главная страница / библиотека / оглавление книги / обновления библиотеки
М.В. ВоробьёвДревняя Корея (историко-археологический очерк)// М.: Издательство восточной литературы, 1961. 194 с.
Глава III. Ранний железный век.
[ Введение. — 67 ] Культура Лолана. — 68 Культура Когурё. — 83 Культура Пэкче. — 99 Культура Силла. — 107 Заключение. — 124
Культура Лолана.
Памятники и находки ^
Прежде чем перейти к описанию памятников этой эпохи и к выяснению основных черт культуры китайских владений в Корее, следует остановиться на происходящей в последние годы в Корее дискуссии по поводу ханьских префектур.
Китайские письменные источники и прежде всего официальные летописи очень подробно, со ссылками на точные даты, имена и географические пункты, сообщают о походе ханьского императора У-ди в Корею, о гибели государства Чосон, об установлении четырёх ханьских префектур на землях Маньчжурии и Кореи, об истории существования, развития и гибели этих префектур. В период подъёма корейской феодальной науки, в так называемый век корейских просветителей, этому вопросу уделялось большое внимание. Около 1790 г. вышла книга Ю Ху Кона «Описание четырёх префектур», где содержатся подробные сведения о политической истории, местоположении, административно-управленческом аппарате, ремеслах, элементах духовной культуры (наречия, фольклор и пр.), даётся хронологическая канва событий. Та Сан в своем монументальном «Обозрении пределов Великой Кореи» (1800 г.) выдвинул так называемую южную теорию местонахождения главнейшей китайской префектуры Лолан (по-корейски Аннан, Наннан) на р. Бэйшуй (Пхэсу), притоке р. Ялу (Амноккан). Ли Ик, и Сан Хо, напротив, считали, что Лолан располагалась где-то на севере, в бассейне р. Ляохэ. Хан Пэк Кем соглашался с Та Саном, что именно бассейн р. Пхэсу был цитаделью Лолана, но считал р. Пхэсу притоком р. Чхончхон. И это были не единственные теории (Цой Чон Хван, 1949, стр. 229). Позднее, после того как в бассейне Ляохэ не было найдено следов столицы ханьской префектуры, поиски распространились на территорию, расположенную к югу от р. Амноккан. Изучение исторических хроник («Шанхайцзин» и др.) привело к мысли, что древняя столица Чосон — г. Вансянь — являлась предшественником Пхеньяна. При раскопках у Пхеньяна, проводившихся в начале 20-х годов, были выявлены два типа курганов, различных по культурной принадлежности, причём один из них имел сходство с китайскими курганами. Был обнаружен ряд эпиграфических памятников: стела у деревни Йончон, бронзовый колокол у деревни Сандо, кирпичи, глиняные подвесные печати, служебные и личные печати, содержащие в своих надписях названия уездов префектуры Лолан, звания чиновников и т.д. После того в течение нескольких десятков лет в научных кругах считалось доказанным, что укрепление и поля погребений у Пхеньяна находились в центре префектуры Лолан.
Эта точка зрения теперь оспаривается учёными КНДР. Некоторые историки и археологи КНДР в ходе работы над археологическим материалом и хрониками высказали мысль, что префектура Лолан находилась где-то в Маньчжурии. При этом они ссылаются на то, что у Пхеньяна найдены глиняные печати всего лишь семи уездов из 25 и не обнаружено печати самого уезда Лолан, что китайская титулатура и хронология писались на кирпичах китайскими купцами в торговом поселении у Пхеньяна лишь постольку, поскольку они продолжали считать себя подданными метрополии, что известная печать Ван Гуана (губернатора Лолана) не обладает всеми особенностями, присущими китайским печатям, которыми пользовались чиновники этого ранга, что известный колокол с надписью, датированной 41 г. до н.э., привезён к Пхеньяну позднее. Указывая на малые размеры городища у Пхеньяна, на неудобство его расположения, критики «теории префектуры Лолана» полагают, что здесь могло существовать лишь китайское поселение (квартал или фактория) временное местопребывание китайских купцов. Изучая памятники у Пхеньяна, эти ученые обнаруживают следы влияния культуры Когурё на памятники китайского типа (например, когурёских каменных камер на камеры кирпичные). В то же время они подчёркивают, что такие специфические вещи китайских погребений, как бронзовые парадные и церемониальные сосуды и зеркала, лакированная утварь, изделия из нефрита, оружие, лошадиная упряжь, монеты, вовсе не встречаются среди погребального инвентаря трёх государств (Ли Ё Сон, 1955а; Ким My Сам, 1949; Хан Ги Мун, 1949).
Нельзя не отметить, что доводы противников «теории префектуры Лолана» весьма убедительны. Надо надеяться, что в будущем этот вопрос будет решён совместными усилиями историков и археологов, причём первые в результате изучения текстов смогут выяснить подлинное местонахождение префектуры Лолан, а археологи откроют миру её огромные богатства («Чосон тхонса», 1956, стр. 26-27).
Более спорно, связаны ли они с управлением префектур или с китайскими торговыми поселениями в Корее. Эпиграфический материал (надписи на кирпиче и черепице, зеркалах, бронзовой и лаковой утвари, монеты, печати и стелы), обильные археологические находки в городищах и погребениях китайского типа, которые мы подробно будем рассматривать ниже, а также сведения китайских и корейских летописей, содержащие конкретные указания на связь префектур с корейскими племенами и географическими пунктами внутренних районов полуострова, — всё это скорее подтверждает правильность «теории префектуры Лолана».
Наиболее интересный материал найден в окрестностях г. Пхеньяна. На левом берегу р. Тэдонган, в 6 км от Пхеньяна, обнаружено небольшое городище, которое японские археологи считают остатками столицы Лолана, а корейские — остатками одной из китайских торговых факторий. Это городище находится на краю огромного поля курганов (около 1500 насыпей), в подавляющем большинстве ханьского типа. Оно расположено на возвышенности, а курганы — внизу, на равнине. Городище имеет неправильные очертания: с востока на запад оно тянется на 700 м, а с юга на север — на 600 м, занимая площадь примерно 42 га. Городище земляное, довольно сильно пострадавшее от действия сил природы и человека. Вал во многих местах разрушен. В центральной части южного вала видны остатки ворот. Такие же ворота есть в западном углу городища. Северные ворота открываются прямо на реку и соединены с южными мощённой кирпичом дорогой длиной 318 м и шириной 8 м. Внутри городище распахано.
Больших стационарных раскопок здесь не производилось. Разведочным путём были исследованы возвышение в центре городища и участок у восточной подошвы террасы. Найдены остатки административного здания (10х8 м), отопительной системы, несколько погребений. Немногочисленные вещественные находки довольно выразительны. Есть несколько глиняных печатей, которые привешивались к исписанным бамбуковым дощечкам. Это официальные печати китайских чиновников: «большая печать губернатора Лолана»; средняя печать «правого управителя Чаосян» (Чосон) — одного из крупных уездов префектуры; малая «печать главы Жаньхань» — небольшого уезда и т.д. Найдены также бронзовые и каменные печати в виде прямоугольных шашек с фигуркой для держания и отверстием для шнурка. На них вырезаны названия учреждений и должностей в префектуре. Некоторые черепицы и кирпичи также содержат надписи: на одних имеются благопожелательные надписи («многие лета», «тысячу осеней», «10 тысяч лет»), на других указано время изготовления («годы юанькан Великой Цзинь», 291-299 гг.) или имя чиновника, по приказу которого они сделаны («чиновник по церемониям Лолана»). Черепица встречается во многих местах крепости, особенно её много в районе бывших сооружений. Это так называемая ханьская черепица, украшенная узором папоротника. Орнамент на кирпичах более разнообразный. Здесь же обнаружены бронзовые китайские монеты — в основном ушу, хоцюань, а также баньлян, литейные формы для них. Интересно, что отливка монеты баньлян в метрополии была прекращена еще в 118 г. до н.э., т.е. за 10 лет до предполагаемой даты основания Лолана. Ушу и хоцюань — самые распространённые виды ханьских монет. На городище найдено большое количество наконечников стрел, среди них очень мало бронзовых. Трёх- или четырёхгранные бронзовые наконечники с насадом относятся к раннеханьскому периоду. Железный инвентарь представлен многочисленными разновидностями (Ли Ё Сон, 1955а; Хан Ги Мун, 1949, стр. 36-44, 91-96; Harada, 1935; Sekino and others, 1925-1927, p. 12-44; «Тёсэн косэки цуфу», 1915, т. 1).
Городище меньшего размера находится на холме у Ыльтона, в центре небольшой равнины, в 8 км к западу от Йонгана. Оно тянется с востока на запад на 150 м, а с юга на север на 115 м, занимая площадь 1,7 га, т.е. в 25 раз меньшую, чем развалины крепости у Пхеньяна. Городище имеет прямоугольные очертания и возвышается на 5-6 м над окружающей местностью. Помимо нескольких каменных рукояток мечей, здесь собрана черепица и кирпич того же типа, что и у Пхеньяна. В то же время в 0,5 км к северо-востоку от городища была обнаружена каменная стела с надписью из 64 сохранившихся иероглифов, воздвигнутая, по некоторым данным, в 84 г. В надписи дважды встречается слово «Няньчан» — название одного из уездов Лолана, поэтому городище было признано остатками уездного города префектуры (Ли Ё Сон, 1955а, стр. 92-94; Sekino and others, 1925-1927, p. 234-245).
Значительно хуже исследованы памятники, приписываемые префектуре Дафан (Sekino, 1914, р. 387-390; Сэкино, 1914а, стр. 55; Яги, 1913-1914). В уезде Понсан, у Саривона, находится группа курганов с кирпичными камерами. Некоторые кирпичи имеют надписи с титулатурой губернатора Дафан, другие — даты (288 г. н.э. и др.). Городище Тантхосон (Китайское городище) считается остатками управления префектуры Дафан.
Перейдём теперь к описанию курганов Лолана — замечательных памятников китайской культуры эпохи Хань в Корее. Памятники этого времени в самом Китае сохранились плохо и изучены несравненно хуже, чем в Корее (Чон Бэк Ун, 1957; Ли Ё Сон, 1955, 1955а; Умэхара, 1949, стр. 33-47; Хан Ги Мун, 1949, стр. 45-51; Умэхара, 1946, стр. 57-79; Номори, Каямото, Канда, 1935; Kayamoto, 1933; Hamada, 1922; Sekino, 1917, 1914; Яцуи, 1914; Иманиси, 1910).
В 1931 г. в районе Пхеньяна раскопана группа курганов; наибольшую известность из них заслужил курган «Расписной шкатулки» (№ 116). Он расположен у подножия холма недалеко от деревни Нанчонни, в уезде Тэдон. Погребальная насыпь в плане имеет почти квадратные очертания (20х23 м) и достигает в высоту 6 м. Под ней находится система погребальных камер, сложенных из плах монгольского дуба. Не считая коридора, сооружение имеет две камеры: переднюю (4,5х3,4 м) и главную, погребальную (2,2х4,8 м), при общей высоте около 2,5 м. Пол состоит из двух рядов брёвен, положенных крест-накрест и покрытых планками (в главной камере лакированными). Стены в прихожей построены из брусьев, положенных вдоль, а в главной камере — из брусьев, лежащих крест-накрест. Северная часть главной камеры некогда была отгорожена перегородкой или ширмой. Устройство потолка также различно: в главной камере потолок образован перекрещивающимися брусьями, над которыми идут два ряда брёвен. В северных стенах обеих камер прорублены двери с двумя створками. Дверной проем из передней в коридор снаружи снабжен кирпичным навершием. Для предохранения от сырости поверхность деревянных конструкций была промазана глиной.
В погребальной камере стояло три лакированных деревянных саркофага: один покрыт красным лаком, а два других чёрным. В узком пространстве, отделённом перегородкой, были найдены шесть деревянных лошадей, лежащих полукругом головой на юг; их сбруя находилась рядом. Вся прихожая заполнена погребальной утварью, главным образом лакированными предметами: столиками, ширмами, зеркалами, кубками, вазами, ложками. Характерно, что пол прихожей примерно на 1 м засыпан мелким песком, а сверху, по-видимому, были положены циновки, на которых располагались лакированные вещи. В центре находилась знаменитая расписная шкатулка. На деревянной поверхности западной стены обнаружены следы фресок, можно различить фигуры людей и лошадей.
Уже упоминавшиеся деревянные саркофаги хорошо сохранились. Наиболее крупный из них № 1 (западный) состоит из толстых досок и имеет крышку горбылем (2,6х1,8 м). В саркофаге найдена особая решётка из тонких планок, на которую клали покойника. Голова его с украшением в виде гребня была в северной части саркофага, у бедра лежали застёжка и нож, на ногах — кожаные туфли. Судя по костным остаткам, в гробу № 1 погребён взрослый мужчина. Саркофаг № 2 (средний) лишь немногим меньше саркофага № 1 и имеет плоскую крышку. На голове покойника сохранился пучок волос с гребнем, со шпильками из серебра, бамбука и черепахи. У ног валялись монеты ушу, хоцюань и золотое кольцо. По определению антропологов — это женское погребение. Саркофаг № 3 (восточный) значительно меньших размеров, его короткие стенки не выпуклы, как у первых двух. Здесь тоже нашли пучок волос с украшениями, остатки кожаной обуви, серебряные браслеты и кольца. Костные остатки не сохранились, и лишь по инвентарю можно догадываться, что это женское погребение.
Погребальный инвентарь кургана № 116 чрезвычайно разнообразен. Он располагается главным образом в прихожей, лишь незначительная его часть находилась в погребальной камере (в саркофагах и за перегородкой) и в специальной яме у порога входной двери, куда, возможно, перенесли некоторые вещи при вторичном погребении. Уже упоминалось о чрезвычайно большом наборе лакированных изделий, среди которых выделяется расписная шкатулка (рис. XXIV, 5). Она сделана из бамбука, и ее крышка заходит глубоко на самую шкатулку (39х18х22 см). На поверхности крышки есть центральная планка, середина которой украшена декоративным узором, а края — изображениями трёх сидящих человеческих фигур. По краям крышки и по углам её боковых сторон также изображены человеческие фигуры, а края боковых сторон украшены геометрическим орнаментом и фигурами свернувшихся драконов. Аналогично расположены сцены и орнаментальные узоры на самой шкатулке. Всего на шкатулке и крышке изображены 94 человеческих фигуры. Около них написаны имена людей, почитаемых в Китае того времени за их сыновний пиэтет. Контуры тела исполнены тонкими линиями, а одежда — мощными штрихами. Тела мужчин расписаны красноватым цветом, женщин и детей — кремовым. Сочетание красок очень удачно. Сидящие фигуры не выглядят застывшими. Среди других лакированных вещей следует отметить также овальную шкатулку с бронзовыми наугольниками, чёрную снаружи и красную изнутри; чернильный прибор: футляры для свитков, расписанные полихромной техникой (изображение облаков, животных); круглую шкатулку; туалетный прибор; вазу с крышкой на позолоченных бронзовых крючках; восемь больших и семь малых овальных мисок, два круглых подноса с ложками, столики и т.д.
Среди предметов, находившихся в саркофаге, выделяются золотые и серебряные пряжки, характерные для погребений Силла; простая серебряная застёжка, железный нож в лакированных ножнах, остатки тонкой шёлковой материи (газа), украшение для волос и шпильки (деревянные лакированные, бамбуковые, серебряные, черепаховые), золотые кольца, серебряные кольца и браслеты, лакированная кожаная обувь, бронзовое зеркало, бронзовые монеты (2 хоцюань и 85 ушу, 24 из них позднего выпуска). Многочисленны изделия из дерева: восемь фигурок лошадей, выкрашенных в черный цвет (высота 60 см) и очень похожих на глиняные ханьские фигурки, деревянные руки и ноги, фрагменты колес, а главное табличка с надписью (24х7х0,6 см) из 17 иероглифов: «3 шт. жёлтого шёлка посылает в дар Тянь Гун — секретарь области Чаосянь со своим подчинённым». Здесь обнаружены также остатки ткани, кожи, тростниковой шляпы, жертвенных подношений, керамики, косточки чернослива, зёрна ячменя, каштаны.
Большой научный интерес представляют великолепно сохранившиеся деревянные камеры, имеющие горизонтальную планировку и выход через коридор. Находившаяся в погребальной камере перегородка при установке там саркофагов, вероятно, передвигалась. Прекрасно сохранились сами саркофаги, а также фигурки лошадей. Изображение лошадей на стене прихожей, несомненно, имело то же ритуальное значение, что и каменные барельефы Шаньдуня. Прихожая богата предметами из лакированного дерева (Fernald, 1946; Haguenauer, 1936; Koizumi, 1934, p. 1-74).
Курган № 119 воздвигнут на склоне холма всего лишь в 220 м от кургана «Расписной шкатулки». Насыпь его в диаметре имеет около 8 м, а в высоту не достигает и метра. Через прорытую кладоискателями траншею можно видеть каменную камеру. Квадратная камера находится почти в центре насыпи (2,2х2,2 м). С северной стороны к ней подходит коридор. Перед ходом, ведущим на поверхность, имеется яма для вещей. Коридор сложен из крупных блоков камня, стены же камеры из сравнительно тонких каменных плит, положенных одна на другую в нахлёстку. Стены камеры оштукатурены. Остатки потолка свидетельствуют о существовании свода. В камере находился один гроб. Внутренняя её часть разграблена. Помимо фрагментов лакированных изделий, частей скелета и гроба, обнаружены две монеты (ушу, дацюань-уши), которые позволяют отнести курган к эпохе Хань (Oba, Kayamoto, 1935, р. 53-62) (рис. XXIII, 4).
В районе Пхеньяна, у деревни Чонбэк, раскопан курган № 127, названный по имени его владельца «Курганом Ван Гуаня». Он находится на одном из холмов к юго-востоку от деревни. Насыпь, овальная в плане, частично повреждена дорогой. Средний её диаметр около 27 м при высоте 4 м (довольно значительная высота для курганов этого типа). В котловане глубиной около 2 м была построена погребальная деревянная камера. Пол сложен из 21 большого бревна, вплотную подходивших друг к другу. Таким же образом сделаны бревенчатые стены, на каждую из которых пошло по пять брёвен. Щели между ними снаружи замазаны глиной. Бревенчатое помещение, почти квадратное по форме, слегка удлинено с севера на юг (3,8х3,2 м) и довольно низкое (около 1 м высотой). Невысокими перегородками эта наружная камера делилась на четыре секции, неодинаковые по площади. В самой большой юго-западной секции, которую иногда называют внутренней камерой, находилось два деревянных гроба. На перегородках заметные следы специальных деревянных баз, которые некогда служили опорой для колонн, поддерживавших стропила и крышу. Потолок оказался в нескольких местах проломанным, хотя и был защищён снаружи двумя слоями кирпичей. К югу от котлована шла специальная траншея, не выложенная ни деревом, ни камнем и этим существенно отличавшаяся от настоящего коридора.
Оба гроба, длинные и узкие, сделаны без гвоздей. Они стояли рядом, в одном из них (западном) человеческих костей не оказалось, зато сохранились части одежды: куски шёлка от платья, детали шляпы, пара кожаных туфель, две застёжки, железный меч в лакированных ножнах и две деревянные печати. Восточный гроб настолько хорошо сохранился, что заметны следы блестящего черного лака на внешней стороне крышки и шёлковая обивка на внутренней. Внутри гроб был заполнен водой; в нём обнаружили мягкие части тела покойника, лежавшего головой на север. У головы лежали шпильки и украшения, у правой руки — кольца из серебра. По определению антропологов останки принадлежали женщине лет 30. Камеру заполнял погребальный инвентарь, когда-то расположенный, по-видимому, в определенном порядке. Так, в западной секции находились в основном большие лакированные сосуды; в северной — керамика, части лошадиной упряжи; в северо-западной — керамика и изделия из лака. Так как потолок обрушился, то установить точное расположение вещей затруднительно. Лишь в западной секции сохранилась полка, на которой обнаружены квадратная лакированная шкатулка и низенькие лакированные столики, на одном из них ещё стояли лакированные чашки и поднос. Здесь же найден туалетный набор: шкатулка с зеркалом, тремя кисточками для пудры, двумя гребнями и т.п.
Всего в секциях оказалось около 200 предметов. Большую их часть составляют лакированные изделия (свыше 80 шт.), среди которых преобладают овальные чашки, в отдельных случаях подписанные мастером. Примечателен редко встречающийся лакированный деревянный кубок. Косметические наборы, шкатулка и подносы отличаются высоким качеством исполнения. Особый интерес вызывает лакированный сундук (79х13х38 см), украшенный изображениями животных и узором облаков. Несмотря на сравнительно плохую сохранность сундука, на дне его можно прочесть надпись: «Долгая жизнь и многие лета, лучшие пожелания сыновьям и внукам». В найденных здесь глиняных кувшинах и горшках иногда можно заметить следы пищи, принесённой в жертву духам умерших. Металлические предметы немногочисленны: части конской упряжи, железный меч в лакированных ножнах, несколько сосудов, украшений (крючки, пряжки, кольца), зеркала и спусковой механизм арбалета. Одно зеркало (диаметр 19,5 см) относится к типу TLV, [1] весьма распространённому среди зеркал Лолана. Из других предметов можно упомянуть «верх» экипажа для защиты от непогоды, части кисти для письма, остатки шелковой и шерстяной материи.
Особое место среди находок занимают уже упоминавшиеся печати. Одна из них служебная, квадратная в плане (22х22 мм) толщиной 15 мм, по внешнему виду напоминает деревянную шашку, просверленную вдоль. На обеих квадратных её плоскостях вырезаны две надписи: «печать секретаря губернатора Лолана» (из 9 иероглифов) и «Ван Гуань» (из двух иероглифов). Вторая печать личная. Она чуть потоньше первой (12 мм), односторонняя и снабжена рукояткой с отверстием. Надпись из четырех иероглифов гласит: «Личная печать Ван Гуаня». Курган не содержит предметов, позволяющих точно датировать его. Однако форма камеры, состав инвентаря, особенно зеркал, свидетельствуют о том, что он относится к первым векам нашей эры (Oba, Kayamoto, 1935, р. 1-52).
Курган № 9 у деревни Согамни в уезде Тэдон принадлежит к числу наиболее богатых. Квадратной формы основание (сторона свыше 30 м) имеет высоту около 5,5 м. Такое же основание у императорских мавзолеев эпохи Чжоу — Хань в Китае. Курганная насыпь сильно разрушена. Для устройства камеры вырывали котлован, дно его засыпали галькой, делали земляную подушку и на ней стлали пол камеры. В потолке было специальное отверстие, через которое в камеру вносили погребальный инвентарь. Промежуток между стенами камеры, сделанными из брёвен каштана, и стенками котлована засыпан галькой и углем. Деревянная камера сгнила. Судя по залеганию гальки, которой засыпали потолок, можно определить ее высоту около 2 м. Любопытно, что слой гальки и засыпка потолка не потревожены, и в могиле не оказалось женского гроба, хотя камера рассчитана на парное супружеское погребение. Деревянный гроб сгнил так же, как и сама камера. Судя по окрашенности почвы в юго-восточной части камеры на месте гроба, можно предположить, что он был лакированным. Его примерные размеры — 2,1х0,6 м. Покойник лежал в нём головой на север в вытянутом положении.
В гробу и в камере найден богатый погребальный инвентарь. Он расположен в строгом порядке и в соответствии с канонами, изложенными в ханьских трактатах о погребениях. В гробу, в головах покойника, лежали нефритовые украшения, закрывавшие глаза, уши, ноздри трупа, на платье — золотая пряжка, справа от тела — кинжал, у правой руки — кольца, у левой — нефритовый амулет и парадный меч, под спину был положен нефритовый диск. В самой камере предметы располагались следующим образом: вдоль северной стены в ряд стояли изделия из художественной бронзы, ближе к гробу, в северо-восточной части камеры, — керамика и бронзовое зеркало. Вдоль западной стенки стройными рядами лежали предметы вооружения и части конской упряжи. Между ними и гробом у головы погребённого лежали изделия из лака, а у ног — предметы вооружения и бронзовое зеркало. Юго-восточный угол камеры был пуст — здесь сохранялось место для второго гроба.
Бронзовая утварь представлена вазой, лоханью для умывания рук на трёх ножках из позолоченной бронзы, миской, высокой и низкой цилиндрическими шкатулками, котлом, курильницей на птичке, бронзовыми зеркалами с орнаментом «внутреннего цветка» и благопожелательной надписью, художественно выполненными скульптурными навершиями от осей колесниц, изображающими мифических животных. Оружие поражает разнообразием форм и мастерством исполнения: парадный меч с с-образной рукояткой, с золотыми коваными украшениями, наконечник пики с перекрестием в виде двух скульптурных фигурок драконов, секиры, арбалеты и приспособления для натяжения тетивы и луков (железные и бронзовые), железные топоры, крюки. Конская упряжь представлена продолговатыми позолоченными пластинками для защиты головы коня, двумя типами парадных позолоченных удил, конскими колокольчиками, круглыми выпуклыми бляшками-пуговицами (некоторые с рельефными головками медведя), позолоченными бляшками от кожаной одежды или упряжи; бронзовыми, железными и позолоченными пряжками, позолоченными кольцами.
Среди изделий из лака отметим остатки раскрашенного ларца на бронзовых ножках в виде фигурок медведей, с бронзовыми угольниками и гвоздями; круглые подносы с позолоченными краями, чёрно-красной росписью (спиральный узор) и различными надписями, содержащими сведения о месте, а иногда и о времени изготовления вещи (6 г. н.э.); овальные мисочки, позолоченные и расписанные, миски с ручками по длинным сторонам. Особое место занимают поделки из нефрита. Великолепен нефритовый диск (диаметр около 20 см) с отверстием в центре, украшенный рельефными запятыми и комбинациями спиралей. Интересны цилиндрики и овальные пластинки, закрывавшие ноздри, уши и глаза мертвеца, стилизованная фигурка свиньи, две печати с благопожелательными надписями. Заслуживают внимания найденные в кургане украшения: серебряные и бронзовые позолоченные браслеты и кольца, поясные украшения из яшмы, стеклянные бусы, подвесные фигурки барана, спинка гребня, золотая пряжка филигранной работы. Она имеет вид прямоугольной пластинки с изображением свернувшегося дракона, вся поверхность её покрыта мелким чеканным узором. Керамика представлена толстостенными сферическими горшками и тонкостенными горшками с широкой шейкой, остатками кувшинов (Fernald, 1946; Sekino and others, 1925-1927, p. 58-122; Umehara, 1926).
В районе Пхеньяна, у деревни Согамни, в 1932 г. был раскопан курган № 201. Сферическая насыпь его возвышается на 2,6 м и в поперечнике имеет 15 м. Погребальная камера построена в специальном котловане из стволов монгольского дуба. Она квадратной формы (длина стены 2,4 м) и невысокая (0,85 м). Потолок не сохранился, пол настлан из 16 больших плах. Внутри камера разделена перегородкой на две неравные части. Юго-восточный угол выделен как помещение для гробов, а остальное пространство оставлено для погребального инвентаря, причём оно тоже разделено на две секции. Находившиеся в камере три гроба прямоугольной формы изготовлены из монгольского дуба. Крышки, очевидно, сняты кладоискателями. Гроб № 1 (2,0х0,6 м) несколько меньше остальных двух, почти равных между собой (2,15х0,55 м). Снаружи они выкрашены в чёрный цвет, а изнутри не окрашены. Гроб № 1 имеет на одной из своих сторон позолоченное бронзовое украшение, характерное для культуры Лолана. Кроме обломков украшений, в гробах ничего не оказалось, но в камере сохранилось много вещей, разбросанных в беспорядке. У северной стены находилось много лакированных предметов, в том числе посуда. Оружие и орудия были положены у западной стены, а мечи и одежда — в юго-западном углу. К наиболее важным находкам относятся лакированные предметы: фрагменты трёх круглых подносов с надписями, в которых указаны имена владельца и мастера, способ, место и (в одном случае) время изготовления (8 г. н.э.). Подносы расписаны чёрным и красным лаком. На них изображены геометрические фигуры, облака, начертаны благопожелательные иероглифы. Некоторые подносы по краям имеют серебряную оправу. Красными спиралями по чёрному фону расписана чаша с надписью, позволяющей установить время её изготовления — 4 г. н.э. Другая чаша, без росписи, но с оправленным в серебро ушком, датируется по надписи 8 г. н.э. Многочисленные фрагменты шкатулок, крышек от них, бутылей, коробок, столиков, туалетов дополняют коллекцию. Керамика представлена черепками белого цвета или окрашенными в чёрный цвет. Найдены мечи и копья в лакированных ножнах, а из украшений — черепаховая шпилька, нефритовые украшения для волос, тёмно-зелёные стеклянные бусы, серебряное кольцо, осколки лакированной деревянной дощечки для гадания.
Если сравнить курганы № 116 и 201, можно увидеть, что оба они имеют деревянные камеры, но у кургана № 116 несколько камер с боковым выходом, а у кургана № 201 лишь одна с выходом через потолок. Существенное различие можно заметить и в погребальном инвентаре. Лакированная утварь кургана № 201, изготовленная, судя по надписям, в государственных мастерских столицы Китая, была в употреблении и высоко ценилась. Лакированная же утварь кургана № 116 не первоклассная и изготовлена специально для погребения. Для этой же цели были вырезаны деревянные кони, отсутствующие в кургане № 201 (но встречающиеся в курганах с кирпичными камерами). По-видимому, курган № 116 моложе других курганов у деревни Согамни. Время существования деревянных камер падает на II в. до н.э. — II в. н.э. (судя по надписям на сосудах и зеркалам), а кирпичные камеры — явление более позднее, относящееся ко II-IV вв. н.э. (судя по надписям на кирпичах). Курган № 116 уже обнаруживает элементы переходного стиля, и мы можем отнести его ко II в. н.э., тогда как курган № 201, видимо, построен ещё в I в. н.э. (Koizumi, 1934, р. 75-110).
В самом Пхеньяне во время железнодорожных работ было обнаружено погребение курганного типа. Дно специального котлована (2,7 м глубиной) промазывалось слоем штукатурки. Затем выкладывалось кирпичное основание, и уже после этого из кирпича и камня строились стены камеры. Эта камера вытянута с запада на восток на 1,8 м, а с юга на север — на 2,8 м. Стены наверху слегка склоняются во внутрь, что является характерной чертой кирпичных камер. К южной стене подходит коридор (3,2х0,6 м при высоте 0,9 м). Стены выложены следующим образом: снизу идут три ряда кирпичей, положенных плоско, в нахлёстку, затем следует ряд кирпичей, поставленных стоймя на короткую сторону. Можно насчитать шесть таких чередующихся комбинаций. Стена кончается одним рядом плашмя лежащих кирпичей. Потолок не сохранился, но судя по наклонному положению стен, он был сводчатым. Вход в камеру также имеет свод, выложенный тремя рядами кирпичей. На кирпичных стенах сохранилось до трёх рядов каменных плит остатков потолочной конструкции. Кирпичи, одинаковые по размеру, имеют разную лицевую сторону: гладкую, орнаментированную двумя-тремя повторяющимися комбинациями из трёх ромбов, вписанных один в другой, и с надписями (один кирпич на западной стене). Судя по расположению находок и количеству (28) найденных гвоздей, в камере некогда было два гроба, которые стояли у западной и у восточной стен. В ногах у покойника, лежащего у западной стены, найдена лакированная шкатулка и золотые длинные кольца; в головах покойника, лежащего у восточной стены, — лакированная чарка, две пары тонких изогнутых костяных пластинок с зарубками на конце (вероятно, части лука), железные наконечники стрел, железные кольца (части лошадиной сбруи). Различия в погребальном инвентаре позволяют думать, что в западном гробу была похоронена женщина, а в восточном мужчина.
Особый интерес среди находок в кургане представляет кирпич с датирующей надписью: «Сделал Тун Ли губернатор Ляодуна, Хань и Сюаньту в 10-й день 3-го месяца 9-го года юньхэ». Понимание надписи осложняется тем обстоятельством, что 9-й год юньхэ, соответствующий 353 г., отстоит на 40 лет от официальной даты падения префектуры Лолан (313 г.). Факт постройки кургана для крупного китайского чиновника на территории, которая, по исторической традиции, уже в течение полувека входила в сферу влияния Когурё, свидетельствует, возможно, о более длительном существовании префектуры, если, конечно, даты верны. Впрочем, в провинциях Хванхэ-пукто и Хванхэ-намдо на территории бывшей префектуры Дафан — обнаружены в курганах кирпичи с датами, столь же поздними: 323, 335, 345, 352 гг. Полагают, что после падения Лолана был некий промежуточный период, когда власть Когурё фактически не распространялась на эти земли. Вместе с тем в составе предметов из кургана можно заметить сильное влияние местных традиций: ушные украшения, пряжки, железные стрелы, железные гвозди от гроба (гробы Лолана обычно были без гвоздей). Сама камера выдержана в стиле китайских построек этого типа в Корее (Каямото и Номори, 1937).
В 1955 г. был раскопан курган № 85 у Пхеньяна. Под сферической насыпью высотой 3,6 м некогда находилась деревянная камера. В восточной части на постаменте помещались два гроба равной величины (2,0х0,6 м). К северу от них лежали личные вещи покойников. В северо-западном углу хранился остальной погребальный инвентарь. В камере найдено два бронзовых зеркала, несколько медных браслетов, ушных колец и цилиндриков, шпилек, серебряное кольцо, лакированное блюдо и железный меч в лакированных ножнах. По зеркалам курган датируется эпохой Восточной Хань (I-III вв. н.э.) («Тэдонган...», 1958, стр. 28, 33).
Типы памятников и изделий ^
Обитатели территорий, входивших в ханьские префектуры, вели далеко не одинаковый образ жизни, что лишь частично отразилось на характере дошедших до нас вещественных остатков. Это различие обусловливалось принадлежностью населения к определенной социальной группе (к китайской администрации, к местной знати или к простому люду), районам проживания (в отдалённых уголках префектур, лишь формально подчиняющихся центру, или в самих центрах). В данном разделе нас интересует образ жизни китайской администрации и корейской знати в центрах одной из наиболее крупных и долговременных китайских префектур в Корее — в Лолане.
Остатками административных центров того времени в префектурах являлись постоянные поселения городского типа, например городища Лолан, Няньчан. Площадь таких поселений различна и сейчас трудноопределима. Городище Лолан занимает немногим менее 1 кв.км. Однако вполне возможно, что местное население жило за пределами вала. То же самое можно сказать о городище Няньчан, которое занимало площадь в 1,5 га. Эти городища строились на возвышении, укреплялись насыпным валом и вырытым перед ним рвом. В валу прорезались ворота. Никаких специальных укреплений (башен, редутов и контрфорсов) у ворот не замечено. Внутри городищ некогда возвышались административные сооружения, стоявшие на каменном или кирпичном фундаменте и крытые черепицей. Некоторые из них достигали больших размеров (10х8 м). О том, что это именно административные здания, говорит характер находок, среди которых нет бытового инвентаря. Облик жилищ того времени нам неизвестен. Все они были наземного типа. Единственными остатками таких строений являются кирпичи и черепица, которые использовались и при строительстве погребальных камер. Изучение состава, размера и орнамента кирпича и черепицы даёт важные сведения по строительной и архитектурно-декоративной технике того времени.
Кирпич и черепица были уже довольно разнообразны по составу, а главное по форме и орнаменту. В корейских музеях хранится несколько сот различных экземпляров (Sekino and others, 1925-1927, p. 256-271). Самым распространённым был кирпич прямоугольной формы, размером 32х16х6 см. Этот тип являлся стандартным для Кореи того времени. Однако для выкладки ворот, дверей, потолков и иных неровных, полуциркульных и тому подобных конструкций употреблялись кирпичи несколько иной формы: с одного края узкие, с другого — широкие. Для выкладки арочных и сводчатых частей здания изготовлялись кирпичи с небольшим выступом на одной короткой стороне и соответствующим пазом на другой для лучшего их взаимного скрепления. Выделяют два сорта кирпичей: очень крепкие и некрепкие. Все они, как правило, серо-зелёного цвета, однако в городище у Пхеньяна собраны отдельные экземпляры с зелёной поливой. Большую и чрезвычайно интересную для исследователя область представляет собой орнамент на кирпичах. Орнаментом покрывалась главным образом длинная и реже короткая боковая сторона, в зависимости от того, какая из них в кладке являлась наружной. Орнамент на кирпичах Лолана можно разбить на несколько больших групп: 1) надписи, 2) изображения людей и животных, 3) изображения предметов, 4) орнаментальные узоры.
Чрезвычайно интересны кирпичи с датирующими китайскими надписями, которые позволяют довольно точно установить время сооружения кургана или храма, частью которого они являлись. Японские археологи Номори и Каямото составили небольшую таблицу, которая содержит описание таких кирпичей, обнаруженных на территории провинций Пхёнан-намдо, Хванхэ-пукто и Хванхэ-намдо. Они хранятся в музеях Сеула и Пхеньяна. Всего Номори и Каямото исследовано 49 кирпичей и их фрагментов. В 12 случаях надписи сохранились на большой и малой боковых плоскостях кирпича, в остальных же случаях только на большой стороне. Наиболее длинная надпись (из 24 иероглифов) содержит дату изготовления и благопожелания. Наиболее короткая состоит из 4 иероглифов (название годов правления, цифра и слово «год»). В надписях, как правило, указано время изготовления предмета и фамилия мастера. Есть целая группа кирпичей, на которых дата выражена знаками 60-годичного цикла, принятого в Китае. Соответственно эти кирпичи могли быть изготовлены в 288 или в 408 г. Здесь мы помещаем таблицу Номори и Каямото с некоторыми сокращениями. Число случаев, в которых на кирпичах отмечены даты, имя мастера и т. п., показано цифрами.
Таблица 3.Группировка кирпичей из провинций Пхёнан-Намдо, Хванхэ-Пукто и Хванхэ-Намдо по хронологическому признаку.*
*Каямото, Номори, 1935а.
Встречаются кирпичи с изображениями людей, рыб, белого тигра, птиц, головы небожителя (Харада, 1926). Есть целая реалистическая сцена: охотник с собакой преследует оленя и двух фазанов. Некоторыми своими сюжетами (четырёх священных животных и пр.) эти кирпичи напоминают когурёские, другие более прочно связаны с ханьскими и цзиньскими (Чжэн Чжэнь-до, 1950, рис. 53, 5). Последние, как правило, украшены изображениями круглых монет с квадратным отверстием, разнообразными геометрическими узорами, чаще всего треугольниками.
Черепица в Китае использовалась в эпоху Цинь, а при Хань она получила широкое распространение. При сооружении крыши употребляли в основном три вида черепицы. Подстилающей основой служила плоская черепица, которую сверху покрывали цилиндрической (калиптер). По краю же крыши клали плоскую, чаще цилиндрическую фронтальную черепицу, которая снабжена на конце идущей под прямым углом приставкой — антефиксом (круглой, овальной, треугольной и т.п.), украшенной рисунком, орнаментом, надписью. Эта фронтальная черепица представляет наибольший интерес для археолога. Плоская черепица украшена оттисками текстильного узора. Аналогичную форму и узор имеет плоская черепица ханьского и послеханьского Китая («Хуйсянь...», 1956). Узор представляет собой отпечаток матерчатой формы. Глина в специальном чехле разминалась и обрабатывалась на поворотной площадке. Затем её били особой деревянной лопаточкой, сушили и обжигали. Цилиндрическую черепицу ещё дополнительно обжимали на болванке, придавая ей нужную форму, тщательно формовали уступ на конце. Цилиндрическая черепица в среднем достигала в длину 33 см (не считая уступа длиной в 3 см), имела диаметр у головки 16 см, а у основания — 19 см., при высоте 11 см и толщине 2 см.
Значительно более трудоёмким был процесс изготовления фронтальной черепицы с антефиксом, обладающей более сложными очертаниями, рельефным орнаментом. По орнаменту ее объединяют в пять групп: а) с надписями, б) с узором папоротника, в) с узором четырёх листьев, г) с тиснёным треугольным цветком, д) с узором «бус между лучами». К первой группе («а») относится черепица с благопожелательными надписями («многие лета»), с указанием должностных лиц Лолана («чиновник по церемониям Лолана» и пр.) и времени изготовления («годы юанькан Великой Цзинь» — 291-299). У черепицы группы «б» круглый антефикс обычно разделён двойными линиями на четыре сегмента, в каждом из которых помещена волюта спиральной формы, похожая на лежащую букву С. Крестовидный узор четырёх сердцевидных листьев вокруг центрального утолщения (группа «в») напоминает орнамент на бронзовых зеркалах и лакированных сосудах ханьского времени. Этот и предшествующий узоры являются самыми распространёнными в Лолане, а также в самом Китае эпохи Хань и шести государств (Чэнь Чжи-фу, У Шань, 1953, стр. 332; Чжэн Чжэнь-до, 1950). Реже встречаются типы «г» и «д». Внутренняя поверхность фронтальных черепиц имеет более разнообразные текстильные отпечатки, что говорит о разнообразии материала, употреблявшегося на формы (Sekino and others, 1925-1927, p. 271-290).
Административные здания и жилые сооружения этой поры известны плохо. Лучше изучены погребения (Чон Бэк Ун, 1957; Ли Ё Сон, 1955; Сайто, 1943, стр. 27-43). В местности Тэдон (у Пхеньяна) находится огромное поле погребений, на окраине которого возвышается городище. По подсчетам 1926 г., здесь было 1386 насыпей, занимающих пространство 5х9 км, не считая тех довольно многочисленных курганов, которые расположены изолированно и не образуют сплошного кладбища. Отдельные курганы и их скопления есть в других местах. Все земляные насыпи округлой формы, покоящиеся на невысокой четырёхугольной площадке. Средние размеры таких насыпей 5-9 м, изредка они доходят до 30 м.
Под насыпью находится камера (или система камер) из кирпича, иногда из дерева (Komai, 1936). У Пхеньяна 460 курганов с деревянными камерами, а остальные — с кирпичными (Komai, 1936а), обычно деревянная камера находится в специальном котловане ниже уровня почвы. Пол и стены сложены из толстых плах, а потолок из брёвен. В ряде случаев пространство между стенами камеры и котлована засыпано древесным углем, галькой, глиной. Иногда снаружи деревянная камера обкладывалась кирпичом, к ней пристраивался коридор. При строительстве кирпичных камер использовался орнаментированный кирпич, часто в сочетании с камнем или деревом. Потолок в таких камерах либо деревянный, либо кирпичный. В последнем случае он имеет ступенчатую форму, сужаясь кверху. Как правило, под насыпью находится одна камера, но иногда две-три, из них лишь одна использовалась как погребальная, а в остальных помещался погребальный инвентарь. Обычно в кургане погребён один покойник, реже — два или три. В последнем случае западное погребение — мужское, а восточное — женское (курган № 18). Наиболее простой и древней формой является погребение с одной деревянной камерой, в которой вместе находится и гроб и погребальный инвентарь (курган № 2). Гробы в таких камерах стоят на специальных т-образных площадках. В некоторых случаях погребальная камера перегораживалась специальной перегородкой, при помощи которой выделялось место для погребального инвентаря. В кирпичной камере также делалось возвышение для гроба, а иногда и кирпичная перегородка.
Курганы Лолана относятся ко времени правления в Китае династии Хань, с погребальными сооружениями которой они обнаруживают наибольшую близость (Ван Чжун-шу, 1955). Четырёхугольное основание насыпи прослеживается в императорских могильниках: в могильнике Аньлин императора Хуй-ди, в могильнике Янлин императора Цзин-ди, в могильнике Дулин императора Сюань-ди, где тоже есть разграничение на кирпичные и деревянные камеры. Вообще же для Китая того времени не характерны деревянные камеры. Однако они встречаются у г. Хуйсянь, где они датируются эпохой «Борющихся царств» («Хуйсянь...», 1956), у Чанша в провинции Хунань («Чанша...», 1957) и др. Более широко известны курганы с кирпичными камерами. Курганы Лолана в культурном отношении связаны не только с территорией собственного Китая. Курган с пятью кирпичными камерами есть у Люйшунь, причем в кургане № 2 у Инченцзы кирпичные камеры расписаны фресками. Деревянные камеры исследованы Козловым в Ноин-Ула в Северной Монголии (Теплоухов, 1925, рис. 8-12).
При изучении курганов Лолана особый интерес вызывает факт сосуществования в одном месте двух типов камер.
Как уже говорилось, на основании изучения орнамента и надписей на зеркалах, лаковых сосудах, кирпиче и черепице удалось установить, что деревянные камеры в основном строились во II в. до н.э. — II в. н.э., а кирпичные — во II-IV вв. н.э. Последовательность появления двух этих типов более отчетливо отмечается в самом Китае, где кирпичные камеры (II в. до н.э. — IX в. н.э) более позднего происхождения, чем деревянные (IV в. до н.э. — III в. н.э.). В Лолане не наблюдается резкой смены одного типа камер другим.
Гробы в камерах обоего типа деревянные, в виде прямоугольного ящика с крышкой. Они делались из монгольского дуба, камфарного дерева, кипариса. При строительстве самих камер употреблялся монгольский дуб. Средние размеры гроба 1,2-1,8х0,6 м. Гробы спереди несколько шире, их стенки либо прямые с боков со слегка выгнутыми передними и задними стенками, либо слегка выгнутые со всех четырёх сторон. Крышка такой же длины, что и гроб, с обоих концов прямая, иногда с горбатой верхней поверхностью. Дно гроба обычно сбито из двух досок. Соединение боковых стенок с передними и задними и с дном осуществлялось при помощи гвоздей и скоб. Иногда покойника клали в два гроба — внутренний и внешний, игравший роль саркофага. Способы украшения гроба различны: а) внешняя поверхность покрывалась лаком; б) лаком покрывались обе стороны: снаружи чёрным, изнутри красным; в) обе поверхности расписывались двумя цветами: красным и чёрным; г) обе поверхности расписывались красным и чёрным по жёлтому фону; д) то же, но с золотыми и позолоченными украшениями. Из «Хоуханьшу» мы узнаем, что и в самом Китае знать хоронили в подобных гробах (Ван Чжун-шу, 1955; Сайто, 1943, стр. 27-43).
Обратимся теперь к характеристике отдельных типов изделий. Несомненно, первостепенную роль в жизни населения префектуры играли предметы из металла: оружие, орудия, части лошадиной упряжи и колесниц и т.д. (Хван Ук, 1958). Среди находок особенно много оружия. Мечи делались преимущественно из железа и лишь изредка из бронзы. Железные мечи к этому времени достигают большой длины (около 1,2 м), но они по-прежнему узкие. Характерной их особенностью можно считать рукоятку, оканчивающуюся кольцом — простым или в виде опрокинутой буквы С. Встречаются мечи с одним лезвием. Они имели орнаментированную рукоятку и эфес и хранились в чёрных лакированных ножнах. Железные наконечники пик и странное вилообразное оружие с широким эфесом, отделяющим лезвие от втулки, сосуществовали с бронзовыми наконечниками копий, характерными для эпохи бронзы, но с более развитой втулкой и уменьшенным лезвием. Секиры и мечи типа крисов, ранее исключительно бронзовые, теперь куются из железа, причём концы их удлиняются, лезвие и стенки втулки становятся тоньше. Все перечисленные типы оружия часто имеют бронзовые украшения. В качестве примера можно привести железное копьё из кургана № 9 с великолепным перекрестием из позолоченной бронзы, украшенным двумя скульптурами драконов с собачьими головами и рельефным изображением морды мифического зверя между ними. Меняется облик лука. Он делается из высококачественного дерева. Появляется более сложный лук — арбалет, изготовленный из нескольких разносортных кусков дерева, со сложным натягивающим и спусковым механизмом, в состав которого входят металлические детали. Наконечники стрел делались из железа, чаще — из бронзы. Они по форме делятся на: а) круглые в сечении (иногда с треугольным остриём); б) квадратные в сечении (иногда с круглым в сечении стержнем); в) треугольные в сечении (с желобком или без него); г) ромбические или листовидные; д) с жальцами и втульчатым насадом. Типы «а-г» изготавливались из обоих металлов, а тип «д» — лишь из бронзы. Тип «а» наиболее архаичен и связан по форме с костяными наконечниками стрел каменного века. Тип «в», по-видимому, тоже связан с костяными наконечниками стрел. Это один из распространённейших типов ханьских наконечников стрел. Тип «д», особенно его разновидность — наконечники стрел без черенка с тремя жальцами, является наследием скифо-сибирской культуры. Такие наконечники широко распространены по всему Синьцзяну, Монголии, Маньчжурии и Северному Китаю. Мечи, пики, секиры, арбалеты, отчасти — наконечники стрел, обнаруживают заметную близость к китайскому оружию той же эпохи (Чжоу Вэй, 1957, стр. 121-181, 227-228, табл. 39/3, 47, 57).
Орудия труда этой эпохи очень плохо изучены. Это объясняется тем, что подавляющее большинство материала добыто из погребений знати. Как орудия могли употребляться топоры и так называемые серпы. Железные топоры представляют собой плоские клиновидные предметы со специальным насадом прямоугольной формы. Железные серпы имеют очень изогнутую форму, вместе с рукояткой составляют почти замкнутый круг. Китайские орудия этого времени значительно разнообразнее, чем инвентарь Лолана (Ли Вэнь-синь, 1954а).
Конская упряжь, колесницы и повозки мало изменились по сравнению с предшествующим периодом. Именно в этой области дольше все- го сохранялось влияние скифо-сибирской культуры (рис. XXXVIII, 7-9). Основные изменения касались главным образом орнаментальных мотивов. Здесь сказалось влияние ханьского Китая, Когурё и др. (Sudzuki, 1958).
Большую самостоятельную группу составляют бронзовые сосуды из курганов Лолана (Ли Ё Сон, 1955, стр. 30-33; Умэхара и Фудзита, 1948, т. II; Sekino and others, 1925-1927, p. 370-371). Вазы с широким, выпуклым туловом, широкой подставкой и сравнительно широким горлышком (средняя высота 40-45 см) украшены подвесными кольцами-ручками, укреплёнными в рельефной пасти зверя. Эти сосуды сделаны из очень хорошего металла. На одном из них есть датирующая надпись (41 г. до н.э.). Бронзовый трипод в виде невысокого (16 см), но довольно широкого (26 см) яйцевидного сосуда на трёх коротких ножках с крышкой имеет две вертикальные кольцевые ручки и выдающееся ребро вокруг тела, а крышка — три ручки. Точно такой же сосуд, но без ножек с витыми кольцеобразными рукоятками; горшок-ваза, несколько приземистая, украшенная резным орнаментом в виде трёх рядов зубчиков пилы и спиральных линий между ними; простые миски на невысокой подставке; тарелки с тонкими контурными изображениями будд, животных, растений — таков перечень парадных сосудов, найденных в курганах Лолана. Среди бронзовых предметов выделяется шкатулка цилиндрической формы на небольших ножках. Она имеет дугообразную ручку, которая цепочками соединена с ушками и крышкой. Интересна низкая цилиндрическая шкатулка, украшенная изображением звериных морд с кольцом в зубах. Она имеет три ножки в виде фигур животных и крышку с кольцом посредине и тремя фигурками львов по краям. Заслуживает внимания бронзовая курильница в виде конуса с прорезями и рельефными языками пламени на поверхности. Она укреплена на голове птицы, стоящей в центре широкого блюда-подставки (рис. XXIV, 1). Мастерством исполнения поражает сосуд в виде четвероногого чудовища с трубкой-носиком, торчащей из спины. Характерно, что все эти изделия из бронзы относятся к категории парадной утвари знати. Высокое качество материала (иногда с примесью золота) и сложность формы требовали большого производственного навыка. Богатство и разнообразие декоративных приёмов (резьба, скульптурные изображения и тонкий контур) свидетельствовали о высоком вкусе мастера.
Изделия из металла, относящиеся к украшениям, включают навершия посохов в виде реалистически выполненных головок птиц и фениксов, чехлы для свитков, шкатулки с звериными мордами, ножки от ларцов в виде скульптурных изображений медведей, стоящих на задних лапах, простые гладкие кольца и браслеты (золотые, серебряные, бронзовые, бронзовые позолоченные) (Fischer, 1948). Недавно в городище у Пхеньяна были найдены фрагменты украшений из позолоченной бронзы (Хван Ук, 1958а): пластинки, обработанные сквозной художественной прорезью, подвески из скрученных металлических нитей, обломки чеканных изделий. Все это — остатки корон, поясов, бляшек, статуэток будд. Группа бронзовых изделий из Лолана больше, чем другие предметы обнаруживают тесную связь с прикладным искусством Китая. Мы находим в Китае такие же бронзовые туалетные приборы со скульптурными фигурками птиц на крышке и футляры для свитков (Kidder, 1956, pl. 28-29), курильницы в виде пламени, но без птички, цилиндрические ковчеги с ручками, иногда в виде драконов (Сунь Хай-бо, 1939, табл. 20, 25), своеобразные кольцевидные ручки, продетые в нос чудовища («Чанша...», 1957, рис. 46, 90), ковш с ручкой в виде цепи, продетой через кольца по бокам («Хуйсянь...», 1956, рис. 137). По-видимому, многие из предметов Лолана китайского происхождения.
Нам остаётся рассмотреть две обособленные группы бронзовых изделий специфического назначения: зеркала и монеты. Бронзовые зеркала появились в Корее ещё в предшествующую эпоху, но там они были представлены всего одним-двумя типами. В эпоху Лолана их появилось значительно больше, крайне усложнился их орнамент (рис. XXV, 1; XXXIX, 16). Выделяют следующие основные типы зеркал, найденных на памятниках Лолана:
1) зеркала с цветком и благопожелательной надписью: «долголетие и счастье потомкам»; 2) зеркала с изображением феникса или облаков вместо надписи; 3) зеркала стиля TLV; 4) зеркала с четырьмя, шестью, семью шишечками-петельками и изображениями священных животных; 5) зеркала с восьмиугольником; 6) зеркала со стилизованным иероглифом шан ‛гора’; 7) зеркала с цветком и 12 звёздами; 8) зеркала с четырьмя шишечками и звёздами; 9) зеркала с четырьмя шишечками; 10) зеркала с цветком и зубчатым ободком (или с иероглифами жи ‛солнце’ и юэ ‛луна’); 11) зеркала с четырьмя шишечками и летящими птицами; 12) зеркала с драконами и тиграми; 13) зеркала с квадратами и полукругами. Зеркала типа 1 датируются началом Ранней Хань (II в. до н.э.) и относятся к эпохе энеолита и бронзы. В Корее зеркала типов 2-4 стали изготовляться несколько позднее — в I в. до н.э. Зеркала типов 5-9 появились в эпоху Ранней Хань и просуществовали до периода Цзинь (I в. до н.э. — III-IV вв. н.э.). Находки в Лолане в основном не выходят за рамки Ранней Хань (II в. до н.э. — рубеж н.э.). Зеркала типов 10-13 уже относятся к Поздней Хань (рубеж н.э. — II в. н.э.).
Не все перечисленные типы представлены в находках равномерно. Наиболее многочисленны типы 1, 3, 4 (Umehara, 1924).
На территории префектуры Лолан найдено шесть типов китайских монет: баньлян и литейные формы для них; ушу, дацюань уши, сяоцюань чжии, хоцюань, хобу. В курганах Лолана встречаются и другие, более древние монеты, но они не имели хождения на территории префектуры. Несмотря на наличие форм для отливки, монеты баньлян встречаются редко. Наиболее часто попадаются монеты ушу позднеханьской отливки, за ними следуют монеты эпохи Ван Мана: дацюань уши и хоцюань, относящиеся к первым годам нашей эры (Курода, 1934).
Новым важным этапом в развитии прикладного искусства Кореи явились изделия из лака (Умэхара и Фудзита, 1948, т. II; Каямото, 1935 в; Хибата, 1926). Благодаря хорошей сохранности, наличию надписей с именами мастеров, датами и указанием мест изготовления, они представляют ценный материал для изучения лакового производства того времени, для понимания орнаментальных мотивов ханьского искусства, зоны и времени распространения отдельных типов предметов, изделий той или иной китайской мастерской и т.д. Древнейший из датированных сосудов относится к 85 г. до н.э., наиболее поздние — к 69 г. н.э. Большинство предметов изготовлено в уездах Шу и Гуаньхань в провинции Сычуань, где находились известные дворцовые мастерские по изготовлению лаковых изделий. Судя по некоторым данным (по надписям, по составу лака), там же делали лакированные гробы. Небольшое число предметов, возможно, местного происхождения. С точки зрения техники изготовления все изделия из лака можно разделить на две группы: с деревянной основой, обёрнутой материей, и с особой матерчатой основой типа папье-маше. Для получения художественного эффекта применялась раскраска лаком, резьба по лаку, позолота, стекловидная полива и пр. Роспись лаком была наиболее распространённым средством украшения. Состав цветных лаков очень сложен и в ряде случаев ещё не изучен. Для получения широко распространённых расцветок (красной и чёрной) применялись соответственно киноварь и железистые соли, которые добавлялись в лак — сок особой породы дерева. Резьбой воспроизводились те же сюжеты, что и красками, но изображение приобретало рельефность и глубину. В отдельных случаях при изготовлении особо роскошных вещей употребляли позолоту и стекловидную глазурь. Сочетание нескольких приёмов давало большой художественный эффект. Формы изделий отличаются большим разнообразием: кубки, чарки, миски, блюда, ковши, подносы, вазы, столики, гребни, поставцы, шкатулки, ложки, туалетные приборы и пр. Из вещей, заслуживших широкую известность у искусствоведов, следует упомянуть глубокие овальные мисочки, разукрашенные фениксами, с двумя длинными и узкими планками-ручками, прикреплёнными к сосуду длинной стороной; круглую шкатулку с туалетными принадлежностями (из лака), украшенную тонким красным, синим, жёлтым спиральным орнаментом по чёрному фону; большую прямоугольную шкатулку (70х45 см), расписанную фигурами фантастических животных, а также знаменитую шкатулку из кургана № 116, описанную ранее (рис. XXIII, 3, 4; XXIV, 5; XXV, 2). Большинство лакированных изделий описанных форм найдено также в погребениях Китая, среди них миски с характерными узкими и длинными ручками-планками («Чанша...», 1957, табл. 74; Чэнь Чжи-фу, У Шань, 1953, стр. 450), а также миски и чашки со спиральным орнаментом на дне (рис. XXV, 3).
В отличие от бронзовой и лакированной утвари, являвшейся принадлежностью лишь богатых домов, керамика имела довольно широкое распространение (Sekino and others, 1925-1927, p. 290-302). Если бронзовая и лакированная посуда найдена только в погребениях знати, то керамика часто попадается и при раскопках городищ. Обнаружены такие формы сосудов, как кувшины, горшки, вазы, бокалы, ложки, миски. Специально для погребений делались триподы, котлы, жаровни. По материалу и характеру обжига керамика Лолана распадается на три типа: а) толстостенные горшки и вазы твёрдого серого черепка, с белой поверхностью; на нижней части сосудов можно заметить веревочные оттиски; б) сосуды разнообразной формы, кроме ваз, серого мягкого черепка, с чёрной поверхностью и оттисками; в) сосуды с очень твёрдым красноватым черепком и зеленоватой глазурью. Орнамент, как правило, представляет собой художественную комбинацию линий и, реже, роспись. Все формы типично ханьские (Ань Чжи-мин, 1953).
Несколько особняком стоят другие, немногочисленные, изделия из керамики со следами глазури: жаровни, курильницы, подсвечники, светильники, модели таких предметов, как колодец, печь для обжига керамики, изображения животных (собаки и свиньи), птиц (курицы и орла). Глиняные модели, несомненно, однотипны с китайскими погребальными фигурками таоюн («Хуйсянь...», 1956, табл. 112). Глиняные подвесные печати с надписями служат источником для изучения административной системы префектур. Внешне это квадратные шашечки или просто кусочки обожжённой глины неправильной формы с оттиском печати на одной из сторон (Хан Ги Мун, 1949; Фудзита, 1948, стр. 293-403).
В курганах Лолана в ряде случаев сохранились остатки шёлковой одежды, кожаной обуви. В кургане № 212 под телом женщины лежало несколько слоев шёлка — остатки двух шёлковых поясов. Удаётся проследить технику изготовления ткани: довольно грубая бесцветная основа сочеталась с шёлковыми нитками, придающими ткани тёмно-бурый цвет. В других курганах найдены шёлковый кошелёк, шёлковые шнурки и тесёмки, куски вышитого шёлка (арабесками или узором «облака»), тонкая шёлковая материя с ромбовидными узорами. По технике исполнения это — типично ханьская продукция. Изделия из кожи представлены ботинками коричневого цвета, сшитыми из нескольких кусков кожи; туфлями, внешняя поверхность которых расписана красным и чёрным лаком (Умэхара и Фудзита, 1948, т. II, стр. 63-68).
Хозяйство, общественный строй и система управления ^
Проникновение китайцев на полуостров началось довольно рано. Китайские торговцы ещё во II в. до н.э. развернули активную деятельность во внутренних районах Древнего Чосон, — на территории племени ё (вэй). В результате 280 тыс. человек из племени ё переселились к югу и перешли под покровительство Китая. На их землях в 128 г. до н.э. была учреждена префектура Цанхай, просуществовавшая всего три года. Быстрое уничтожение префектуры, видимо, было вызвано трудностями, связанными с её содержанием вдали от центров китайской администрации в Маньчжурии, среди враждебных Китаю племён.
В 109 г. до н.э. Китай, обеспокоенный усилением Чосон, а также намечавшимся союзом Чосон с заклятыми врагами Китая сюнну, послал против него 50-тысячную армию и флот. Через два года государство Чосон пало. После падения Чосон было ликвидировано как государственное образование, и само имя его исчезло с географической карты того времени. В 108 г. до н.э. его территория была расчленена и на ней были образованы четыре префектуры: Лолан, Сюаньту, Линьдун, Чжэньфань (по корейски — Аннан, Хёндо, Имдун, Чинбан). Центр префектуры Лолан находился в уезде Чосон, на месте старой столицы этого государства. Префектура Сюаньту включала земли племен когурё и окчо, некогда вассальных Чосон. Префектура Линьдун и Чжэньфань сохранили названия двух крупных племён государства Чосон, на территории которых они были учреждены. Все префектуры делились на уезды. В состав Сюаньту, например, входил уезд Гаогюйли (Когурё), а в состав Лолана — уезды Чаосянь (Чосон) и Воцзюй (Окчо), названные по имени корейских племён, земли которых были включены в префектуры. Таким образом, независимо от того, как решится вопрос о местонахождении управления Лолана и о размещении префектур на Корейском полуострове, факт существования их на землях ряда корейских племён (чосон, когурё, окчо, ёмэк), обитавших в Маньчжурии и на полуострове, является несомненным. Другое дело, в каких конкретных пределах, как долго существовали эти префектуры и какова была их реальная власть.
Система префектур оказалась довольно неустойчивой. Их число, названия, количество входящих в них уездов, дворов и жителей и степень подчинённости Китаю весьма сильно менялись в разные периоды их существования. Некоторые цифровые данные о префектурах сведены нами в нижеследующей таблице.
Точные цифры, приводимые китайскими источниками, не должны вводить нас в заблуждение. Вряд ли возможно было учесть всё население. Не случайно географические разделы в «Цяньханьшу» и «Хоуханьшу» и соответствующие разделы в «Цзиньшу» даже приблизительно не указывают границ префек- Таблица 4Административное деление и населённость префектур.*
*Бичурин, 1950, т. II.
тур, не говоря уже об уездах. Учреждая систему префектур на землях Чосон, правители Хань полагали, что к ним переходит всё наследство последнего, т.е. те территории и племена, которые считались, часто без особых оснований, принадлежащими Чосон. Характерно, что в центральной префектуре Лолан, население которой в два раза превышало население Сюаньту, было 25 уездов, а в Сюаньту — 3. Это говорит не только о величине и о важности префектуры Лолан, но и о сильном отпоре, который встретили чиновники Ханьской династии в центре Чосон. Ханьские чиновники притесняли население. Они смотрели на службу в префектурах, как на способ обогащения. Корейское «Зерцало Востока» («Тонгук тхонгам») сообщает: «Народ [в Корее] честный. Есть хороший обычай не запирать дверей... Чиновники жадны... ездят по ночам и грабят... Нравы портятся». Действия чиновников вызвали резкий отпор со стороны ещё недавно свободных племён, и в 82 г. до н.э. префектуры Линьдун, Чжэньфань и большая часть префектуры Сюаньту были ликвидированы. Удержалась лишь префектура Лолан, к которой присоединились уцелевшие уезды префектуры Сюаньту. В Лолане были введены два управления: северное и южное. Таким образом, система четырёх ханьских префектур в Корее закончила своё существование. Династии Хань удалось удержать главную префектуру — Лолан. Она просуществовала ещё четыре столетия. Положение стабилизировалось, и наступил относительно спокойный период, когда на основной территории полуострова происходил процесс образования корейских государств, а Лолан отбивала атаки окружавших её племён. На рубеже нашей эры Лолан предприняла специальную военную экспедицию против Чэньхан, чтобы вернуть захваченных ранее и обращённых в рабов китайцев. В результате экспедиции она вернула 1000 человек, а за умерших в плену 500 человек увела 15 тыс. чэньханцев и взяла 15 тыс. кусков материи. Лолан попыталась продвинуться в земли Когурё и образовать здесь свой уезд, но потерпела поражение. В 30 г. Лолан вынуждена была уступить Когурё семь северных уездов.
Успехам Когурё способствовали крупные политические события в самом Китае (падение династии Ранняя Хань, установление власти Поздняя Хань), а также внутренние процессы, происходившие в префектуре. Ханьские чиновники вынуждены были допустить к управлению часть местной знати, которая начинает играть все более заметную роль в префектуре. В период правления Ван Мана один из представителей местной знати убил китайского губернатора префектуры и занял его место. Китайцам с трудом удалось подавить этот мятеж. Несомненно, что отсутствие согласованности в действиях ряда племён и противоречия между племенами и внутри них способствовали сохранению мощи Лолана. В 47 г. часть племени Когурё перешла на сторону Лолана, а в 59 г. с ней завязало дружеские связи племя ёмэк. Это позволило Лолану перейти в наступление: в 111 г. ей удалось разбить когурёсцев, а в 122 г. — махан и ёмэк. Однако эти племена скоро оправились: в 126-167 гг. когурёсцы совершили ряд удачных походов против Лолана и Ляодуна, в 147-182 гг. племена ёмэк и хан совершенно освободились от зависимости. Чтобы прикрыть Лолан от нападений с юга и подготовить плацдарм для продвижения в Южную Корею, в районы богатые железом, была учреждена новая префектура — Дафань (204 г.). Она не имела большого значения и просуществовала недолго. Наступление корейских племен всё усиливалось. Соседние племена уже образовали государства и обладали сильными армиями. Крах префектур наступил в 313 г., когда коалиция племён во главе с когурё уничтожила Лолан и Дафань.
Основание китайских префектур в Корее имело известное значение для развития экономики и культуры страны. Влияние их на корейское население, жившее вблизи центров управления Лолана, было ощутимым. В целом же, по-видимому, лишь верхушка племён пользовалась культурными достижениями ханьского Китая. Не случайно предметы, относящиеся к культуре Лолана, встречаются главным образом в погребениях знати. Установление префектур нарушило естественный ход общественного развития племён Кореи, но именно оно способствовало консолидации племён, быстрому росту власти родовых и племенных вождей, созданию государственных образований. Все эти процессы были тесно связаны с непрекращающейся борьбой за освобождение корейского народа («Чосон тхонса», 1956, т. I, стр. 25-28; «Чосон кодэса», 1951, стр. 21-23; Toma, 1951; Ikeuchi, 1930).
[1] Зеркала этого типа имеют орнамент, образующий фигуры, похожие на эти буквы.
наверх |
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
главная страница / библиотека / оглавление книги / обновления библиотеки