![Труды Института истории [ АН Киргизской ССР ]. Вып. IV. Фрунзе: 1958.](/img/tr-ii-fr-4-1958.jpg "Труды Института истории [ АН Киргизской ССР ]. Вып. IV. Фрунзе: 1958.")
Ю.А. Зуев
Термин «Кыркун».
К вопросу об этническом происхождении кыргызов
по китайским источникам. *
[сноска: * Ссылки на литературу см. в конце статьи.]
Со времени постановки Гранаром [1] вопроса о тюркизации населения Центральной и Средней Азии гуннами прошло шестьдесят лет. В появившейся за последующее время литературе о гуннах [2] этот вопрос, как составная часть проблемы связей гуннов Востока и Запада, подвергся всестороннему обсуждению. Однако немногочисленность китайских источников, освещающих период сложнейших этнических перегруппировок на этих территориях, их неизученность в свете исторической фонетики китайского языка — всё это приводило и приводит исследователей либо к утверждению об исключительной роли гуннов в Средней Азии, как, например, у Мак Говерна и А.Н. Бернштама, [3] либо к полному отрицанию гуннских переселений на Запад. [4] Попытка компенсировать отсутствие письменных сведений материалами археологических раскопок [5] также не увенчалась пока успехом. [6]
Одним из народов, происхождение и «тюркизация» которого ставится в прямую связь с движением гуннов на запад, являются древние кыргызы. Эта точка зрения была предложена в своё время А.Н. Бернштамом, [7] а сейчас нашла отражение в новом издании «Истории Киргизии» [8] и в работах некоторых учёных Киргизстана. [9] Однако некоторые косвенные данные письменных источников позволяют предполагать тюркоязычность древних кыргызов задолго до походов гуннов (китайское: сюнну!) на запад в середине I в. до н.э.
Так как наиболее древние показания китайских авторов о тюркоязычных племенах относятся к хуням [I], а также к их потомкам гуннам (сюнну, гунну) и кыркунам-кыргызам (цзянь-кунь), автор данной статьи считает, что некоторый свет на решение вопроса о происхождении кыргызов может пролить анализ терминов сюнну и цзянь-кунь.
I
В китайско-табгачских документах III-V вв. н.э. неоднократно встречаются упоминания о племенах тугухунь, туюйхунь, кэчжухунь
(169/170)
и т.д. — с характерной для всех этих названий последней их частью, графически обозначавшейся, как правило, одним и тем же иероглифом хунь [I], с его древним чтением ғўн. [10] По мнению Л. Базина, форма ғўн тождественна древнетюркскому множественно-собирательному аффиксу ғўн, восходящему, в свою очередь, к самостоятельному слову кўн — «женщина-прародительница» [11] — «человеческий коллектив» — «народ». [12] Этот вывод позволяет ввести указанную форму китайской передачи термина ғўн (кўн) в ряд древнетюркской социальной терминологии.
Но если этимологией термина кўн устанавливается взаимозависимость понятий женщина — народ, связанный вначале родственными узами, а затем единством этнического происхождения, то это даёт нам право предполагать, что термин кўн мог стать самоназванием какого-либо тюркоязычного племени или рода. И действительно, в китайских источниках V-X вв. мы находим многочисленные описания племен хунь — ғўн [13] и кунь-у [II];его древнее чтение кўн-ң — кўн, [14] названия которых вполне сопоставимы как с хунь китайско-табгачских документов, так и с кўн орхонских текстов. Народная этимология этих и родственных им племён возводит их происхождение к общему предку сюнну [III] — гун-н, известному в источниках фонетического письма под именем ғўн — гунна. [15]
Впервые форма хунь для обозначения тюркоязычных [16] жителей Монголии встречается в китайских источниках VII-V в. до н.э. [17] По общепринятому мнению, она соответствует распространённому впоследствии (III в. до н.э.) этнониму сюннy-ғўн. [18] Весьма любопытен краткий контекст, в котором стоит это первое упоминание: «лю-хунь-чжи-жун» [IV] — «западные (в китайской ориентации — Ю.З.) иноземцы шести хуней». Из него следует: 1) жители Западного Края, предки гуннов, названы тюркским термином ғўн (кўн) и 2) они были разделены на шесть частей, каждая из которых носила это же имя. Далекие отголоски этого разделения гуннов находим в тюркской легенде об Огуз-кагане, всесторонне изученной Н.Я. Бичуриным [19] и А.Н. Бернштамом. [20] Общей для всех известных Огуз-намэ является, их родословная, неизменно возводящая происхождение всех тюрок к общему предку Огуз-кагану, легендарному образу гуннского шаньюя Модэ. Но если Модэ (Багадур)-шаньюй и Огуз-каган — одно и то же лицо (что подтверждается сходством событий, описанных в легенде и в китайских известиях), то одна важная деталь, а именно: существование шести сыновей-племён у Огуз-кагана [21] не нашла отражения в китайской версии. Такой деталью, недостающей в жизнеописании Мо-дэ-шаньюя, мы считаем факт разделения хуней на шесть родственных племён.
Дальнейшая история хуней малоизвестна. Китайские хронисты сообщают лишь о том, что одна часть их осталась в Ордосе, а другая переселилась на север, в районы реки Иро и Иньских гор, [22] создав новые племенные объединения, также получившие в истории название гуннских. Одним из таких объединений, наряду с гуннами-усунями Хангайского нагорья, [23] были древние гунны-кыргызы Северной Монголии.
II
В настоящее время можно считать установленным подлинное звучание терминов гэ-кунь [V] — кэ[р]-кўн и цзянь-кунь [VI] — ки[р]-
(170/171)
кўн, т.е. кыркўн, киркўн. [24] Обе формы закономерно расшифровываются из тюркской лексики как «кыр» («кир») — «поле», «степь» [25] и кўн — полевые гунны, степные гунны. [26] Эта расшифровка подтверждается не только всеми последующими формами китайской передачи термина «кыркун» до VI в., но и данными письменных источников. Так например, аноним Худуд ал-Алам упоминает о городе Киркун-хана («киргизского хана») к северу от Тянь-Шаня; [27] город под таким же названием [28] и племя хиркунов были известны Рашид-ад-дину. [29] Название племени кэргутов (множественная форма от кэргун) содержится в монгольском тексте Цаган-байшинской надписи [30] XVII в., причём исследователи (В. Котвич и Г.Е. Грумм-Гржимайло) считают весьма сомнительным его сопоставление с этнонимом киргиз. Наконец, хорошо известно название реки Хиркун (в Сибири: Киркун, Кыркун), левого притока Бальджира в северной части МНР, [31] в котором можно видеть топонимический след пребывания здесь кыркунов-кыргызов. Всё это позволяет считать вполне реальным как существование самого племени кыркун, так и его сопоставление с цзянь-кунь (кыркун) китайских летописей.
В пользу сближения кыркунов с гуннами можно привести некоторые данные китайских хроник, проливающих свет не только на это тождество, но и на гуннскую проблему вообще. Мы имеем в виду не учтённую до сих пор исследователями хронику III в. н.э. Вэй-лио, сохранившуюся в комментариях к Саньго чжи. [32]
В этом сочинении отмечается существование двух групп кыркунов. Одна из них (гэ-кунь) названа в числе стран, расположенных к северу от страны гуннов (сюнну!), т.е. к северу от Ордоса. В перечне она стоит между динлинами-дили на востоке и синьли-сирами — на западе. [33] Такая локализация кыркунов совпадает с данными Цянь Ханьшу [34] и Тан хуйяо, [35] определявших местонахождение кыркунов ан [на] верхнем Енисее. Более интересно другое сообщение: «Страна Цзянь-кунь находится на северо-западе от Канцзюй. Боеспособного войска 30000 человек. Кочуют, следуя за травой; много волков; есть хорошие лошади». [36] Если учесть, что Канцзюй (Кангюй) находился в районе Таласа — Средней Сыр-Дарьи, [37] то единственно возможная локализация этих кыркунов — в районе Аральского моря, там, где К. Эноки локализует государство Су-дэ (Согдак) [38] и где китайцы отмечали позднее (440 г.) «четвёртое колено» гуннской династии. [39] Именно к этой области относится первое упоминание о народе уннов у римского автора Дионисия Периегета, [40] в комментариях Евстафия на «Землеописание» Периегета сообщается, что унны живут рядом с албанами (аланами — яньцай — Ю.З.) [41] на берегу Аральского моря, или «моря без берегов» китайских авторов. По мнению Маркварта, поддержанному С.П. Толстовым, зафиксированное Приском имя владетеля этой страны было Кун-хан, хан над гуннами. [42] При полном отсутствии других достоверных сведений о действительном переселении гуннов на запад, в Среднюю Азию и Европу, приведённое указание Вэй-лио представляется нам единственным доводом в поддержку теории единства восточных и западных гуннов, причем под общим понятием гуннов здесь несомненно разумеется конкретная их часть — степные гунны, кыркуны.
Трудно пока более точно датировать время этого переселения и определить, охватило ли оно территорию современной Киргизии. Однако, 43 [см. след. сноску с тем же номером] анализ термина «кыркун» показывает отношение древних кыр-
(171/172)
Рис. 1. Статуэтка гунна из раскопок в Сиани. Танская эпоха.
гызов к тюркоязычному гуннскому этносу и тем самым ставит вопрос о их гуннском происхождении. [43]
* * *
Остаются неясными, однако, время и причины изменения термина кыркун в кыргыз. Орхонские надписи уже не упоминают термина «кыркун»; обитатели Енисея фигурируют в них только как «кыргызы». [44] Под таким же названием они известны и в ближайших к этому времени арабоязычных источниках. [45] Но ни орхонские надписи, ни арабские авторы ничего не говорят о факте замены прежнего этнонима новым — кыргыз. Имеются лишь некоторые сведения китайских хроник, которые хотя и не дают ответа на вопрос о причинах этой замены, однако позволяют проследить её процесс.
По тексту Таншу, «Цзе-цзя-сы [VII; по Бичурину: Хакяньсы] суть древнее государство Цзянь-кунь... А также называют Цзюй-у [VIII; по Бичурину: Гюйву] и называют Цзе-гу [IX; по Бичурину; Гйегу]... Называли Цзе-гу ошибочно, а немногие называли еще Гэгу [Х]. Ещё называют гэ-и-сы [X]. [46] В Цзычжи тунцзянь, повторяющем, в основном, сведения Таншу, находим под 639 годом: «Цзянь-кунь; а впоследствии ошибочно называли Цзе-гу; немно-
(172/173)
гие называли гэ-гу. Называют также ге-и-сы, и ещё называют цзе-цзя-сы». [47] В обоих случаях весьма характерны замечания источников, что цзе-гу — ошибочная, неправильная транскрипция этнонима. Факт изменения этнонима отмечал и Гай Цзя-юнь, наместник китайского императора в Аньси, автор книги «Сиюй цзи» («Описание Западного края»): «Имеющееся ныне изменённое название гэ-и-сы суть прежнее название северных иноземцев». [48] В Тан хуйяо указаны ещё три формы передачи этнонима «кыргыз»: гэ-гу-цзы [XII], хуй-гу-сы [XIII] и цзя цзя-сы [XIV]. [49]
Рис. 2. Иероглифическое написание слов.
Существование такого количества китайских транскрипционных форм этнонима кыргыз уже само по себе указывает на его новизну и непривычность для китайцев, знавших кыркунов с III в. до н.э. и применявших к ним стабильную транскрипцию цзянь-кунь и гэкунь в устойчивом графическом написании. Из всего числа транскрипций термина кыргыз могут быть выделены, в соответствии с характеристикой источников, две, наиболее точно передающие звучание оригинала: гэ-и-сы-кэргыз и цзе-цзя-сы-кэргез. Остальные или малоупотребительны, или, как цзе-гу (киргут), прямо «ошибочны». Судя по контексту китайских летописей, появление термина кыргыз можно относить к V-VI вв. Очевидно, появление нового этнонима «кыргыз» (гэ-и-сы) связано с дроблением гуннских племенных образований (кыркунов). Возможно, что он фиксирует вторичность сложения кыргызского племенного объединения по отношению к кыркунам.
[1] F. Grenard. Le Turkestan et le Tibet, Paris, 1898, p. 37, foll.
[2] Основную сводку по этому вопросу см. К. Иностранцев. Хунну и гунны. Труды тюркологического семинария ЛИЖВЯ. 1926.
[4] К. Enoki. A criticisim of theory that the Hsiungnu and the Huns were the same race, in: Toyo Bunko. I (на японском яз.).
[7] А.Н. Бернштам. Очерк истории гуннов, стр. 48-49; его же. Историческое прошлое киргизского народа. Фрунзе, 1942.
(173/174)
[8] «История Киргизии», т. I, Фрунзе, 1956, стр. 62. В параграфе о древних киргизах. А.Н. Бернштам пишет: «На Енисее, где издавна жили европеоидные по своему физическому типу динлины, в результате смешения динлинов с гуннами и сяньби появилась новая группа племён, известных в китайских источниках под именем гэ-гунь, или цзянь-гунь» (там же; надо: гэ-кунь, цзянь-кунь). Здесь смешаны хронологически разные явления: 1) поход гуннского шаньюя Чжичжи на запад в середине I в. до н.э.; 2) появление монголоязычных сяньбийцев-сабиров в III в. н.э. и 3) не учтено указание летописи о существовании (а не происхождении!) цзянь-куней-кыргызов в конце III в. до н.э.
Н.Я. Бичурин. Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии. Т. I, стр. 50.
См. так же: Г. Нуpов. Краткий обзор основных исторических сведений о енисейских киргизах. Труды Института истории АН Кирг. ССР, вып. 1. Фрунзе, 1955, стр. 72.
[9] Г. Hypов, там же.
[10] L. Bazin, Recherches sur le parlers T’oba, T’oung Pao, XXXIX (1950), livr. 4-5. p. 281 etc. A.v. Gabain, Alttürkische Grammatik, L. 1946, S. 60.
[13] Таншу, цз. 217.
[14] Тан хуйяо, цэ. 3, цз. 78, стр. 1429. Характерно, что название этого племени передано в Тан хуйяо и в другом начертании — хунь (см. сноску выше), откуда явствует, что этнонимы хунь и кунь-у тождественны (там же, цэ 3, цз. 72, стр. 1308).
[15] Н.Я. Бичуpин. Цит. соч., т. 1, стр. 220; Таншу, цз. 215, стр. 1 а;
Pашид-ад-дин. Сборник летописей, т. 1, кн. 1, М., 1952, стр. 87. Можно указать также на письмо согдийского купца Нанаи-вандака. в котором сюнну-гунны, разгромившие в 313 г. н.э. китайскую столицу Лоян, названы термином xwn (гун): W.B. Henning. The date of the sogdian ancient letters, BSOAS, XII, 1948. №3-4, pp. 601-615.
[16] Th.W. Kingsmill. The ancient distribution of the peoples on the western and northern frontiers of China[, prior to the Seljukian irruption. // China] Review, XXV, 1900-1901, p. 217.
[17] Тун дянь, цз. 189, стр. 3а; Вэньсянь тункао, цз. 333, стр. 3а.
[18] Люй Чжэнь-юй. Чжунго миньцзу цзяньши (Краткая история народов Китая) . Чунцин, 1951.
[20] А.Н. Бернштам. Историческая правда в легенде об Огуз-кагане. «Советская этнография», 1935, №5-6. Его же. Очерк истории гуннов, стр. 225-235.
[22] Тун дянь, цз. 189, стр. 3а-б.
[23] На этом вопросе мы предполагаем более подробно остановиться в другом месте.
[24] Р. Pеlliоt, A propos des Comans Journal Asiatique, 1920, №1, p. 138; A. sinor, migration de peuples an Ve siècle, Journal Asiatique, 1946-1947. P. 48.
[25] H.T. Сaypaнбаев. Русско-казахский словарь. M., 1954, стр. 787. Д.A. Maгазаник. Турецко-русский словарь. M., 1931, стр. 586.
[26] О происхождении этнонима «кыргыз» от «кырк» — «сорок» и «з» — формы множественного числа см. С.Е. Малов. Памятники, стр. 417; Доржи Банзаров. Собрание сочинений, М., 1955, стр. 184. Д. Банзаров неправильно, на наш взгляд, восстанавливал форму единственного числа «киргиз» из множественной «кэргут»; лучше было бы восстанавливать «кэргун». Множественное же число от «киргиз» неоднократно встречается в «Сокровенном сказании» как «киргисут».
[27] См. об этом А.Н. Бернштам. К вопросу о происхождении киргизского народа. «Советская этнография», 1955, № 2, стр. 21. Там же см. ссылки на В. Минорского и В.В. Бартольда.
[28] Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. II, 1941, стр. 38.
[29] Pашид-ад-дин. Цит. соч., т. 1, кн. 1, стр. 132. Возможно, это же племя имеет в виду (вместе с ку-куларами?) арабский географ начала XII в. ал-Марвази, называя его в составе карлуков Алтая:
V. Minorsky, Sharaf. az-Laman Tahir Marvazi about the Turcs, China and India. London, 1942, p. 31, 106-107.
[31] Э.M. Mуpзаев. Монгольская Народная Республика. M., 1952, стр. 370; Карта Монголии, изд. Коммерч. частью и Эконом. Бюро КВЖД под руководством В.И. Сурина, доп. по данным на 1 апр. 1933 г.
(174/175)
[32] Н.В. Кюнер. Библиография китайской и маньчжурской литературы но истории Казахстана, №5 (в рукописи Института истории АН Каз. ССР за №303).
[33] Вэй-чжи, цз. 30, стр. 32а.
[34] Цзянь Хань шу, цз. 94, стр. 10а.
[35] Тан хуйяо, цз. 100, стр. 1784.
[36] Вэй-чжи, там же; Шофан бэйчэн, цэ. 4, цз. 31, стр. 6б. См. перевод: Ed. Chavannes. Les pays d’occident d’après le Wei-lio, T’oung Pao, 1905, p. 559.
[37] Об этом см. в нашей статье: К вопросу о взаимоотношениях усуней и канцзюй с гуннами и Китаем в I в. до н.э. Известия АН Каз. ССР, серия истории, экономики и права, вып. 2(5), 1957; ср. С.П. Толстов, Древний Хорезм. М., 1948. стр. 18.
[38] К. Еnoki, Sogdiana and the Hsiung-nu. Central Asian Journal, vol. 1. №1, p. 47.
[41] В.В. Латышев. Цит. соч., стр. 254.
[43] В исторической литературе уже давно утвердилось мнение об усунях и древних кыргызах как носителях европеоидного расового типа — в противоположность монголоидному расовому типу сюнну-гуннов. Поэтому распространение монголоидности на Енисейскую котловину и Среднюю Азию зачастую связывается с проникновением сюда сюнну-гуннов и «тюркизацией» ими местного населения этих районов. Между тем, данные письменных источников и археологических раскопок ставят под серьёзное сомнение монголоидность самих сюнну-гуннов. Напомним в этой связи показание летописи: «[Китайский император] Ши-минь [IV в. н.э.] издал повеление предать смерти до единого гунна в государстве, и при сем убийстве погибло множество китайцев с возвышенными носами» (Н.Я. Бичурин — о. Иакинф. Статистическое описание китайской империи, т. II, стр. 74-75). Этот же вывод позволяют сделать находки китайских археологов при раскопках в Сиани. Обнаруженная в одном из захоронений Танского времени статуэтка гунна даёт яркую европеоидность черт его расового типа.
[45] Например, у Ауфи, ал-Марвази, Махмуда Кашгарского и др.
[47] Цзычжи тунцзянь, т. 7, стр. 6152.
[48] Тан хуйяо, цз. 3, цз. 100, стр. 1785.
|