Л.Р. Кызласов

По поводу одного ответа.

// СА. 1965. №4. С. 282-286.

В журнале «Советская археология» (1964, 1) мною была опубликована рецензия на книгу А.Д. Грача «Древнетюркские изваяния Тувы». Хотя читатель знаком с этой рецензией, укажу всё же, что суть её состояла в моём полном несогласии с тенденциозностью А.Д. Грача при изучении древнетюркских изваяний.

А.Д. Грач утверждает, что древнетюркские изваяния изображают не самих древних тюрок, а их врагов. Отсюда — ошибочное отождествление автором человеческих изваяний с термином «балбал» древнетюркских надписей, неправильное использование письменных источников, а также данных тувинского эпоса, оставление втуне важных фактов из этнографии тюркоязычных народов и т.д., что раскрыто в нашей рецензии. В рецензии также были конкретно рассмотрены недостатки фиксации и публикации новых материалов в книге А.Д. Грача.

Было бы неправильно высказать только наше негативное отношение к точке зрения А.Д. Грача по важной проблеме семантики древнетюркских изваяний. Поэтому в интересах науки и читателей мною в следующем номере «Советской археологии» (1964, 2) была опубликована специальная статья «О назначении древнетюркских каменных изваяний, изображающих людей». В этой статье внимательно рассмотрены все известные ныне письменные, этнографические и археологические факты, а также данные этнографии, непосредственно касающиеся древнетюркских изваяний. Вся совокупность исследованных фактов привела нас к выводу, что «каменные фигуры, сооружавшиеся древними тюрками, связаны с поминальным обрядом и изображают их умерших героев».

После выхода указанных работ, а также рецензии Я.А. Шера на ту же книгу А.Д. Грача (Я.А. Шер тоже не согласился с точкой зрения А.Д. Грача и привёл ряд дополнительных замечаний — см. СА, 1964, 1, стр. 355-357) можно было надеяться, что в случае несогласия А.Д. Грач опубликует ответную статью, где, опираясь на какие-то дополнительные факты, попробует отстоять поднятую им на щит старую концепцию Н.И. Веселовского.

К сожалению, этого не случилось. Появилось лишь письмо «По поводу рецензии Л.Р. Кызласова», в котором совершенно не упоминаются ни моя статья «О назначении древнетюркских каменных изваяний, изображающих людей», ни критический отзыв Я.А. Шера (СА, 1965, 3).

Больше того, в ответе А.Д. Грача, к нашему удивлению, оказались совершенно обойдены основные темы, по которым с фактами в руках возражают его оппоненты: метод исследования, его толкование каменных изваяний, отождествление изваяний с древнетюркским термином «балбал», неправильное использование письменных источников и некоторые другие вопросы. Очевидно, А.Д. Грач не располагает никакими новыми материалами для такого ответа, и это он вынужден признать своим

(282/283)

умолчанием, лишь упомянув в заключение, что «дискуссия будет продолжаться вне зависимости от того, хочется этого Л.Р. Кызласову или нет».

Что сказать по поводу столь неожиданного поворота? Я ожидал от А.Д. Грача продолжения научной дискуссии по вышеупомянутым основным вопросам и, кроме рецензии, напечатал специальную статью об этом, а он предпочёл замолчать их. Почему?

Но о чем же идёт речь в ответе А.Д. Грача и какова его цель? Речь идёт о подчинённых по важности вопросах, поднятых им в своей книге и подвергнутых критике в моей рецензии. А.Д. Грач пытается любыми путями оправдаться, не избегая при этом передёргивания мыслей и фактов.

Все затронутые вопросы были так подробно и аргументированно разобраны в рецензии, что я не собираюсь здесь возвращаться к ним в той же мере. Любой непредубеждённый читатель, сравнив мою рецензию и ответ А.Д. Грача, сможет составить представление о методах дискуссии, применяемых А.Д. Грачом. Глубоко прав, очевидно, его ближайший коллега по работе Я.А. Шер, который пишет в своей рецензии: «А.Д. Грач считает свои выводы бесспорными и претендует на истину в последней инстанции». Но наука признаёт лишь обоснованные выводы и не уважает легковесных претензий.

Посмотрим, как ведёт научный спор А.Д. Грач. Возьмём пример с ношением кос древнетюркскими мужчинами, что в своей книге он отрицает. В рецензии (стр. 354-355) я привёл свыше семи прямых указаний синхронных письменных источников VII-XI вв. о том, что мужчины как восточных, так и западных тюрок-тугю носили косы. При этом были указаны мнения специалистов, критически исследовавших и опубликовавших эти источники, которые, разумеется, единодушно писали, что мужчины-тюрки носили косы (Н.Я. Бичурин, Лю Мау-цай, К. Ширатори).

Как же отвечает А.Д. Грач? Он не высказывает своего отношения к фактам, приведённым мною из письменных источников, и к мнению Н.Я. Бичурина. Всё это он попросту игнорирует. Для своего ответа он ухватился лишь за один факт из комментария Лю Мау-цая и заявляет, что «с точки зрения советских китаеведов, эта реконструкция совершенно неприемлема». Здесь он ссылается на справку, данную китаеведом А.М. Решетовым из Института этнографии АН СССР. При всём моём уважении к А.М. Решетову, мне не известно ни одной его печатной работы, где бы он прямо или косвенно касался рассматриваемых вопросов и источников, а тем более отвергал мнения Н.Я. Бичурина, Лю Мау-цая и К. Ширатори. Полагаю также, что А.М. Решетов свою точку зрения вряд ли считает «точкой зрения советских китаеведов».

Но разве дело только в одном этом комментарии, поколебать который не удалось? Где же А.Д. Грач дал ответ на прямые свидетельства письменных источников, которые я привёл в рецензии с подробными ссылками на публикации? И после этого А.Д. Грач требует «аргументированной критики и серьёзного научного спора»! Мною был опубликован истинный текст о ношении кос гаочанцами в подражание обычаям тюрок (см. нашу рецензию в СА, 1964, 1, стр. 354). В своём ответе он не нашёл, что возразить по этому поводу, ибо возразить нечего.

Что касается вопроса о тувинских терминах «кöжээ» и «кижи кöжээ», то А.Д. Грач вновь позволяет себе в качестве основного аргумента голословно сослаться на неясное и нигде не опубликованное мнение И.А. Батманова и З.Б. Арагачи. Зачем понадобилось А.Д. Грачу писать: «Не будучи в состоянии начисто отрицать наличие в тувинском эпосе фактов, свидетельствующих о том, что изваяния — это побеждённые враги», когда я действительно это отрицаю в опубликованной рецензии: «Слова „статуя” нет в тюркских языках вообще. „Кожээ” нельзя переводить словом „изваяние”, как делает Грач вслед за Л.В. Гребневым». При этом я ссылаюсь на в целом очень ценное исследование Л.В. Гребнева, посвящённое тувинскому эпосу, в котором, к сожалению, дано этому термину ошибочное толкование, [1] подхваченное А.Д. Грачом.

А.Д. Грач удивляется: «По Л.Р. Кызласову получается, что, глядя на памятник издали, тувинец называет его одним термином, а подойдя поближе — называет его иначе. Могу заметить по этому поводу, что подобного рода словообразований нет не только в тувинском, но, вероятно, и ни в каком другом языке» (sic!!). Ну как тут спорить, если А.Д. Грачу неведом элементарный закон логического познания — способ рассуждения от общего к частному. Надо ли доказывать, что на любом языке, если мы видим вдали человека, мы говорим: «человек» и только приблизившись сможем уточнить: «мужчина», «женщина» или «ребёнок».

Все высказанные мною в рецензии замечания по поводу недостатков фиксации и публикации материалов в книге А.Д. Грача остаются в силе. В своем ответе рецензируемый автор, несмотря на все ухищрения, не смог возразить на них по существу. Я сравнивал его описания памятников с им же публикуемыми фотографиями и прорисовками и конкретно указал на многие случаи вопиющего расхождения всех этих «документов». Чему же верить исследователю, который хотел бы исполь-

(283/284)

зовать в своей работе опубликованные А.Д. Грачом материалы? А если на ряде плит вообще ничего не различимо или не сохранилось, то почему такие плиты являются изваяниями и какая польза от их публикации?

К приведённым в рецензии данным, свидетельствующим о том, что прориси изваяний делались не с натуры, а с фотографий, можно добавить еще один бесспорный факт. Для этого достаточно сравнить фото изваяния №44 и его прорись. [2] Если на изваянии полукруглые поясные бляшки изображены правильно (с округлым верхом и прямым низом, как обычно они располагаются на поясах), то на прориси они перевёрнуты рисовальщиком. Ясно, что эта прорись делалась не с натуры.

Возражая на мои замечания, А.Д. Грач указывает, что на планах, изображённых в книге на рис. 13, 46, 59, изваяния помечены. Но как? Этого никто не сможет определить, ибо они не выделены на чертежах среди других камней и плашмя лежащих плиток, а полагалось бы их нанести особым знаком. Возражая на обвинение, что им не приведено ни одного полного плана комплексов, А.Д. Грач ссылается на публикацию так называемых «генеральных» планов могильников в отчётах за 1957-1958 гг. Но во-первых, поминальные комплексы на этих планах поневоле даны в микроскопическом масштабе и не описаны подробно в текстах отчётов, а во-вторых, нигде ведь не опубликованы планы за другие шесть лет сборов изваяний. Ведь в подзаголовке книги сказано: «По материалам исследований 1953-1960 гг.». Можно ли принимать всерьёз «возражения» подобного рода?

Мною опубликованы работы, специально посвящённые периодизации истории Тувы с древнейших времён до XIX в. и классификации всех известных археологических памятников, с выделением этнических групп и прослеживанием многотысячелетней истории населения бассейна Верхнего Енисея, с обособлением синхронных комплексов, с таблицами рисунков и т.п. [3] В этих работах я прослеживаю и судьбу собственно древнетюркской этнической группы, переселившейся в Туву в VI-VIII вв. Работ А.Д. Грача, посвящённых аргументированной периодизации хотя бы одних только древнетюркских памятников, не существует. Так о чём же и на каких материалах мы с ним должны спорить?

В своем ответе А.Д. Грач жалуется, что Л.Р. Кызласов «обходит молчанием серии хорошо датирующихся предметов». Это неверно по существу, ибо все они рассмотрены в упомянутых выше моих работах, за исключением разве тех, что добыты А.Д. Грачом и ещё нигде не опубликованы. Где опубликованы эти «серии»? Где имеются рисунки пресловутых «плоских стрел», время которых мог бы обсуждать не только Л.Р. Кызласов, но и все археологи? Публикаций нет. Можно ли все это обсуждать, если, как выясняется из ответа, А.Д. Грач не различает ранних и поздних типов фигурных подвесных блях, мною хронологически определённых и опубликованных. [4]

В своём ответе А.Д. Грач постоянно приписывает мне то, о чем ничего не сказано в моей рецензии. Например, по поводу фигурных блях он дважды пишет, что эти типы блях, «по словам рецензента, якобы не встречены в Туве». Но на стр. 352 рецензии, при разборе ранних и поздних типов этих блях, сказано как раз обратное: «Подвесные бляшки этого типа закономерно встретились и в погребениях местных жителей Тувы VIII-IX вв.» и далее: «и на Алтае и в Туве встречаются два других типа подвесных фигурных бляшек». При этом мною даны подробные ссылки не только на литературу, но и на курганы. Выше здесь я указал даже номера рисунков в моих работах, где все эти типы опубликованы.

В своих определениях времени древнетюркских погребений с конём А.Д. Грач особое значение придаёт ориентировке погребений. В заключение книги «Древнетюркские изваяния Тувы» он, ссылаясь на неведомо где «проделанный анализ» и «предварительную периодизацию», попытался на одной страничке (стр. 91) «наметить два основных хронологических периода». К первому периоду (VII-VIII вв.) им отнесены захоронения, в которых погребенный ориентирован головой на восток, а конь — на запад (ссылаясь на зеркало, ошибочно отнесённое им к VII в., на деле датируемое по определению специалистов VIII-X вв.). Ко второму периоду (VIII-IX вв.) — курганы и кенотафы с ориентировкой «по оси север — юг»; время их устанавливается по импортным вещам, не имеющим фактически строгой датировки.

Я уже показал в своих упомянутых выше работах, что главное заключается в определении времени инвентаря погребальных комплексов, хотя, конечно, ориентировка погребённых также имеет известное значение. По нашему мнению, до получения большой серии дополнительных материалов, к VI-VIII вв. в Туве, на основании датировки погребальных комплексов, относятся могилы с ориентировкой погребённого на север или северо-восток, а коня — на юг или юго-запад; к VIII-IX вв.—

(284/285)

человек на восток или юго-восток, а конь на запад или северо-запад; к IX-X вв. — кенотафы без погребений людей, где кони лежат головой на север и ямы вытянуты с севера на юг (этого этапа нет у А.Д. Грача, ибо он ошибочно объединил кенотафы с группой погребений, где люди лежат головой на север, а кони, наоборот,— на юг). [5]

В своём ответе А.Д. Грач пишет: «Одним из предметов давних разногласий между Л.Р. Кызласовым и мною является проблема периодизации древнетюркских памятников Тувы». Нет, здесь А.Д. Грач расходится не только с Л.Р. Кызласовым, но и со многими другими археологами, которые исследовали на разных территориях древнетюркские погребения с конём. Выше указано, что А.Д. Грач к «раннему периоду (VII-VIII вв.)» относит захоронения с конём, в которых погребённый ориентирован головой на восток, а конь — головой на запад. Но такие по обряду погребения с конём датируют VIII-IX вв. (или даже позднее) в Туве — Л.Р. Кызласов, в Монголии — Л.А. Евтюхова, [6] в Казахстане — С.С. Черников и И.В. Синицын, [7] в Киргизии — А.Н. Бернштам и Л.П. Зяблин, [8] в Хакасии — В.П. Левашева и С.В. Киселёв. [9] Только А.Д. Грач изолирует сам себя.

А.Д. Грач в своей книге и я в своей рецензии рассматривали памятники Тувы и поэтому говорили, в первую очередь, о периодизации истории этой страны. Теперь же в своём ответе А.Д. Грач заговорил об «истории этнической карты Центральной Азии», об «археологии и истории Центральной Азии», и поэтому для него не подходит моя периодизация истории Тувы и её памятников, различение периодов тюркского каганата (VI-VIII вв.) и уйгурского каганата (VIII-IX вв.) в истории Тувы.

Он теперь отказывается, что под моим влиянием «вынужден признать уйгурский период на территории Тувы» (стр. 351 моей рецензии), потому что «существование уйгурского каганата было зафиксировано в письменных трудах задолго до Л.Р. Кызласова». А зачем же подменять одно другим? Существование уйгурского государства на территории Центральной Азии было известно, но вхождение Тувы в это государство, срок этого вхождения, памятники этого времени, т.е. наличие уйгурского периода в истории Тувы, смею сказать, было доказано лишь в работах Л.Р. Кызласова, [10] что нашло ныне своё признание в первой научно-популярной «Истории Тувы» (т. I, M., 1964) и в работах ряда исследователей.

Чтобы читатель мог себе представить, что было известно по истории средневековой Тувы несколько лет назад, приведу слова известного историка Тувы проф. В.И. Дулова: «Белым пятном тувинской истории остаётся средневековье. Это белое пятно надо в ближайшие годы ликвидировать» и «археологическое изучение Тувы не только важно для восстановления далекого прошлого, но и для изучения средневековья Тувы». [11]

А как назвать такое заявление А.Д. Грача? В 1960 г. я опубликовал статью «Тува в составе уйгурского каганата (VIII-IX вв.)» и при этом, по вине редакции, в названии статьи была допущена опечатка — ошибочно поставлен XI в. вместо IX в. Но редакция в конце книги в списке опечаток исправила эту ошибку. И вот меня удивило, что в книге Грача «Древнетюркские изваяния Тувы» (стр. 68, примеч. 66) приведено название моей статьи с допущенной опечаткой и здесь же разъяснено, что «XI, а не IX в., по-видимому, является опечаткой, так как уйгурский каганат был разгромлен кыргызами ещё в 840 г.». Так как это мелочь, то в своей рецензии я промолчал об этом. Но, оказывается, для А.Д. Грача эта мелочь имеет какое-то значение.

В своём ответе А.Д. Грач теперь пишет: «Я при всём желании не мог «примкнуть» к концепции Н.И. Веселовского, и, тем более, объявить себя его последова-

(285/286)

телем, потому что никакой особой концепции Н.И. Веселовского не существует, а существует точка зрения, отстаиваемая рядом авторов». Вот ведь как! А вот что он писал в своей книге: «Сторонники одной концепции утверждают, что статуя, установленные на Алтае, в Туве и Монголии (за исключением орхонской группы), являются изображениями знатных тюрок-тупо (здесь следует сноска на работы Л.А. Евтюховой, В.А. Казакевича, Л.П. Потапова и Л.Р. Кызласова. — Л.К.), а с точки зрения сторонников другой концепции изваяния показывают наиболее могущественных врагов, побеждённых центральноазиатскими воителями (сноска на работы Н.И. Веселовского, В.В. Бартольда и А.Д. Грача. — Л.К.). Придерживаясь второй концепции, мы попытались дополнительно обосновать её» (разрядка всюду моя. — Л.К. [здесь курсив]). [12] Так в каком же из этих случаев можно верить А.Д. Грачу?

Кстати, о В.В. Бартольде и его мнении по этому вопросу. Общеизвестно, что крупнейший историк-востоковед, признанный знаток многих языков и письменных источников, В.В. Бартольд не владел древнетюркским и монгольским языками и не считал себя археологом. Он сам об этом писал неоднократно. В своей рецензии я, сославшись на основную работу Н.И. Веселовского, присоединил к ней ссылку на известную статью В.В. Бартольда «К вопросу о погребальных обрядах турков и монголов» и прибавил от себя: «Сам Бартольд, опираясь на Н.И. Веселовского, назначение каменных изваяний не разбирал». Теперь А.Д. Грач приписывает мне «неточное изложение точек зрения», заявляет, что В.В. Бартольд «ясно сформулировал своё мнение», «ясно определил хронологию обеих групп памятников» и т.п.

Между тем ничего подобного в этой статье В.В. Бартольда нет, да он и не ставил перед собой таких задач. Он просто на первых двух страницах статьи, четырежды при этом сославшись на упоминаемую работу одного из своих учителей — Н.И. Веселовского (о котором В.В. Бартольд писал в этом же сборнике: «Как мне известно по собственному опыту, он предостерегал оставленных при университете по кафедре истории Востока от увлечения археологией, чтобы археологические разыскания не отняли у них времени, необходимого для научно-исторических трудов и приобретения высшей учёной степени»), [13] вкратце изложил мнение последнего и тем самым присоединился к нему. О задачах же его собственной работы В.В. Бартольд недвусмысленно написал: «Цель настоящей статьи — только дополнить статью Н.И. Веселовского некоторыми данными, во-первых, о последнем по времени кочевом народе, ставившем каменные бабы, т.е. о половцах, во-вторых, о народе, который из всех кочевников достиг наибольшего политического могущества и о котором мы поэтому имеем больше всего известий, т.е. о монголах» [14] (разрядка моя. — Л.К. [здесь курсив]).

К ошибочным выводам о назначении древнетюркских каменных изваяний Н.И. Веселовского и В.В. Бартольда привело прежде всего неверное отождествление этих изображающих человека фигур с термином «балбал» из древнетюркских надписей, найденных на р. Орхоне. [15]

Таковы факты. Таковы «методы» и «приёмы» дискуссии, употребляемые А.Д. Грачом. Полагаю, что выводы читатель сделает сам.

[1] Л.В. Гребнев. Тувинский героический эпос. М., 1960, стр. 49-50. В нашей рецензии (см. СА, 1964, 1, стр. 354, примеч. 33) по вине редакции не было приведено полное название этой книги.

[2] А.Д. Грач. Древнетюркские изваяния Тувы. М., 1961, рис. 79 и табл. II, 41.

[3] Л.Р. Кызласов. Этапы древней истории Тувы (в кратком изложении). ВМГУ ист.-филол. сер., 1958, 4; его же. Тува в период тюркского каганата (VI-VIII вв). ВМГУ, сер. IX, истор. науки, 1960, 1; его же. Этапы средневековой истории Тувы (в кратком изложении). ВМГУ сер. IX, история, 1964, 4; его же. Курганы тувинцев. ВМГУ сер. IX, история, 1964, 5.

[4] Л.Р. Кызласов. Тува в период тюркского каганата.... табл. I, 20; его же. Этапы средневековой истории Тувы..., табл. I, 80; табл. II, 32.

[5] Л.Р. Кызласов. Тува в период тюркского каганата...; его же. Этапы средневековой истории Тувы...; его же. Курганы тувинцев, табл. II.

[6] Л.А. Евтюхова. О племенах Центральной Монголии в IX в. СА, 1957, 2, стр. 207-216, 224.

[7] И.В. Синицын. Археологические памятники по реке Малый Узень. КСИИМК, XXXII, 1950. стр. 109 (Бек-Бике); С.С. Черников. К изучению древней истории Восточного Казахстана. КСИИМК, 69, 1957, стр. 18-20.

[8] А.Н. Бернштам. Историко-археологические очерки Центрального Тянь-Шаня и Памиро-Алая. МИА, 26, 1952. стр. 81-83; Л.П. Зяблин. Средневековые курганы на Иссык-Куле. Тр. Киргизской археолого-этнографической экспедиции, II, 1959, стр. 146-147; 153-154 (Кой-Су, кург. №16 и 17).

[9] В.П. Левашева. Два могильника кыргыз-хакасов. МИА, 24, 1952, стр. 129-136. прилож. 2; С.В. Киселёв. Древняя история Южной Сибири. М., 1951, стр. 603 (что касается алтайских погребений, то С.В. Киселёв не выделил на Алтае период VIII-IX вв. и отнёс их поэтому к VI-VIII вв.).

[10] Л.Р. Кызласов. Средневековые города Тувы. СА, 1959, 3; его же. Тува в составе уйгурского каганата (VIII-IX вв.). Уч.зап. Тувинского НИИЯЛИ, VIII, Кызыл, 1960; его же. Этапы средневековой истории Тувы; его же. Южная Сибирь в эпоху владычества уйгуров. Сб. «Материалы по древней истории Сибири». Улан-Удэ, 1964; его же. Тува в составе уйгурского каганата (VIII-IX вв.). «История Тувы», I, M., 1964, гл. IV.

[11] В.И. Дулов. О некоторых итогах и задачах изучения истории Тувы. Уч.зап. Тувинского НИИЯЛИ, VI, Кызыл, 1958, стр. 9 и 12.

[12] А.Д. Грач. Древнетюркские изваяния Тувы. М., 1961, стр. 73.

[13] В.В. Бартольд. Н.И. Веселовский, как исследователь Востока и истории русской науки. ЗВОРАО, XXV, Птр., 1921, стр. 353.

[14] В.В. Бартольд. К вопросу о погребальных обрядах турков и монголов. ЗВОРАО, XXV, стр. 66-57. В поездке 1893-1894 гг. в Киргизии В.В. Бартольд также изучением древнетюркских фигур не занимался. Он писал о них по данным своего спутника, известного ещё по Орхонской экспедиции, опытного художника и фотографа С.М. Дудина. В. Бартольд. Отчёт о поездке в Среднюю Азию с научною целью. 1893-1894 гг. СПб., 1897, стр. 44-58 и рисунки.

[15] О значении термина «балбал» см. в нашей рецензии в СА, 1964, 1, стр. 352.

наверх