Ю.H. Воронов, О.X. Бгажба
Новые материалы VII в. из могильников Абхазии.
// Проблемы хронологии памятников Евразии в эпоху раннего средневековья. / КСИА. Вып. 158. М.: 1979. С. 67-71.
Спор о дате заключительного этапа Цебельдинских могильников Абхазии — V или VII в.— ещё продолжается, но неуклонно растёт количество находок с неоспоримо поздними датами. Это прежде всего монеты Юстиниана I (527-565) из Шапкинского могильника. [1] Общепризнанна
(67/68)
дата в пределах второй половины VI-VII в. поясных наборов с бляшками в геральдическом стиле и с характерными пряжками, часто полыми снизу, В-образными или сделанными из одного куска металла. [2] Вместе с типичными вещами последнего этапа Цебельдинских могильников (фибулами, «пламевидными» наконечниками копий типа рис. 1, 18, 20, топором) они дважды найдены в самой Абхазии — в Шапкинском могильнике (могила 47 на участке Абгидзраху и могила 1 на III участке Юстинианова холма, где с ними были упоминавшиеся уже монеты) и на юге Сочинского р-на в с. Весёлое. [3] Эти находки и определили новую позднюю дату могильников в пределах VII в. вместо прежней даты — V в. [4]
Теперь прибавились ещё две находки. В урочище Пышта (с. Верхняя Эшера) типичный поясной набор из семи прорезных бронзовых бляшек найден в могиле вместе с двумя копьями, четырьмя ножами, железным гвоздиком, осколком кремня и длинным мечом (рис., 1-13). [5] По форме копий комплекс относится к заключительному периоду Цебельдинских могильников, возможно к началу этого периода. Ведь «пламевидное» копьё из Пышты более вытянуто и более постепенно суживается к концу, чем остальные экземпляры того же варианта. Такие признаки оно сохранило от предшествующей стадии развития цебельдинских копий и типологически является самым ранним образцом «пламевидных» наконечников. Тем интереснее факт его находки с поздними предметами.
Длинный постепенно суживающийся клинок меча гораздо легче других мечей цебельдинской культуры, напоминая весом саблю. Откован он из пакетного металла, качество ковки и сварки хорошее (феррит мелкозернистый, швы чистые и тонкие). О цементации части края лезвия, прилегающей к острому концу, свидетельствует постепенное убывание микротвёрдости стали в цементированной зоне. Признак закалки в холодной среде — структура мелкоигольчатого мартенсита с трооститом по краю лезвия (микротвёрдость 624 кг/мм2). Середина клинка осталась чисто железной, как и вся полоса у рукояти. Такая технология обеспечивала мечу сочетание крепкости и гибкости.
Острия копий откованы из малоуглеродистой (0,3 %) стали хорошего качества, два ножа — из чистого железа, рабочий край одного из них носит следы цементации (рис., 2).
Р-образные обложенные серебром выступы (обычно их два, в Пыште сохранился один) служили для подвешивания меча в наклонном положении — обычай, введённый степными всадниками VI-VII вв. [6] Рукоять имеет пробой с колечком для привязывания шнура (аналогии VII-VIII вв. у авар и на Востоке). [7] Мечи, подобные пыштинскому, найдены в разных районах Евразии и датированы в пределах второй половины VI, всего VII и отчасти VIII в. [8] Назовём находки мечей или Р-образных оковок в Кишзомборе (Венгрия) с монетой 602-610 гг., Малом Перещепине с монетами 641-668 гг., Уч-Тепе, Верхнем Чми, Арцыбашеве, Мартыновке, Глодосах. Известны также изображения подобных мечей в живописи начала VIII в. из Пенджикента. Экземпляры второй половины VI в. крайне редки, основная масса относится к VII в. Так же следует датировать и меч из Пышты.
Пояс из Пышты имел один наконечник «коробочкой» на основном ремне (рис., 10) и не менее четырёх подвесных ремешков с меньшими односторонними наконечниками (рис., 6-8, 11). Украшающий их набор прорезей обычен для второй половины VI-VII в. [9] Некоторые детали позволяют сузить эту дату. Таковы фигурные наконечники с боковыми выемками (рис., 6-8), обычные в пределах VII в.: Арцыбашево, могилы XI и XVI в Верхнем Чми, Мартыновка, Хацки; без выемок — в Малом Перещепине с монетами 641-668 гг., нередко — уже вместе с «псевдопряжками». [10] С ними часто встречаются такие же, как в Пыште, мечи
(68/69)
Новые находки из погребений в Абхазии.
1-13 — урочище Пышта у с. Верхняя Эшера; 14-17 — погребение 9/1977 г. у крепости Цибилиум; I8-19, 20 — Шапкинский могильник; 21, 22 — Гудаута; 1, 1a, 22, 22а — железо с серебряной обкладкой; 2-5, 16, 18, 20, 21 — железо; 6-12, 15, 17 — бронза; 13 — кремень; 14, 19 — глина.
(69/70)
с выступами. Двурогие бляшки (рис., 9) найдены в Верхнем Чми, Борисове, Верхнем Чир-юрте, в могиле 67 в Сууксу. [11]
Не вдаваясь здесь в детали споров о хронологии Сууксу, нельзя не согласиться с А.К. Амброзом в том, что опорное значение имеет могила 77, в которой типичные для этого могильника женские украшения найдены вместе с монетой, чеканенной в 597-602 гг. [12] Естественно считать, что местные вещи, типологически более поздние, чем предметы из могилы 77, попали в землю после 597 г., т.е. уже в VII в. Ко времени до 597 г. в Сууксу относятся поясные наборы из могил 54 (с монетой 527-565 гг.) и 56, имеющие датированные аналогии в Болгарии и Италии. [13]
Пояс из Пышты совсем не похож на них. Сходный с ним по форме двурогой бляшки пояс из могилы 67 в Сууксу, судя по сопровождающему инвентарю, датируется более поздним временем, чем 597 г. На том же основании к VII в. относятся бляшки с двузубой прорезью, как на рис., 10 (ср. могилу 162 в Сууксу), широкие гранёные спереди В-образные пряжки с узкой щелью для пропускания ремня, как в могиле 47 в Абгидзраху (ср. могилу 67 в Сууксу). [14] Этих деталей ещё нет на поясах второй половины VI в. На поясах VII в. распространён мотив трилистника (рис., 11, 12): клад в Акалане (Турция) с монетами Ираклия (613-641) и могила 97 в Линце-Цицлау (Австрия) — тоже VII в. [15] По классификации поясов, разработанной А.К. Амброзом, аналогии пыштинскому поясу относятся преимущественно ко второй половине VII в. [16]
В 1977 г. в Цибилиумском могильнике раскопано погребение 9 с полой В-образной пряжкой, прорезным наконечником пояса, близким пыштинскому (обе вещи из бронзы), с железными гвоздями и обломками пифоса (рис., 14-17). По форме венчика последний аналогичен пифосу из могилы 21 в Ахьацараху. [17] «Пламевидные» наконечники копий найдены в гудаутском погребении с мечом, по форме клинка подобным пыштинскому, с обложенной серебром рукоятью (рис., 21-22а). Такие же наконечники встречены с набором позднецебельдинских вещей в урочище Лар. [18] Мечи из Гудауты и Лара имеют сходные ромбические накладки на рукоятях.
В Шапкинском могильнике копьё встречено с лощеным кувшинчиком характерной вытянутой формы, орнаментированным поверх лощения (рис., 18, 19а). Так устанавливается связь «пламевидных» копий и поясных наборов VII в. с большой группой позднецебельдинских женских могил, где были найдены эти кувшинчики. [19] В Ларе и Веселом эту связь подтверждают фибулы. Хорошую проверку дают раскопки 1977 г. в башне 2 и помещении 1 крепости Цибилиум. Там кувшинчики того же варианта и с орнаментом поверх лощения залегали выше слоя, содержавшего иранскую монету Кавада I (488-531).
С этими выразительными материалами VII в. нельзя не считаться при датировании цебельдинской культуры в целом. [20]
[1] Воронов Ю.Н., Юшин В.А. Погребение VII в. н.э. из с. Цебельда в Абхазии. — КСИА, 128, 1971.
[2] Пудовин В.К. Датировка нижнего слоя могильника Сууксу. — СА, 1961, № 1, с. 180, 181, 184, рис. 1; Голдина Р.Д. Могильники VII-IX вв. на Верхней Каме. — ВАУ, 9, 1970, с. 89 сл.; Ковалевская В.Б. Башкирия и евразийские степи IV-IX вв. — В кн.: Проблемы археологии и древней истории угров. М., 1972, рис. 8; Werner J. Nomadische Gürtel bei Persern, Byzantinern und Langobarden.— In: Probierni attuali di scienza e di cultura, quaderno N 189. Atti del convegno internationale sul tema: La civiltà dei langobardi in Europa. Roma, 1974, S. 121-129; Vinski Z. Kasnoantički starosjedioci u Salonitanskoj regiji prema arheološkoj ostavštini predslavenskog supstrata. — Vjesnik za arheologiju i historiju dalmatinsku, LXIX, 1974, s. 30, 31, tab. XXI-XXII.
[3] Трапш М.М. Культура цебельдинских некрополей. — В кн.: Трапш М.М. Труды, т. 3. Тбилиси, 1971, табл. XXV; Амброз А.К. Проблемы раннесредневековой хронологии Восточной Европы.— СА. 1971, № 2, с. 110, примеч. 26.
(70/71)
[4] Эта новая датировка не противоречит хронологии, разработанной М.М. Трапшем. Датируя V в. пряжку из могилы 47 в Абгидзраху, он отмечал, что одна аналогия (из Иловатки) относится к «IV — началу V в.», прочие три («Сахарная Головка» и Сууксу) — к VI-VII вв. (Трапш М.М. Культура..., с. 168 и примеч. 136-138). В свете новых исследований дата пряжки из Иловатки также исправлена на VI-VII вв. (Засецкая И.П. О хронологии погребений «эпохи переселения народов» Нижнего Поволжья. — СА, 1968, № 2, с. 59 сл.). Таким образом, заключительный этап периодизации, предложенной М.М. Трапшем, естественно получает теперь более позднюю дату.
[5] Бгажба О.X. Интересные находки. — Советская Абхазия, 1977, 28 сент.
[6] Распопова В.И. Согдийский город и кочевая степь в VII-VIII вв. — КСИА, 122, 1970, с. 87 сл.
[7] Kovrig I. Deux tombes avares de Törökbalint, — FA, IX, 1958, fig. 25, 26, pl. XXI.
[8] Бобринский А.А. Перещепинский клад, — MAP, № 34, 1914, табл. XII (вверху); Иессен А.А. Раскопки большого кургана в урочище Уч-Тепе. — МИА, № 125, 1965, с. 176-180, рис. 25, 26; Распопова В.И. Поясной набор Согда VII-VIII вв. — СА, 1965, № 4, рис. 5, 3; 7; Kovrig I. Deux tombes..., p. 126, 127, 130-133.
[10] Рыбаков Б.А. Древние русы. — СА, XVII, 1953, рис. 7а и 17; Монгайт А.Л. Археологические заметки. — КСИИМК, XLI, 1951, рис. 45, 13; Маршак Б.И., Скалон К.М. Перещепинский клад. Л., 1972, с. 6 (илл.).
[11] Репников Н.И. Некоторые могильники области крымских готов. — ИАК, 19, 1906, рис. 75.
[12] Амброз А.К. Проблемы..., № 2, с. 114-116.
[13] Репников Н.И. Некоторые могильники... (ИАК), с. 14-16, табл. V, 10-15, 17-20; Амброз А.К. [Рец.] J. Erdélyi, E. Ojtozi, W. Gening. Das Gräberfeld von Newolino. — СА, 1973, N 2, рис. 1, 1, 13-15, 23, 30, 31, 41-43, 64, 65; Werner J. Nomadische Gürtel..., S. 125, Abb. 10, Taf. X.
[14] Репников H.И. Некоторые могильники... (ИАК), табл. X, 1, 11; он же. Некоторые могильники области крымских готов. — ЗООИД, XXVII, 1907, с. 119 сл., табл. XV, 14-16.
[15] Werner J. Nomadische Gürtel..., S. 121, Abb. 12. 1a; Taf. VII, 1-6; Stein F. Awarisch-merowingische Beziehungen. — SZ AUSAV, 16, 1968, S. 235, 236.
[17] Трапш М.М. Труды, т. 4. Сухуми, 1975, табл. XIV, 1.
[18] Воронов Ю.H. Тайна Цебельдинской долины. М., 1975, рис. 22, 4, 6, 8, 13.
[19] Воронов Ю.Н., Юшин В.А. Новые памятники цебельдинской культуры в Абхазии. — СА, 1973, № 1, с. 186, рис. 8, 2; 10, 4, 5; 12, 4; 13, 4; 14, 2.
[20] С учетом материалов VII в. надо искать и ответ на вопрос о времени попадания в могилы стеклянных сосудов, выполненных в позднеантичных традициях (Воронов Ю.Н. К истории экономических связей Апсилии в IV-VII вв. н.э. (привозная стеклянная посуда из Цебельды). — КСИА, 138, 1973, с. 74 сл.; см. также статью Н.П. Сорокиной в настоящем сборнике).
|