Г.Е. Грумм-Гржимайло
Западная Монголия и Урянхайский край. Том второй.
Исторический очерк этих стран в связи с историей Средней Азии.
// Л.: 1926. VI+900 с.
Оглавление II тома.
Глава I. Пред’исторический период. — 1-78
Глава II. Хуннский период (с начала III века до Р.Хр. до конца I по Р.Хр.). — 79-140
Глава III. Сяньбийский период (с начала II до половины VI века). — 141-207
Глава IV. Турецкий период (с половины VI века до 745 года). — 208-267
Глава V. Турецкий период (с половины VI века до 745 года). Продолжение. — 268-330
Глава VI. Период быстрой смены господствующих народностей (с 745 года до половины XII века). — 331-400
Глава VII. Монгольский период (с половины XII века до 1370 года). — 401-465
Глава VIII. Монгольский период (с половины XII века до 1370 года). Продолжение. — 466-545
Глава IX. Ойратский период (с 1370 до 1758 года). — 546-605
Глава X. Ойратский период (с 1370 до 1758 года). Продолжение. — 606-682
Глава XI. Западная Монголия под маньчжурским владычеством (с 1758 до 1911 года). — 683-745
Глава XII. Образование Монгольского государства. Урянхайский вопрос. — 746-820
Приложение 2. Линия монгольских караулов. — 821-828
Алфавитный указатель имён авторов. — 829-839
Алфавитный указатель родовых, племенных и народных названий и названий племенных групп и союзов родов. — 840-851
Алфавитный указатель географических названий. — 852-877
Алфавитный указатель личных имён и имён династий. — 878-898
Опечатки и другие погрешности. — 894-896
Пpeдисловие. ^
Западная Монголия в редкие моменты своей исторической жизни получала значение центра власти над значительными пространствами Средней Азии. На её территории быстро слагались тогда степные государства, быстро же дробились и падали, а затем на долгие периоды времени политическая жизнь в ней вновь замирала, и составлявшие эти государства народности погружались в туман столь полного забвения их историей, что в настоящее время даже далеко не всегда возможно установить этническое преемство между ними и их заместителями; можно лишь теоретически допускать, что, сойдя с исторической сцены, они давали материал для новых этнологических образований, которым уже и принадлежала будущность в этой стране. В этом процессе, как мне кажется, заключается главный интерес истории и этнологии этой части Азиатского материка, и настоящий том «Западной Монголии и Урянхайского края» имеет своей преимущественной задачей собрать, классифицировать и вообще организовать относящиеся сюда исторические материалы.
Не следует, однако, предъявлять этому труду слишком строгих требований и подходить к его оценке с меркой, выработавшейся на классических трудах Леопольда ф. Ранке, Т. Моммзена и других корифеев исторической науки. Для таких работ, какие дали эти учёные, необозримая область истории Средней Азии с её многочисленными тёмными страницами совершенно неподготовлепа. Здесь ещё слишком много гадательного, слишком многого не хватает, и многое требует предварительной критической разработки, которая в свою очередь затрудняется большим количеством недоброкачественного, а часто и противоречивого материала 1. [1] К тому же огромное
(I/II)
большинство источников истории Средней А они носит преимущественно летописный характер, и так как культурный элемент в них обыкновенно отсутствует, и они совершенно обходят народную сторону истории, то внутренняя жизнь народов, её населявших, остаётся для нас скрытой под густой чёрной вуалью, причём не имеется и возможности установить народной роли, народных сил и характера в создании государств. Не освещённая же идеей развития и прогресса прагматическая история остаётся лишь грудой фактов, взаимоотношение которых иногда даже совершенно ускользает от нашего понимания. При таких условиях обладай даже историк народов Средней Азии, подобно Леопольду ф. Ранке, одновременно талантами исследователя, мыслителя и художника, едва ли ему всё же удалось бы создать произведение, которое в полной мере отвечало бы современным требованиям историографии.
Исторические труды, что, впрочем, естественно, носят на себе более сильный отпечаток индивидуальности их творца, чем, например, отвлечённые труды из цикла физико-математических наук. Когда, однако, в руках историка достаточный, притом достоверный, частью прошедший через горнило исторической критики материал, то эта индивидуальность проявляется более заметно лишь в том случае, если труд тенденциозен; но ведь в таком случае этот труд, лишённый высшего
(II/III)
беспристрастия, уже теряет наиболее ценное из того, что должна содержать хорошо продуманная научная работа. Иное дело, когда историку приходится оперировать с менее надёжным материалом. Тогда ему не избежать гипотез, субъективных взглядов и мнений, ценность которых находится в прямой зависимости от его эрудиции, проницательности и способностей мыслителя.
Настоящий труд по свойству положенных в основу его материалов всецело подходит к этой последней категории работ. Я вынужден был вступить на тернистый путь гипотез и вполне сознаю, что это обстоятельство понижает достоинство моего исторического труда; но с другой стороны эти гипотезы несомненно вносят новую струю в атмосферу воззрений, которые мне кажутся ошибочными, и дают повод присяжным историкам к новому пересмотру спорных положений. К тому же не всё в этой области, надеюсь, окажется и ошибочным.
В стремлении осветить роль белокурой расы в Средней Азии я, может быть, невольно переступил осторожность в обращении с фактами, но такова, кажется, судьба большинства авторов гипотез, которые могут служить опорой для дальнейших научных выводов и содействовать уяснению важнейших явлений современной действительности, иными словами — таких, значение которых в известной области знания достаточно велико. Отождествление племён, бывших известными у китайцев под именем ди и динлин — гипотеза, высказанная мною ещё в 1898 г. 1 [2] и с тех пор находившая себе подтверждение в целом ряде открывавшихся для меня новых фактов, столь важна для этнологии, истории и истории культуры Средней Азии и Сибири, в частности для бассейна верхнего Енисея, что и в настоящем труде я отвёл ей, может быть, более места, чем то дозволяют условия печатания настоящей книги. Четверть столетия, протекшая с тех пор, как эта гипотеза была высказана, дала мне возможность сделать подбор наиболее поучительных этнологических и антропологических фактов и исторических свидетельств, теоретическая же новизна гипотезы и крупное её значение, а потому и необходимость надёжнее обставить её доказательствами, заставили меня не ограничивать их количества с риском даже перегрузить ими книгу. Будет не лишним
(III/IV)
отметить здесь совершенно независимо от моих работ сложившийся у известного английского этнолога Кина и совпадающий с моим взгляд на этнологию Азии, высказанный им в его руководстве по этнологии: «в виду довольно светлых типов и правильных, часто совершенно европейских черт лица, встречаемых в Сибири, Маньчжурии, Корее и на островах Малайскаго архипелага, следует, пишет он, отказаться от предположения, что эти страны составляли искони исключительное достояние жёлтой расы». Но если так, то с его стороны было уже совершенно непоследовательно приводить светлую окраску волос у новорождённых в Восточном Тибете в доказательство того, что предок человека имел красноватый или рыжий волосяной покров 1 [3] — гипотеза, сказать кстати, высказанная ещё Катpфажем.
Считаю ещё необходимым сказать, что, связывая с определённым соматическим (физическим) типом расы определённый тип моральных и интеллектуальных её свойств, я всецело разделяю мнение Le Bon 2, [4] что высказывавшееся неоднократно положение о равенстве людей и рас как нельзя более ошибочно. Каждая раса, думается мне, имеет ей присущие психические черты, почти столь же стойкие и определённые, как и признаки физические, причём и перемены в них происходят столь же медленно, как в этих последних. Совокупность психических признаков, нравственных и умственных, составляет дух расы, который отличает её от других и которым проникнуты её учреждения, искусства и верования. Он вырабатывается веками и является продуктом всей прошлой её жизни. Значение расовых свойств и национального характера было, впрочем, признано, притом с различных точек зрения, ещё Кантом, Гегелем, О. Контом и новейшей философией истории.
Засим в остальном я был по необходимости краток.
На территориях собственно Западной Монголии и верхнего Енисея по вышеуказанной причине мне приходилось останавливаться сравнительно редко; возникавшие в Средней Азии государства и волны передвигавшихся кочевников только захватывали их. Но это обстоятельство лишь расширяло мою
(IV/V)
задачу, так как мне неминуемо приходилось для связи событий касаться истории стран, не только непосредственно к ним прилегавших, но и лежавших далеко за их пределами. Так от времени до времени вводились мною в орбиту обзора все земли материка Азии за исключением крайних юга и севера. Значительно ли я при этом переступил за пределы необходимого, выиграла ли или проиграла от этого книга, это скажет мне критика, которую буду ждать, как желательную проверку исполненной работы, и если научное её достоинство окажется менее высоким, чем я надеюсь, то да припомнят мои читатели латинское изречение — ut desint vires, tarnen est laudanda voluntas. [«Пусть недостало сил — похвалы достойно усердье» (Publius Ovidius Naso, Epistulae ex Ponto, III, 4, 79)]
Отмечу ещё то, что труднее всего мне давалось: приняв центром Западную Монголию, связать настолько историю востока и запада Азии, чтобы века и годы текли непрерывно, не создавая периодичности в их исторической жизни. Насколько хорошо эта задача была мною выполнена — пусть судит читатель. Не смог я также вполне отчётливо выполнить и требование историко-этнографической науки: указать на последовательные перемены в составе населения описываемых мною стран и выяснить наслоения, из которых сложились населяющие их ныне народности, что было бы особенно важно в отношении монголов, в реакции коих на различные запросы внешнего и внутреннего мира за последние века произошли существенные изменения.
Ещё одно замечание. Я должен повторить то, что писал уже в предисловии к первому тому настоящего труда: несмотря на старательную корректуру, я не мог избегнуть ошибок в правописании некоторых собственных имён и выдержать во всех случаях раз принятую транскрипцию их на русский язык — задача очень трудная при необходимости пользоваться работами на иностранных языках и при массе пестрящих страницы этой книги названий. Все такие недосмотры сведены в прилагаемых к ней алфавитных указателях.
Кроме печатных трудов, на характеристике которых, в виду их многочисленности, я останавливаться не буду, я пользовался также официальными документами и некоторыми рукописями. Авторам последних — А.П. Церерипу, С.Р. Минцлову, А.Я. Баллоду и Ц.Ж. Жамцарано, считаю приятным для себя долгом при-
(V/VI)
нести здесь глубокую благодарность. За разъяснениями мне неоднократно приходилось обращаться к профессорам Вл.Л. Котвичу, В.М. Алексееву, Б.Я. Владимирцову, А.И. Иванову и А.Д. Рудневу; некоторые указания по литературе я получил от академика С.Ф. Ольденбурга и Ф.А. Розенберга; в особенности же в этом последнем отношении оказал мне помощь Владислав Людвигович Котвич, который всегда с живым интересом следил за моими исследованиями в области истории Средней Азии. Всем этим лицам выражаю свою искреннюю признательность.
Habent sua fata liberi! [ошибка, надо: ...libelli или libri, Книжечки/Книги имеют свою судьбу] Эта книга в рукописи закончена была в декабре 1917 года, но события, которые мы только что пережили, сделали невозможным своевременное появление её в свет. Её издание принял на себя Учёный Комитет Монгольской народной республики, чему особенно содействовал секретарь этого комитета Цыбен Жамцаранович Жамцарано. Каждый автор поймёт ту меру благодарности, которую я должен чувствовать к этому просвещённому деятелю современной Монголии.
[1] 1 Для характеристики этого материала считаю достаточным привести следующую выдержку из письма М. Desmaisons, помещенного Bernh. Dorn’ом (I/II) в «Das Asiatische Museum der kais. Akademie der Wissenschaften zu St.-Petersburg», 1845, стр. 546: «Абуль-Гази, пишет этот учёный, в своей „Истории Монголов“ (стр. 23 казанского изд.) по поводу копий с исторического труда Рашида говорит следующее: „Dans ces copies, qui dans l’espace de 372 ans se sont élevées au nombre de vingt, et peut-être de trente, Dieu seul en connaît le nombre, les copistes, tous gens qui manquaient d’érudition ou de bonne foi, ont fait tant de fautes en se copiant les uns les autres, qu’ils ont fini par altérer et falsifier un tiers et presque la moitié de cette histoire”». Я думаю, пишет далее Desmaisons, что ещё с большим основанием можно было бы высказать этот упрёк по адресу переписчиков «истории» Абуль-Гази, которые постоянно смешивали Синд с Сыр-дарьёй (Сир, Сихун), Итиль (Волгу) с Имилем (Эмилем), речкой, протекающей в стране уйгуров (ныне — Джунгарии), Дженд, городок при устье Сыр-дарьи, с Ходжентом, Катай с Кара-Катай’ем, Андижан с Азербейджаном. «On у rencontre un grand nombre d’autres fautes tout aussi graves qui jettent dans cette histoire une obscurité qui en rendrait une traduction impossible ou tout au moins inutile, si l’on ne pouvait consulter, pendant ce travail, les historiens qui ont rapporté les mêmes événements».
[2] 1 «Журнал Министерства Народного Просвещения», 1898, июнь.
[3] 1 A.H. Keane. — «Ethnology», II, «The primary ethnical groups», 2 ed., 1896.
[4] 2 «Les lois psychologiques de l’évolution des peuples», Paris, 1894.
|