Д.Г. Савинов

Изображение четырёхколёсной повозки
на плите из могильника Есино V.

// Вестник САИПИ. Вып. 5. Кемерово: 2002. С. 27-30.

Во время археологических исследований могильников тагарской культуры на территории Комсомольско-Есинской оросительной системы на юге Минусинской котловины около села Полтаков (Аскизский район Республики Хакасия) было открыто большое количество рисунков на курганных плитах, основная часть которых опубликована [Savinov, 1999, Pl. I-XXV]. Среди них особое место занимает изображение четырёхколёсной повозки на высоком угловом камне одного из курганов могильника Есино V (рис. 1). На этом же камне выбито много других изображений, не совсем ясных, видных только при хорошем «косом» освещении. Рисунок повозки, выбитый в крупной точечной технике, расположен в верхней части на внешней стороне массивной плоской плиты из красного девонского песчаника, высотой около 2,5 м. Размеры изображения повозки — 60×36 см. Сам курган, в ограде которого находилась плита с этим изображением, не раскапывался, но, судя по характерным признакам, общим с аналогичными раскопанными сооружениями в составе расположенных поблизости могильников Есино I и II, относится к подгорновскому этапу тагарской культуры — VI-V вв. до н.э. по периодизации М.П. Грязнова [1968, с. 187]. Изображение повозки скорее всего одновременно с сооружением кургана. В таком случае это первое из известных пока изображений подобного рода начального этапа тагарской культуры. Вполне вероятно также, что нанесение данного изображения, как и большинства рисунков на плитах оград курганов подгорновского этапа, могло входить в цикл ритуальных действий, связанных с погребальным обрядом.

Есинская повозка относится к так называемым «плановым» изображениям. Повозка (или телега) показана распряжённой и ориентирована по ходу движения, справа — налево. Все конструктивные детали переданы достаточно отчётливо. Основу повозки составляет платформа вытянуто-треугольной формы, подвижно соединённая с передней осью (или «передком»). Количество спиц в колёсах различно: в задних 1 и 2 (?); в передних — 4 и 5 (?). Скорее всего, задние колёса были более массивными («цельными»?) и именно на них приходилась основная тяжесть перевозимых грузов. Треугольная форма платформы «дублируется» двумя соединёнными дышлами;

изображений упряжных животных нет, но скорее всего, судя по отсутствию изображения ярма, это могла быть лошадиная запряжка.

Посередине повозки, ближе к передней части платформы, выбито схематическое изображение человеческой фигуры. Правая рука находится выше колена, левая соединена со спицей переднего колеса. В трактовке перекрещенных (?) ног явно чувствуется стремление передать позу сидящего человека. По своим стилистическим особенностям это изображение соответствует так называемым «фертообразным» фигуркам, характерным для тагарского искусства. Поэтому было бы очень заманчиво видеть на есинской повозке изображение возничего. Данная фигура могла быть нанесена и в несколько более позднее время, но в том же семантическом контексте. Позади антропоморфной фигуры незамкнутой прямоугольной линией обозначено то, что находилось на повозке — сиденье, условное изображение груза, деревянный ящик или что-нибудь подобное.

В целом, повозка (или телега), изображённая на плите из могильника Есино V, представляет собой транспортное средство, вероятно, большой грузоподъёмности и в то же время достаточно манёвренное, использовавшееся древними скотоводами минусинских степей. О точном характере её назначения можно только догадываться: она могла служить при сезонных перекочёвках, для доставки каменных плит к месту сооружения курганов или для перевозки самих покойных к месту захоронения. Использование специальных погребальных колесниц предполагается некоторыми авторами и для предшествующей карасук-

(28/29)

Рис. 3. Изображения четырёхколёсных повозок
в петроглифах Минусинской котловины:

1 — гора Шишка (по Н.В. Леонтьеву);

2 — Ошкольская писаница (по Э.А. Севастьяновой).

(Открыть Рис. 3 в новом окне)

ской культуры [Филиппова, 1990]. Так или иначе, данное изображение вносит ещё один дополнительный штрих в характеристику быта населения тагарской культуры.

Точных аналогий есинской повозке неизвестно. Среди немногочисленных изображений колёсных повозок в минусинских петроглифах, относимых обычно к окуневскому или карасукскому времени, есинскому изображению ближе всего рисунки на Ошкольской писанице [Севастьянова, 1980, рис. 3] и на горе Шишка [Леонтьев, 1980, рис. 6]. Отличие заключается лишь в предполагаемом виде упряжных животных — в том и другом случае показано ярмо, чаще всего ассоциируемое с использованием не лошадиной, а бычьей запряжки (рис. 3). Однако имеются основания полагать, что все они отображают один и тот же вид колёсного транспорта, имевшего, таким образом, достаточно широкое распространение в начальный период развития тагарской культуры.

По классификации В.А. Новожёнова, подробно рассмотревшего все известные виды колёсного транспорта древнего населения евразийских степей, ошкольская и шишкинская повозки включены в подтип 4 — «сочленённые телеги» [Новожёнов, 1994, с. 100, рис. 64]. Судя по есинскому изображению, такое определение вряд ли приемлемо, так как ясно, что сочетание треугольных фигур на есинской повозке передает не две, а одну платформу с подвижной передней осью и особым устройством дышла, расположение которого (в плане) в виде треугольника только ошибочно может быть принято за вторую платформу. Очевидно, это касается и двух других подобных изображений — ошкольского и на горе Шишка, кото-

(29/30)

рые также следует относить к раннетагарскому времени. За пределами Минусинской котловины «плановые» рисунки четырёхколёсных повозок (или телег), правда, в несколько ином стилистическом исполнении, встречаются, в первую очередь, в петроглифах Южного и Восточного Казахстана. Наиболее показательные примеры подобного рода изображений — рисунки из Каратау [Новожёнов, 1994, рис. 13], из Тамгалы-Тас [Максимова, Ермолаева, Марьяшев, 1985, с. 8], Тарбагатая [Самашев, 1992, рис. 102]. Все они относятся к предшествующей эпохе бронзы [Савинов, 2000, с. 122-124] и, вероятно, отмеченное сходство может служить ещё одним подтверждением участия населения западного (казахстанского) происхождения в сложении тагарской культуры, что уже неоднократно отмечалось исследователями.

Библиография.   ^

М.П. Грязнов, 1968. Тагарская культура // История Сибири. Т. 1. Л.

Н.В. Леонтьев, 1980. Колёсный транспорт эпохи бронзы на Енисее // Вопросы археологии Хакасии. Абакан.

A.Г. Максимова, А.С. Ермолаева, А.М. Марьяшев, 1985. Наскальные изображения [урочища] Тамгалы. Алма-Ата.

B.А. Новожёнов, 1994. Наскальные изображения повозок Средней и Центральной Азии. Алматы.

Д.Г. Савинов, 2000. Антропоморфная фигура на каменной плите из Есино III // Мировоззрение. Археология. Ритуал. Культура. (Сборник статей к 60-летию М.Л. Подольского). СПб.

З.С. Самашев, 1992. Наскальные изображения Верхнего Прииртышья. Алма-Ата.

Э.А. Севастьянова, 1980. Петроглифы горы Тунчух // Вопросы археологии Хакасии. Абакан.

Е.Е. Филиппова, 1980 [1990]. Погребальные колесницы карасукского времени // Проблемы изучения наскальных изображений в СССР. М.

D. Savinov, 1999. Stèles tagar // Répertoire des Petroglyphes D’Asie Centrale. Fasc. 4. Paris.

наверх