главная страница / библиотека / обновления библиотеки
А.П. Смирнов[рец. на:]Л.Р. Кызласов. История Тувы в средние века.Изд-во МГУ, 1969, стр. 211, рис. 66, тираж 1800.// СА. 1971. №1. С. 298-301.
Первые сведения об археологических памятниках Тувы относятся к началу XVII в. В советской период широкий размах исследований позволил разработать для отдельных частей Сибири классификации археологических культур и создать ряд обобщающих исторических работ. В их числе можно отметить труды С.А. Теплоухова, С.В. Киселёва, М.П. Грязнова, А.П. Окладникова, но основное внимание в этих исследованиях уделялось эпохе бронзы и раннего железа. Изучение средневековья долгое время отставало. В исследовании этого периода большая заслуга принадлежит автору рецензируемой монографии, проработавшему ряд лет на территории Тувинской республики.
Книга подводит итог большой работы по изучению средневековья. Она важна не только потому, что раскрывает историю населения средневековой Тувы, но и помогает решить ряд общих проблем, связанных с этнической историей тюркоязычных народов. Положительной стороной рецензируемой работы является разбор истории края с привлечением материала всей Южной Сибири. Исследование построено на исчерпывающем анализе археологических, языковедческих и письменных материалов. Изученные автором разновременные памятники дали ему возможность создать хорошо обоснованную классификацию археологического материала.
Хорошее впечатление оставляет первая глава, посвящённая истории изучения Тувы, начиная с XVII в. и кончая нашим временем. Обстоятельное критическое отношение к трудам своих предшественников заслуживает положительной оценки. Читатель может определить вклад каждого исследователя в историю изучения Тувы. Первая публикация Г.О. Мессершмидта, работы Г.Ф. Миллера, И.Г. Гмелина, исследования Д.А. Клеменца, Н.И. Мартьянова, С.А. Теплоухова, А.В. Адрианова — все это звенья огромной работы, подготовившей успехи нашего времени. Правильную оценку получили работы И.Р. Аспелина, который, несмотря на ошибочность его основной концепции о принадлежности надписей финно-угорским народам, собрал значительное число тюркских памятников, в частности установив взаимосвязь ряда изваяний с могилами.
Автор отметил исследования С.В. Киселёва. Л.А. Евтюховой, Э.Р. Рыгдылона, тюрколога С.Г.[С.Е.] Малова. М.X. Маннай-оола, Л.П. Потапова, А.Д. Грача, Я.И. Сунчугашева и раскопки экспедиции МГУ, работавшей в продолжение многих лет, начиная с 1955 г., под руководством автора настоящей монографии. Особый раздел посвящён работам по истории средневековой Тувы, в числе которых отмечена монография Грумм-Гржимайло «Западная Монголия и Урянхайский край», оценка которой не вызывает возражений.
Прежде чем переходить к разбору исторических глав, следует заметить, что большое внимание уделено анализу обряда погребений. Как и значительное число археологов, автор считает, что погребальный обряд, могильные сооружения являются ключом к раскрытию этнического состава населения. Этот анализ касается не общих черт, которые встречаются на огромных пространствах Евразии, а главным образом деталей погребального обряда и могильных сооружений. Автор в своих более ранних работах, разбирая обрядовую сторону могильников, сумел раскрыть племенной состав населения, примером чего может служить его ранняя монография «Таштыкская эпоха» (изд. МГУ, 1960).
В настоящей книге он снова блеснул мастерским, скрупулёзным анализом, давшим ему возможность прийти к хорошо обоснованным выводам. Сопоставление с историческими документами подтвердило его археологическую аргументацию. Погребальному обряду автор, естественно, уделил большое внимание, так как вопросы этнической истории в этой книге занимают значительное место. Анализ этих данных потребовал от автора привлечения большого сравнительного материала, упоминание которого мы встретим на многих страницах данной работы.
Глава II посвящена Туве в период тюркского каганата (VI-VIII вв.). Много внимания уделено археологическим памятникам. Автор делит погребения на две группы: одну связывает с пришлыми алтайскими тюрками и вторую, без коней, погребённых по старой традиции, приписывает аборигенному населению. Сопоставление инвентаря двух групп погребений дало возможность отнести их к одному времени. Тщательный анализ вещевого материала привёл автора к справедливому выводу о том. что материальная культура как пришлых алтайских тюрок, так и местных аборигенов сложилась на основе культур предшествующего времени (стр. 69 [23]). К первой этнической группе Л.Р. Кызласов относит и поминальные ограды, анализу которых он уделил достаточно внимания.
Этот раздел особо интересен в связи с той дискуссией, которая разгорелась за последние годы по вопросу смыслового содержания и терминологии каменных изваяний. Этот вопрос, поставленный ещё Веселовским в 1915 г., привлёк внимание ряда исследователей. Позднее его касался Бартольд. Большую роль сыграла работа Л.А. Евтюховой, опубликовавшей большое собрание изваяний и давшей им правильное толкование.
Чёткая систематика сооружений, реконструкция поминального обряда, основанная на анализе археологического материала и сведений письменных источников, не оставляет сомнения в принадлежности изваяний умершим. Дата поминальных памятников установлена обычным археологическим методом на основе анализа вещевого материала и изображённых украшений и оружия. Особо выделена группа сложных поминальных сооружений высшей знати, в одном из которых найден сосуд, повторяющий согдийские прототипы. С этим разделом связан и последующий — «Памятники искусства и письменности», в котором, в частности, дан детальный разбор термина «балбал» (стр. 37). Для решения вопроса привлечён исчерпывающий филологический и исторический материал, данные эпиграфики, этнографии, сведения китайских источников. Можно надеяться, что полнота использованного материала, его всесторонний анализ, перекрёстное сопоставление источников убедят научных противников автора монографии, и выход её в научный обиход прекратит затянувшуюся дискуссию.
Обстоятельно написан раздел о хозяйстве, промыслах и быте. Автор правильно отмечает концентрацию земли и скота в руках немногих членов рода, которые становятся эксплуататорами своих сородичей. Отмечено и оседание одной части населения, что соответствует известному положению К. Маркса, приведённому автором (стр. 46). Состояние источников не позволило выявить причины оседания отдельных групп кочевников. Но у ряда других народов этот процесс тесно связан с обеднением одной части населения. Кочевой образ жизни, как показывают этнографические изыскания, возможен только при определённом количестве скота и определённом соотношении видов. Лошадь и мелкий рогатый скот, хорошо приспособленные для тебенёвки, количественно должны преобладать над крупным рогатым скотом. Если такое соотношение нарушается, то кочевник должен переходить к осёдлому образу жизни. Если учесть, что лошадиное поголовье восстанавливается медленно, то будет ясно, что разорившийся и осевший кочевник с большим трудом вернётся в число кочующих. Немало разорившихся хозяев принуждено были идти в услужение к богатым скотоводам. Процесс, отмеченный в монографии, закономерен и, естественно, должен был иметь место в любом кочевом обществе.
Особый раздел посвящён горному делу и ремёслам. Вопрос о городах ещё не разрешён окончательно, однако сведения китайцев и терминологический анализ не оставляют сомнения в существовании городов в VII в. (стр. 47). Всестороннюю характеристику получила торговля. Не прошёл автор и мимо бытовых черт, в частности одежды и украшений, которые достаточно хорошо реконструируются по изваяниям.
Интересно написан раздел «Тюркский каганат и население Тувы», посвящённый племенному составу населения. Сопоставление письменных сведений с данными археологии заставляет признать правильными построения автора.
Раздел «Общественный строй» охватывает и вопросы политической истории. Положения, высказанные в этой части, хорошо подтверждаются археологическими данными и письменными источниками. Автор прав, утверждая, что возникновение государства отнюдь не является только результатом включения этой страны в тюркский каганат, оно было обусловлено процессом развития местного общества. Во всяком случае, уже в I тысячелетии до н.э. производительные силы достигли высокого уровня, что вызвало изменения в общественных отношениях. Автор привёл фольклорные данные, свидетельствующие о том, что ко времени прихода тюркских племён местное население стояло на грани возникновения государства.
Здесь рассматриваются также система землевладения, повинности рядового населения, переход к религии, которая бы соответствовала феодальным отношениям, отношениям господства и подчинения. Жаль, что состояние источников не позволило раскрыть сохранение шаманизма в виде пережитка и обусловленное этим своеобразие буддизма у местного населения.
Высокой оценки заслуживает третья глава — «Тува в составе уйгурского каганата VIII-IX вв.». Автор начинает её с истории завоевания Тувы уйгурами, основывая свои положения на письменных источниках и эпиграфических данных. Надпись на стеле Моюн-чура датирует это событие 750-751 гг. Обрисована тяжёлая война с чиками. Много внимания уделено археологическому материалу, раскрывающему и дополняющему письменные источники.
Раздел «Города» следовало бы, пожалуй, назвать «Крепости» (стр. 59), так как военное их значение выявлено достаточно всесторонне, но на торгово-ремесленном их характере, что и составляет специфику города, автор почти не остановился. Хорошо подчёркнуто значение их как убежищ, куда скрывалось окрестное население в случае опасности. Это хорошо выявлено археологическими исследованиями, обнаружившими остатки лёгких каркасных построек. Временным жителям-беженцам и могли принадлежать сломанные зернотёрки, жернова ручных мельниц, так же как и плуг. Полагаю, что находка обломков глиняных сосудов, часть которых сделана на гончарном круге, ещё не даёт оснований приписать их местным ремесленникам. О гончарном ремесле могут свидетельствовать или отвалы бракованной посуды, или наличие гончарных горнов. Находки железных шлаков, характеризующих обработку металла, могут встретиться и в убежищах. Вряд ли можно считать это свидетельством превращения посёлка в город. Отдельные обломки танского фарфора также могут принадлежать людям, укрывшимся в крепостях. Пока ещё мы не располагаем данными, позволяющими считать эти укрепления городами. Но военное их значение выявлено полно. Об этом говорят планы городищ-крепостей, их топография, расположение по одной дугообразной линии, обращенной фронтом к северу, против хакасов. Интересна прослеженная Л.Р. Кызласовым стена, защищающая территорию с севера. Жаль, что в числе интересных иллюстрации отсутствует схема расположения крепостей.
Большое внимание уделено погребальным сооружениям. Автор прав, приписав каменные округлые насыпи (стр. 65) уйгурам. К сожалению, вопрос о происхождении катакомбных захоронений ещё не разработан. Их прототипом скорее всего явились могильные памятники гунно-сарматского времени на Алтае и в Семиречье. Археологам предстоит большая задача — систематизировать катакомбные захоронения, известные в Евразии ещё с эпохи бронзы.
Подробную характеристику получили и другие типы погребений, характеризующие различные племенные группы. Большое значение имеет выделение каменных изваяний этого времени, хорошо датированных, имеющих черты, отличающие их от изваяний предшествующего времени. Можно отметить детальный анализ керамики, который позволил выявить архаические черты, восходящие к гуннскому времени (стр. 75). Интересны наблюдения автора над уйгурским луком.
Много внимания уделено внешним связям, которые определили некоторое своеобразие культуры Тувы уйгурского времени. Здесь прежде всего правильно отмечены связи со Средней Азией, известные на этой территории от предшествующих эпох, с Китаем и соседними областями.
Особый раздел посвящён социальному устройству. Автор правильно подчёркивает, что необходимость укреплённого рубежа на северных границах наложила отпечаток на феодальную систему и характер землевладения.
Ряд страниц посвящён религии, в которой наряду с буддизмом сохранялись и черты шаманизма. Говорится о распространении манихейства, с чем автор связывает появление западной ориентировки погребённых, не известной ранее.
Всестороннюю характеристику получило ремесло, в частности горное и плавильное дело. Автор отмечает у тюрок наличие кузнецов, резчиков по кости, каменотёсов, ювелиров, скульпторов, строителей и даже архитекторов. Все это говорит о высоком уровне развития ремесла.
Интересны данные о торговле, в частности, с Китаем. Важные соображения приведены о самобытности уйгурской культуры. Можно заметить, что письменность, может быть, являлась достоянием не только богатых и знатных, как считает автор (стр. 86), но и некоторых групп ремесленников, в частности резчиков по камню.
Глава IV посвящена Туве в древнехакасском государстве. Подробно разобраны термины «хакас» и «кыргыз», упоминаемые в источниках VI-XII вв. Большой раз- дел составляет характеристика этнических групп населения по данным археологии. Здесь, как и выше, основным источником являются погребальные сооружения. Могилы хакасов представлены двумя хронологическими группами IX-X вв. (ранний этап) и XI-XII вв. (поздний этап). Не прошёл автор и мимо стел с надписями. Всесторонне охарактеризовано хозяйство, ремесла и торговля. Китайские, арабские, персидские источники, богатые собрания наших музеев явились основой хорошо аргументированных положений этой главы. Можно заметить, что при правильной характеристике широкого размаха торговли хакас почти не затронут вопрос торговли с Ираном, которая хорошо прослеживается в формах посуды, мотивах орнамента, в прикладном искусстве. Можно напомнить, что значительно раньше, ещё в I тысячелетии до н.э., на Алтай попадали замечательные произведения Ирана, в числе которых можно назвать ковёр из пятого Пазырыкского кургана. Несомненно, вещи из Копёнского чаатаса несут на себе влияние как Китая, так и Ирана. Орнаментальные узоры на вещах из Шанчиг навеяны искусством Ирана того времени, и поэтому связи с Ираном заслуживают более развёрнутой характеристики.
В разделе, посвящённом общественным отношениям, интересны положения, основанные на анализе эпиграфического материала. Автор раскрыл на ряде источников феодальную иерархию, организацию армии, для истории которой важны наскальные изображения.
Интересен анализ тамг, позволивший установить границы феодальных владений. Автор проследил наличие центробежных сил, усиление мощи отдельных феодалов, что привело к феодальной раздробленности и было одной из причин разгрома хакасского государства монгольскими войсками. Заканчивается эта глава содержательной характеристикой населения и его культуры, которая дала основание и писателям средневековья и автору высоко оценить мощь и культуру древнехакасского государства.
Последняя,
Подробно освещена политическая история. Интересен и содержит много нового раздел о монгольских городах, имеющих в культуре некоторые китайские черты. Правильно отмечены старые ремесленные традиции местного населения и появление чугуна, состав которого сейчас хорошо известен. Чугун широко распространился в Евразии, в том числе в Поволжье и на Северном Кавказе, где он известен в Маджарах.
В книге всесторонне раскрыт облик тувинского города этого времени: дома горожан как рядовых, так и зажиточных, общественные здания, архитектурный декор, культовая архитектура. Хорошо обрисовано ремесло. Отмечена черта тувинских городов, которая была свойственна средневековым городам Европы: жители помимо ремесла занимались и сельским хозяйством. Последнее раскрыто во всей совокупности. Отмечены оросительные системы и орудия труда. Автор пишет, что высокий уровень производства не содействовал поднятию материального благополучия населения, так как созданные ценности вывозили монгольские феодалы (стр. 159).
Как и в первых главах, сильной стороной этой главы является анализ погребальных сооружений, позволяющих раскрыть сложный этнический состав населения. Справедливо отмечено, что в XIII-XV вв. была заложена основа современного этнического состава и физического типа тувинцев.
Заключение посвящено вопросу происхождения тувинцев. Сопоставление всех источников позволило прийти к выводу о местном формировании тувинского народа, в состав которого вошли и тюркские народы, и монголоязычные группы, подвергнувшиеся в процессе совместной жизни полному отюречиванию.
Книга Л.Р. Кызласова представляет оригинальный труд, обогативший историю большого края. В монографии использованы и критически проработаны археологические, языковедческие и письменные материалы. Большую ценность представляют материалы, полученные экспедициями автора. Созданные им систематические классификации по отдельным эпохам интересны археологам не только Сибири, но и более далёких областей. Это особенно важно, если учесть, что I тысячелетие характеризуется широкими межплеменными связями, далёкими передвижениями племён. В это время появляются одни и те же типы вещей, начиная от Алтая до Паннонии. Классификация материала, предложенная автором настоящей монографии, несомненно сыграет большую роль в изучении общеевропейского материала. Следует отметить большой вклад Л.Р. Кызласова в изучение городов, оборонительных систем, ремесла и сельского хозяйства. Книга заслуживает самой высокой оценки.
наверх |