С.В. Панкова
Неизвестные фрагменты тепсейских миниатюр.
См. файл на academia.edu.
В 1968 г. Красноярская экспедиция ЛОИА АН СССР, руководимая М.П. Грязновым, проводила раскопки древних памятников у подножия горы Тепсей на Енисее. При исследовании одного из таштыкских склепов здесь впервые были обнаружены деревянные плакетки с тончайшими гравировками — сюжетными композициями с участием людей и животных. Обугленные в горящем склепе планки раскололись на фрагменты, часть из которых оказалась утрачена, но сохранившиеся гравировки поражали детальностью и мастерством исполнения. Изображения тепсейских плакеток были предварительно опубликованы вскоре после их открытия, а затем ещё раз, подробно и с уточнениями, в прорисовках Л.Н. Баранова (Грязнов 1971; 1979). Особая манера их исполнения, присущая и ряду наскальных изображений, позволила считать их произведением местных мастеров (Грязнов 1971: 106). В представленных сценах, с трудом поддающихся дешифровке, М.П. Грязнов увидел отражение исторического фольклора таштыкского населения (Там же: 104; Грязнов 1979: 145). Эти первые исследования таштыкских гравировок стали основой их дальнейшего изучения, а сами тепсейские миниатюры предстали как новый удивительный источник.
(272/273)
Как и другие материалы раскопок на Тепсее, деревянные планки были переданы в ГЭ, где находятся и по сей день — на экспозиции и в фондах. В ходе недавнего исследования тепсейской коллекции была определена древесина плакеток — берёза, [59] сделаны единичные уточнения в прорисовках гравировок, а также выявлены фрагменты планок с изображениями, по какой-то причине не вошедшими в публикации. Это два небольших кусочка с двусторонними изображениями, а также резные фигуры с одной стороны планки 6 (здесь и далее используется нумерация, данная М.П. Грязновым).
На фрагменте плакетки размером 7×4 см выпукло-вогнутого сечения частично сохранились изображения воина на одной стороне и коня — на другой (рис. 1, 1). Фрагмент относится к планке 4 (Грязнов 1979: рис. 61, 2-3), о чём свидетельствуют их сходные параметры — ширина и толщина, а также изобразительные особенности, специфичные для одной только этой планки — подчёркнуто крепкие, тяжеловесные фигуры коней с массивными копытами, характерный абрис фигуры воина. Равномерно уплощённая планка 4 обломана с обоих концов, у одного из которых её сечение становится выпукло-вогнутым. Вероятно, именно с этого края планки и располагался наш фрагмент. Тогда фигура человека на его вогнутой стороне могла находиться позади быков с бороной (рис. 1, 2, фиг. 7-8), а изображение коня на выпуклой стороне примыкать к фигуре воина, обращённого влево (рис. 1, 2, фиг. 9-10). Невозможность непосредственной стыковки частей планки определяет предположительный характер такой реконструкции. Если она верна, то с присоединением нового фрагмента на обеих сторонах плакетки образуются комбинации фигур, уже известные по другим гравировкам. Одна из них — пара быков с бороной и человеческая фигурка позади них (см. напр., Грязнов 1979: рис. 59, 2; Подольский 1998: рис. 1, 3а; Панкова 2004: 52-53; рис. 2), вторая — изображение коня и воина с протянутыми к нему руками. Последнее сочетание может представлять вариант сцен «взнуздывания», наиболее достоверно узнаваемых на тепсейских планках 3 и 6 (Грязнов 1979: рис. 59, 3; 61, 4). Выявление на планках таких повторяющихся комбинаций фигур — устойчивых смысловых моментов — оказывается на сегодняшний день единственным способом проникнуть в сюжетный ряд миниатюр, т. к. попытки их линейного прочтения до сих пор не удавались (Михайлов 1995: 17; Подольский 1998: 202-204).
Следующий фрагмент планки размером 3,3×2,6×0,8 см обломан с трёх сторон, а его целый край представлен нижней кромкой. На одной стороне вплотную к кромке изображено колесо, на другой — задние и передние ноги двух копытных (рис. 2, 1). Принадлежность фрагмента определённой планке установить не удаётся, по толщине и сечению фрагмента вероятна его связь с плакетками 2, 3 или 8. В изображении колеса показаны ступица, обод (?), значительное число спиц, а также пара дуговидных линий, идущих от колеса влево и вверх. Описанный фрагмент — первое достоверно таштыкское изображение колеса, представлявшего, вероятно, часть повозки. Ранее к числу таштыкских предположительно была отнесена наскальная гравировка четырёхколесной повозки, обнаруженная вблизи Ошкольской писаницы и расположенная среди фигур таштыкского облика (Севастьянова 1980: 105, рис. 1, 3). Есть, однако, и другие мнения о возрасте этого изображения — эпоха бронзы или раннескифское время (Новожёнов 1994: 100-101; Савинов 2002: 29-30). В ходе наших работ на Ошкольской писанице в 2002-2003 гг. обнаружить композицию с повозкой не удалось; её примерный облик можно предполагать в коллаже В.Ф. Капелько в зале «Древнее искусство Сибири» Хакасского национального краеведческого музея им. Л.Р. Кызласова (Панкова 2012: 79-80, рис. 4). Ошкольскую повозку и тепсейское колесо сближает резная техника исполнения, большое количество спиц и выделенные ступицы — особенности, редкие для степных изображений колёсного транспорта более раннего времени. На обоих изображениях имеются диагонально ориентированные линии, идущие от центра колеса за его пределы.
(273/274)
В то же время, ошкольская гравировка представлена в т.н. плановой проекции, обычной как раз для петроглифов эпохи бронзы. Временнáя принадлежность ошкольского изображения остаётся под вопросом. Облик тепсейской «повозки» также пока не может быть реконструирован. В её изображении мастер вполне мог следовать петроглифической традиции предшествующего времени,
Рис. 1. Неизвестный фрагмент тепсейской планки 4 (1) и реконструкция планки 4 с добавленным фрагментом (2).
Рис. 2. Неизвестные и уточнённые фрагменты тепсейских гравировок: 1 — фрагмент с изображением колеса (планка не определена); 2, 3 — уточнённые прорисовки фигур с планок 1 и 3; 4а и 4б — гравировки планки 6 [сторона «а» (опубликована М.П. Грязновым) и сторона «б» (прорисовка автора 2010)].
(274/275)
аналогично ошкольской фигуре. Однако не менее вероятно, что тепсейская «повозка» была показана в профиль подобно изображениям ханьской традиции и хуннского круга (Finsterbusch 1971: аbb. 541, 566, 624; Новгородова 1984: рис. 52; L’Asie des steppes… 2000-2001: 152, cat. 135; Миняев 2009: рис. 10), несомненно имеющих отношение к формированию таштыкской изобразительной традиции. Описанный фрагмент планки с изображением колеса позволяет надеяться на другие находки таштыкских изображений колёсного транспорта, несущих новую важную информацию.
Планка 6 в публикации 1979 г. представлена только гравировками одной её стороны (Грязнов 1979: рис. 61, 4). Между тем на обратной стороне плакетки также имеются изображения (рис. 2, 4б). Здесь сохранились фигуры бегущих лосей и лосих, двое из которых пронзены стрелами (рис. 2, 4б, фиг. 9 и 10), а также, вероятно, марала. Какие-то неясные изображения показаны в ногах животных (рис. 2, 4б, фиг. 9а и 10а). Обращают внимание клювовидные морды копытных, с выделенной нижней губой и рельефным надбровьем. Фигуры лосих отличаются подчёркнуто тонкими «талиями», у лосей акцентированы мощные рога, показанные как бы фронтально, развёрнутыми на обе стороны. Подобная передача рогов характерна для большинства таштыкских изображений лосей, в отличие, что интересно, от фигур маралов.
Прорисовки Л.Н. Баранова выполнены с высокой точностью и при рассмотрении плакеток были сделаны лишь единичные уточнения, касающиеся гравировок планок 1 и 3. На первой зафиксированы выступающие из колчана всадника древки стрел с чётко показанным оперением и раздвоенными окончаниями для тетивы (рис. 2, 2; ср. Грязнов 1979: рис. 60, 2). Они исполнены тончайшими линиями, подобными линиям штриховки фигур. Эта деталь предоставляет конкретную информацию о способе ношения стрел в колчанах подобной формы у воинов определённого облика — наконечниками вниз. Кроме того, она позволяет непосредственно сопоставить изображённый футляр с сохранившейся моделью горита из погр. 4 Оглахтинского мог-ка (Кызласов 1992: рис. 25). В свою очередь уточнение изображений на груди лучника с планки 3 (рис. 2, 3; ср. Грязнов 1979: рис. 59, 3) выявило их сходство с фигурами татуировки погребённого в этом же комплексе. Названные сопоставления, наряду с другими параллелями между деталями гравировок и материалами таштыкских погребений, позволяют выделить среди персонажей тепсейских миниатюр группу воинов-таштыкцев (Панкова 2011: 121-126).
При публикации плакеток М.П. Грязнов выразил уверенность в том, что рисунки на них были раскрашены, хотя «какие были краски, вряд ли удастся установить. Только в редких случаях в линиях надрезов сохранились спёкшиеся, превратившиеся в уголь, совершенно незначительные остатки краски» (Грязнов 1971: 102-103; 1979: 105). Предварительная оценка факта наличия краски и возможности её определения была проведена ст.н.с. Отдела научно-технической экспертизы ГЭ Л.С. Гавриленко. Осмотрев планки, она отметила, что визуально следы раскраски не просматриваются, но, возможно, они сохранились в бороздках резных линий и могут быть выявлены при исследовании плакеток с помощью микроскопа. Если бы краской была охра, на горелом дереве она бы проявилась более явно — жёлтая стала бы красной, красная — ещё более насыщенной. Если использовалась киноварь, то её присутствие вряд ли можно обнаружить на глаз, т.к. она восходит при высоких температурах. Однако с помощью рентгено-флюоресцентного анализа поверхности можно выявить следы этих минеральных красителей: железа — для охры и ртути — для киновари. При этом обнаружение железа будет не очень показательно, т.к. оно могло осесть на плакетках из почвы, а вот присутствие ртути предполагало бы наличие раскраски более определённо. Именно в этом направлении может быть продолжено исследование тепсейских миниатюр.
Грязнов 1979 — Грязнов М.П. Таштыкская культура // Комплекс археологических памятников у горы Тепсей на Енисее. Новосибирск, 1979.
(275/276)
Панкова 2011 — Панкова С.В. Воины таштыкских миниатюр: возможности атрибуции // Древнее искусство в зеркале археологии: К 70-летию Д.Г. Савинова. Кемерово, 2011. С. 117-141 (Труды САИПИ. Вып. VII).
Панкова 2012 — Панкова С.В. Ошкольская писаница в Хакасии // Изобразительные и технологические традиции в искусстве Северной и Центральной Азии. М.; Кемерово, 2012. С. 76-96 (Труды САИПИ.Вып. IX).
Подольский 1998 — Подольский М.Л. Композиционная специфика таштыкской гравюры на дереве // Древние культуры Центральной Азии и Санкт-Петербург: Мат-лы Всерос. науч. конф., посвящ. 70-летию со дня рождения А.Д. Грача. СПб, 1998. С. 199-205.
L’Asie des steppes... 2000-2001 — L’Asie des steppes. D’Alexandre le Grand à Gengis Khån: Catalog. Barselona; Paris; Madrid, 2000-2001.
Finsterbusch 1971 — Finsterbusch K. Verzeichnis und Motivindex der Han-Dastellungen. Bd. II. Abbildungen und Addenda. Wiesbaden, 1971.
[59] Определение касается планок 1, 4, 6 и 7, от которых удалось взять достаточные образцы дерева для идентификации микроскопическим методом по признакам анатомического строения. Определения выполнены в Отделе Научно-технической экспертизы канд. биол. наук М.И. Колосовой, которой я искренне признательна.
|