А.К. АмброзПроблемы раннесредневековой хронологии Восточной Европы. Ч. I.// СА 1971, № 2. С. 96-123. (скачать .pdf, 4,99 Мб; см. также Ч. II)[ OCR автора сайта по сканам Алексея Гордиенко, спасибо ему. ]
* Статья печатается в двух частях. Нумерация рисунков (1-15) и таблиц (I-IV) общая для всей работы (рис. 1-8 и табл. I-II помещены в первой части, остальные — во второй).
От точности датировок раннесредневекового археологического материала зависит правильное понимание процесса формирования многих современных народов и генезиса феодализма. Однако принятая сейчас хронология очень неравноценна в отдельных частях и во многом устарела. Она складывалась с конца XIX в. по частям и нередко эмпирически. Поэтому даты часто расплывчаты («V-VI вв.», «V-VII вв.» и даже «IV-VIII вв.»). Её основа — немногочисленные могильники с монетами (Керчь, Суук-Су, Чми), а огромную массу безмонетных памятников датируют, подыскивая отдельные приблизительные аналогии в этих памятниках-эталонах.
Монеты сами по себе не дают точной даты комплексов. Даже в некрополях античных городов они нередко «запаздывают» на 100-400 лет. Ещё более это относится к «безмонетным» периодам и территориям. Вот несколько примеров из многих. В могилах второй половины VI и VII вв. из Суук-Су найдены следующие платиновые н медные монеты: две 279-308 гг., по одной III в., 408-450, 518-527, 527-565, 597-602 гг. В Галиате лежали вместе монеты 613-614 и 701 гг. В могилах, датированных арабскими монетами VIII и IX вв., часты византийские и сасанидские монеты (и брактеаты) VI и VII вв. (семь комплексов в Чми, шесть в Мыдлань-Шае) и т.д. [1] Аналогичная картина наблюдалась и на западе, в близком соседстве с римскими и византийскими провинциями с их развитым денежным хозяйством. Так, в 30 западносарматских погребениях IV в. в Венгрии монеты относились к I и II вв. и только в шести были современны захоронениям. Там же в гепидских некрополях VI в. встречаются только бронзовые и серебряные монеты II и IV вв.: в четырёх из 73 могил на кладбище в Сентеш-Кёкеньзуг, в восьми из 306 в Сентеш-Берекхат, в пяти из 114 в Кишзомборе «Б». И лишь два раза на эти 18 римских монет из 523 погребений VI в. пришлись золотые монеты 491-518 гг. В византийской крепости Диногеция медные римские монеты IV-V вв. обращались наравне с более поздними и обильны в слое пожарища середины VI в. [2] Не показательна и степень изношенности монеты: она зависит от интенсивности её хождения в стране чекана до того, как она попала к варварам; а сколько она хранилась у варваров как сокровище, это можно узнать только по сопровождающим её местным вещам.
Наиболее объективен метод относительной хронологии. Сначала по устойчивым сочетаниям «узких» вариантов вещей объединяют комплексы как можно в более однородные и, значит кратковременные группы. Выяснив их относительную последовательность (по стратиграфии или двум-трём и более параллельным эволюционным рядам вещей), получают как бы серию напластований. Лишь теперь видно, какие датирующие вещи характерны для каждого этапа, а какие случайно запоздали (рис. 1, 5). Каждый комплекс датируется по самой поздней вещи. В итоге получается большое количество местных вертикальных шкал, каждая включает от двух до шести-восьми этапов (рис. 1, 2).
Следующий этап работы — синхронизация этих шкал. Например, геральдические пряжки и бляшки (рис. 5 и 6) встречены во многих колонках. Их принято относить к VI-VII вв., по Суук-Су и византийским городам на Дунае. Но ряд памятников с подобными пряжками (Пашковская I, Гиляч, Шипово) датирован исследователями IV-V вв. только по налитою вставок стекла на украшениях (со ссылкой на Керчь). Однако геральдические части поясов настолько специфичны по своим деталям формы, что о конвергенции не может быть речи: они распространились путём заимствования и подражания. Следовательно, содержащие их комплексы приблизительно одновременны. Волнистая линия на рис. 1, 2 показывает, как противоречиво разные исследователи датируют комплексы с этими вещами (колебание до 350 лет), а прямая линия от цифры 600 — их синхронизацию. Естественно, что это лишь наглядная схема: сама синхронизация велась на основе систематизации карточек с воспроизведением всех вещей каждого комплекса. Сопоставление других типов вещей (различных пряжек, серёг, фибул, подвесок, оружия, стремян и т.д.) позволило синхронизировать и другие этапы местных шкал.
В итоге получилась единая относительно-хронологическая система, показывающая взаимосвязь между всеми этапами разных культур IV-IX вв. на обширных пространствах Южной Европы и Азии (рис. 1, 1-2). Эта система подобна прочной, но эластичной сетке: её «узлы» на пересечении вертикальных местных колонок и синхронистических горизонтов «держат» всю взаимосвязанную систему так, что уточнение абсолютной даты любого этапа одной из колонок вверх или вниз (скажем, с V на VI в.) неизбежно повлечет перемещение не только выше- и нижележащих этапов, этой колонки, но и синхронных им этапов по всей системе. Это очень важно. Ведь при изолированной датировке методом случайно выхваченных аналогий синхронные памятники разных территорий могли быть произвольно датированы с разрывом между ними в 300-400 лет, и это не вызывало у исследователей сомнения в правильности датировок. При единой хронологической системе достаточно абсолютно датировать лишь некоторые звенья в локальных колонках, как уже вся совокупность получит абсолютно-хронологическое определение. Например, как видно, на рис. 1, 2, датирующие монеты есть лишь для некоторых этапов очень немногих памятников, но в сумме они хорошо обеспечивают по полустолетиям всю систему (столбец 1 на рис. 1, 2). Монет и надписей нет лишь во второй половине VII в., но выше и ниже этот отрезок как бы «подпирается» этапами с монетами. Точно так же каждый этап с монетами с двух сторон «подпирается» и ограничивается соседними.
Откуда были взяты первые датировки в начале работы, когда ещё не было системы? Относительная хронология большинства материалов в V-VIII вв. на Юге СССР разработана слабо, лишь для немногих памятников были выделены этапы, имелось много лакун. Прочную «рамку» давали лишь позднеантичные могильники Крыма IV в. и хорошо изученные салтовские древности второй половины VIII и IX в. Между ними |
|
|
(Открыть Таблицу I в новом окне: левую часть, с. 108; правую часть, с. 109.)
Таблица I. Эволюция могильников Абхазии III-VII вв.
По горизонтали помещены номера погребений и этапов, по вертикали — номера вещей. Схемы типов вещей нарисованы в разном масштабе. Сокращения: Во — сборы Ю.Н. Воронова в Цебельде; Клд. — Клдеети; Аб — Абгыдзрахва; Ах — Ахацарахва, Ал — Алрахва; Ау — Аухвамахва; Ач — Ахаччарахва; Ар — Арахва (пять пунктов — по материалам М.М. Трапша); Г — Гагры; Be — Весёлое, Ап.— Апушта; муж.— мужское погребение; жен.— женское (по инвентарю). 1 — причерноморские фибулы типа рис. 4, 1; 2 — подвязные фибулы типа Клдеети; 3 — монеты II в.; 4, 5 — одночленные дуговидные фибулы типа изображенных на рис. 4, 2 (№ 4) и рис. 4, 3 (№ 5); 6 — завязанные браслеты; 7 — стеклянные сосуды с синими налепами; 8 — лавролистные копья, 9 — простые хоботковые пряжки; 10 — фибулы; рис. 4, 4; 11 — фибулы, рис. 4, 9; 12 — фибулы, рис. 4, 6 и 7; 13 — фибулы рис. 4, 8; 14 — серьги с гирькой; 15 — фибулы, рис. 4, 5; 16 — монета 395-423 гг.; 17 — браслет с уплощёнными концами; 18 — стеклянные сосуды с синими налепами (не идентичны № 8, но до детального изучения охарактеризовать трудно); 19 — большие пряжки, рис. 2, 11; (108/109) 20 — большие пряжки с неорнаментированным концом язычка; 21 — фибулы с приклепанной завязкой, но без крестовины; 22 — стеклянный сосуд с глубокими желобками; 23 — стеклянный, сосуд с шлифованным орнаментом; 21 — стеклянная чаша с выпуклым дуговидным орнаментом; 25, 26 — крестовидные фибулы (№ 25 — рис. 4, 10; № 26 — рис. 4, 11); 27 — хрустальные бусы; 28, 29 — стеклянные сосуды (28 — с шлифованными крестами; 29 — обмотанные синей нитью); 30 — христианские нательные кресты; 31 — ранние полые пряжки, выдержанные в традициях V в.; 32 — серьги с заходящими концами; 33 — монеты VI в.; 34 — крестовидные фибулы, рис. 4, 12; 35 — пряжки, рис. 2, 28; 36 — проволочные серьги-колечки; 37 — серьги «калачиком»; 38 — стеклянный бальзамарий; 39 — стеклянный кубок на ножке; 40 — поздние пряжки (рис. 6, 4 и 6); 41 — фибулы с завитком типа изображенных на рис. 15, 1-2; 42 — крестовидные фибулы; рис. 4, 13; 43 — копьё с широким концом; 44 — пряжка, рис. 6, 7; 45 — пластинка, рис. 4, 16; 46 — шарнирная Т-образная фибула; 47 — крестовидные фибулы; рис. 4, 14, 15.
ния (рис. 4, 11). Некоторое запаздывание пряжек в традициях V в. и их широкое бытование в VI в. до появления полых поясных наборов VII в. (см. о Суук-Су) характерно и для Приуралья и Поволжья.
5-й этап — вторая половина VI в. Типичны крестовидные фибулы с плоским ленточным корпусом равномерной ширины (рис. 4, 12), стеклянные сосуды со шлифованными крестами, большие гранёные хрустальные бусы, как в Суук-Су (могилы 46 и 56 — второй половины VI в., 59, 67 — первой половины VII в., 86 — второй половины VII в.) и в Пашковском I могильнике (VII в.). Большие пряжки продолжают традиции V в., но часть их — полые снизу (Абгыдзрахва, 44). Христианские крестики из женских могил в Абгыдзрахва (погр. 15) и Гаграх можно сопоставить с синхронными сведениями Прокопия о христианстве у абазгов и апсилов.
Могилы с вещами VII в. — 6 и 7 этапов. Из них 6-й этап надо отнести к первой половине VII в. Украшения: крестовидные фибулы с треугольно расплющенной ножкой, подвязка приклёпана к нижней трети корпуса; калачиковые и простые проволочные серьги; хрустальные бусы; полая В-образная пряжка (рис. 6, 6); северокавказская фибула с завитком (типа рис. 15, 1-2). Восточногрузинские стеклянный бальзамарий и обломок серьги (Абгыдзрахва, 40), имеющие аналогии того же времени в Мцхете. 7-й этап — вторая половина VII в. В отличие от крестовидных фибул 6-го этапа заклёпка помещена на средине корпуса. Полые пряжки с намечающимися чертами «вычурного» стиля (рис. 6, 5-7; о стиле см. ниже) — второй половины VII в.; детали поясных наборов — типа изображённых на рис. 5. Пластинка с характерными для VII в. прорезями в виде запятых (рис. 4, 16; ср. рис. 5, 51). Копья с широким концом острия (с. Весёлое). [26] Три золотые монеты Юстиниана (527-565 гг.) — в одной могиле с пряжками (рис. 6, 5, 8). Найдена инкрустированная пряжка (рис. 6, 4).
Вторая половина VI и VII в. наиболее ярко представлена в «эталонных» для этой эпохи памятниках типа Суук-Су в Юго-Западном Крыму. [27] Так называемый нижний слой могильника Суук-Су принято датировать второй половиной VI в. и первой половиной VII в. В.К. Пудовин делил его на два этапа: 1 — с большими пряжками и фибулами; 2 — с некоторыми маленькими пряжками, отнесёнными Д. Чалланем к VII в. [28] «Верхний слой» (с захоронениями преимущественно в каменных гробницах) специально не изучался. Н.И. Репников считал его «едва ли позднее IX-XI вв.», И. Вернер и Д. Чаллань относят византийские пряжки типа Коринф (рис. 7, 13), характерные для этого слоя, ко второй половине VII в. [29]
Различия в инвентаре и погребальном обряде позволяют выделить в могильниках Юго-Западного Крыма шесть этапов (табл. II). Для этапа I
Рис. 4. Фибулы Абхазии II-VII вв. (Открыть Рис. 4 в новом окне.)
1 — вторая половина II в.; 2, 3 — вторая половина III в.; 4 — IV в.; 5 — V в.; 6-9 — первая половина V в.; 10 — вторая половина V — первая половина VI в.; 11 — первая половина VI в.; 12 — вторая половина VI в.; 13 — первая половина VII в.; 14-16 — вторая половина VII в.; 1, 6, 12 — Цебельда (по Ю.Н. Воронову); 2-5, 7-12 — Абгыдзрахва (по М.М. Трапшу; 2, 3 — погр. 37; 4 — погр. 6; 5, 10 — погр. 31; 7 — погр. 45; 8 — погр. 39; 9 — погр. 49); 11 — Цебельда (ГИМ); 13 — Алрахва I, погр. 6 (по М.М. Трапшу); 14 — Весёлое; 15, 16 — Апушта, погр. 6 (по Ю.Н. Воронову).
|
|
(Открыть Таблицу II в новом окне: левую часть, с. 112; правую часть, с. 113.)
Таблица II. Эволюция могильников юго-западного Крыма второй половины VI-IX вв.
По горизонтали помещены номера погребений и этапов; по вертикали — номера вещей. Сокращения: С — Суук-Су; Сд — Садовец (Болгария); Чк — Чуфут-Кале; Ба — Бакла; К — Кореиз; Сг — Сахарная головка; Бг — Бал-Гота; Уб — Узень-Баш; Э. — Эски-Кермен; X — Херсонес. Схемы типов вещей нарисованы в разном масштабе.
1 — монета IV в.; 2 — монета V в.; 3 — монета 518-527 гг.; 4 — орлиноголовая пряжка I варианта (рис. 3, 11); 5 — поясной набор I группы (рис. 5, 4-17); 6 — монета 527-565 гг.; 7 — полые пряжки с нешироким В-образным кольцом; 8 — большие фибулы с накладками, рис. 3, 10; 9 — золотые полиэдрические серьги; 10 — В-образные пряжки; 11 — монета 582-602 гг.; 12 — монета 597-602 гг.; 13 — орлиноголовая пряжка II варианта (рис. 3, 15); 14 — большие пряжки со львом (рис. 3, 19); 15 — большие двупластинчатые фибулы с выступами (рис. 3, 16); 16 — боспорские пальчатые фибулы (рис. 3, 13); 17 — орлиноголовые пряжки III варианта (рис. 3, 17); 18 — ромбические пряжки с длинными петлями для кольца (рис. 3, 18); 19 — поясной набор II группы; 20 — боспорские пальчатые фибулы с ромбической ножкой; 21 — пряжки со слабо (112/113) выдвинутыми «губами»; 22 — лировидные пряжки; 23 — маленькие двупластинчатые фибулы (рис. 3, 21); 24 — бронзовые полиэдрические серьги; 25 — днепровские пальчатые и зооморфные фибулы; 26 — пряжка для сумки с обоймой для ремня; 27 — язычки пояса с тремя выемками (рис. 5, 42); 28 — крестовидные пряжки I варианта (рис. 7, 5); 29 — пряжки типа Сиракузы (рис. 7, 2); 30 — сумочные пряжки с крестом (рис. 7, 3, 4); 31 — серьги с крючком (рис. 8, 18-23); 32 — серьги с малой подвеской (рис. 8, 18-23, 25); 33-35 — крестовидные пряжки (33 — вариант II, 34 — III, 35 — IV; рис. 7, 6-8); 36 — пряжки типа Бал-Гота, вариант II (рис. 7, 12); 37 — пряжки типа Коринф (рис. 7, 13); 38 — «сумочные» пряжки с волютами (рис. 7, 14); 39-41 — U-образные пряжки (39 — с угловатым щитком, рис. 7, 22; 40 — с диском, рис. 7, 18; 41 — с растительным трилистным орнаментом, рис. 7, 19-22); 42 — «сумочные» пряжки с прорезями (рис. 7, 15-17); 43 — фестончатые пряжки; 44 — каменная гробница; 45 — бубенчик с прорезью; 46 — пастовая лунница; 47 — салтовские бусы; 48 — салтовские серьги с подвеской; 49 — бляшки салтовского пояса; 50 — монета 800-850 гг.
[ Ч. II, с. 132: Поправка. На табл. II в первой части статьи следует исправить цифры по вертикали слева: 31 на 43 и 32-43 на 31-42. ]
характерны большие орлиноголовые пряжки I варианта (рис. 3, 11); геральдические поясные наборы (рис. 5, 4-17) отличаются от остальных поясных наборов Суук-Су. Две медные монеты Юстиниана (527-565 гг.) из могилы 56 датируют этап второй половиной VI в. О том же говорит типологическая связь ранних больших пряжек (рис. 3, 11) с гепидскими пряжками первой половины VI в. (рис. 3, 9). [30] Близкие, но более развитые детали поясов (рис. 5, 19-24) найдены в Болгарии в византийской крепости Садовско-Кале, разрушенной на рубеже VI-VII вв. (последние монеты из слоя пожарища — 582-602 гг.). [31]
Этап II (с орлиноголовыми пряжками II варианта, рис. 3, 5) датирован рубежом VI-VII вв. или началом VII в. по бронзовой монете 597-602 гг. из погребения 77. На этапе III распространены орлиноголовые пряжки III варианта (рис. 3, 17), большие пряжки с изображением льва (рис. 3, 19), ромбические пряжки со схематизированными изображениями зверей (рис. 3, 18) и очень длинными петлями для скрепления обоймы с кольцом пряжки (как у III варианта орлиноголовых пряжек). Поясные наборы чуть грубее по форме, но, главное, отличаются декором (прорези в виде «зерна фасоли», запятой, замочной скважины, восьмёрки, U-образные, рис. 5, 26, 36, 46, 50-59, 65). Для этапов I-III характерны большие двупластинчатые фибулы варианта II-в с декоративными накладками у кнопок на головке (рис 3, 10) и золотые серьги с инкрустированной полиэдрической бусиной. В течение этапа III такие фибулы постепенно исчезают; их относительно поздний вариант — большие фибулы с тремя выступами вместо кнопок (рис. 3, 16). Полиэдрические серьги имеют датирующее значение лишь для раскопанных комплексов типа Суук-Су. В других местах их разные варианты бытовали в V-VIII вв. В-образные пряжки есть на этапах I-III, но в Венгрии и в Поднепровье они изготовлялись долго, до этапа псевдопряжек.
На этапе IV сменились многие формы украшений. Вместо больших двупластинчатых фибул появились маленькие, с треугольной ножкой (рис. 3, 21). Вероятно, отказом от старых форм фибул объясняется и массовое появление здесь ранних пальчатых и зооморфных фибул днепровских типов. Как правильно отметил А.Л. Якобсон, их не меньше, чем на Днепре (где, впрочем, не было массовых раскопок могильников), но за их чужеродность в Крыму говорит объединение в пары разнородных экземпляров (в Крыму большие местные фибулы VI-VII вв. всегда парны), а также отсутствие здесь многих вариантов, особенно более поздних. На Днепре их развитие продолжалось и в VIII в. Пряжки с петлёй для конца ремня [32] и пояс с тройными выемками на бляшках (рис. 5, 42) [33] имеют аналогии в аварских древностях Венгрии. Характерны крестовидные пряжки I варианта (рис. 7, 5). В Суук-Су первые изображения христианских крестов появились на них, на «сумочных» прорезных пряжках (рис. 7, 4) и на больших тиснёных пряжках (рис. 3, 20). Часты византийские пряжки типа Сиракузы (рис. 7, 2), нередкие н в следующем этапе V.
На этапе V в Суук-Су и Бал-Готе преобладают сложенные из каменных плит гробницы, часто с коллективными захоронениями, в Узень-Ба-
Рис. 5. Украшения поясов VI-VIII вв. (Открыть Рис. 5 в новом окне.)
1-17, 19-24 — вторая половина VI в.; 18, 25, 26, 28-37, 40, 42-44, 46, 47, 50-60, 62, 63, 65-61, 69, 71, 72 — VII в.; 27, 38, 39, 70, 74-76 — вторая половина VII в.; 41, 45, 48, 49, 61, 64, 68, 73, 77-81 — VIII в. 1-3 — Большой Токмак, погр. I; 4-17, 36, 42, 46, 65 — Суук-Су (4-12 — погр. 54; 13-17 — погр. 56; 36, 46, 65 — погр. 67; 42 — погр. 157); 18, 25, 27, 29-35 — Пятра Фрекэцей, Румыния, могила; 19-24 — Садовско-Кале, Болгария, крепость; 26, 28, 37, 38, 40, 43, 44, 47, 62, 63, 66, 67, 69, 71, 77-79 — Чми (26, 38, 40, 63, 71 — мог. XI; 28, 37, 44, 47, 62, 66 — мог. XVII; 43, 67, 69 — мог. XII; 77 — мог. VII; 78, 79 — мог. XXIII); 30 — Перещепино; 41, 45, 48, 49, 61, 68 — Неволино (41 — погр. 13; 45 — погр. 71; 48 — погр. 79; 49 — погр. 65; 61 — погр. 57; 68 — погр. 41); 60 — Тызыл, погр. 1928 г.; 64 — Кудыргэ, мог. 4; 70 — Белозёрка, кург. 14; 72, 74-76 — Мартыновка, клад; 73 — Камунта; 80, 81 — Деменки, погр. 9.
ше, Эски-Кермене и Сахарной головке сохраняются склепы. Пряжки сделаны под сильным византийским влиянием: II — IV варианты крестовидных (рис. 7, 6, 7), пряжки II варианта типа Бал-Гота (рис. 7, 12), Коринф (рис. 7, 13), «сумочные» с волютами и с прорезью (рис. 7, 14-16), U-образные (часть с рельефным орнаментом, рис. 7, 17, 19-22), U-образные с диском (рис. 7, 18; развитие типа большой пряжки из Перещепина, рис. 7, 1, найденной с монетами 641-668 гг. в комплексе рубежа VII-VIII вв.). Серьги с застёжкой-крючком, многие с небольшой подвеской: гирькой, шаром, пирамидкой (рис. 8, 18-23). Серьги с небольшой подвеской типичны для аварских памятников VIII в. (II и III группы, рис. 8, 10, 11, 14-17). [34]
Этап VI по обряду погребения и большинству типов вещей близок к этапу V, но в нём появились салтовские пряжки, бляшки поясов, серьги, пастовые лунницы и бусы, как установлено С.А. Плетнёвой, хорошо датирующиеся второй половиной VIII и первой половиной IX в. (типа изображённых на рис. 8, 27-31, 33, 42, 12, 33, 34, 52). В Херсонесской могиле 18 из раскопок 1914 г. вместе с крестовидной пряжкой (рис. 7, 8) находилась монета 800-850 гг. [35] К этапам V и VI принадлежат христианские нательные крестики и, вероятно, большинство погребений, лишённых инвентаря.
Твёрдая датировка этапа VI (по салтовским аналогиям) позволяет уточнить даты других этапов, так как между этапами I-VI нет резких граней ни по вещам, ни по погребальному обряду: развитие непрерывно и постепенно. «Досалтовский» этап V падает на первую половину VIII в.; II, по монете, — на рубеж VI-VII вв., следовательно, III и IV — на первую и вторую, половину VII в. Проводимое ниже сопоставление с памятниками других областей подтверждает эти определения. Как следствие уточняются даты отдельных категорий вещей. Большие двупластинчатые фибулы варианта II-в с боковыми накладками у кнопок (рис. 3, 10) бытовали во второй половине VI и первой половине VII в. В первой половине VII в. появились большие фибулы с выступами (рис. 3, 16); во второй половине VII в. они исчезли, сменившись упрощенными маленькими (рис. 3, 21). Орлиноголовые пряжки III варианта (рис. 3, 17) и В-образные (типа рис. 5, 13 и 6, 6) бытовали почти весь VII в. В VII в. изготовлялись тиснёные пряжки с крестом или львом (рис. 3, 19, 20). Днепровские фибулы распространены в VII в., больше в его второй половине (это подтверждают комплексы Поднепровья и Венгрии, см. ниже).
Во второй половине VII в. в Юго-Западном Крыму исчезает старая варварская мода на очень большие украшения готских типов (рис. 3, 10, 18), зато возрастает число византийских украшений (рис. 7, 2-5), появляются христианские символы. Крымские готы были православными христианами уже давно, возможно, с III-IV вв. [36] Но лишь со второй половины VII в. византийское влияние настолько здесь укоренилось, что повело к некоторому изменению старых языческих обычаев. Это и неудивительно: и христиане-франки VI-VII вв. хоронили ещё с оружием, посудой и украшениями, а в 539 г. «принесли в жертву» «как начатки войны» захваченных жён и детей готов, ибо, «будучи христианами, сохранили многое из своих прежних верований: они приносят человеческие жертвы и совершают другие религиозные обряды, далёкие от истинного благочестия». [37] Вопреки распространённому мнению, византийские пряжки типа Сиракузы (рис. 7, 2) появились в Крыму во второй поло-
Рис. 6. Украшения VII-VIII вв. (Открыть Рис. 6 в новом окне.)
1-6, 8, 15, 18-21, 26-29, 32, 37, 39 — VII в.; 7, 9-11, 30-31, 33-36, 38 — вторая половина VII в.; 12-14 — VII и VIII вв. (13 — из комплекса VII в.); 16, 17 — VIII в; 22-24 — около рубежа VII-VIII вв.; 25 — VI в. 1-21 — Тызыл, мог. 1928 г.; 2, 12, 14, 37 — Гижгид (2, 37 — случайно; 12, 14 — склеп 1897 г.); 3 — Бирск, погр. 4, 6, 8 — Цебельда (4 — Абгыдзрахва, погр. 14; 5, 8 — Цибилиум, могила с люнетами Юстиниана I; 6 — Абгыдзрахва, погр. 47); 7 — Весёлое, 9 — Перещепино; 10 — Хацки; 11, 13, 39 — Чми (11, 39 — катакомба XI; 13 — кат. XVII); 15, 16 — Сегед-«Ченгеле» (Венгрия), погр. I; 16 — Неволино, погр. 13; 17 — Кудыргэ, погр. 8; 18 — Кунагота, Венгрия; 20 — Фельнак, клад, Румыния; 22, 24 — Камунта, 23 — Уфа (с рис. 8, 9); 25 — Кёльн (ФРГ); 26-28 — Былым (Кудинетово), курган; 29 — Байтал-Чапкан, погр. 23; 30, 31, 33 — Керчь; 32 — Северный Кавказ; 34-36 — Кабардино-Балкария; 38 — Верхний Чир-Юрт, мог. 59.
вине VII в. и удерживались в VIII в., а поздний вариант пряжек типа Бал-Гота (рис. 7, 12, ранние были в VII в.), пряжки типа Коринф (рис. 7, 13) и U-образные (рис. 7, 17-22) характерны здесь для всего VIII в. Рост византийского влияния на быт варваров Юго-Западного Крыма и углубление их христианизации в VIII в. были следствием внутреннего развития, ведущего к ослаблению местных первобытнообщинных традиций.
Этот факт не противоречит тому, что вторая половина VI-VIII в. были периодом ухудшения экономической обстановки в Херсоне и экономически важных для него областях Византии. [38]
Материалы Суук-Су позволяют поставить вопрос о происхождении геральдических наборных поясов VI-VII вв. (рис. 5 и 6). Выделяются четыре группы: I — второй половины VI в. из могил 54 и 56 в Суук-Су (рис. 5, 4-17) и из Садовско-Кале (рис. 5, 19-24); II-VII в. из могил III и IV этапов Суук-Су (типа рис. 5, 26, 36, 46, 50-59, 62, 65, 66); III — тисненые и вычурные из аварских могил и из Среднего Поднепровья (рис. 5, 38, 39, 42-44, 47, 63, 67, 70, 74-76; 6, 5, 7, 9, 10, 18-20, 24); IV — наиболее поздние, уже деградированные, из удалённых районов (Приуралье, Алтай, рис. 5, 41, 48, 49, 61, 64, 77-81; 6, 16, 17). Пояса I группы довольно просты по форме, прорези однообразны (рис. 5, 4-6, 16, 17, 21-24), их ареал — Суук-Су и Садовско-Кале в Болгарии. Более богато декорированы в стиле VII в., но непосредственно продолжают традиции I группы пояса из могил 67 (рис. 5, 36, 46, 65) и 199 в Суук-Су и из Пятра Фрекэцей в Добрудже (Румыния, рис. 5, 18, 25, 27, 29-35). [39] Следовательно, кроме Юго-Западного Крыма они характерны лишь для византийских крепостей на Нижнем Дунае. В этом ареале они представлены во второй половине VI в. и продолжали развиваться в VII в. В византийских крепостях на Дунае во второй половине VI в. делали также очень близкие по технике и стилю пряжки типа Суцидава (рис. 5, 1), которые пока не найдены в других областях Византии. [40] Эти пряжки попадали к гепидам и лангобардам. В СССР имеется только одна находка подобного рода в могиле с заплечиками и гробом из планок, впущенной в более ранний курган в степи около г. Большой Токмак (рис. 5, 1). [41] С нею — поясные бляшки (рис. 5, 2, 3), своей простотой напоминающие бляшки из могилы 45 в Суук-Су (рис. 5, 8). Можно предполагать (до новых находок), что стиль выгнутых из пластины пряжек и поясных бляшек сложился в полуварварской среде в византийских городах и крепостях на Дунае и оттуда проник в Крым и к кочевникам Юга СССР.
II группа существовала весь VII в. Сложилось много форм полых пряжек. Бляшки стали грубее по очертаниям, их формы уже далеки от византийских прототипов (ср. рис. 5, 6, 21, 23 и рис. 5, 65, 66), прорези разнообразнее, иногда появляется тенденция передать прорезями человеческое лицо (типа рис. 5, 26, 43 и сложнее). [42] III группа тесно переплетается со II. Известно, что боевые пояса носили подолгу, количество бляшек до-
Рис. 7. Пряжки византийских типов VIII-IX вв. (Открыть Рис. 7 в новом окне.)
1, 9-11 — конец VII — начало VIII вв.; 2-5 — вторая половина VII в.; 6, 7, 12-20, 22 — VIII в. и, вероятно, отчасти IX в.; 8 — IX в. 1, 10, 11 — Перещепино; 2-7, 12-14, 20 — Суук-Су (2 — погр. 58; 3-5 — погр. 131; 7, 13 — погр. 53; 12 — каменная гробница 7; 14 — погр. 80; 20 — погр. 38); 8 — Херсонес, 1914 г., склеп 18; 9 — Игар (Венгрия), находка III; 15 — Артек; 16, 21 — Эски-Кермен, склеп 14; 17, 18, 22 — Узень-Баш, склеп 1; 19 — Сахарная головка, склеп 12.
поднялось, иногда заменялись потерянные экземпляры. [43] Поэтому бляшки группы III часты в наборах II, но появилась эта группа позже, синхронно с IV этапом Суук-Су (где наборные пояса пока не представлены). Бляшки III группы вычурны по форме, прорези усложнены, нередки прорези с
окантовкой из золотой рубчатой проволоки (иногда со вставками стекла), — это так называемый стиль псевдопряжек (рис. 5, 38, 39, 53, 56, 63, 67, 70, 71; 6, 7, 9, 10). Наиболее характерны комплексы с днепровскими фибулами (Мартыновка, Блажки, Суджа, Колосково, Подболотье; без фибул: Хацки), могилы 11, 12, 17 в Чми, Перещепино и Келегейский хутор (с монетами 641-668 гг.). [44] Часть бляшек VII в. — с рельефным тисненым узором (рис. 5, 39, 42; 6, 9, 18-20). Пояса с элементами группы III есть на Боспоре, в Абхазии, на Северном Кавказе, на Оке, в Башкирии, [45] в степях от Венгрии до Волги, и их поздние отзвуки (IV группа) — в Среднем и Верхнем Прикамье, Западной Сибири и на Алтае (подробнее см. в разделе о VIII в.). Поясам VII в. сопутствуют прямые мечи с Р-образными ушками, круглые стремена с петлей и горизонтально-овально расширенные с пластинчатым ушком (рис. 14, 2-4, 8, 9, 11,19).
Принято считать, что аварские могильники I этапа на Среднем Дунае синхронны «нижнему слою» Суук-Су и якобы относящимся к VI в. кладам из Мартыновки и Хацков. Поэтому «раннеаварские» памятники обычно датируют с 567 г. (дата прихода авар в Подунавье по письменным данным) до 680-х годов. За подтверждение ранней даты принимают находки монет VI в.: золотой 527-565 гг. из могилы в Кунагота и бронзовых 518-527 и 527-565 гг. из разрушенных могил в Сент-Эндре (но там же — 602-610 гг.) и Деске. Аварский инвентарь I группы весьма однороден: это пряжки с вытянутыми «губами» (рис. 6, 15), тисненые и гладкие бляшки поясов (рис. 5, 42; 6, 18-20), многие с элементами «стиля псевдопряжек» (как рис. 5, 39; 6, 9 и др.), стремена III этапа (см. ниже): круглые с петлевидным ушком и слабо овальные «яблокообразные» с вытянутым пластинчатым ушком (рис. 14, 8-9, 19), Р-образные ушки мечей (рис. 10, 30, 31; 14, 2), бахромчатые бляхи уздечек, серьги из больших шаров (рис. 8, 1, 2), глазчатые бусы с разводами. [46] Этот инвентарь не делится на хронологические подгруппы. У авар нет византийских поясов I группы, нет пряжек типа Суцидава и мало В-образных. Аварские древности (и типа Кёрнье) находят соответствия в III (немного) и IV (больше) этапах Суук-Су, а особенно в днепровских комплексах с пальчатыми фибулами и поясами III группы и в Чми. В полном соответствии с этим большинство монет в аварских комплексах — VII в.: Сынпетрул Жерман (610-641 гг.), Крштур (610-641 гг.), Ловченац (613-641 гг.), Кишзомбор «О» (602-610 гг.). [47] Очень близки к аварским комплексы из Перещепина и Келегейских хуторов на Украине, содержавшие монеты 582-602, 602-610, 613-631, 631-641, 641-668 гг. — в первом (всего
Рис. 8. Украшения VII-IX вв. (Открыть Рис. 8 в новом окне.)
1, 2 — VII в.; 8, 9, 45-47 — конец VII — начало VIII вв.; 7, 10-17 — VIII в.; 18-25, 34 — VIII в.; насколько заходят в IX в.— не выяснено; 27-32, 46 — вторая половина VIII — первая половина IX в.; 26, 35, 36, 48-50 — вторая половина VIII и IX вв.; 37-44 — VIII — первая половина IX в.; 33 — вторая половина IX в. 1, 2, 7, 11, 14-17 — Венгрия (1 — Саразд, 2 — Кишзомбор «О», погр. 2; 7, 11, 14-17 — Алаттьян, погр. 233, 471, 392, 502, 386, 317); 3-5 — Камунта; 6 — Песчанка, мог. 2; 8 — Глодосы; 9 — Джигинское; 10 — Нове Замки (Словакия); 12, 13 — Новые Сенжары; 18, 21 — Сахарная головка, погр. 20, 14; 19, 20 — Узень-Баш, склеп 1; 21, 23, 42 — Эски-Кермен, погр. 55, 52, 41; 24 — Катанда II, кург. 5; 25 — Скалистое, погр. 307; 26, 35, 36 — Мыдлань-Шай, погр. 8, 10, 74; 27-33, 37-41, 43, 44, 46, 48-50 — Чми (27 — катакомба 2; 28, 32, 44 — кат. 26; 29, 31, 40, 46, 48, 49 — кат. 20; 30 — кат. 3; 33, 43 — кат. 8; 37 — кат. 13; 38 — кат. 21; 39 — кат. 22; 41 — кат. 18; 50 — кат. 27); 45, 47 — Перещепино.
69 монет) и 610-641, 641-668 гг. — во втором (семь монет). [48] Аварские вещи известны в могильниках германцев VII в. на поселении, возникшем на развалинах византийского города Юстиниана Прима в Югославии (судя по монетам, город разрушен после 602-610 гг.). Аналогичные аварским поясные бляшки были в Акаланском кладе (Европейская Турция) с монетой 610-641 гг. Овальные стремена, изображённые на памятнике императора Тайцзуна, построенном в 637 г., типологически древнее (рис. 14, 10, 11). [49] Таким образом, при обилии данных о VII в. материалов VI в. среди привлекаемых к дискуссии раннеаварских памятников Венгрии пока нет (включая и могильник Халимба).
«Поздняя» датировка аварских древностей не нова. Д. Чаллань уже в 1939 г. отнёс к VII в. основные известные комплексы, включая и Кунагота. [50] При этом он дал типологический ряд скоб мечей: 1 — рис. 14, 4; 2 — рис. 14, 3; 3 — рис. 14, 5, связывая Р-образные скобы с большим выступом (рис. 14, 3) с более поздней частью памятников VII в. Это хорошо согласуется с материалами СССР, где скобы типа рис. 14, 3 преобладают и связаны с этапом «вычурных поясов» и последующим этапом начала VIII в. (Мартыновка, Чми, Уч-Тепе, Глодосы, Армиево, Арцыбашево, Борисово, живопись Пенджикента и Афрасиаба). В 1948 г. Д. Чаллань отнёс аварскую группу I к периоду до 680 г., II (рис. 13, 1-8, 11, 12) — к 680-720 гг., III — (рис. 13, 1, 9-17) — после 720 г. [51] Не столь велики, как может показаться, разногласия и с другими венгерскими специалистами по аварам. Ведь они считают, что «Мартыновская находка одна из ключевых находок этой группы VI-VII вв.». Если они по традиции всё ещё относят её к «VI в., отчасти, может быть даже первой половине VI в.», [52] то и И. Вернер уже в 1950 г. убедительно показал, что Мартыновка датируется «эпохой Перещепина», т.е. второй половиной VII в. [53] Отнесение ко второй половине VI в. известных ныне «раннеаварских» памятников базировалось не столько на самом дунайском материале, сколько на ссылках на мало разработанную хронологию Юга СССР. Уточнение последней неизбежно повлекло и изменение аварской хронологии.
Авары поселились на Дунае в 567-568 гг. и на 60 лет стали серьёзным противником Византин. В 620-630-е годы аварский каганат ослабел (тяжёлое поражение от византийцев, отложение славянского государства Само и кутургуров, прекращение аварского политического влияния в Северном Причерноморье). В 681 г. на Дунае образовалось Болгарское государство, отделившее авар от Византии. Если ориентировочно датировать «раннеаварские» памятники в пределах 620-690 гг. (учитывая их переживание наряду с новой II группой), получается, что памятники 50-60 лет наибольшего могущества авар пока неизвестны. Это и неудивительно: С.А. Плетнёва показала, что после завоевания новой области кочевники долго могли заниматься таборным кочеванием, беспрестанно переходя с места на место и оставляя слишком мало следов, уловимых для
археолога. [54] Вероятно, и следы ранних авар со временем удастся выделить среди случайно находимых и нехарактерных в культурном отношении памятников второй половины VI в. Лишь тогда, когда в начале VII в. военные успехи авар пошли на убыль и паразитическое существование за счёт военной добычи затруднилось, началось более прочное оседание их на землю и выработка первого общеаварского стиля. Он был ещё очень зависим от внешнего, византийского влияния, чему, как отметил X. Митша-Мерхайм, способствовали ежегодные византийские выплаты аварам за сохранение мира. [55] В позднеаварский период, когда осёдлость у авар быстро росла, появились большие поселения и большие могильники, а с 720-730-х годов впервые сложился самобытный художественный стиль литых украшений, [56] тесно связанный с духовной культурой аварского народа (рис. 13, 9, 13-17).
На Северном Кавказе хорошо представлены поясные наборы VII в. (Чми, Борисово, Верхний Чир-Юрт, Хусанаты, Нижний Джулат и др.), [57] есть большие полые пряжки (рис. 6, 2), поздние Р-образные ушки мечей, в Чир-Юрте — варварские подражания византийским монетам середины VII в. По наличию полых пряжек, местных двупластинчатых фибул варианта II-в и других вещей к VII в. относятся могильники Пашковский I, Гилячский (особенно ярко погребение 21), Кудинетовская находка (рис. 6, 26-28). [58] Из других вещей для VII в. характерны инкрустированные фибулы-броши с головками птиц (рис. 6, 32, 37), местные броши-цикады, броши-«якорьки», геометрические броши (рис. 6, 29, 38), крупные хрустальные бусы, бронзовые коробочки, часто с вкладышем «якорька» (возможно, двувильчатый символ небесного огня, палицы Юпитера и Варуны?), детские подвески в виде фаллических человечков [59] (синхронны боспорским VII в). Разнообразные фибулы и посуду с коническими выступами из комплексов VII в. пока трудно охарактеризовать правильно, поскольку неизвестны предшествующие звенья из памятников V-VI вв. Вероятно, к концу VII и частично VIII в. относятся золотые поясные наборы, обильно украшенные зернью и тиснением, пирамидальные и некоторые составленные из больших шаров серьги «аварских» типов (рис. 6, 22-24; 8, 3, 8). [60] Элементами VIII в. в Чир-Юрте следует считать четырёхугольные бронзовые (рис. 13, 21), треугольные (рис. 13, 22, иногда «рогатые»), U-образные и фестончатые пряжки (типа рис. 13, 19), пастовые лунницы (рис. 8, 42), бипирамидальные стеклянные (типа рис. 8, 39) и расписные сердоликовые бусы (как на рис. 8, 57), ранние браслеты с утолщённой серединой. Вероятно, Чир-Юрт в основном относится к концу VII и первой половине VIII в.
[1] Н.И. Репников. Некоторые могильники области крымских готов. I — ИАК, 19, СПб., 1906; стр. 16, 23; II — ЗООИД, XXVII, 1907; стр. 122, 123 (Суук-Су); Е.И. Крупнов. Из итогов археологических работ. Изв. СОНИИ, IX, Орджоникидзе, 1940, стр. 151-153, 164 (Галиат); Д.Я. Самоквасов. Могилы русской земли, М., 1908 (Чми); В.Ф. Генинг. Древнеудмуртский могильник Мыдлань-Шай. ВАУ, 3, Свердловск. 1962.
[2] М. Párducz. Denkmäler der Sarmatenzeit Ungarns, III. Budapest, 1950, стр. 226, 231, 245, 246; D. Сsallány. Archäologische Denkmäler der Gepiden im Mitteldonaubecken. Budapest, 1961, стр. 28. 35, 73-92, 149, 174-190; J. Barnea. L'incen die de la cité de Dinogetia au VIe siècle. «Dacia», X. Bucuresti, 1966, стр. 257, 258.
[3] В.Б. Деопик. Классификация и хронология аланских украшений VI-IX вв. МИА, 114, 1963, стр. 132-135, рис. 4; по монетам часть могил VIII-IX вв. отнесена к VI-VII вв. (ср. здесь табл. IV).
[4] В.Б. Деопик. Классификация бус Северного Кавказа IV-V вв. СА, 1959, 3. стр. 49, 51, 57, 64 (статистические подсчёты основаны на традиционном отнесении к IV-V вв. Пашковской I, Борисова, Гиляча, Байтал-Чапкана, части Суук-Су и Чуфут-Кале).
[5] В.К. Пудовин. Датировка нижнего слоя могильника Суук-Су. СА, 1961, 1.
[6] В.Ф. Гайдукевич. Некрополи некоторых боспорских городов. МИА, 69, 1959, рис. 82, 4; 85, 4; 91, 4: 95, 4; В.П. Шилов. Малиновский курганный могильник. МИА, 60, 1959, рис. 49, 11; Э.А. Сымонович. Фибулы Неаполя Скифского. СА, 1963, 4, рис. 3, 2.
[7] В.А. Кузнецов. Аланские племена Северного Кавказа. М., 1962, рис. 4 (с ними серебряные подвязные фибулы III серии 15-й группы с гранёными дужками, хранящиеся в Пятигорском музее. Все вещи имеют аналогии в сарматских и керченских могилах III в.): Р.М. Мунчаев. Новые сарматские памятники Чечено-Ингушетии. СА, 1965, 2. рис. 3, 1-3, 7, 8, 12.
[8] И. Толстой, Н. Кондаков. Русские древности в памятниках искусства. 2, СПб., 1889, рис. 134-138; М. Rostovtzeff. Une trouvaile de l'époque greco-sarmate de Kertch. Monumentes et mémoires publies par l'Académie des inscriptions et belles-lettrs. Fondations E. Piot, 26, Paris. 1923 (Боспор); ОАК, 1894, стр. 37, 38, рис. 40 (Прикубанье) ; ОАК, 1897, рис. 232 (Херсонес); А.Л. Якобсон. Раннесредневековый Херсонес. МИА, 63, 1959. рис. 138, 3, 4; D. Grеmpler. Der II. und III. Fund von Sackrau. Berlin, 1888, табл. III, 18, 19; B. Salin. Die altgermanische Tierornamentik. Stockholm. 1904, рис. 95-99; B. Stjernquist. Simris. Bonn — Lund, 1955, стр. 108-165.
[9] В.Д. Блаватский. Харакс. МИА, 19, 1965, рис. 10, 7; Є.В. Веймарн. Археологiчни роботи в районi Iнкермана. АП, XIII, Киïв, 1963, стр. 42 и рис. 9; Э.А. Сымонович. Памятники черняховской культуры степного Поднепровья. СА, XXIV, 1955, рис. 13, 2, 6-8; 14, 1-4; МИА, 82, 1960; 116, 1964; 139, 1967; Э.А. Рикман. Памятник эпохи великого переселения народов. Кишинёв, 1967; I. Коváсs. Cimetiere de l'époque de la migration des peuples à Marosszentanna. Dolgozatok, III, 2. Kolozsvâr, 1912; Gh. Diaсоnu. Tîrgsor. Bucureşti, 1965 (пряжка из могилы 182 — табл. CLXII, 8 и стр. 91 — выглядит на табл. CXIII, 3, как обычная для IV в.). В. Mitrea, С. Preda. Nécropole din secolul al IV lea е.n. în Muntenia. Bucureşti, 1966.
[10] J. Werner. Beiträge zur Archäologie des Attila — Reiches. München, 1956, стр. 130, рис. 2. табл. 4, 9, 10, 13, 15-19, 26-29, 40, 50, 52, 53, 59, 61, 64, 69-75; W. Kubitschek. Grabfunde in Untersiebenbrunn. Jahrbuch für Altertumskunde, 5, 1-3. Wien, 1911; N. Fettiсh. Der 2. Schatz von Szilágy — Somlyo. Budapest, 1932; его же. Le découverte de tombes princières hunniques à Szeged — Nagyszéksos. Budapest, 1952, табл. I-V, XII-XVII: A. Abramowicz, K. Dąbrowski, K. Jażdżewski, S. Nоsek. Période des migrations des peuples. Inventaria archaeologica. Lódź, 1959 (Якушовице): T.M. Mинаева. Погребения с сожжением близ г. Покровска. Уч. зап. СГУ, VI, 3. Саратов, 1927 (Новогригорьевка, могилы VIII и IX; Нижняя Добринка); ОАК, 1899, рис. 250; В.А. Кузнецов, В.К. Пудовин. Аланы в Западной Европе в эпоху «великого переселения народов». СА, 1961, 2, рис. 2-5; А.А. Спицын. Вещи с инкрустацией из керченских катакомб 1904 г. ИАК, 17, СПб., 1905; Т.Н. Высотская, Е.Н. Черепанова. Находки из погребений IV-V вв. в Крыму. СА, 1966, 3; О.Д. Дашевская. Погребение гуннского времени в Черноморском районе Крыма. МИА, 169. 1969 (Беляус).
[11] А.К. Амбpоз. Фибулы юга Европейской части СССР II в. до н.э. — IV в. н.э. САИ, Д1-30. М., 1966, стр. 86-91.
[12] Ю.Н. Воронов. Археологическая карта Абхазии. Сухуми, 1969, табл. XL, 10, 12, 14; МАК, VIII, М., 1900, табл. CIII, 9, 11; CIV, 18; B. Salin. Die altgermanische Tierornamentik, рис. 95, 20; 103, 141; 114, 257, табл. XCII, 3, 6 (IV в). склеп); A. Sz. Burger. The Late Roman Cemetery at Ságyár. AAH, XVIII, 1-4. Budapest, 1966, рис. 95, 20: 103, 141; 114, 257; табл. XCII, 3, 6 (IV в.).
[13] Д.Б. Шелов. Новые данные о Танаисе. Археологические раскопки на Дону. Ростов, 1962, стр. 75; его же. Раскопки северо-восточного участка Танаиса. Древности Нижнего Дона. М., 1965, стр. 127-129, рис. 61; его же. Танаис и Нижний Дон. Автореф. докт. дис., М., 1968, стр. 53-55.
[14] Є.В. Веймарн. Археологiчни роботи, стр. 37 и 42.
[15] А.К. Амброз. Фибулы..., стр. 88-91.
[16] J. Werner. Münzdatierte austrasische Grabfunde. Berlin, 1935, стр. 30-34; его жe. Studien zu Grabfunden des V. Jahrhunderts. SA, VII, 2. Bratislava, 1959; его же. Eine ostgótische Prunkschnalle von Köln — Severinstor. Kölner Jahrbuch für Vor- und Frühgeschichte, 3. Köln, 1958; его же. Zu den donauländischen Beziehungen des alamannischen Gräberfeldes am alten Gotterbarmweg in Basel. Helvetia antiqua. Zürich, 1966; K. Tihelka. Knižeci hrob z obdobï stěhování národů u Blučiny. PA, LIV, 2. Praha, 1963.
[17] А.К. Амброз. Рец. на кн.: J. Werner, Katalog der Sammlung Diergardt. СА, 1966, 4, стр. 213, 214: его же. Дунайские элементы в раннесредневековой культуре Крыма (VI-VII вв.). КСИА АН СССР, 113, 1968, стр. 14-17.
[18] N. Fettich. Archäologische Studien zur Geschichte der späthunnischen Metallkunst. Budapest, 1951, табл. XLVI, 1-7; ОАК, 1891, стр. 59-61, рис. 38-40; простые пояса VII в.: В.Д. Блаватский. Раскопки Пантикапея в 1952 г. КСИИМК, 58, 1955, рис. 32; О.И. Бич. Первые раскопки некрополя Пантикапея. МИА, 69, 1959, рис. 2, А, 3, P, Q, О (кург. 1, склепы 7 и 17); М.И. Артамонов. История хазар. Л., 1962, стр. 60, рисунок.
[19] Нальчикский музей, № 2525, вещи нашиты на планшет М.И. Ермоленко, подробная опись — в книге поступлений за 1923 г., № 268-287; недавно типичные могилы V в. раскопаны М.П. Абрамовой в Северной Осетии (Брут).
[20] Материалы ГИМ, Нальчикского и Черкесского музеев. Публикации: Т.М. Минаева. Могильник Байтал-Чапкан. Материалы по изучению Ставропольского края. 2-3. Ставрополь, 1960, её же. Археологические памятники р. Гиляч в верховьях Кубани. МИА, 23, 1951; её же. Могильник Байтал-Чапкан в Черкесии. СА, XXVI, 1956; Е.П. Алексеева. О чём рассказывают археологические памятники Карачаево-Черкесии. Черкесск, 1960, табл. 10, 1; 11, 2 (Тамгацик); В.Г. Котович. Новые археологические памятники Южного Дагестана. МАД, I, Махачкала, 1959, стр. 148-156, табл. XIII.
[21] ОАК. 1897, рис. 176 (Чегем); МАК, VIII, табл. CIII, 9, 11; CIV, 18 (Рутха): И. Толстой, Н. Кондаков. Русские древности, 3, СПб., 1890, рис. 180.
[22] А.К. Амбpоз. Фибулы..., табл. 6, 3-4; 10, 7-9.
[23] М.М. Тpапш. Некоторые итоги раскопок Цебельдингких некрополей в 1960-1962 гг. Тр. Абхаз. ИЯЛИ, XXXIII-XXXIV. Сухуми, 1963; Г.К. Шамба. Фибулы из некрополя Ахаччархва. Материалы по археологии Абхазии. Тбилиси, 1967; Ю.Н. Воронов. Археологическая карта Абхазии. Сухуми, 1969; Ю.Н. Воронов, (106/107) А.С. Вознюк. В.А. Юшин. Апуштинский могильник IV-VI вв. н.э. в Абхазии. СА, 1970, 1; Г.К. Шамба. Ахаччарху — древний могильник нагорной Абхазии. Сухуми, 1970.
[24] А.К. Амбpоз. Фибулы..., стр. 54, 55, 57. Изучение некрополей Суук-Су, Приуралья и Оки заставляет сдвинуть некоторые предложенные мной в 1966 г. даты примерно на 50 лет позднее.
[25] Ю.Н. Воронов. Археологическая карта, стр. 59, 64, табл. XL, 34, 35; XLI, 1; Г.К. Шамба. Ахаччарху, табл. VI.
[26] Мало известная могила второй половины VII в. в с. Веселом (рис. 6, 7): ОАК, 1904, стр. 130; А.А. Спицын. Могильник V в. в Причерноморье. ИАК, 23. СПб., 1907 (Весёлое и Гагры): А.А. Миллер. Разведки на Черноморском побережье Кавказа в 1907 г. ИАК, 33, СПб., 1907, стр. 83, рис. 22, 3, 11, 17; 23, 3. В 1904 г. найдены две фибулы, при доследовании в 1907 г. — пряжки (одна изображена на рис. 6, 7), меч, копьё, нож и трёхгранная стрела. Кости не найдены (сожжение?).
[27] Н.И. Репников. Некоторые могильники, ч. I и II (Суук-Су, Артек, Кореиз, Бал-Гота); его же. Разведки и раскопки на южном берегу Крыма и в Байдарской долине в 1907 г. ИАК, 30. СПб., 1909, стр. 105-119 (Суук-Су, могилы 189-200; Узень-Баш); его же. Раскопки Эски-Керменского могильника в 1928 и 1929 гг. ИГАИМК. 12, 1-8, 1932; Є.В. Веймарн. Могильник бiля висоти Сахарна голiвка. АП, XIII 1963; В.В. Кропоткин. Могильник Чуфут-Кале в Крыму. КСИА АН СССР. 100. 1965; Е.В. Веймарн. А.П. Смирнов. Сосуд с росписью из могильника у с. Скалистое (склеп 307). КСИА АН СССР, 100, 1965.
[28] В.К. Пудовин. Датировка..., стр. 183, 184.
[29] J. Werner. Byzantinische Gürtelschnallen des 6. und 7. Jahrhunderts aus der Sammlung Diergardt. Kölner Jahrbuch für Vor- und Frühgeschichte. 1. Köln, 1955; Д. Чаллань. Памятники византийского металлообрабатывающего искусства: I — Асta antiqua, II, 3-4. Budapest, 1954; II — Acta antiqua, IV, 1-4. Budapest, 1956.
[30] А.К. Амбpоз. Дунайские элементы, стр. 14, 16-20; связь дунайских пряжек с гепидами подтверждается н новыми данными: Z. Vinski. Adlerschnallenfunde in Jugoslawien. Liber losepho Kostrzewski. Wroclaw — Warszawa — Kraków, 1968, стр. 317, 318, 321-323, 325.
[31] I. Welkov. Eine Gotenfestung bei Sadowetz (Nordbulgarien). «Germania», 19, 2. Berlin, 1935, стр. 157, 158, табл. 19, 2; Н. Vetters. Dacia Ripensis. Schriften der Balkankommission. Antiquarische Abteilung. XI, Wien, 1950, стр. 56, 57.
[32] S. Uenze. Die Schnallen mit Riemenschlaufe aus dem 6. und 7. Jahrh. Bayerische Vorgeschichts-Blätter, 31, 1-2. München, 1966, стр. 142-146.
[33] N. Fettich. Die Kunstgewerbe der Awarenzeit in Ungarn. Budapest, 1926, табл. IV, 7-13 (Фельнак); Istoria Romîniei, I. Bucureşti, 1960; стр. 721, рис. 180, 1-4 (Сынпетрул Жерман, с монетой 610-641 гг.).
[34] Z. Čilinská. Slawisch-awarisches Gräberfeld in Nové Zámky. Bratislava, 1966, рис. 10 и 11.
[35] С.А. Плетнёва. От кочевий к городам. Салтово-маяцкая культура. М., 1967, стр. 135-143, 161-168; В.Б. Деопик. Классификация бус Юго-Восточной Европы VI-IX вв. СА, 1961, 3; А.Л. Якобсон. Раннесредневековый Херсонес, стр. 275, рис. 140.
[36] А.А. Васильев. Готы в Крыму. I, ИРАИМК, I. 1921, стр. 286, 287.
[37] Прокопий из Кесарии. Война с готами. М., 1950, стр. 240 (II 25, § 9-11).
[38] Д.Л. Талис. Вопросы периодизации истории Херсона в эпоху раннего средневековья. ВВ, XVIII, М.. 1961, стр. 60, 61, 63-67.
[39] П. Ауpелиан. Предварительные сведения в связи с хронологией могильника в Пьятра Фрекэцей. «Dacia» VI, Bucarest, 1962, рис. 13.
[40] J. Wеrnеr. Byzantinischen Gürtelschnallen, стр. 39, 40, рис. 6, табл. 8, 6-11, карта 1: Старинар, I, Београд, 1950, рис. 35; D. Сsallánу. Archäologische Denkmäler der Gepiden, табл. XXV, 13; CCXIII, 13; CLXXX, 4; CLXXXVIII, 2; П. Аурелиан. Предварительные сообщения, рис. 11, 1-2; D. Тudor. Oltenia romanA. Bucureşti, 1968, рис. 142.
[41] К.Ф. Смирнов. Кургани бiля м. Великого Токмака. АП, VIII, Киïв, 1960, стр. 176. 177, рис. 128, 1, 2.
[42] Есть мнение, что бляшки с детально переданным лицом — самые ранние из геральдических и что поэтому стиль возник на Северо-Западном Кавказе; V.В. Коvalevskaja. Recherches sur les systèmes sémiologiques en archéologie. Archéologie et calculateurs. Paris, 1970, стр. 190. Но в комплексах им всегда сопутствуют бляшки II и III групп («костыльковые» с «утиной головкой» вместо перекладины, язычки типа изображенных на рис. 5, 43 и др.).
[43] С.А. Плетнёва. От кочевий к городам, стр. 166.
[44] А.А. Бобринский. Курганы и случайные археологические находки близ местечка Смела. III. СПб., 1901, табл. 14 (Хацки); ОАК, 1895, стр. 55, рис, 111-114 (Колосково); В.А. Городцов. Дневник археологических исследований в Зеньковком уезде. Тр. XIV АС, III, М., 1911, стр. 147, табл. III, 1-3; Б.А. Рыбаков. Новый Суджанский клад антского времени. КСИИМК, XXVIII, 1949; его же. Древние русы. СА, XVII, 1953 (Хацки, Колосково, Мартыновка): N. Fettich. Die Metallkunst der landnehmenden Ungarn. Budapest, 1937, табл. CXXI-CXXIV (Мартыновка); J. Werner. Slawische Bügelfibeln des 7. Jahrhunderts. Reinecke-Festschrift. Mainz, 1950, стр. 168-170, табл. 34, 3 (Мартыновка); Д.Я. Самоквасов. Могилы русской земли, стр. 175-185 (Чми; материал в ГИМ); Очерки истории СССР, III-IX вв., М., 1958, рис. на стр. 630 (Чми, катакомба 11); А.А. Бобринский. Перещепинский клад. MAP, 34, Пг., 1914 (дополнение: М.И. Артамонов. История хазар, рис. на стр. 240, 243, 245, 247); N. Fettich. Die Metallkunst, табл. CXXVIII, 1; CXXXIX, l-43 (Келегейский хутор).
[45] А.П. Смирнов. Железный век Башкирии. МИА, 58, 1957, табл. VI, 10; VII, 1 (Бахмутино); Н.А. Мажитов. Бахмутинская культура, М., 1968, табл. 5, 24, 25; 6, 26, 31, 32; 12, 14 (Бирск).
[46] I. Коvrig. Das awarenzeitliche Gräberfeld von Alattyán. Budapest, 1963, стр. 224-228; D. Сsallany. Grabfunde der Frühawarenzeit. FA, I-II. Budapest, 1939 (Кишзомбор «О», Деск «Г». Сегед-Ченгеле) ; его же. Византийские монеты в аварских находках. ААН, II. Budapest, 1952; I. Kovrig. Contribution au problème de l'occupation de la Hongrie par les avars. AAH, VI, 1-4. Budapest, 1955; N. Fettich. Garnitures de fourreaux des sabres du temps des Avares en Hongrie. «Arethuse», 1926, avril, Paris, 1926, табл. VIII (Кунагота); L. Jankó. Grabfunde aus der Awarenzeit zu Pápa. AE, XLIV, Budapest, 1930.
[47] I. Kovrig. Das awarenzeitliche Gräberfeld, стр. 106, 113; Z. Vinski. O nalazima 6 i 7 stoljeca u Jugoslaviji. Opuscula archaeologica. Zagreb, 1958, табл. VII, 20-25; D. Csallány. Grabfunde.
[48] В.В. Кропоткин. Клады византийских монет на территории СССР. САИ, Е4-4, М., 1962, стр. 10, 36, 37.
[49] D. Csallány. Archäologische Denkmäler der Awarenzeit in Mitteleuropa. Budapest. 1956. стр. 152, 153 (Линц); A. Lippert. Ein frühawarischer Grabfund aus Wien XII. AAH, XXI, 1-2. Budapest, 1962, стр. 48-50; Старинар, V-VI, Београд. 1956, стр. 163, рис. 37, 9, 13, 14; Старштар, VII-VIII, Београд, 1958, стр. 325; J. Werner. Slawische Bügelfibeln, стр. 168 (Акалан); I. Kovrig. Contribution, табл. VI, 1-2 (памятник Тайцзуна).
[50] D. Csallány. Grabfunde, стр. 166-169.
[51] D. Csallány. Rapports archéologiques entre les trouvailles tombales de l'époque avare de Szeged et des cors à boire hunno-bulgares. AÉ, VII-VIII-IX. Budapest, 1948, стр. 360; Н. Mitsсha-Mährheim. Eine awarischc Grenzorganisation des 8. Jahrhunderts in Niederösterreich. Jahrbuch des RGZM. 4, Mainz, 1957, стр. 133, 134.
[52] I. Kovrig. Das awarenzeitliche Gräberfeld, стр. 227, 228.
[53] J. Werner. Slawische Bügelfibeln, стр. 170.
[54] С.А. Плетнёва. От кочевий к городам, стр. 181, 182.
[55] H. Mitscha-Mährheim. Eine awarische Grenzorganisation, стр. 133.
[56] Там же, стр. 134.
[57] Коллекции ГИМ. Нальчикского и Орджоникидзевского музеев; В.В. Саханев. Раскопки на Северном Кавказе в 1911-1912 гг., ИАК, 56, СПб., 1914 (Борисово, большинство могил I и II участков); Н.Д. Путинцева. Верхнечирюртовский могильник. МАД. II, Махачкала, 1961; М.П. Абрамова. Раннесредневековые погребения Нижне-Джулатского могильника. Уч. зап. КБНИИ, XXV, Нальчик, 1967.
[58] И. Толстой, Н. Кондаков. Русские древности, 3, стр. 143, рис. 149, 150, 172, 173; М.И. Apтамонов. История хазар, рис. на стр. 129; N. Fеttiсh. Le découverte, табл. XXXVIII, XXXIX — Кудинетово; М.В. Покровский. Пашковский могильник № 1, СА, I, 1936; К.Ф. Смирнов. О некоторых итогах исследования могильников меотской и сарматской культур Прикубанья и Дагестана. КСИИМК, XXXVII, 1951, стр. 155-159; Очерки истории СССР, рис. на стр. 639 — Пашковская. A.К. Амбpоз. Фибулы..., стр. 57, 87, 88, 91, рис. 8, 8.
[59] И.Т. Кpугликова. Погребение IV-VI вв. в дер. Айвазовское. СА, 1957, 2, рис. 1, 3; 2, 1, 2, 4, 6, 7 (три хороших комплекса VII в., инвентарь двух неизвестен); B.В. Кpопоткин. Могильник Чуфук-Кале, рис. 44, 6.
[60] МАК, VIII, М., 1900, табл. CXXIV, 7, 12, 14-16; П.С. Уварова. Коллекции Кавказского музея. V. Археология. Тифлис. 1902, табл. V, VI; А.А. Иессен. Раскопки большого кургана в урочище Уч-Тепе. МИА, 125, 1965; ср. Арцыбашево и Вознесенку.