой его сближает большое число спиц и выделенные ступицы.
Ещё одна гравировка из района Ошкольской писаницы была скопирована В.Ф. Капелько и известна мне благодаря прорисовке, сохранённой Н.В. Леонтьевым [4] (рис. 3, 2). На ней — две длиннополые фигуры (большая и маленькая), отличающиеся проработанными деталями костюма: головными уборами с «дугами», складками одежды у горловины и на груди, поясом с подвесками (?). Остается надежда, что все эти не обнаруженные нами гравировки не исчезли, разрушившись при выборке камня или других обстоятельствах, и ещё будут найдены.
Сохранность изображений, скопированных в 2002 г., различна. Все четыре плоскости легкодоступны, а гравировки расположены на уровне человеческого роста — от 0,5 до 2 м от современной поверхности. Копирование изображений проводилось на плёнку для ламинирования гелевыми чернилами. Фотографирование композиций было эффективно только при их небольших размерах или по фрагментам, так как большинство гравировок, прорезанных тончайшими линиями, теряются при масштабной съемке. Подрисовка изображений для лучшего их «проявления» не практиковалась — она не только нарушает памятник, но и не достигает цели, с которой наносится. Скорее наоборот, подрисовка мешает правильному восприятию гравировок, так как всё равно не может в точности повторить древние рисунки, подчас слишком тонкие и чуть заметные. [5]
Ярус 1.
Плоскость 1 расположена вертикально с небольшим отрицательным уклоном (–5°) на самой оконечности скальной гряды и обращена на запад с небольшим отклонением к югу. Её размеры — 1,2×0,9 м (рис. 5-[6-7-8]-9; цв. вклейка). Перед ней имеется небольшая площадка (менее 1 м), а далее крутой склон, покрытый осыпями. Основная часть грани и гравировки сохранились достаточно хорошо, возможно, из-за отрицательного уклона, создавшего естественную защиту от дождевых и талых вод. Кроме того, с севера плоскость защищена скальным выступом, предохраняющим её от выветривания. Центральная часть плоскости ровная и гладкая, хотя и обладает древними изломами, в один из которых, как в нишу, вписана фигура лошади (рис. 9). На плоскости расположены 34 фигуры (рис. 8): лошади, косули, бык и неопределимые животные, стреляющие лучники, фигурки-«сапожки» — схематичные изображения людей в длиннополых одеждах, а также несколько непонятных, загадочных фигур. Снизу от основной группы изображений тонкими линиями вырезан перевёрнутый сосуд на поддоне с верёвочным орнаментом.
Все изображения плоскости 1 прорезаны достаточно глубоко. Поверхность между ними сглажена и даже производит впечатление намеренно выровненной, как бы зашлифованной. Глубоко прорезанные фигуры, как будто не составляющие друг с другом связной композиции, создают ощущение общей подновлённости изображений, хотя когда она могла быть произведена, сказать трудно. По-видимому, это произошло достаточно давно, так как линии не выглядят свежими. На крупах трёх лошадей изображены знаки, вероятно, тамги. В отличие от основных контуров фигур они не подновлялись или подновлялись не столь тщательно.
Помимо таштыкских изображений, ниже них, вырезаны две заштрихованные фигуры в форме «сапога» и человеческая головка с длинными «растрёпанными» волосами.
Рис. 5. Рисунки плоскости 1 по Я. Аппельгрену-Кивало [Appelgren-Kivalo, 1931, Abb. 302].(Открыть Рис. 5 в новом окне) |
Рис. 6. Фрагмент эстампажа, cнятого с плоскости 1 А.В. Адриановым.(Открыть Рис. 6 в новом окне) |
|
|
|
Рис. 7. Плоскость 1, ярус 1. Фотография центральной части.(Открыть Рис. 7 в новом окне) |
Рис. 8. Плоскость 1, ярус 1.(Открыть Рис. 8 в новом окне) |
Рис. 9. Плоскость 1, ярус 1, фрагмент.
(Открыть Рис. 9 в новом окне / то же в цвете)
Рис. 10. Плоскость 2, ярус 1, фрагменты.
(Открыть Рис. 10 в новом окне / то же в цвете)
Они явно исполнены позднее таштыкских рисунков, так как отличаются от них тонкостью и резкостью линий, иной манерой исполнения. Заштрихованные фигуры в форме «сапога» — явное подражание таштыкским длиннополым фигурам: по первому впечатлению последние действительно напоминают «сапожки», а схематично изображённые складки одежды образуют своего рода сетку. Поздние подражательные фигуры отражают полное непонимание копируемого образа. На прорисовках Й.-Р. Аспелина этих изображений нет (рис. 5), но они видны на эстампажах, снятых А.В. Адриановым в 1909 г. Возможно, они могли появиться в этом промежутке времени — на рубеже веков, либо намеренно не копировались Й.-Р. Аспелином, либо сделать это просто не удалось.
Плоскость 2 (прорисовка 1) смежная и практически перпендикулярна плоскости 1. Она имеет положительный уклон в 20° и обращена к югу. Общие размеры — 0,9×1 м, рисунки расположены на высоте 0,6 м от современной поверхности. Участок плоскости слева от изображений покрыт лишайниками, частично скрывающими гравировки. Снизу и справа от рисунков поверхность песчаника сколота, так что копыта обеих и голова правой лошади повреждены (рис. 10). Над композицией видны процарапанные буквы русскоязычной надписи, не задевшей таштыкские изображения. В отличие от плоскости 1 плоскость 2 менее защищена от атмосферных воздействий, чем и объясняется её худшее состояние.
Представленная композиция состоит из фигуры всадника, коня без седока и двух косуль позади них. Первый конь изображён в галопе, у всадника видны контуры приталенной одежды и, возможно, полы кафтана, а также согнутая в локте рука и окончание ноги ниже живота лошади. Голова всадника неразличима. Конь без седока бежит рысью, у него на голове плюмаж или подвязанная чёлка. На уровне тела лошади — неясное изображение в виде лопасти с заострённым внизу концом, на которой показана двойная извилистая линия, напоминающая изображение змеи. Над конём вырезано множество расходящихся в стороны тонких линий, смысл которых неясен (более поздние?). Хвосты обеих лошадей проработаны несколькими продольными линиями. Расположенные позади всадников косули практически идентичны одна другой, хотя последняя прорезана более глубоко.
Поверх первой (правой) косули вырезана крупная фигура человека. Его голова стёрта, хотя поверхность камня здесь не нарушена. Ноги ниже колен, напротив, пострадали от скола. Судя по позе с согнутой правой рукой и склонённым вперёд туловищем, изображён стреляющий лучник. Фрагмент тончайшей гравировки — видимо, круп и задняя нога коня — читается между основными фигурами лошадей.
Плоскость 3 расположена на том же ярусе скальных выходов, что и плоскости 1 и 2, в 20 м к юго-востоку, с южной стороны скальной гряды. Горизонтально удлинённая плоскость размерами 1,8×0,3 м обращена к юго-западу и имеет положительный уклон в 20-25°, высота от современной поверхности 0,9-1 м. Небольшая площадка перед плоскостью переходит в пологий, покрытый осыпями склон. Плоскость находится под козырьком и помещена как бы в нишу.
Гравировки расположены в нижней части плоскости, по всей её длине (прорисовка 2). В левой, ближайшей к телу горы части, они едва видны, к тому же нарушены современными надписями и отслоившейся поверхностью камня. В правой части, напротив, изображения менее стёрты и видны достаточно хорошо. Почти у самого края плоскости справа глубокой выбивкой изображён знак в виде круга, перечёркнутого вертикальной линией, относящийся, скорее всего, к этнографическому времени. В центре плоскости вверху прорезаны какие-то знаки, а рядом с ними — выбитое редкими ударами полукольцо. Между гравировками левой и правой частей плоскости, посередине, поверхность камня нарушена. Среди гравировок левой стороны крупнее других изображена лошадь со всадником. Голова лошади утрачена из-за скола, но под шеей виден ремень повода. Окончания передних ног имеют клиновидные очертания, задние ноги проработаны иначе. Всадник показан схематично, тонк имиеле видными линиями. Различима, однако, приталенная куртка и раскинутые в стороны руки. Всадник держит флаг — древко с длинным полотнищем, разделённым на три продольные части, пересечённые косыми поперечными линиями. Слева от лошади — подобное фрагментарное изображение флага (?), нарушенное сколом. Позади лошади, у левого края плоскости — тонкие гравировки в виде решётки и древовидных отростков, нарушенные современной надписью. Под ними — обращённая влево схематичная фигура животного с узкой длинной головой и острым ухом. Ноги животного показаны в виде клиньев, хвост отсутствует или сливается с очертаниями одной из задних ног. Справа от описанных фигур, на небольшом сохранившемся участке плоскости — две неполные фигуры животных и фрагмент ещё одного «флага» (?). Поверхность песчаника над описанными гравировками нарушена.
В правой части плоскости изображены всадники; хвост первой лошади перекрывает грудь второй. У первой лошади косой сеткой передана заплетённая (?) грива, такой же сеткой показано, по-видимому, седло (рис. 11, 1). Судя по положению рук, оба всадника натягивают тетиву луков, которые, однако, не видны на гравировке. У обоих похожие остроносые лица, но разные причёски. У пояса первого всадника, возможно, расположен прямоугольный колчан, однако нет уверенности, что он был связан с первоначальным рисунком (слишком велик и вырезан тоньше). Второй всадник перекрыт изображением пешего лучника с крупным наклонно подвешенным колчаном, стреляющего в сторону, противоположную бегу лошадей. В отличие от первых двух фигур он передан более схематично, и можно бы думать, что позднее; однако очертания головы лучника — заострённые макушка
Рис. 11. Плоскость 3, ярус 1, фрагменты.
(Открыть Рис. 11 в новом окне / то же в цвете)
и затылок — подобны тем же особенностям изображения голов всадников, как будто указывая на их одновременное исполнение.
Перед правым всадником, частично пересекаясь с ним, — идущее влево животное с узкой вытянутой вперёд головой и длинными чёрточками-ушами; стилистически оно по-
добно животному в нижней левой части плоскости и одиночной фигуре над плоскостью 1 (рис. 8). Линии его спины и живота совпадают с горизонтальными трещинами на поверхности камня, использованными художником. Расположение гравировок животного и всадника относительно друг друга не позволяет судить о последовательности их нанесения: левая передняя нога животного явно перекрывает голову лошади, но его правая нога сама перекрыта лошадиной гривой, а грудь — вытянутой рукой лучника (рис. 11, 1). Эту противоречивую ситуацию можно объяснить только частичным подновлением фигур. Поверх крупа описанного животного вырезана фигура длиннополого персонажа, его голову и грудь пересекают наклонные черты. Неясно, составляют эти линии часть изображения или нарушают его.
Внизу под всадниками показаны фигурки косуль, бегущих в противоположную сторону. Контуры их тел прорезаны очень глубоко, а рога, хвост (?), стрела (?) и другие дополняющие их тонкие гравировки едва видны (рис. 11, 2). По-видимому, и здесь имело место частичное подновление изображений. Многочисленные фрагментарные рисунки, не составляющие целых изображений, позволяют предположить, что первоначально на плоскости было больше фигур, которые естественно или намеренно оказались стёртыми, либо они являлись эскизами к другим, не состоявшимся гравировкам.
Некоторые фигуры нарушены крупной глубокой выбивкой. Она нанесена на месте головы длиннополого персонажа, поверх головы первой лошади, под копытами лошадей или рядом с изображениями косуль. Единичные крупные выбоины имеются поверх фигур всадников.
Ярус 2.
Плоскость 4 находится на западной стороне мощного скального останца, расположенного выше обнажений первого яруса. Подъём от плоскости 3 приводит на расположенную перед плоскостью 4 покатую площадку, с севера ограниченную обрывом. Состояние плоскости плохое: значительная часть поверхностной корки — около половины площади — отслоилась. Особенно пострадала правая её часть, открытая всем ветрам. Судя по фрагментарным рисункам у края скола, и эти утраченные участки могли быть раньше покрыты гравировками. Сохранившиеся изображения сильно выветрены. К 2002 г. наиболее чёткие и глубокие из них были подрисованы синим, а в центре плоскости виднелось тёмное пятно — след от эстампажного копирования.
Максимальные размеры плоскости с изображениями — 2,3×1,35 м. Нижние сохранившиеся рисунки расположены на высоте 0,5 м от современной поверхности — почти незадернованном скальном выходе. Основная плоскость вертикальная, с положительным уклоном около 10°, обращена на ЗЮЗ. С севера её продолжает узкая вертикальная грань (1,3×0,2 м, обращена к югу, отклонена от вертикали на +30°), на которой также имеются остатки выветренных гравировок.
Изображения плоскости 4 условно разделены на семь участков (скоплений фигур), отделённых друг от друга свободным пространством или значительным по площади сколом поверхности (прорисовка 3). Трудно сказать, составляли ли фигуры внутри каждого скопления обособленную смысловую композицию.
Значительное число изображений находится в левой верхней части плоскости (участок I). Поверх таштыкских гравировок процарапано более позднее крупное изображение человеческой фигуры в остроконечной шапке и надпись «1/IX.1955». Рядом изображена высокая вертикальная «лестница» с поперечными перекладинами — линии её гравировки визуально подобны таштыкским рисункам, но принадлежность «лестницы» к их числу сомнительна. Таштыкские гравировки представлены следующими изображениями. В самом верху помещены фигуры всадника, стреляющего из лука, и пешего лучника, целящегося в противоположном направлении. Крупный конь изображён с поднятой маленькой «клювастой» головой. У всадника в руках лук, а в грудь (и спину?) ему впилась стрела. У пешего лучника на поясе колчан и изогнутый футляр для лука со спущенной тетивой; он стреляет из лука М-образной формы. Прически воинов похожи, насколько позволяют судить схематичные гравировки.
Ниже изображена человеческая фигурка в свободной поколенной одежде, с длинными, заплетёнными в косу (?) волосами, в головном уборе (или деталью причёски) треугольной формы плоской стороной вверх. Перед фигурой — изображение животного (быка?), а ниже — неопределённого копытного со стрелой. Позади этих фигур, между ними и человеком читаются две вертикальные полосы с отходящими от них поперечными линиями. Справа перед бычком, а также у левого края плоскости показаны маленькие схематичные фигурки длиннополых персонажей. Фигуру слева перекрывают такие же многочисленные линии, как и фигуру у правого края плоскости 3 (прорисовка 2), её голова скрыта. Ниже описанных изображений вырезаны фигуры копытного неопределённого вида, двух пеших лучников и оленя (?) между ними. У лучника слева отсутствует изображение головы, хотя поверхность камня здесь не нарушена. У лучника с распущенными волосами, изображённого справа, наклонно вдоль бедра размещён колчан; небольшой М-образный лук в его руке как будто «исправлен» на крупный лук той же формы. Правой рукой лучник держит стрелу с густым оперением и окончанием для фиксации на тетиве — то ли приготовленную для стрельбы, то ли вонзившуюся в голову (рис. 12). Косая штриховка или сетка в оформлении «курток» воинов могла означать наличие средств защиты [Кызласов И.Л., 1990]. Ниже описанных фигур сохранились два неполных изображения копытных неопределённого вида; рядом с последней фигурой значительный кусок скальной поверхности отслоился.
Второе скопление гравировок — участок II — расположено правее описанных изображений; оно обрывается справа и сверху из-за отслоения поверхностной корки. Среди его гравировок — фигуры бегущего медведя (?) и двух крупных оленей — марала, голова которого утрачена, и маралухи (рис. 13, 1). В круп и бедро марала впились две стрелы. Такая же стрела с оперением расположена у его живота, но относится, скорее, к другому, утраченному изображению. Сверху над оленями — фрагмент длиннополой фигурки: «хвост» одеяния и выступающие ножки. Две другие длиннополые фигуры (целая и фрагментарная) расположены позади марала. Одна из них (рис. 13, 2) — детальное изображение с подробной передачей костюма персонажа [Панкова, 2002, рис. 1].
Специфично оформление наголовья: на темени — высокое навершие, на затылке — пара крутых дуг (неясного назначения), скула и щека закрыты широкой закруглённой лопастью, спускающейся к подбородку. Длинное свободное одеяние имеет сзади характерную удлиненную полу, руки не показаны (спрятаны под одеждой?). Дугообразные линии на груди и шее человека означают, видимо, вырез верхней одежды и складки её драпировки. По центру фигуры — пара округлых выступов на двух параллельных линиях (пояс?), а под ними — вертикальные линии с фигурными окончаниями, видимо, подвески. Ниже подвесок по подолу показаны горизонтальные бордюры, верхний из которых косо заштрихован. Слева за фигурой волочится шлейф одеяния, из-под которого выступают маленькие ножки. По одному боку длиннополого персонажа со стороны его движения намечена как будто кайма с косой штриховкой. С той же стороны у левого плеча можно предполагать изображение диагонально расположенного предмета — такого же, какие известны по другим гравировках подобного рода. [6] Слева от описанной фигуры угадывается изображение ещё одного такого же персонажа: оно вырезано тонкими линиями, а его верхняя часть не читается. Хорошо виден горизонтальный косо заштрихованный бордюр на подоле, а также расположенные над ним подвески (?) с фигурными окончаниями. Влево, аналогично соседней фигуре, отходит шлейф одеяния.
Ниже описанных гравировок размещены четыре почти идентичные фигуры воинов. У лучника слева голова пересекается со шлейфом расположенного сверху длиннополого персонажа, но можно предполагать у него причёску в виде распущенных волос. [7] У лучника посередине отсутствует изображение головы, хотя поверхность камня не нарушена. У этого воина хорошо виден прямоугольный колчан на дальнем от нас левом боку, а также
Рис. 12. Плоскость 4, ярус 2. Участок I, фрагмент.(Открыть Рис. 12 в новом окне) |
Рис. 13. Плоскость 4, ярус 2. Участок II, фрагменты.(Открыть Рис. 13 в новом окне) |
Рис. 14. Плоскость 4, ярус 2. Участок III, фрагмент.
(Открыть Рис. 14 в новом окне / то же в цвете)
косая штриховка на груди (возможно, защитное облачение). Верхняя часть третьей фигуры утрачена. Последняя фигура такого рода отличается от лучников только положением рук. В своей нижней части она пересекается с гравировками следующего скопления изображений.
Участок III. В верхней части этой группы гравировок расположена фигура воина с М-образным луком, наклонно подвешенным колчаном и мечом с навершием округлых очертаний (рис. 14). На воине широкая короткая одежда без характерной «таштыкской» талии, возможно, со стоячим воротом или назатыльником шлема [Кызласов И.Л., 1990, с. 189]. По сторонам от воина изображены два котловидных сосуда, украшенные горизонтальными поясками с косой штриховкой. У котла слева на круглых вертикальных ручках показано по несколько отростков. Второй котёл вырезан очень тонкими линиями и пересекается с рогами изображённого внизу оленя. Ниже описанных гравировок помещена фигура воина с чётким профилем, по очертаниям и размерам близкая другим крупным фигурам этой же плоскости. Руки воина с необычно проработанными пальцами подняты перед грудью. Правее воина — группа бегущих оленей со схематичными веточками-рогами, включая фрагментарно сохранившиеся фигуры. Некоторые из оленей поражены стрелами с детально показанным оперением, у одного на плече знак в виде креста.
С фигурами оленей пересекается тонко прорезанное изображение длиннополого персонажа с чётко проработанным лицом, «дугами» на затылке и шлейфом одеяния. [8] Руки не показаны, на уровне пояса — широкий косо заштрихованный бордюр. Аналогичная, но более крупная и насыщенная деталями фигура показана внизу композиции. Она нарушена глубоко прорезанными линиями, искажающими первое впечатление от её контуров. Однако все элементы этого изображения читаются без труда: дуги на затылке с завитком у их основания; дуговидные линии на груди — складки одежды или драпировка. На уровне груди или пояса — четыре симметрично расположенные спирали, обращённые попарно вверх и
вниз, а ниже — витые вертикальные подвески с окончаниями в виде петель. Под ними проходит двойной горизонтальный заштрихованный бордюр, ниже которого — частые вертикальные линии с заключёнными между ними зигзагами. По краю одеяния, противоположному шлейфу, идёт вертикальная косо заштрихованная кайма. Справа и слева от плеч длиннополого персонажа — неопределённой формы «лопасти» [Панкова, 2002, рис. 2]. Правее описанной фигуры, у самого скола камня — фрагмент подобного изображения: верхняя часть головы длиннополого персонажа.
Левее представлены две крупные наложенные одна на другую фигуры, по-видимому, маралухи и лошади (?). Слева от них, в нижней части плоскости — сильно нарушенные из-за обвалившейся каменной корки ещё две фигуры копытных. Фигура слева, вероятно, обозначает лося, судя по подшейному клоку или окончанию морды. Фигура справа, видимо, — изображение лошади.
Остальные скопления гравировок (участки IV-VI) расположены в правой части плоскости на небольшом фрагменте сохранившейся поверхности. Они отделены друг от друга участком камня с рыхлой «дырчатой» структурой, вероятно, и определившей отсутствие здесь изображений.
Среди гравировок участка IV наиболее глубоко и отчётливо прорезано изображение неопределённого предмета на основании-ножке, сильно нарушенное сколом. Основание покрыто тонкой косой штриховкой. Вплотную к фигуре справа примыкает изображение неопределённого животного с разинутой пастью, треугольными ушками и вонзившейся в спину стрелой. Позади животного справа — изображение, видимо, дерева. Его ствол и корни частично перекрыты задней ногой неопределённого копытного, бегущего вправо. Ниже его передних ног — тонко прорезанное изображение котла на поддоне с парой ручек и горизонтальными поясками орнамента. Ниже котла — бегущая лошадь под седлом, показанным в виде простой почковидной подушки. Фигура отличается тремя знаками-тамгами на плече: один представляет пару полукруглых дуг, второй — разомкнутую посередине двойную окружность, третий — вертикальную решётку. [9] Как и у многих других ошкольских лошадок, у этой фигуры нет «султана», но при этом намечена линия повода. Справа от описанных фигур — еле видные изображения, похожие на фрагментарные фигуры животных.
Гравировки участка V расположены у скола вверху и включают три-четыре неполные фигуры: копытного без головы со стрелой в спине, лошади, отдельные изображения «ног». У края скола помещено неясное изображение в виде вертикальной решётки.
Фрагментарные фигуры копытных у правого нижнего края плоскости образуют участок VI. Гравировки участка VII расположены на боковой, развёрнутой под углом части плоскости 4. Вверху сохранились две-три неполные и неопределимые фигуры животных, видимо, со стрелой в теле одного из них. В нижней части отчётливо видно глубоко прорезанное изображение спины и задней части животного со знаком-крестом на крупе. Выше него — ясно читаемая стрела с оперением, а также малопонятные линии (возможно, ноги и круп ещё одного животного).
* * *
На плоскостях 1 и 4 наряду с ясными глубокими рисунками имеются тонкие и еле видные — в основном фрагментарные фигуры животных. Самые тонкие изображения «проявлялись» в процессе наблюдения лишь ненадолго, в зависимости от теней, и быстро ускользали, зафиксировать их не всегда удавалось. Во время работы на памятнике сложилось впечатление о былой «многослойности» гравировок этих плоскостей, «верхние» изображения которых видны очень чётко (благодаря, в том числе, и подновлениям), а предыдущие — едва-едва. В процессе копирования возникло предположение, что гравировки «нижних» слоёв намеренно затирались с целью очищения поверхности для нанесения новых изображений: на это указывают необычная сглаженность, «заполированность» некоторых участков и выступающие из-под рисунков фрагментарные «следы» изображений — в основном ноги
животных. Проверить это предположение можно какими-то специальными, трасологическими методами, однако такой возможности у нас пока не было. Стоит отметить также отсутствие голов у некоторых воинов, при том что поверхность камня в соответствующих местах не нарушена сколами или выбоинами. Были ли головы стерты намеренно или случайно — достоверно сказать пока трудно.
* * *
Детальная проработка изображений, их обилие и разнообразие заставляют обращать внимание на манеру исполнения рисунков, особенности индивидуального стиля мастеров-резчиков. На разных плоскостях писаницы видны повторяющиеся характерные фигуры и детали. Подобно тому, как на деревянных плакетках выявляются черты, свидетельствующие об исполнении разных миниатюр одним и тем же мастером, можно попытаться проследить такие показательные моменты и в наскальных гравировках. В первую очередь они касаются изображений животных.
На плоскостях 1-3 (рис. 8; прорисовки 1, 2) изображены маленькие характерные фигурки косуль, явно выполненные рукой одного резчика. На плоскостях 1 и 3 выделяются фигуры неопределённых животных с поставленными «циркулем» клиновидными ногами и вытянутой вперёд головой, также, вероятно, вырезанные одним мастером. Эти фигуры настолько не похожи на «типично таштыкские» изображения, что поначалу заставляли сомневаться в их таштыкской принадлежности.
На плоскостях 1 и 3 «типичные» таштыкские лошадки отличаются высоко расположенными коленными суставами передних или задних ног. Та же особенность присутствует у лошади вверху плоскости 4 (рис. 8; прорисовки 2, 3). Подобные ноги с высоко расположенными коленями видим у необычных лошадей с плоскости 1 — с провисшими животами, без султанчиков и даже ушей, с клиновидными, округло-«вялыми» или «циркульными» ногами, явно отличающихся от характерных таштыкских фигур. Первая особенность — «высокие колени» — сближает их с бесспорно таштыкскими фигурами коней; последняя — клиновидные «циркульные» ноги, напротив — с неясными животными с вытянутой вперёд головой. Значит, несмотря на отличия, эти необычные копытные и лошадки «таштыкского облика» вполне могли быть вырезаны одним мастером. В виде «странных» лошадей он мог изобразить, например, ожеребившихся кобыл (отсюда и особенности их конституции). Или в создании гравировки участвовал мастер с «подмастерьем», повторявшим отдельные черты манеры мастера?
Абрис головы без ушей, как у одной из «странных» лошадей с 1-й плоскости, отличает и пару фигур копытных с плоскости 4 (участки III и IV). У двух других фигур копытных с этих же плоскостей видим одинаковые головы с острыми ушками.
Две конские фигуры с плоскостей 1 («в нише») и 4 (самая верхняя) отличаются, помимо высоких суставов ног, похожими клювовидными мордами. Угловатые крупы «странных» лошадей с плоскости 1 аналогичны крупам двух копытных с плоскости 4 (участок I). Отдельные фигуры с тех же плоскостей объединяет и циркульная постановка ног.
Приведённые примеры хотя и не охватывают всего многообразия ошкольских гравировок, всё же позволяют думать, что, по крайней мере, часть рисунков со всех плоскостей памятника была выполнена одной рукой, а значит гравировки на разные грани наносились относительно одновременно. Среди них присутствуют как «совершенные» изображения, обычно принимаемые за «типично» таштыкские, так и менее искусные, обладающие, однако, общими с ними деталями. «Странные» фигуры лошадей с провисшими животами, а вслед за ними ещё более далёкие от таштыкского «стандарта» фигуры с «циркульными» ногами и вытянутой головой расширяют наше представление о вариантах изображений в таштыкском стиле, в петроглифах значительно более «вольных», чем на деревянных плакетках.
На всех четырёх плоскостях крупными размерами и сходными очертаниями выделяются фигуры пеших воинов. На плоскостях 1 и 4 такие фигуры особенно близки друг другу, на двух остальных они более схематичны. «Крупные воины» с плоскостей 2 и 3 могли быть вырезаны поверх или вписаны между уже имеющимися изображениями. На многофигур-
ных композициях плоскостей 1 и 4 с «хаотическим» размещением гравировок и явными признаками подновлений судить о порядке нанесения фигур сложно. Можно предполагать, однако, что и здесь крупные фигуры воинов вырезались как-то отдельно от других гравировок: чуть позднее, или иным мастером, или на ином этапе создания писаницы. Правда, отличие этих фигур могло маркировать и другую группу населения. В отличие от миниатюр на плакетках, где по саадачным наборам и причёскам явно выделяются три группы воинов [Панкова, 2011], в наскальных изображениях такая дифференциация почти не читается. «Крупные» ошкольские воины могут быть одним из её редких проявлений.
* * *
Отдельные сюжеты ошкольских гравировок перекликаются с сюжетами тепсейских и ташебинских миниатюр. На плоскости 3, относительно небольшой по числу фигур, показаны всадники, скачущие один за другим; в нижнем регистре плоскости в противоположном направлении вереницей движутся косули. Идущие один за другим всадники, равно как и вереницы копытных, вырезаны на тепсейских и ташебинских деревянных планках [Комплекс..., 1979, рис. 59, 4; 60, 2, 7; 61, 2, 4; Подольский, 1998, рис. I, 2а, 3б]. На ошкольской плоскости 2 изображены всадник и за ним конь без седока, возможно, ведомый всадником. Аналогичные мотивы — всадники, ведущие в поводу коней, представлены на тепсейской планке 4 и одном из ташебинских фрагментов [Комплекс..., 1979, рис. 61, 2: 1-4; Подольский, 1998, рис. I, 1а]. Вереницы бегущих копытных выделяются и на крупных ошкольских плоскостях с большим количеством фигур, расположение которых выглядит хаотическим. Многие из них поражены стрелами аналогично копытным на планках [Комплекс..., 1979, рис. 60, 5, 7; 61, 4: 1-3].
Кроме двух названных, вполне общих, хотя и характерных таштыкских сюжетов, есть и более частные совпадения. Таковы, например, изображения воинов со стрелами в руках, как будто вынимаемыми из ран. Они показаны как на ошкольской плоскости 4, так и на миниатюрах из склепов [Комплекс..., 1979, рис. 59, 4; 60, 4: 1, 6: 1; 61, 3: 10, 11; Подольский, 1998, рис. I, 1а, 2а]. Частое повторение этого сюжета на плакетках показывает его важность, а значит и отмеченное совпадение вряд ли случайно.
На плоскости 1 писаницы изображена крупная загадочная фигура, названная Э.А. Севастьяновой «грибовидным деревом». Подобное «дерево» присутствует и в прорисовке, сделанной В.Ф. Капелько с неизвестной нам ошкольской композиции (рис. 4), а древовидная фигура иного, более реалистичного (для дерева) облика — на плоскости 4 (участок IV). Древовидные фигуры фрагментарно сохранились на тепсейской планке 5 и одном ташебинском фрагменте [Комплекс..., 1979, рис. 61, 1: 9; Подольский, 1998, рис. I, 5б]. Различные варианты «деревьев» известны в наскальных гравировках и на астрагалах из таштыкских памятников; подобные фигуры можно видеть на глиняном сосуде из склепа Уйбатского чаатаса и стенке тепсейского гробика [Кызласов Л.Р., 1960, рис. 53, 18, 19; 54, 6; 55, 1, 2; Вадецкая, 2000, рис. 2, 3]. Значительное число изображений «деревьев» в таштыкских памятниках свидетельствует об их особой роли в представлениях таштыкцев; однако в композициях с подобными фигурами какие-либо действия с ними не связаны и смысл этих изображений неясен. Число и разнообразие такого рода фигур в таштыкских памятниках требует их специального исследования.
Фигура животного на ошкольской плоскости 4 (участок II), более всего похожего на медведя, заставляет вспомнить медведей с тепсейских миниатюр и из наскальных композиций таштыкского времени, в большинстве случаев обладающих «особыми качествами» [Комплекс..., 1979, рис. 59, 1: 6, 3: 1; 61, 4: 4; Михайлов, 1995, с. 19; Панкова, 2004, с. 58, рис. 2]. Фигуры в виде вертикальных линий с поперечными отростками на ошкольской плоскости 4 (участок I справа) вполне могли быть изображением бороны — орудия, многократно представленного в сценах с быками тепсейских и ташебинских миниатюр [Комплекс..., 1979, рис. 59, 2: 2; 61, 2: 7; Подольский, 1998, рис. I, 3а].
Описанное совпадение ряда фигур и композиций на гравировках Ошкольской писаницы и миниатюрах из склепов позволяет предполагать, что в основе тех и других лежали
одни сюжеты, связанные с традиционными представлениями, фольклорными произведениями «таштыкцев» или какой-то иной важной для них информацией. Общая особенность миниатюр и петроглифов — отсутствие видимого взаимодействия персонажей [Подольский, 1998, с. 203].
В то же время на ошкольских гравировках присутствуют характерные изображения, неизвестные среди рисунков на миниатюрах из склепов. Это котловидные сосуды и фигуры так называемых длиннополых персонажей. Сосуды на поддонах представлены на плоскостях 1 и 4: участки III (рис. 14) и IV. Может быть, и крупная, многократно прорезанная фигура «на ножке» с плоскости 4 (участок IV слева) также обозначала котёл.
Трудно сказать, передавали котлы большой ошкольской плоскости металлические или глиняные экземпляры. Таштыкские керамические котлы, в том числе с отростками на ручках, часто орнаментированы верёвочным валиком аналогично декору ошкольских сосудов. Железные котлы из таштыкских склепов не имеют орнаментов [Худяков, 1985, рис. 3; Вадецкая, 1995, рис. 5], однако они есть на миниатюрных бронзовых котелках-подвесках [Тетерин и др., 2010, рис. 3, 22, 23, 26-32]. Наиболее информативным для суждения о материале и «роли» котлов в композициях мог бы стать контекст изображений. Однако, если во многих сценах доташтыкского времени котловидные сосуды представлены «в действии» — в процессе приготовления пищи или напитка либо в контексте изображения ритуального праздника, то в таштыкских гравировках — ошкольских и других — такое действие ни разу не показано.
Длиннополые персонажи представлены на Ошколе 14 фигурами: и схематичными с обобщёнными контурами, и крупными детальными изображениями (рис. 7, 8, 13, 2; прорисовка 3). Относительно первых А.В. Адрианов писал: «Среди фигур повторяются предметы, имеющие форму сапога, украшенного орнаментом…» [1910, с. 43]. Два детальных изображения опубликованы и описаны отдельно [Панкова, 2002, рис. 1, 2], там же приведены мнения об их интерпретации. Сегодня к ним стоит добавить версию П.П. Азбелева, предполагающего в долгополых персонажах «особую социальную группу таштыкского общества» [2008, с. 463].
По мнению Н.И. Рыбакова, опубликовавшего неизвестные ранее изображения подобных фигур из бассейна Июсов, они не связаны с таштыкским периодом и относятся к значительно более позднему времени. В определении их даты исследователь предлагает варианты от середины VII в. до позднего средневековья [Рыбаков, 2005, с. 298, 303; 2007, с. 82]. Действительно, трудно обозначить какие-либо хронологические реперы для этих изображений. Для определения места длиннополых фигур среди наскальных гравировок Хакасии необходимо рассмотреть их соотношение с окружающими таштыкскими рисунками, стилистическое своеобразие и реалии. В настоящей статье нет возможности остановиться на этих вопросах подробно, можно лишь сослаться на результаты анализа более 30 подобных фигур с разных памятников северо-запада Хакасии.
Во-первых, изображения длиннополых фигур явно тяготеют к таштыкским гравировкам: те и другие часто расположены на одних плоскостях. При отсутствии подновлений они смотрятся идентично; в неподновлённой малозаметной сцене на одной из плит могильника Подкамень таштыкская фигура животного явно перекрывает изображения длиннополых персонажей.
Во-вторых, разворот тела большинства «долгополых» (профиль-фас-профиль) и проработка профиля лица роднит их с другими, характерными фигурами в таштыкском стиле. Отсутствие же динамизма в передаче длиннополых персонажей по сравнению с таштыкскими охотниками и воинами — это не противоречие таштыкскому стилю, а, скорее, способ выражения другой идеи.
Реалии долгополых не позволяют пока как-либо датировать эти фигуры. Разве что витые подвески, аналогичные таштыкским цепочкам, и их окончания (В-образные пряжки, по П.П. Азбелеву) могут указывать на таштыкский возраст долгополых фигур, однако, достоверность этих сопоставлений пока под вопросом.
Суждение Н.И. Рыбакова о более поздней дате этих персонажей по сравнению с таштыкскими гравировками основано на убеждении в их манихейской принадлежности, которая, однако, не имеет достаточных оснований. В остальном — археологически — нет данных, свидетельствующих о позднем возрасте длиннополых фигур. Всё сказанное выше, по мнению автора, позволяет относить эти изображения к числу гравировок таштыкского времени. Резные рисунки Ошкольской писаницы относятся к периоду таштыкских склепов — V — начало VII в. н.э. Более узкое датирование сейчас вряд ли достижимо: ни представленные реалии, ни художественные особенности ошкольских гравировок не дают пока такой возможности.
Таким образом, сюжеты ошкольских гравировок, перекликающиеся с сюжетами деревянных миниатюр, свидетельствуют о важности отраженных в них представлений и сведений. Гравировки на компактно размещенных плоскостях объединены манерой исполнения и могли быть нанесены в пределах небольшого промежутка времени. Описанные композиции определённо обладали особой значимостью в глазах «таштыкцев». А живописный облик ошкольского «утёса» и открывающийся оттуда эффектный вид как нельзя более способствовали такому восприятию.
Библиография ^
Адрианов А.В. Отчёт по исследованию писаниц Минусинского края // Изв. Русского комитета для изучения Средней и Восточной Азии в историческом, археологическом, лингвистическом и этнографическом отношениях. Вып. 10. СПб., 1910.
Азбелев П.П. Первые кыргызы на Енисее // Вестник СПбГУ. Серия 12. Вып. 4. СПб., 2008.
Вадецкая Э.Б. Таштыкский могильник Соколовский разъезд // Южная Сибирь в древности. СПб., 1995. (Археологические изыскания; Вып. 24).
Вадецкая Э.Б. Антропоморфное изображение на стенке ящика-гробика (по материалам раскопок таштыкского склепа 2 под горой Тепсей) // Пятые исторические чтения памяти М.П. Грязнова. Омск, 2000.
Кириллова Д.А., Подольский М.Л. Све Кызыл-хая на севере Хакасии // Окуневский сборник 2. Культура и её окружение. СПб., 2006.
Комплекс археологических памятников у горы Тепсей на Енисее. Новосибирск, 1979.
Кызласов Л.Р. Таштыкская эпоха в истории Хакасско-Минусинской котловины (I в. до н.э. — V в. н.э.). М., 1960.
Кызласов И.Л. Таштыкские рыцари // Проблемы изучения наскальных изображений в СССР. М., 1990.
Михайлов Ю.И. Семантика образов и композиций в таштыкской изобразительной традиции (опыт анализа тепсейских плакеток) // Древнее искусство Азии. Петроглифы. Кемерово, 1995.
Панкова С.В. К интерпретации загадочных фигур из Хакасии // История и культура Востока Азии. Т. 2. Новосибирск, 2002.
Панкова C.B. Таштыкские гравировки на Тепсее // Археология и этнография Алтая. Вып. 2. Горно-Алтайск, 2004.
Панкова C.B. Воины таштыкских миниатюр: возможности атрибуции // Древнее искусство в зеркале археологии. К 70-летию Д.Г. Савинова. Кемерово, 2011. (Тр. САИПИ; Вып. VII).
Панкова С.В., Архипов В.Н. Работы петроглифического отряда Тувинской экспедиции // Отчётная археологическая сессия за 2002 год. СПб., 2003.
Панкова С.В., Архипов В.Н. Новые памятники наскального искусства из Южной Сибири // Археологические экспедиции за 2003 год. СПб., 2004.
Подольский М.Л. Композиционная специфика таштыкской гравюры на дереве // Древние культуры Центральной Азии и Санкт-Петербург. СПб., 1998.
Рыбаков Н.И. К вопросу существования северной ветви манихейства на Енисее. Элементы символики // Социогенез в Северной Азии. Ч. 1. Иркутск, 2005.
Рыбаков Н.И. Феномен иконографического свойства: причина и следствие заблуждений... (вопросы северного манихейства) // Теория и практика археологических исследований. Вып. 3. Барнаул, 2007.
Севастьянова Э.А. Петроглифы горы Тунчух // Вопросы археологии Хакасии. Абакан, 1980.
Тетерин Ю.А., Митько О.А., Журавлёва Е.А. Бронзовые миниатюрные подвески-сосуды Южной Сибири // Вестник НГУ. Серия: история, филология. Т. 9. Вып. 7: археология и этнография. Новосибирск, 2010.
Худяков Ю.С. Новые данные по археологии Когунёкской долины // Археологические исследования в районах новостроек Сибири. Новосибирск, 1985.
Худяков Ю.С. Образ воина в таштыкском изобразительном искусстве // Семантика древних образов. Новосибирск, 1990.
Шер Я.А. Петроглифы Средней и Центральной Азии. М., 1980.
Appelgren-Kivalo H. Alt-Altaische Kunstdenkmäler. Briefe und Bildermaterial von J.R. Aspelins Reisen in Sibirien und der Mongolei 1887-1889. Helsingfors, 1931.
[1] Именно с основной целью экспедиции была связана готовность её участников к копированию гравировок и соответствующее техническое оснащение. Во время первых двух экспедиций 1887-1888 гг. все памятники были зарисованы в карандаше, а в 1889 г. на многих из них проводилось фотографирование. Кроме того, в течение всех трёх путешествий с большого числа изображений, расположенных на ровных плоскостях, снимались оттиски на влажной промокательной бумаге с помощью щётки. Эти фотографии и эстампажи позволили Я. Аппельгрену-Кивало при подготовке издания корректировать как исходные карандашные зарисовки, так и снятые с них тушевые рисунки, а при их отсутствии даже сделать по ним дополнительные иллюстрации для издания [Appelgren-Kivalo, 1931].
[2] А.В. Адрианов снял восемь эстампажей (с плоскостей 1-3 и двух неизвестных нам изображений) и сделал фотографию с гравировок первого яруса писаницы. На большой плоскости верхнего яруса (4-й по нашей нумерации) «эстампажа … снять не пришлось, но фотографию я сделал, а некоторые фигуры зарисовал» [Адрианов, 1910, с. 43]. Эстампажи хранятся в Музее антропологии и этнографии (Кунсткамера) РАН (далее МАЭ). Они были опознаны среди других и сфотографированы в фондах МАЭ Е.А. Миклашевич, которой я искренне благодарна за знакомство с этими материалами.
[3] Приношу свою искреннюю благодарность А.И. Готлибу, В.С. Зубкову и А.И. Поселянину, работавшим тогда же на Чёрном озере и всячески способствовавшим нашим исследованиям ошкольских гравировок. Благодарю также Е.А. Миклашевич, поделившуюся своими фотографиями памятника.
[4] Эта прорисовка в 1980-е годы была передана В.Ф. Капелько в собрание копий ошкольских рисунков Минусинского музея. Об этих копиях мне стало известно уже во время написания статьи, поэтому они здесь не представлены.
[5] Видимая на отдельных фотографиях подрисовка синим карандашом была сделана незадолго до 2002 г.: судя по фотографиям С.В. Александрова, побывавшего на памятнике в 1999 г., тогда её ещё не было.
[6] Назначение этих предметов неизвестно. В них предполагают опахала, священные жезлы, цветы, музыкальные инструменты, но все эти версии в равной мере гипотетичны.
[7] Обе фигуры подновлены, так что последовательность их нанесения не выявляется.
[8] Длиннополая фигура проступает из-под фигур оленей, как если бы была нанесена раньше них. Однако вероятная поздняя подработка фигур оленей не позволяет сделать соответствующий вывод.
[9] Два из этих знаков — «двойная дуга» и «решётка» — подобны тамгам одной из лошадок с плоскости 1 (рис. 7, 8). В то же время, возможно, неслучайно, что мысленное совмещение этих «двойных дуг» и «решетки» даёт изображение, близкое тамге на крупе другой лошади плоскости 1, у её правого края (рис. 9).
^ Цв. илл.:
Ошкольская писаница. Плоскость 1, ярус 1, фрагменты.
(Открыть цветную иллюстрацию в новом окне)
^ Вклейки:
I.
Прорисовка 1. Ошкольская писаница. Плоскость 2, ярус 1.
(Открыть Прорисовку 1 в новом окне)
Прорисовка 2. Ошкольская писаница. Плоскость 3, ярус 1.
(Открыть Прорисовку 2 в новом окне)
II.
Прорисовка 3. Ошкольская писаница. Плоскость 4, ярус 2.
(Открыть Прорисовку 3 в новом окне)