М.П. Завитухина

Золотая фигурка конного лучника V-IV вв. до н.э. —
художественное произведение
круга Сибирской коллекции Петра I.

// СГЭ. [Вып.] LIV. Л.: «Искусство». 1990. С. 21-25.

Золотая фигурка конного лучника, поступившая в Эрмитаж в 1859 г. вместе с большой коллекцией Кунсткамеры, попала в группу вещей, которые «неизвестно где были найдены и когда внесены в Кунсткамеру» [1, л. 15]. В конце XIX в. академик В.В. Радлов частично опубликовал архивные материалы Камчатской академической экспедиции 1733-1743 гг., касающиеся древностей Сибири. Среди этих материалов имеются сведения о покупке участником экспедиции акад. Г.-Ф. Миллером золотых предметов на Колывано-Воскресенском заводе [16, Прил., с. 66]. На дату покупки указывает найденная нами в архиве «Роспись путешествия Г.-Ф. Миллера по Сибири», в которой отмечено время посещения им Колывано-Воскресенского завода — с 19 по 29 августа 1734 г. [12, д. 53, л. 4].

Собранную в Сибири коллекцию Академия наук в 1748 г. приобрела у Г.-Ф. Миллера для Кунсткамеры [14, с. 68-69]. В приложенном реестре уточняется место находки купленных на Алтае предметов: «Человек на лошади сидящий, олень и несколько перстней и серёг золотых из старинных могил в степи между Иртышом и Обью...» [14, с. 12].

Фигурка всадника неоднократно привлекала внимание исследователей [10, л. 122, №1050; 16, Прил., с. 123; 22, с. 46-47, рис. 49; 18, с. 205, рис. 114; 22, с. 29, 49, табл. XXII: 8, 9; 4, с. 199, рис. 265, и др.]. В каталоге В.Г. Луконина она оценена как шедевр древней мировой пластики, а её происхождение связано с Восточным Ираном V-IV вв. до н.э. [23, с. 19, рис. 17/13].

В перечисленных трудах сделан лишь фрагментарный разбор этого произведения, привлекавшегося в основном в качестве аналогии или иллюстрации. Поэтому возникла необходимость произвести комплексное описание и анализ всех компонентов изображения.

Миниатюрная золотая фигурка высотой 3,6 см и весом 16,5 г отлита по восковой модели. Левая и правая половины после отливки спаяны вместе (рис. 1 б, в). Туловища всадника и коня пустотелые, ноги их цельнолитые. К каждой паре копыт припаяно по тонкой пластинке с отверстиями по углам для прикрепления к украшаемому предмету. В скульптуре имеются составные детали: лук с тетивой, стрела и повод коня, изготовленные из золотых стержней разного сечения, а также не сохранившиеся элементы: горит, от которого осталось кольцо на поясе всадника слева, и хвост коня (на крупе сохранился след припоя). На акварельном рисунке, выполненном художником Камчатской экспедиции И.-В. Люрсениусом в первой трети XVIII в., конь изображён с хвостом (рис. 1 а) [12, д. 39 /55, рис. 6; 15, рис. 24].

Композиция скульптуры представляет фигуру мужчины, стреляющего из лука на скачущем коне. Всадник одет в облегающий распашной кафтан с низким воротом и узкими рукавами, украшенными на манжете и на спущенном плече полосой одинакового орнамента в виде круглых бляшек. Такие же украшения имеются на полах кафтана и на подоле. На спине выделено оплечье сердцевидной формы, заполненное орнаментом. Спереди орнамент покрывает не только полы кафтана, но и грудь. Штаны в обтяжку с нашитой полосой, вероятно из толстой кожи, заправлены в сапоги, орнаментированные точками, имитирующими мех гепарда или леопарда.

Вооружение всадника — лук сложного типа. Стрела, расположенная вдоль левой руки, опирается на её большой палец. Рукоять лука пропущена через отверстие, образованное захватом левой кисти, и спаяна с нею.

Тщательно моделирована голова коня. На подстриженной гриве посредине оставлен клок волос, предназначенный для за-

(21/22)

(22/23)

Рис. 4 а, б, в, г. «Охота на кабана». Детали изображений на парных золотых бляхах из Сибирской коллекции Петра I.

(Открыть Рис. 4 в новом окне)

хвата. Декоративным орнаментом в виде закруглённых желобков подчёркнуты суставы ног. Конь изображён в упряжи, состоящей из узды с поводом и седла с нагрудным и подхвостным ремнями. Узда состоит из щёчного ремня с оголовьем и переносьем. Перекрестья ремней узды и нагрудный ремень украшены круглыми бляхами.

Физический тип всадника, изображённого в объёмной пластике, идентичен типу персонажей на изделиях круга Сибирской коллекции, выполненных в различных жанрах и материалах. На парных золотых бляхах «Отдых в лесу» и «Охота на кабана» изображены восемь мужских рельефных фигур в профиль и в фас [19, табл. I: 5; IV: 5, VII: 1, 7], на тувинской золотой пронизи со сценой охоты на кабана голова охотника передана в трёхчетвертном повороте [9, с. 134-148, 332-334], на пазырыкских войлочных коврах с сюжетом «всадник и сфинкс» изображения плоскостные, аппликативные [17, с. 60-61, рис. 50 а, б; с. 63, рис. 51]. Они передают канонический тип мужского лица — широкоскулого, с крупным носом, с пышными усами, которые иногда закручены кверху. Лицо с низким лбом и небольшим подбородком, с миндалевидным разрезом глаз. Причёска в виде короткой стрижки с чубом надо лбом или длинных волос, собранных и завязанных на затылке в узел. Во всех случаях изображены безбородые мужчины без головного убора. Они принадлежат к смешанному европеоидно-монголоидному типу с широкоскулым лицом и курносым носом (рис. 2-[3]-4). Автору представляется неверным привлечение М.В. Гореликом упомянутых выше аналогий для подтверждения его гипотезы о восточносакско-юэчжийском каноне героя мужа с типом лица европеоидным, южным, с выраженной горбоносостью [7, с. 79-80].

В фигурке лучника передан идеализированный образ всадника с большой головой, мощной короткой шеей, крупным плечевым поясом, узкой талией при соблюдении остальных нормаль-

(23/24)

ных пропорций фигуры. Эти черты наиболее полно выражены у всадника на пазырыкском ковре (рис. 2). У них аналогична также глубокая посадка с параллельным расположением бёдер относительно спины коня и оттянутыми вертикально вниз стопами. Подобная посадка по аналогии с памятниками Переднего Востока могла существовать у сакских племён с VII в. до н.э. [11, с. 82-89].

Предметы древнего искусства давно используются в качестве источника для изучения костюма [13, с. 18-48; 8, с. 32-33; 6, с. 36-46 и др.].

Кафтан на всаднике имеет широкие полы, почти полностью закрывающие грудь и сужающиеся книзу (в нижней части кафтана полы не обозначены). Орнамент на плече позволяет предположить, что стан кроился с частью рукава, место шва на котором замаскировано орнаментом. Система расположения орнамента на плече, манжете, полах и подоле и аналогия в крое прослеживаются на бляхах Сибирской коллекции со сценой отдыха в лесу — на кафтанах всадников декоративные полосы заполнены точечным орнаментом (рис. 3); на золотой пронизи из Тувы орнамент на кафтане охотника в виде полукружий со вставками из сердолика и бирюзы [9, с. 332]. Отличительной деталью кафтана миллеровского всадника является фигурное оплечье, аналогии которому известны на сибирской бляхе со сценой охоты на кабана (рис. 4) и на меховой одежде типа кафтана (халата) из Большого Катандинского кургана на Алтае [5]. Подлинная одежда объясняет назначение оплечья — полосы, нашитые на полы, заходят на спину, где и сшиваются между собой и с верхом кафтана, образуя оплечье, которое, так же как и полосы, маскируют швы [5, с. 171]. Оплечье и полы катандинского кафтана украшены четырёхугольными деревянными бляхами, обтянутыми золотой фольгой, кафтан миллеровской фигурки декорирован круглыми бляхами. Он запахивался слева направо, что было удобно для стрелка, прижимавшего лук к левой стороне груди.

Разновидностью кафтана была куртка, более короткая, также в талию, но с прямыми полами, соединившимися встык. На упоминавшейся паре блях со сценой отдыха в лесу изображены оба типа одежды: сидящий мужчина в кафтане с заходящими одна за другую полами, в то время как лежащий — в куртке с прямыми полами (рис. 3). Они идентичны по покрою и декору. Короткий распашной кафтан, стянутый в талии поясом, с направлением запаха слева направо известен в сакскую эпоху у хорезмийцев [21, с. 197, рис. 72: 2]. В литературе высказано мнение, что манера запахивания одежды слева направо — центральноазиатская, появившаяся в VII в. до н.э.; из Центральной Азии она позднее пришла в Среднюю Азию [20, с. 80-81].

Штаны узкие, облегающие, заправленные в обувь, типичны для азиатских кочевников, как было отмечено С.И. Руденко [18, с. 204, 206]. В отличие от скифских, штаны саков не украшены. Их особенностью является нашитая спереди наколенная полоса. Аналогии штанам миллеровского всадника имеются в изображениях на пазырыкском ковре, бляхах «Отдых в лесу» и бляшках из Тенлика. Обувь оригинальной формы, особенностью которой является раструб, защищающий икроножную мышцу — одно из уязвимых мест у всадника при нападении на него сзади.

Конный лучник, представленный в момент стрельбы с коня,— одно из редких изображений в сакских памятниках. У всадника лук «скифского» типа. Но, в отличие от скифских, он не с загнутыми, а с прямыми концами, как у «сибирских» луков. Длина лука превышает половину фигуры всадника, длина стрелы равна вытянутой руке и ширине плеч стрелка. Характерны энергично натянутая тетива, положение стрелы вправо от лука и захват её между большим и указательным пальцами, что составляет «монгольский» тип стрельбы [3, с. 371-374].

Узда, несмотря на неполное исполнение всех её деталей, относится к распространённому в сакскую эпоху типу, также типично и седло, сближающееся с сёдлами коней на бляхах «Отдых в пути». С этими же бляхами миллеровскую фигурку роднит и характерный приём стрижки гривы коня с оставленным клоком волос. Стилистический приём — акцентирование суставов ног коня посредством закруглённых желобков — имеет аналогию на золотой обойме из Сибирской коллекции с изображением конных воинов, возвращающихся из похода [19, с. 29].

Аналитический разбор фигурки конного лучника, сравнение её с рядом произведений из Сибирской коллекции Петра I, с золотой пронизью из Тувы и с изображениями на пазырыкском ковре позволили выяснить: а) идентичный физический тип лица; б) изобразительный канон фигуры всадника со стройными ногами, узкой талией, но с крупной головой, массивной шеей и широкими плечами; в) аналогию в одежде и обуви; г) сходство в типе коня, его головы с чёлкой и стрижкой гривы, узде и седловке, а в некоторых случаях и общем стилистическом приёме орнаментального подчёркивания суставов ног коня. Фигурка относится к кругу сакских памятников и наиболее близка к экземплярам из Сибирской коллекции Петра I. Атрибуция позволяет также считать её одним из связующих элементов между памятниками Сибирской коллекции и коллекции из оледенелых курганов Горного Алтая и датировать V-IV вв. до н.э.

^

1. АГЭ, ф. 1, 1859 г. д. 53.
2. Акишев К., Акишев А. Древнее золото Казахстана. Алма-Ата, 1983.
3. Анучин Д.Н. О древнем луке и стрелах. — TAC-V, 1881 г. М., 1887.
4. Артамонов М.И. Сокровища саков: Аму-Дарьин. клад. Алт. курганы. Минусин. бронзы. Сиб. золото. М., 1973.
5. Видонова Е.С. Катандинский халат (по материалам реставрац. мастерской ГИМ). — В кн.: Сборник статей по археологии СССР. М., 1938 (ТГИМ, вып. 8).
6. Горелик М.В. К этнической идентификации персонажей, изображённых на предметах Амударьинского клада. — В кн.: Художественные памятники и проблемы культуры Востока. Сб. ст. Науч. ред. В.Г. Луконин. Л., 1985.
7. Горелик М.В. О средневековых восточных шлемах с масками и одной центральноазиатской традиции. Тез. докл. — Информ. бюл. ЮНЕСКО, 1984, вып. 7.
8. Горелик М.В. Скифский мужской костюм в системе комплекса одежды ираноязычных народов древности. — В кн.: Искусство и археология Ирана и его связь с искусством народов СССР: III Всесоюз. конф. Тез. докл. М., 1979.
9. Грач Н.Л., Грач А.Д. Золотая композиция скифского времени из Тувы. — В кн.: Центральная Азия: Новые памятники письменности и искусства. Сб. ст. Отв. ред. Б.Б. Пиотровский, Г.М. Бонгард-Левин. М., 1987.
10. Каталог Г.Е. Кизерицкого, т. 4: Сиб. древности (рукоп. на нем.яз.). — ОАВЕС ГЭ.
11. Ковалевская В.Б. Конь и всадник: Пути и судьбы. М., 1977.
12. ЛО ААН, ф. 21, оп. 5.
13. Лобачёва Н. П. Среднеазиатский костюм раннесредневековой эпохи (по данным стенных росписей). — В кн.: Костюм народов Средней Азии: Ист.-этногр. очерки. М., 1979.
14. Материалы для истории Императорской Академии наук (1748-1749). Спб., 1897, т. 9.
15. Миллер Г.-Ф. История Сибири. М.; Л., 1937, [т.] 1.

(24/25)

16. Радлов В.В. Сибирские древности. Спб., 1894, т. 1, вып. 3 (MAP, № 15).
17. Руденко С.И. Древнейшие в мире художественные ковры и ткани: Из оледенелых курганов Горного Алтая. М., 1968.
18. Руденко С.И. Культура населения Центрального Алтая в скифское время. М.; Л., 1960.
19. Руденко С.И. Сибирская коллекция Петра I. М.; Л., 1962 (САИ, [вып.] Д3-9).
20. Сычёв В.Л. К вопросу о восточноазиатских элементах в иранском костюме. — В кн.: Искусство и археология Ирана...
21. Толстов С.П. Древний Хорезм: Опыт ист.-археол. исслед. М., 1948.
22. Толстой И.И., Кондаков Н.П. Русские древности в памятниках искусства. Спб., 1890, вып. 3.
23. Ювелирные изделия Востока: Древний, средневековый периоды. Кол. Особой кладовой отд. Востока ГЭ. [Альб.] Сост. А.А. Иванов, В.Г. Луконин, Л.С. Смесова. М., 1984.

наверх