Л.Р. Кызласов

История Тувы в средние века.

// М.: МГУ. 1969. 212 с.

Глава I. Современное состояние изучения
средневековой истории Тувы.

Краткая история археологического изучения Тувы. — 5

О работах по средневековой истории Тувы. — 15

Состояние изученности проблем средневековой истории Тувы должно быть выяснено с помощью историографического обзора, который начинается в нашей книге с очерка истории археологического изучения территории Тувинской республики. Такой очерк составлен впервые, и потому в него включены также все известные сведения о древних памятниках. Это позволяет нагляднее представить себе на общем фоне степень изученности памятников средневековья.

Краткая история археологического изучения Тувы.   ^

Первые сведения об археологических памятниках Тувы относятся к началу XVII в. Ещё в 1617 г. в своих «распросных речах» в Москве наблюдательные русские послы B. Тюменец и И. Петров, ездившие в 1616 г. из Томского острога через Хакасию, Саянский хребет и Туву к западномонгольскому алтын-хану на оз. Упсу-Нур, отмечали развалины древних зданий, которые они видели в верховьях Енисея, где прежде «бывали полаты, а ныне де то место пусто. И мы про те хоромы и полаты розпрашивали Золотого царя старых людей. И они нам сказывали про те хоромы и про полаты: тогде живали... Золотого царя люди». [1] Судя по маршруту, атаман В. Тюменец и десятник И. Петров, проезжая по долинам рек Ак-Суга и Хемчика, видели остатки уйгурских крепостей VIII-IX вв. [2]

В течение XVII в. русские послы неоднократно посещали территорию Тувы. Их сообщениями пользовался знаменитый картограф и историк Сибири «тобольский сын боярский» C.У. Ремезов. В составленной им к 1701 г. известной «Чертёжной книге Сибири» он отметил, что в Туве, близ озера в истоках Енисея «городок каменной старой, две стены целы, а две развалились, а которого города, того не знаем». [3] Впоследствии Д.А. Клеменц уверенно отождествлял этот городок, упоминаемый С.У. Ремезовым, с открытой им в 1891 г. уйгурской крепостью — на острове оз. Tepe-Холь в восточной Туве. [4]

В начале XVIII в. изучением древностей Тувы занялась Красноярская воеводская канцелярия, собравшая сведения о развалинах зданий на р. Тес-Хем и старинной буддийской пещере на р. Чаа-Холь. В 1711 г. сотник Ф. Кольцов и казак Г. Бегун он «с товарищи» были посланы в Туву для возвращения убежавших ясачных хакасов. Разыскивая ставку монгольского князя Гунбека, они случайно «наехали на берегу Теси реки на каменя на диком построены полаты каменные из сырого кирпича». Это было двухэтажное здание, в нижней комнате которого «на лавке промеж окон» стояли написанные красками на досках «будто подобно человека персоне», очевидно, изображения будд, а в сенях в отгороженном досками чулане находились «письменные листы», т.е. рукописи. Рядом стояло другое одноэтажное здание. [5] Известный историк и исследователь Сибири Г.Ф. Миллер, расследовавший в 1735 г. в Красноярске это сообщение, дополнительно указал, что здания назывались Лозановы палаты (по-монгольски Лоозан-кит) и стояли они на правом берегу Тес-Хема, а на левом берегу находился ещё один дом. Сооружены были эти здания владетелем Тувы алтын-ханом Лозаном (правил в 1660-1690 гг.)». [6]

В 1717 г. из Красноярска в Туву приплыла на лодках по Енисею русская военно-топографическая экспедиция во главе «с детьми боярскими» Андреем Еремеевым и Иваном Нашивошниковым, с толмачом и казацким конвоем. Помимо составленной географической карты и письменного донесения они привезли в Красноярск несколько листов

(5/6)

синей и чёрной бумаги, расписанной золотыми и серебряными буквами (написанных по-тибетски молитв), взятой из буддийской пещеры при устье р. Чаа-Холь. [7] Так была ими открыта и описана вырубленная в восточной скале горы Сюме буддийская ниша Чурумал-бурханныг, сооруженная в XIII в. и являющаяся интересным памятником средневекового буддийского искусства. [8]

Красноярские казаки не забыли упомянуть, что «в той же де пещере татарские письма множество, а которого языка того они не ведают и в той же де пещере лук с стрелами и русского хлеба ячмени малое число».

В 1721 г. один из казаков Д.И. Шаров вновь посетил чаа-хольскую пещеру и отметил происшедшие с ней изменения: «которой де был над дверями один болван сидящий и тот де сколот с камени и увезен». [9]

В 1726 г. красноярский воевода послал отряд казаков со специальным заданием подробно описать чаа-хольскую пещеру и Лозановы палаты, а также привезти оттуда «татарские болваны и письма». Возглавлял отряд Яков Терской. Его товарищами были: И. Потылицын, И. Пойлов и из бывших в Туве казаков Дмитрий Шаров. Толмачом был хакас (качинец) Тонок Сторгулин.

Яков Терской с отрядом поехал к р. Тесь и послал «от себя тайно двух человек к вышеозначенной пещере или капищу на Джанкул речку Ивана Понлова да татарина Тонока Сторгулина».

Именно И. Пойлову и Т. Сторгулину принадлежит лучшее описание чаа-хольской буддийской ниши и вырезанных в скале барельефных изображений двух стражей, будды н двух его учеников, лица которых уже тогда были «сколоты». Они же застали в пещере «много драных писем» и «стрел ломаных малое число». Как видно из донесения, И. Пойлов и Т. Сторгулин расспрашивали о пещере местных жителей. Тувинцы сообщили, что «во оную же пещеру жертвы они тамошние народы никакой не приносят и молбища никакого не бывает, и как оных болванов или идолов называют того же ям не сказал никто, и от тамошних народов не уведомились, а оная де пещера и болваны изстари, и кго оную пещеру делал никто про неё не помнит и ве знает».

И. Пойлов и Т. Сторгулин не только описали пещеру и взяли из неё «несколько татарского писма целых листов». Они первыми отметили древние курганы «против той пещеры ниже камени в самой близости на степи тагарское кладбище и многое число могил».

До нас дошёл хороший рисунок горы с пещерой и курганами перед ней, сделанный И. Шиловым и Т. Сторгулиным. [10] Это было первой фиксацией археологических памятников Тувы.

Из материалов, собранных описанными экспедициями красноярских казаков, явствует, что чаа-хольская буддийская ниша уже в начале XVIII в. считалась древней, но какие-то моления перед ней, вопреки заявлению местного населения из улуса дарги Бешперека, всё же совершались. Это видно из того, что в течение 1717-1726 гг. периодически кем-то подкладывались в нишу ламаистские (написанные на бумаге по-тибетски) молитвы и жертвоприношения в виде ячменя, сломанных стрел и луков. Свидетели рассказывали Г.Ф. Миллеру в 1735 г. в Красноярске, «что соседние обитатели ежегодно приходят туда и приносят идолам жертвы». Возможно, буддийской часовней пользовались тогда не столько сами тувинцы, сколько часто бывавшие там монголы и их ламы.

Из учёных первым тувинскими древностями заинтересовался зачинатель сибирской археологии Д.Г. Мессершмидт. [11]

В январе 1722 г. в Абаканском остроге он записал в дневнике со слов одного крестьянина о чаа-хольской пещере, затем «о развалинах древнего города вверх по течению р. Кемчика». Мессершмидт даже хотел «по получении денег в Красноярске или Енисейске отправиться в горы к сойотам». В феврале 1722 г. по пути в Красноярск он в деревне Медведевой записал новое сообщение о чаáк-хольской пещере, её идолах и рукописях. [12]

Попав в феврале в Красноярск, он поселился у возглавлявшего экспедицию 1717 г. П. Нашивошникова, который рассказал о Туве и передал ему около двадцати листов молитвенных рукописей и несколько глиняных ламаистских образков, взятых в чаа-хольской пещере. [13] Д.Г. Мессершмидт поделился ими со своим спутником шведом Ф.И. Страленбергом, который в 1730 г. опубликовал молитвенную грамоту и глиняный образок с изображением десятирукого трёхликого будды. [14]

Об интересе к древним памятникам Тувы свидетельствует также поручение, данное геодезистам Скобельцыну и Баскакову, проехавшим от оз. Косогола через Туву на р. Абакан в 1729 г. Кроме топографической съёмки, обора географических и этнографических сведений им поручался «розыск в области верхнего течения Енисея у р. Еленгуса (Элегеса) каменных идолов». [15]

(6/7)

В 1735 г., находясь в Красноярске, участники известной академической экспедиции 1733-1743 гг. историк Г.Ф. Миллер и натуралист И.Г. Гмелин заинтересовались древними памятниками Тувы.

Г.Ф. Миллер собрал все документы о поездках красноярских казаков в 1711-1726 гг. в Туву, изучил дневники Д.Г. Мессершмидта. Он беседовал со свидетелями и участниками казачьих экспедиций, в частности с И. Нашивошниковым. В результате им были правильно датированы временем алтын-хана Лозана развалины зданий на р. Тес-Хем, детально описана чаа-хольская ниша, дату которой Г.Ф. Миллер, однако, определить не сумел («О соорудителе этого языческого памятника ничего не умею сказать»). [16] Все эти данные с приложением рисунка чаа-хольской ниши, сделанного И. Шиловым и Т. Сторгулиным, Г.Ф. Миллер опубликовал в 1747 г. в статье, написанной no-латыни. [17] Это была первая научная публикация археологического памятника, происходящего с территории Тувы.

Г.Ф. Миллер в другой своей статье первым отметил древние медные рудники, указав, «что в тамошних странах должно быть множество медной руды. И, действительно, нашли оную в Саянских горах, искав по старым шурфам и ямам из коих прежние жители сих стран медную руду добывали». [18] Спутник Г.Ф. Миллера И.Г. Гмелин также по расспросам бывалых людей в Красноярске сообщил о других средневековых памятниках Тувы: «На пространстве, лежащем между двумя речками, стоят две мужские фигуры, обращённые лицом друг к другу, каждая в круглой китайской шляпе, с книгою в руке, чёрными усами и красными губами. У ног той и другой фигуры лежит, говорят, большой лев, хвостом ударяющий в спину ту фигуру, у ног которой он находится; возле него лежит будто-бы ещё другой маленький лев». [19] Как теперь известно, здесь описана скульптурная группа XIII-XIV вв., стоявшая до 30-х годов нашего столетия в урочище Чурумал на р. Боянкольчике, левом притоке Улуг-Хема. [20]

Таковы наиболее ранние сообщения XVII-XVIII вв. об археологических памятниках Тувы. Благодаря публикациям Ф.И. Страленберга, Г.Ф. Миллера и И.Г. Гмелина памятники эти стали известными и сведения о них попали в европейскую литературу начала XIX в. [21]

После захвата территории Тувы маньчжурскими завоевателями в середине XVIII в. сбор материалов об археологических памятниках прекратился на 140 лет и возобновился русскими путешественниками лишь в 70-80-х годах XIX в.

Осенью 1877 г. Г.Н. Потанин, побывав только на южной окраине Тувы, близ устья р. Эрзин, описал и зарисовал каменные изваяния сидящих людей, уже тогда разбитые. [22] Как оказалось впоследствии, эти изваяния [23] находились на древнетюркском поминальном сооружении VII-VIII вв. [24]

В 1879 г. Г.Н. Потанин обнаружил на левом берегу р. Каа-Хема первую в Туве каменную стелу с руноподобной древней тюркоязычной надписью. Ввиду того что карандашный рисунок Г.Н. Потанина впоследствии сгорел во время пожара, [25] это открытие осталось незамеченным, и только спустя 82 года стела в долине Сяргал-Аксы была обнаружена вновь. [26]

Кратковременность пребывания в Туве и занятость географо-этнографическими исследованиями не позволили Г.Н. Потанину уделить большее внимание тувинским древностям. [27] Эти работы продолжил его спутник по экспедиции 1879 г. А.В. Адрианов, который в 1881 г. собрал некоторые сведения об исторических памятниках. [28] Не вдаваясь в детали, А.В. Адрианов бегло описал буддийские ниши на р. Чаа-Холь и в скале Бижиктиг-Хая на Хемчике, 5 каменных изваяний (относящихся по современным данным к VIII-IX вв.) на реках Хемчик, Шеми и Чадан; курганы, оросительные канавы и писаницы на Хемчике и Улуг-Хеме, скульптурную группу людей и львов на р. Боянкольчике близ горы Хайыракан. Самым важным результатом его поездки было открытие руноподобной надписи на скале Хая-Бажы на правом берегу Хемчика. К сожалению, рисунки и чертежи А.В. Адрианова настолько неквалифицированны, что не могут считаться документальной фиксацией памятников.

В 1882 г. Туву посетил горный инженер И.С. Боголюбский, который нашел две новые строки руноподобной надписи на скале Хая-Бажы и открыл каменную стелу близ реки Кунлуг-Хема (правого притока Улуг-Хема) с аналогичной надписью. Кроме того, Боголюбский путём опроса собрал некоторые сведения о пещерах, остатках крепостей из глиняных валов по Ак-Сугу н Чадану, о писаницах и о земляных курганах на Уюке. [29]

Летом 1887 г. по степной части Тувы проехал любитель археологии И.П. Кузнецов, который опубликовал свои рисунки типов курганов, каменных изваяний и одного обломка стелы с изображением всадника-копьеносца. [30]

В 1887-1889 гг. на Саяно-Алтайском на-

(7/8)

горье работала экспедиция Финского археологического общества под руководством И.Р. Аспелина, профессора Хельсингфорсского университета, крупного знатока финно-угорских древностей, стремившегося разрешить вопросы происхождения финнов. Опираясь на мнение финского лингвиста М.А. Кастрена, побывавшего в Хакасско-Минусинской котловине в 1847 г., Аспелин сделал ошибочный вывод о том, что финские племена расселились на запад с Саяно-Алтая ещё в бронзовом веке. По его мнению, раскопанные к тому времени в Хакасско-Минусинской котловине каменные оградки, в которых были найдены погребения с великолепными бронзовыми изделиями, а также обнаруженные на Енисее каменные столбы с неизвестными надписями, напоминающими древнегерманские руны — это памятники, оставленные на Енисее финскими племенами бронзового века, впоследствии переселившимися на запад за Урал. Следовательно, сделал вывод Аспелин, прародина финнов находится в верховьях Енисея, а «упомянутые надписи на курганных камнях представляют финно-угорский праязык не менее трёх тысячелетий тому назад». [31]

Как нам теперь известно, взгляды Аспелина были ошибочными. Енисейские надписи оказались написанными пo-древнетюркски в VII-XIII вв. н.э. Однако тогда эти взгляды и энтузиазм Аспелина позволили финнам провести на Саяно-Алтае трёхлетнюю археологическую экспедицию, которая хотя я не нашла там прародины финнов, но открыла и ввела в научный оборот огромный хорошо зафиксированный научный материал. Главной задачей экспедиции была фиксация известных и розыски новых памятников енисейской письменности.

В Туве финны работали в 1888 и 1889 гг. В 1888 г. И.Р. Аспелин и художник К. Вуори приехали из Горного Алтая, перевалив в верховьях Чулышмана у оз. Джулу-Куль через Шапшальский хребет и спустившись по долине р. Улуг-Шуй на Барлык и Хемчик. Проехав по Хемчику, они попали на Чаа-Холь и далее поднялись по Улуг-Хему до устья Элегеста. Оттуда (ур. Салдам) на плоту они уплыли в Минусинск. За короткий срок пребывания в Туве финны благодаря указаниям русского торговца Г.П. Сафьянова, имевшего торговые фактории на Хемчике, Улуг-Хеме и Уюке, успели зафиксировать в хороших рисунках ряд древних памятников. К. Вуори зарисовал (ещё на Улуг-Шуе) каменный курган с кольцом и ряд оленных камней уюкской культуры, оградку и древнетюркские изваяния VI-VIII вв., шесть каменных изваяний людей VIII-IX вв. на Хемчике и Улуг-Хеме. [32] Естественно И.Р. Аспелин и его спутник не имели тогда представления о датировке этих памятников.

Наибольшее внимание они сосредоточили на руноподобных надписях, которые зарисовывали и эстампировали. Прежде всего Аспелинобследовал скалу Хая-Бажы на Хемчике, которую совершенно справедливо сопоставил с Сулекской наскальной писаницей в Хакасии, а также эстампировал 11 каменных стел с надписями (9 у Чаа-Холя, на Куйлуг-Хеме [33] и на левом берегу Элегеста). Кроме того, со слов Г.П. Сафьянова Аспелин сообщил о древних крепостях на реках Чадан и Ак-Суг, а также отметил «дорогу Чингисхана», по которой он проехал с Хемчика на Чаа-Холь, приняв её за насыпь на борту древнего канала.

Прибыв в Минусинск, Аспелин узнал о новых тувинских стелах с надписями от директора Минусинского музея Н.М. Мартьянова я решился вновь отправиться в Туву в сентябре того же года. На этот раз они проехали на конях через Саяны по маршруту современного Усинского тракта. Они посетили долину Уюка и его притоки Тарлаг и Туран и затем проследовали по левому берегу Енисея до Чаа-Холя, откуда снова уплыли на плоту в Минусинск. [34]

Финские археологи сняли эстампажи ещё с пяти стел с руноподобными надписями (Уюк-Тарлаг, Уюк-Аржан, Уюк-Туран, Оттук-Даш I, Карасуг Улуг-Хем), описали подробно огромный каменный курган на Уюке, зафиксировали скульптурную группу XIII-XIV вв., состоявшую из людей и львов на р. Боянкольчике, сведения о которой записал ещё И.Г. Гмелин. Таким образом, в 1888 г. финские исследователи зафиксировали в Туве 17 памятников енисейской письменности, которые, вместе с 15 памятниками из Хакасско-Минусинской котловины, были опубликованы ими в 1889 г. [35]

В 1889 г. И.Р. Аспелин направил в Туву А.О. Гейкеля, который проехал Саяны по Арбатской тропе. В августе — сентябре он сфотографировал те памятники енисейской письменности, которые были эстампированы и зарисованы в 1888 г., а также найденные им новые стелы: Хемчик-Чиргакы и «третий памятник» с Чаа-Холя. [36] Обе стелы стояли возле курганов, и А.О. Гейкель хотел их раскопать, но сделать это ему не разрешило тувинское начальство. [37]

То, что стелы стояли около курганов, отметил в 1888 г. и сам Аспелин, описав те курганы около которых «с восточной стороны в 2-3 м стояли стелы с надписями». [38] Так, впервые

(8/9)

археологи установили взаимосвязь некоторой части памятников письменности с могилами их создателей.

В конце экспедиции И.Р. Аспелину, объявившему памятники енисейской письменности чудскими илл финскими эпохи бронзового века, пришлось разочароваться. В 1889 г. была доказана поздняя датировка этих надписей: в Минусинском музее в присутствии Аспелина обнаружили монету 841-846 гг. с дополнительной енисейской надписью. [39] Это, а также последовавшая в 1893 г. расшифровка этой письменности, доказавшая ее тюркоязычность, опровергли выводы Аспелина. Он охладел к собранным экспедицией великолепным материалам. В результате основные достижения экспедиции, в том числе и по исследованию древностей Тувы, были опубликованы А.М. Тальгреном и X. Аппельгрен-Кивало только в 20-30-х годах. [40]

Ещё до работ экспедиции Финского археологического общества разведочные работы в Туве проводил Д.А. Клеменц, сотрудник Минусинского музея. Попав в 1885 г. в западную Туву, он в устье р. Ак-Cyr открыл городище, обнесенное по четырёхугольнику валами и рвами, в верховьях этой реки — остатки глинобитной стены, а на р. Манчурек — остатки глинобитного здания. Продолжив свои исследования в 1887 г. в центральной Туве и на Хемчике, он обследовал городище Бажын-Алак на р. Чадан. В 1891 г. в связи с маршрутными работами, порученными ему известной Орхонской экспедицией Академии наук, Д.А. Клеменц кратко описал аналогичные городища на реках Барык и Чааты (III Шагонарское городище), а также открыл и обследовал (со снятием плана) руины четырехугольного городища на юго-восточной окраине Тувы, на острове оз. Тере-Холь. Д.А. Клеменц отнёс Тере-Хольскую крепость к уйгурскому периоду на основании совпадения топографии её развалин с им же обследованной крепостью уйгурского Хара-Балгаса на р. Орхон. [41]

Таким образом. Д.А. Клеменц был первым исследователем, начавшим сбор сведений о древних городах Тувы. Кроме того, он описал курганы долины Уюка, среди которых выделил огромные земляные и каменные насыпи, описал и зарисовал скульптурную группу XIII-XIV вв. на р. Боянкояьчике близ горы Хайыракан и при этом писал о Туве, что «археологические богатства ее далеко не исчерпаны».

Особое внимание, но заданию Орхонской экспедиции, в 1891 г. было обращено на памятники енисейской письменности. Им были открыты для науки четыре стелы с надписями на р. Барык, левом притоке Улуг-Хема [42] и, кроме того, зарисованы и вновь эстампированы уже известные тексты: со скалы Хая-Бажы, со стелы по левому берегу Элегеста, Уюк-Туран, Уюк-Тарлаг, Карасуг, четыре стелы на р. Чаа-Холь, Куйлуг-Хем. Как известно, эстампажи Д.А. Клеменца вместе со снимками финской экспедиции были основой при расшифровке и первых переводах памятников енисейской письменности. [43]

В 1892 г. поиски новых руноподобных надписей в Туве и эстампирование старых производил по поручению Восточно-Сибирского отдела Русского географического общества В.А. Ошурков. Он обследовал 12 стел с надписями, из которых две оказались еще неизвестными (Бегре и «первый памятник» с Чаа-Холя), [44] а также снял эстампажи на полотно с двух писаниц на скалах: 1) на берегу р. Убур-Торгалыка, притока оз. Убса-Нур, по южному склону Танну-Ола и 2) на правом берегу Улуг-Хема при впадении р. Малый Боянкол. [45] Найденную им стелу на левом берегу Улуг-Хема ниже устья Чаа-Холя («первый памятник с Чаа-Холя») он на плоту сплавил в Минусинск, где передал на хранение в Минусинский музей (в музее инв. № 33). [46] Так впервые памятник енисейской письменности из Тувы оказался в музее. В.А. Ошурков посетил также буддийскую нишу XIII-XIV вв. Чурумал-бурханныг, расположенную в устье Чаа-Холя.

В конце XIX в. сборы археологических находок начинает созданный Н.М. Мартьяновым Минусинский краеведческий музей. В музей поступали случайно найденные древние предметы из Усинского округа н Тувы, которые присылали русские крестьяне и торговцы, а также хакасы-переселенцы.

Так, в 1875 г. Г.П. Сафьянов подарил музею найденную в Саянах на р. Иджиме иранскую серебряную медаль 1320 г. [47] В 1893 и 1896 гг. в музей поступили различные предметы из с. Усинского и с Хемчика, а в 1897 г. этнограф П.Е. Островских доставил с р. Чаа-Холя стелу с надписью «Чаа-Холь VII» (в музее инв. № 35). [48]

В 1894 г. на реке «Бом-Кемчик» был найден спиральный золотой браслет уюкского времени, который через известного коллекционера инженера И.А. Лопатина попал в Эрмитаж. [49] В 1900 г. П.И. Сафьянова подарила музею великолепную каменную фигуру человека VIII-IX вв., найденную «на степном берегу Енисея близ фактории купца Г.П. Сафьянова», по-видимому на Саддаме близ устья Элегеста. В том же году из Усинска поступил глиняный сосуд. [50]

(9/10)

В 1901 г. из Усинского округа разными лицами были подарены: меч с бронзовым навершием, чугунный отвал от плуга, а также новый тип боевого чекана от Г.П. Сафьянова, который также «при участии А.В. Адрианова, доставил в музей камень с хорошо сохранившимися тюркскими рунами, взятый на берегу Енисея в Сойотии». [51] На деле это был памятник Хемчик-Чиргакы, который Г.П. Сафьянов доставил с Хемчика на устье р. Ус в улус Мохова, где в 1901 г. его увидел Адрианов и увез в Минусинск. [52] В 1902 г. Г.П. Сафьянов прислал музею глиняную вазу шурмакской культуры из вскрытого кургана на Салдаме.

В 1907 г. из Тувы были присланы музею: чугунный лемех и древний меч. [53]

В 1902-1903 гг. Минусинский музей организовал этнографическую экспедицию в Туву, которую возглавил Ф.Я. Кон. Хотя, как писал сам Ф.Я. Кон, «археологическое исследование выходило за пределы программы», он фотографировал встречавшиеся памятники старины (каменные изваяния), обследовал и описал (вслед за Д.А. Клеменцом) крепость на оз. Тере-Холь, открыл статую тигра у горы Хайыракан на Улуг-Хеме и там же четыре обломка плиты с надписью, два из которых отослал в музей вместе с найденным им близ урочища Чер-Чарык на правом берегу Хемчика новым камнем с енисейской надписью.

В 1902-1903 гг. Ф.Я. Кон, кроме того, приобрёл в Усинском округе бронзовые, медные и чугунные предметы из числа случайных находок и сдал в музей. [54]

В 1902 г. вторичную поездку по Туве совершил В.А. Ошурков, который, не будучи археологом, только упомянул некоторые древности долины Хемчика: каменные изваяния людей тюркского и уйгурского периодов, известную писаницу Бижиктиг-Хая и каменные курганы с оградами на Ак-Карасуге, очевидно, уюкского времени. [55]

В 1906-1907 гг. древностям Тувы некоторое внимание уделил финский географ И.Г. Гранэ, изучавший северо-западную Монголию и отчасти Туву. В 1906 г. ему был поручен розыск руноподобных памятников. В связи с этими поисками он обнаружил на р. Уюке семь оленных камней, описал каменный курган Аржан, большие земляные курганы, стоявший у малого кургана памятник Уюк-Аржан, а также Туранский камень. В 1907 г. он побывал на р. Элегесте, где зафиксировал у курганов две стелы с енисейскими надписями (Элегест II и III), [56] и описал, принятую им за жертвенное место, скульптурную группу из двух львов и двух баранов, которая, как теперь нами выяснено, стояла на кладбище города XIII в. в урочище Дён-Терек. Кроме того, он сфотографировал на левом берегу Элегеста квадратную каменную базу с углублением, затем ниже по реке, писаницу и давно известную элегестскую стелу с надписью, найденную ещё И.Р. Аспелиным.

С Элегеста Гранэ проехал на р. Боянкольчнк, где описал и зафиксировал скульптурную группу XIII-XIV вв. в урочище Чурумал, которая известна была со времен И.Г. Гмелина. После этого в верховьях Боянкольчика он обнаружил новые каменные скульптуры человека, льва и две другие, им не понятые. Затем после фотографирования стел с руноподобными надписями у р. Телэ и Чаа-Холь Гранэ увез одну из них в Европу и сдал в музей Хельсинки. [57]

Отметим также, что древние памятники находили горные инженеры и промышленники, ведшие в Туве поиски полезных ископаемых. Так, при разведках на медь в 1911-1913 гг. инженер Б. М. Порватов, состоявший на службе у золотопромышленника Иваницкого, обнаружил в долинах Хемчика и Улуг-Хема пять древних медных рудников и одно место выплавки меди. [58]

В 1913 г. по поручению Общества естествоиспытателей при Казанском университете большую экспедицию в Туву возглавил только что окончивший университет биолог С.А. Теплоухов. Экспедиция имела чёткую задачу исследовать этот край «с антропологической, археологической и этнографической целями», а также с целью сбора зоологических препаратов. Проехав Саяны на верховых лошадях, экспедиция успешно проработала два месяца и в конце сентября выехала на плоту по Енисею. Ведя преимущественно антропологические исследования, С.А. Теплоухов собрал в Туве не только краниологическую, но большую этнографическую коллекцию, а также некоторые археологические предметы. Помимо этого он фотографировал встречавшиеся ему наскальные рисунки, в частности писаницу на Малом Боянколе. [59]

Поездка С.А. Теплоухова в 1913 г. по степным просторам Хакасско-Минусинской котловины и Тувы, почти сплошь покрытым разнообразными и разновременными курганами, вертикально установленными каменными плитами, древними скульптурами и писаницами, а также знакомство с замечательными коллекциями Минусинского музея имели решающее значение в жизни молодого исследователя. Он вскоре забросил биологию и переключился на изучение археологических памятников долины

(10/11)

Енисея, став в двадцатых годах XX в. крупным археологом-сибиреведом.

В 1914 г. [60] дилетантские обследования и бессистемные раскопки произвел С.Р. Минцлов — чиновник особых поручений, посланный в Туву Переселенческим управлением под видом археолога. [61]

Сообщение об его «археологических» исследованиях в Туве, доставивших «важные» результаты и коллекцию предметов из раскопок весом «свыше 24 пудов» (!), опубликовали многие газеты. [62] Так как в то время любые сведения об археологических памятниках Тувы были новостью для науки, то статья Минцлова была помещена в археологическом издании, [63] а доклад о поездке прочитан в Географическом обществе. [64]

Что касается «археологической» деятельности Минцлова, то она вызвала резкую критику современников. [65] С.Р. Минцлов разрывал курганы шурфом, поручал расколки самим рабочим и уходил, возвращаясь лишь для сбора вещей. Ни чертежей, ни дневников он не вел, сводя все дело к сбору предметов. Основу коллекции Минцлова составили древние вещи, которые ему передал «заведующий устройством русского населения» В.К. Габаев. заставлявший русских крестьян-переселенцев разрывать курганы в массовом порядке. [66] За это С.Р. Минцлов выразил ему печатно «самую искреннюю благодарность».

Такие «раскопки» были произведены у Танну-Ола близ д. Сосновки, у д. Знаменки и д. Фёдоровки на Каа-Хеме и в урочище Саадак-Терек на Хемчике. Минцлов легко «классифицировал» все курганы Тувы: а) земляные — «медного века», в которых находятся в срубах скорченные скелеты с медными предметами, «совершенно однородными с минусинскими» и б) каменные — «монгольские», в которых скелеты лежат на (поверхности земли и сопровождающие их вещи сделаны из железа. В первых встречаются скелеты людей «длинноголовой» расы, во вторых — «круглоголовой». Наконец, к третьему типу отнесены «сидячие погребения» и к четвёртому — могилы с подбоями в Саадак-Тереке. Гораздо больший интерес представляют сведения разведывательного характера (о древних статуях, пещерах, крепостях, рудниках и случайных находках), собранные С.Р. Маниловым.

В 1915-1916 гг. в Туве были произведены первые раскопки курганов сибирским археологом А.В. Адриановым, который к тому времени имел более чем тридцатилетний опыт раскопочных работ древних сооружений Южной Сибири. Произведя сравнительно большие раскопки памятников, Адрианов ничего не опубликовал, кроме писем [67] и хроникальных заметок. В 1915 г. им было раскопано 22 кургана на левом берегу Улуг-Хема по обе стороны от устья Элегеста (Саддам, гора Курже, степь Бай-Булун), а также на левом берегу Элегеста под горой Чинге. Кроме того, на правом берегу Элегеста им был заложен шурф на известном теперь городище Ден-Терек. [68] В 1916 г. Адриановым было раскопано еще 38 курганов и одно «загадочное сооружение» в долине р. Бий-Хем (близ устья Тапсы, между Шиниликами), на р. Бегре (лог Мунгаш-Чирик) и ло левому берегу Уюка (в устье Тарлага и в степи между Аржаном и Уюком). [69]

А.В. Адрианов, не получив специального образования, был археологом-самоучкой и потому его раскопки с методической стороны были несовершенны. Он копал курганы «колодцем», не разбирая всей насыпи, не фиксировал разрушаемые им памятники на планах и разрезах, то есть не исследовал их целиком. [70] Но всё же он вел подробный дневник с приблизительными схемами, фотографировал некоторые детали раскопок, а впоследствии в музее Томского университета предметы были им покурганио нашиты на планшеты и сфотографированы. [71]

При классификации древних памятников Тувы мною установлено, что 40 курганов, раскопанных Адриановым, могут быть датированы, а 21 не датируются (кенотафы, погребения, разграбленные в древности, не имеющие вещей и т.п.). В 40 курганах было раскопано 46 погребений, из которых, по моим данным, шесть относятся к уюкской культуре, восемь — к шурмакской, два поминальных кургана датируются V-VI вв., пять погребений относятся к уйгурскому периоду (VIII-IX вв.). двадцать три — являются древнехакасскими (18 — относятся к IX-X вв., 5 — к XI-XII вв.), одна могила датируется XIV в. и одна, тувинская, XVIII в.

Большое внимание уделил Адрианов енисейским надписям. [72] Он раскопал пять курганов, у восточной или юго-восточной стороны насыпей которых стояли стелы с надписями (т. Чинге, 1915, № 18; Бай-Булун, 1915, № 21 и 22; Мунгаш-Ч'ирик, 1916, № 34 и Коктон. 1916, № 54). [73] Три стелы были вновь открыты Адриановым в 1915 г.: в стеши Бай-Булун на левом берегу Улуг-Хема в 7,5 км ниже устья Элегеста (памятники Бай-Булун I и Бай-Булун II) и в логу Улуг-Сайыр на правой стороне Улуг-Хема против устья Элегеста (в горах в 10 км от берега Улуг-Хема). [74]

(11/12)

В 1915 г. А.В. Адрианов отправил на плоту в Минусинский музей 5 памятников с рунами: Элегест I (№ 10; у кургана № 18 горы Чинге; открыт И.Р. Аспелиным в 1888 г.), Бай-Булун I (у кургана № 21), Бай-Булун II (у кургана № 22), Оттук-Даш I (открыт И.Р. Аспелиным в 1888 г.) и Оттук-Даш II (открыт А.В. Адриановым в 1915 г.). [75] В 1916 г. им были открыты три новых памятника: Кызыл-Чираа I, Кызыл-Чираа II, Кбжээлиг-Хову на р. Эжим и сфотографирована «Ак баштыг кожээ» на р. Телэ. [76] Точное количество стел с надписями, перевезенных А.В. Адриановым в Минусинский музей в 1916 г., установить не удалось, но среди них были: Уюк-Тарлаг, Уюк-Аржан (у кургана № 54 в ур. Коктон), Бегре (у кургана № 34 в логу Мунгаш-Чирик; открыт В.А. Ошурковым в 1892 г.), Эль-Бажы (две части плиты под фигурой тигра в ур. Эль-Бажы на левом берегу Улуг-Хема, в 3 км выше горы Хайыракан; два обломка той же плиты вывезены были Ф.Я. Коном в 1902 г.). [77]

Перезимовав в Туве, А.В. Адрианов провёл большие разведки в марте — мае 1916 г. от р. Ак-Суга и долины Хемчика до Бий-Хема и его притоков, открыв и сфотографировав различные памятники, но об этом нам известно лишь по описи его фотографий.

Неопубликованные материалы экспедиции А.В. Адрианова много лет лежали подспудно, и только в наших работах они стали вводиться в научный оборот.

Упомянем также, что в 1916 г. штейгером П.Е. Макаровым была открыта древняя медеплавильня на р. Бай-Сют, которая после опубликования её чертежа в 1934 г. вошла а археологические издания как единственная в СССР зафиксированная древняя печь для плавки медной руды. [78]

В 1915-1918 гг., работая в переселенческой экспедиции, сотрудник Красноярского музея А.П. Ермолаев заинтересовался археологическими памятниками. Он занимался покупкой случайно найденных древних медных, бронзовых (удила, пряжки, зеркала, наконечники стрел и т.д.), железных, чугунных (сошники, отвалы, кувшины) и каменных (жернова) предметов, оборами керамики нa песчаных выдувах близ теперешнего Кызыла, эстампированием и зарисовкой енисейских надписей и каменных изваяний, поисками «древних построек» в Западной Туве и изучением инвентаря поздних тувинских погребений XVIII-XIX вв., среди которого, как он указывает, встречались даже ружья. [79]

Образованной в 1921 г. Тувинской Народной Республике (1921-1944 г.) Советское государство оказывало разностороннюю помощь. В те годы при Академии наук СССР была создана «Комиссия по научному исследованию Монгольской и Танну-Тувинской республик», которая для производства археологических работ привлекла уже достаточно известного археолога С.А. Теплоухова, занимавшегося с 1920 г. исследованием памятников соседней Хакасско-Минусинской котловины.

Экспедиция С.А. Теплоухова работала в Туве три сезона: в 1926, 1927 и 1929 гг. В 1926 г. были совершены два разведочных маршрута от Кызыла на запад в долину Хемчика и по р. Элегесту, южному склону Танну-Ола через Чагатай-Холь на Балгазик и Кызыл. При этом было раскопано 59 различных памятников. В 1927 г. раскопки продолжались в районе с. Шагонара, по «Чингисхановой дороге» в долине р. Чаа-Холь и близ с. Туран (35 курганов). В 1929 г. paботы продолжались на севере Тувы в долине Уюка и его притоков Туран, и Могой (66 памятников). Таким образом, всего С.А. Теплоуховым было раскопано 160 различных памятников и обследовано много писаниц, каменных изваяний, стоянок и т.п.

Экспедицией С.А. Теплоухова был собран ценный и многочисленный археологический материал, но он остался неопубликованным, если не считать кратких предварительных отчётов [80] да небольших заметок, где описаны отдельные предметы. [81] Позднее в литературе появились некоторые разрозненные факты из материалов С.А. Теплоухова: по палеолиту, [82] о находках оловянных предметов [83] и т.п. Г.П. Сосновским была написана заметка о памятниках «скифского» времени. [84] Полностью материалы, добытые С.А. Теплоуховым, начали вводиться в научный оборот лишь в наших работах.

В 1930-е годы археологи в Туве не работали. Можно только упомянуть, что продолжали изучать вывезенные прежде в Минусинский музей стелы с енисейскими надписями.

В 1936 г. известный тюрколог С.Е. Малов опубликовал и перевел памятники Хемчик-Чиргакы, Бай-Булун II (под названием «Второй памятник Минусинского музея»), Кызыл-Чираа. [85] В 1939 г. С.В. Киселёв опубликовал и перевел тексты ещё пяти стел из Тувы, точное местоположение которых было ему неизвестно. Это памятники: Бай-Булун I (А), неизвестная плита Б (в музее № 42 и 42а), Оттук-Даш I (В), неизвестный столб Г (в музее № 41), неизвестный столб Д (в музее № 36). [86]

В конце 1930 г. в Кызыле был создан небольшой краеведческий музей, в котором не

(12/13)

было отдела археологии. С 1935 по 1941 г. музей не работал. После реорганизации в 1941-1942 гг. сотрудники музея провели экспедицию «по внешнему описанию памятников древней культуры» под руководством Н.М. Богатырева и в 1943-1945 гг. под руководством тувинского учёного Д.В. Данзын-оола. [87]

В 1941 г. обследование велось в долине р. Уюка, где было учтено 492 кургана и раскопаны в местности Азют три тувинских могилы XVII-XVIII вв. В 1942 г. в верховьях Хемчика обследовано 103 кургана, 15 каменных изваяний VI-IX вв., писаницы у пос. Кызыл-Мажалык (Бижикгиг-Хая), пос. Тээли и в Эрги Барлыке.

В 1943-1945 гг. Данзын-оолом (при участии Ширапа) были скопированы некоторые памятники енисейской письменности по Улуг-Хему (Кызил-Чираа I, II, Кожээлиг-Хову на Эжиме, Телэ и др.), а главное, путём опроса и обследования собрано значительное количество сведений о местонахождении разнообразных памятников.

Собранные материалы, отчёты и рисунки хранятся в музее Кызыла. В последующие поды музей проводил некоторую работу по сбору случайных находок и регистрации памятников.

Из местных начинаний отметим ещё сделанные в те же годы для популяризации и не имеющие самостоятельного значения переводы некоторых енисейских текстов с немецкого издания В.В. Радлова. [88]

На Всесоюзном археологическом совещании в начале 1945 г. среди задач на будущее, намеченных при участии С.В. Киселёва, выло сказано: «советские археологи должны оказать помощь археологическому изучению соседних дружественных стран, древности которых во многом освещают и нашу историю. Здесь в первую очередь нужно назвать Монгольскую и Тувинскую народные республики». [89]

Эта задача была облегчена тем, что Тува в октябре 1944 г. добровольно вошла в состав СССР на правах автономной области (теперь Тувинская АССР).

Археологическое исследование Тувы было включено в план работ 1946-1950 гг. Института истории материальной культуры АН СССР. [90] Так как материалы А.В. Адрианова и С.А. Теплоухова в то время не только не были опубликованы, но и были недоступны для изучения, то начинать надо было с разведок. В конце лета 1946 г. по приглашению Тувинского облисполкома в Кызыл прибыла Саяно-Алтайская археологическая экспедиция АН СССР под руководством профессора С.В. Киселёва при участии Л.А. Евтюховой и Л.Р. Кызласова. [91] Эта предварительная поездка позволила ознакомиться с архивными материалами и сборами областного музея, научно-исследовательского института истории, языка и литературы (ТНИИЯЛИ, создан в октябре 1945 г.), наметить маршрут будущих разведок и посетить писаницу в устье р. М. Боянкол близ Кызыла.

В 1947 г. экспедиция в том же составе в течение двух месяцев вела маршрутные разведки во многих районах, открыв десятки разнообразных памятников (крепостей, курганов, оленных камней, каменных изваяний людей и львов VI-IX вв.; пещер, писаниц н надписей на скалах и т.п.). Были открыты новые памятники енисейской письменности; Малиновка, Кезек-Хурэ, а также (ещё не опубликованные) Элегест II и Элегест III. Кроме того, были эстампированы и сфотографированы стелы из Кызыл-Чираа, наскальные надписи Хая-Бажы, среди которых были обнаружены новые надписи. [92] К сожалению, материалы этой экспедиции остались неопубликованными, за исключением тех статуй, которые были изданы в монографии Л.А. Евтюховой о каменных изваяниях VI-IX в. [93]

В конце 40-х годов продолжались сборы материалов. В верховьях Элегеста, близ Хову-Аксы, геологи в 1948-1949 гг. открыли древние медные рудники на горе Кара-Хая и Бош-Даг, где они собрали большую коллекцию орудий горного дела. [94] В 1948 г. поездку в Туву совершил археолог Минусинского музея Э.Р. Рыгдылон, который привез в музей стелу из Малиновки и опубликовал найденные близ Бай-Хака плужные отвалы и лемеху XIII-XIV вв. [95] Тогда же Ю.Л. Аранчын нашел первую стелу с енисейской надписью к югу от хребта Танну-Ола близ Самагалтая. [96]

Особенно большое значение имел труд С.Е. Малова, вышедший в 1952 г. и содержащий новые переводы памятников енисейской письменности, в том числе и найденных в Туве. [97]

Широкое развернутое исследование археологических памятников Тувы силами нескольких научных учреждений началось в 1950-х годах. Краеведческий музей Кызыла, ведущий регистрацию памятников и сборы случайных находок, в 1953-1954 гг. организовал небольшие раскопки охранного значения тех курганов, которым грозило разрушение в ходе строительных или геологических работ. Раскопки возглавил этнограф музея С.И. Вайнштейн. [98]

(13/14)

В 1953 и 1955 г. археологические разведки в некоторых районах западной и южной Тувы проводил по поручению Института этнографии АН СССР археолог А.Д. Грач, уделивший основное внимание памятникам древнего искусства: наскальным рисункам и древнетюркским каменным изваяниям. [99]

В 1955 г. начала свои многолетние работы Тувинская археологическая экспедиция Московского гос. университета под руководством Л.Р. Кызласова, которая в течение семи полевых сезонов (1955-1960, 1962 гг.) исследовала разновременные памятники центральных, северных и, отчасти, западных и южных районов Тувы.

В 1955 и 1957 гг. экспедиция работала совместно с Институтом археологии АН СССР, а в 1956 и 1960 гг. совместно с Тувинским краеведческим музеем.

Археологическая экспедиция МГУ поставила своей основной задачей построение классификации археологических культур Тувы с древнейших времен до культуры современных тувинцев (XVI-XIX вв.) [100] с тем, чтобы подготовить материалы для создания научной истории Тувы. [101] Особое место заняли исследования осёдло-земледельческих поселений, крепостей и городов, датировка и количество которых оставались до того совершенно неизвестными. [102]

В 1955 г. начала свои работы археологическая экспедиция Тувинского НИИЯЛИ, которую в 1955-1958 гг. возглавлял С.И. Вайнштейн, [103] а в 1960-1968 гг.— первый тувинский археолог М.X. Маннай-оол. [104] В 1957-1963, 1965-1966 гг. в Туве работала Тувинская комплексная археолого-этнографическая экспедиция Института этнографии АН СССР под руководством Л.П. Потапова, [105] археологические отряды которой возглавляли A.Д. Грач (1957-1961 гг.), С.И. Вайнштейн (1959-1960 и 1962-1963 гг.) и B.П. Дьяконова (1961-1963 и 1965-1966 гг.). [106]

Задачей этой экспедиции, выпустившей два тома трудов, [107] является решение вопроса о происхождении современного тувинского народа и в связи с этим изучение тех археологических памятников, которые могут характеризовать важнейшие этапы этнической истории тувинцев.

Наконец, следует отметить полевые исследования археолога Я.И. Сунчугашева по теме «Горное дело и металлургия в древней Туве», работавшего в 1959-1963 гг. в районе Хову-Аксы и на правобережье р. Каа-Хем, [108] а также статьи Н.Л. Членовой, написанные по музейным материалам. [109] В 1965 г. начала свои работы Саяно-Тувинская экспедиция АН СССР под руководством А.Д. Грача. [110]

В 1960 г. в музее г. Кызыла хранилась стела с енисейской надписью Уюк-Туран и привезённые мною в 1959-1960 гг. памятники Кезек-Хурэ и Элегест II. В 1961 г. сотрудника музея при участии тюрколога А.М. Щербака привезли еще 15 камней с надписями, а в 1963 г. в музей поступила стела Сайгын из Тес-Хема. Таким образом, в Кызыльском музее создалось собрание из 19 памятников енисейской письменности.

В 1961-1962 гг. в Туве было обнаружен» семь рунических памятников: Хербис-Баары [111] и Оттук-Даш III привезены музейными сотрудниками, а Саргал-Аксы, Суглук-Адыр-Аксы, Канмыылдыг-Хову и Ортаа-Хем опубликованы З.Б. Арагачи. [112]

Мною в 1962 г. был открыт памятник Ир-Холь (Элегест IV). [113] Наконец, в 1964 г. был открыт еще новый памятник Ийме, [114] а в 1965 г. — 3 памятника в Кара-Булуне. Таким образом, в Туве к 1965 г. насчитывалось 53 памятника енисейской письменности и было известно местонахождение пятьдесят четвёртого, погибшего для науки (Эльдег-Кежиг). [115]

Таким образом, всю историю археологического изучения Тувы можно разделить на четыре этапа:

1) период раннего ознакомления с наземными памятниками (1616-1752 гг.), в конце которого появляются их первые публикации (Г.Ф. Миллер, 1747 г.); 2) период обора и изучения памятников енисейской письменности, сбора археологических фактов (1877-1918 гг.), когда в Туве появились первые археологи (Д.А. Клеменц, А.В. Адрианов, И.Р. Аспелин, А.О. Гейкель) и были проведены первые научные раскопки курганов А.В. Адриановым (1915-1916 гг.); 3) период Тувинской Народной Республики (1921-1944 гг.) когда работала экспедиция С.А. Теплоухова и начал свои сборы только что возникший краеведческий музей в г. Кызыле; 4) современный период, начавшийся со Всесоюзного археологического совещания в 1945 г., когда были развернуты обширные разведки и раскопки разнообразных и разновременных памятников, появилась первая классификация культур и первые обобщающие работы по древней и средневековой истории Тувы, основанные, как на письменных, так и на археологических источниках.

(14/15)

О работах по средневековой истории Тувы.   ^

Еще недавно написанной истории Тувы не существовало. При скудости письменных источников ясно, что без приведенных в систему археологических фактов нельзя было воссоздать даже общие закономерности исторического процесса, протекавшего в Туве в средневековый период. Поэтому отсутствует историография этого периода истории Тувы. Для того чтобы читатель мог представить себе, что было известно по истории средневековой Тувы всего несколько лет назад, приведу слова специалиста по новой истории Тувы профессора В.И. Дулова из его статьи «О некоторых итогах и задачах изучения истории Тувы», опубликованной в 1958 г.: «Белым пятном тувинской истории остается средневековье. Это белое пятно надо в ближайшие годы ликвидировать» и «археологическое изучение Тувы но только важно для восстановления далекого прошлого, но и для изучения средневековья Тувы». [116]

При всём том в печати высказывались различные предположения и суждения о средневековой Туве (чаще всего исследователями истории соседних областей), основанные на кратких данных письменных источников. Следует остановиться на основных представлениях историков по этой проблеме.

В старой литературе всё то немногое, что было известно по древней и средневековой истории этой области, собрано во втором томе монографии Г.Е. Грумм-Гржимайло «Западная Монголия и Урянхайский край. Исторический очерк этих стран в связи с историей Средней Азии». [117] Несмотря на многообещающее название, в этой безнадёжно устаревшей книге, написанной с позиций буржуазной науки и подвергнутой справедливой критике со стороны советских исследователей за немарксистскую основу исторической концепции, [118] нет в сущности истории Тувы. Есть лишь отдельные не связанные друг с другом факты, упомянутые в связи с историей всей Центральной Азии. Об этом автор сам пишет в предисловии к своему труду: «На территориях собственно Западной Монголии и верхнего Енисея по вышеуказанной причине мне приходилось останавливаться сравнительно редко; возникавшие в Средней Азии государства и волны передвигавшихся кочевников только захватывали их».

Упомянув некоторые древние «оросительные устройства» и «несокрушённое временем шоссе» (на деле остатки стены) в Туве, Г.Е. Грумм-Гржимайло пишет, что они «наводят на мысль о высоком уровне той культуры, которая существовала некогда в пределах Алтайско-Саянской горной страны», но тут же добавляет: «что касается её истории, то она должна считаться навеки утраченной» (курсив мой. — Л.К.).

Тот же автор в другом месте этого труда ещё раз подчеркнул своё бессилие в освещении средневековой истории Тувы. Говоря о высылке кыргызов Хубилаем в Маньчжурию, он пишет: «очевидно, причина лежала глубже, но она осталась нам неизвестной, как равно и всё то, что происходило в Саянах после 1207 года, когда этой страной овладели монголы». [119]

Безусловно, следует согласиться с выводом А.И. Ярхо, что «историческим» построениям Г.Е. Грумм-Гржимайло должна быть противопоставлена марксистская история Центральной Азии». [120]

В известной работе 1933 г. «Разложение рода и феодализм на Енисее» С.В. Киселёв, констатировав, что в VI в. в Хакасско-Минусинской котловине сформировалось классовое общество и возникло древнехакасское государство, справедливо разъяснил: «Говоря о древних хакасах, я основываюсь на материалах преимущественно из Минусинского края, но областью хакасов я считаю не только Минусинский край, но и территорию современной Танну-Тувинской республики. Возможно, что именно к этой последней территории относятся важнейшие события, отмеченные для хакасов китайской летописью». [121] Это же было повторено им и в одной из работ 1940 г. [122]

Вслед за С.В. Киселёвым (со ссылкой на цитируемое сочинение) о «государстве хакасов» в Туве (начиная с VI в. до монгольской эпохи) писал Р. Кабо. [123] Те же взгляды С.В. Киселёва отражены в макете «Истории СССР», изданном в 1939 г. [124]

В книге Л.П. Потапова «Очерки по истории алтайцев» также мимоходом упоминается, что тюркский каганат VI-VIII вв «включал земли кыргызов (хакасов), находившихся в бассейне верхнего Енисея, территорию современной Тувинской области...», что уйгурский хан в 758 г. «присоединил к своим владениям земли кыргызов, расположенные в южной Сибири по Енисею», что в 840 г. кыргызы разбили уйгуров л их господство в Центральной Азии «длилось до начала X в.» и т. п. О судьбах населения и территории Тувы в период господства в Центральной Азии и на Алтае уйгуров и «кыргызов (хакасов)» в этой книге ничего не сказано. Там же, как теперь выяснилось, ошибочно утверждалось, что в XI—

(15/16)

XII вв. Алтаем, северо-западной Монголией и кыргызами Енисея владели кидани и найманы. [125]

Так же неопределенно (со справедливой ссылкой на то, что «древнейшие периоды истории Тувы не изучены, так как ещё не выявлены и не изучены её археологические памятники») упоминается о средневековой истории этой страны в очерке Л.П. Потапова «Тувинцы». [126] Здесь говорится, что в VI-VIII вв. Тува не входила в страну хакасов, но в тоже время не сказано, в какое же государство она входила. Более определённо говорится лишь о господстве «уйгурского ханства» и монголов над населением Тувы.

Подобная неопределённость объясняется ещё и том, что С.В. Киселёв и Л.А. Евтюхова, совершившие в 1947 г. большую разведочную археологическую экспедицию по Туве, пришли к предварительному выводу: «по своему внешнему виду надмогильные сооружения Тувы резко отличны от таких же памятников Минусинской котловины. В то же время все виды надмогильных сооружений Тувы чрезвычайно схожи с алтайскими», а это «позволяет сомневаться в принадлежности тувинских степей племенам кыргызской группы, жившим, очевидно, к северу от Саян». Как впоследствии оказалось, такой вывод правилен лишь для времени VI-VIII вв. и не точен для эпохи IX-XIV вв. С.В. Киселёв и Л.А. Евтюхова не настаивали на этом предварительном заключении, справедливо указав, что «для углублённого исследования древней истории Тувы и для выяснения взаимосвязей между сопредельными областями необходимы планомерные археологические раскопки, до сих пор там ещё не производившиеся». [127]

В своей монографии 1952 г. о древнетюркских каменных изваяниях Л.А. Евтюхова повторяет, что «область расселения кыргыз-хакасов в эпоху развития их собственного государства ограничена территорией Минусинской котловины», но что хакасы проникали в Туву во время военных действий. [128] Этот предварительный вывод был поддержан А.Д. Грачом в его работах 1955 и 1957 гг. [129]

Таким образом, вопрос о переселениях древних хакасов (или «кыргызов», как о них писали) на юг, о времени и территории их нового расселения, — оставался невыясненным. В фундаментальной монографии «Древняя история Южной Сибири» С.В. Киселёв, не располагая материалами для решения этого вопроса, указал лишь, что господство «кыргызов» в Центральной Азии не было длительным и в начале X в. они вернулись на Енисей. [130]

Не существовало также представления о периоде уйгурского каганата в истории Тувы (говорилось лишь об «уйгурском ханстве» в Монголия). В работах С.И. Вайнштейна и A.Д. Грача вместо этого фигурировало «древнетюркское время»,— такими назывался период истории Тувы с VI по IX-X вв. [131] После наших докладов и статей 1957-1960 гг. [132] исследователи тувинских древностей и истории стали различать в своих работах уйгурские памятники.

Такое же положение существовало по вопросу о мнимом владычестве киданей (X-XI вв.) или кара-китаев (XII в.) над территорией Тувы. Об этом, как говорилось выше, писал Л.П. Потапов, а за ним в статьях 1957-1959 гг. С.И. Вайнштейн; подобную ошибку допустил и я в работе 1959 г., исправив её после углублённого изучения источников. [133]

Следует также указать, что у ряда последователей существовала некоторая недооценка чётко выраженных палеоэтнографических особенностей погребального обряда древних тюрок (погребения по обряду трупоположения с конём) и древних хакасов (трупосожжения), в результате чего памятники не различались этнически и считалось возможным говорить даже об оставлении в IX-X вв. «кыргызами» обряда трупосожжения и о переходе их на обряд трупоположения с конём. [134]

Вышеизложенное свидетельствует о первую очередь о том, что исследователям не хватало археологических источников, получение которых позволило создать периодизацию средневековой истории Тувы, опираясь для каждого периода на вновь выявленные археологические памятники.

Таким образом, только успехи археологической науки позволили получить массу новых источников для воссоздания древней и средневековой истории Тувы. В связи с этим необходимо указать, что археология предоставляет всё больше материалов и для палеоантропологии, без данных которой невозможно было бы говорить об этнической истории населения бассейна верхнего Енисея и о происхождении современных тувинцев. Отметим прежде всего важные работы антропологов Г.Ф. Дебеца и B.П. Алексеева. [135]

В контакте с археологами работают и палеозоологи, также дающие ценные факты для истории охоты и скотоводства в Туве. [136] Выше были указаны работы С.Е. Малова, C.В. Киселёва, А.М. Щербака, Л.Р. Кызласова и других, посвященные памятникам средневековой енисейской письменности. Без-

(16/17)

условно, что всестороннее изучение этих памятников эпиграфики местных племён имеет огромное значение не только для лингвистической науки, но и для исторической.

Эти успехи советской археологической науки последних лет при содействии смежных научных дисциплин уже позволили создать первую научно-популярную «Историю Тувы», охватившую огромный период с древнейших времён до современности. [137] В написании ряда глав и разделов по средневековому периоду, а также в обсуждении всего первого тома этого издания принимал участие автор настоящей работы. [138] Поэтому рассмотрение первого опыта изучения истории Тувы здесь опущено. Скажу лишь, что со времени написания книги получено много нового материала, вышли новые работы и публикации, позволившие расширить и углубить наши знания по средневековому периоду и создать предлагаемую научную монографию по истории Тувы в средние века.

Исследуемый в работе тысячелетний период истории начался в середине VI в., когда территория Тувы вошла в состав первого государственного образования, получившего в нашей исторической науке наименование тюркского каганата, и закончился а XV в., когда уже началась история современного тувинского народа, сложившегося в XVI-XVIII вв. Так как история тувинского народа является обширной темой, нуждающейся в самостоятельном исследовании, то это позволяет ограничить хронологические рамки нашей работы XV в., хотя, конечно, «средние века» в Туве не закончились в этом столетии.

Дальнейшие перспективы исследования истории Тувы увлекательны и бесконечны. Здесь первое место принадлежит широко развернувшимся археологическим исследованиям. Однако, мы ещё не знаем многих письменных источников. По мере ознакомления с древними и средневековыми китайскими, арабскими и персидскими хрониками будет расти число их переводов и критических исследований, будут проясняться постепенно многие факты истории. Таким образом, приток в науку новых источников, письменных и археологических, будет продолжаться. Несомненно, это позволит в будущем разрешить многие проблемы в истории Тувы.

Примечания к Главе I (с. 176-180)

[1] Сб. «Материалы по истории русско-монгольских отношений. 1607-1636». М., ИВЛ, 1959, стр. 58.

[2] См. Л.Р. Кызласов. Средневековые города Тувы. СА, 1959, № 3; его же. Тува в составе уйгурского каганата. «Уч. зап. ТНИИЯЛИ», вып. VIII. Кызыл, 1960.

[3] «Чертёжная книга Сибири, составленная тобольским сыном боярским Семёном Ремезовым в 1701 г.». СПб., 1882, л. 17.

[4] Д.А. Клеменц. Археологический дневник поездки в среднюю Монголию в 1891 году. СТОЭ, вып. II. СПб., 1895, стр. 72.

[5] В.В. Радлов. Сибирские древности, т. I, вып. 3. MAP, № 15. СПб., 1894, приложения, стр. 75 и 78.

[6] В.В. Радлов. Ук. соч., стр. 80.

[7] В.В. Радлов. Ук. соч., стр. 75.

[8] Находится на левом берегу р. Чаа-Холь в урочище Карабей в 5 км к северо-западу от пос. Чаа-Холь. Фотографию и чертёж см. С.Р. Минцлов. Памятники древности в Урянхайском крае. ЗВОРАО, т. 23, Пг., 1916, табл. VI, рис. 2; Л.Р. Кызласов. Средневековые города Тувы, рис. 10.

[9] В.В. Pадлов. Ук. соч., стр. 76.

[10] В.В. Радлов. Ук. соч., стр. 75-77, рис. на стр. 79.

[11] Л.Р. Кызласов. Начало сибирской археологии. «Историко-археологический сборник, посвящённый А.В. Арциховскому к 60-летию со дня рождения» Изд-во МГУ, 1962.

[12] В.В. Pадлов. Ук. соч., т. I, вып. 1. MAP, № 3. СПб., 1888. Приложения, стр. 13-15 (14 января, 12 и 18 февраля). Ср. D.G. Messerschmidt. Forschungsreise durch Sibirien 1720-1727, Bd. I. Berlin, 1962.

[13] В.В. Радлов. Ук. соч., т. I, вып. 3, MAP № 15. СПб., 1894, приложения, стр. 78.

[14] В.В. Pадлов. Ук. соч., т. I, вып. 2. MAP. № 5. Спб., 1891, приложения, таблицы I и V, рис. С; Ср. F.I. Strahlenberg. Das Nord- und Östliche Theil von Europa und Asia. Stockholm, 1730. Ha стр. 28 и 46. Ф.И. Страленберг ошибочно пишет, что эти находки происходят из часовни при устье Кемчика.

[15] Г.Е. Гpумм-Гржимайло. Западная Монголия и Урянхайский край, т. 2. Л., 1926, стр. 802, примечание.

[16] В.В. Pадлов. Ук. соч., т. I, вып. 3, приложения, стр. 74-81.

[17] «De scriptis Tanguticis in Sibiria repertis». Commentarii Academiae Scientiarum Petropolitanae, t. X, 1747, pp. 420-468, tabl. VII.

[18] Г.Ф. Миллер. Изъяснение о некоторых древностях, в могилах найденных. «Ежемесячные сочинения и известия о учёных делах за декабрь 1764 г.» СПб; ср. Г.Ф. Миллер. История Сибири, т. I. М.-Л., 1937, стр. 522.

[19] I.G. Gmеlin. Reise durch Sibirien von dem Jahre 1733-1743, v. 3. Göttingen, 1752, S. 323; cp. B.B. Pадлов. Ук. соч., т. I, вып. 3, приложения, стр. 79, примечание 1.

[20] Публикацию её см. Н. Appеlgrеn-Kivalо. Alt-altaische Kunstdenkmäler. Briefe und Bildmaterial von I.R. Aspelins Reisen in Sibirien und der Mongolei 1887-1889. Helsingfors, 1931, SS. 334-339; ср. С.P. Минцлов. Ук. соч., табл. IV, рис. 2. Ныне скульптуры львов находятся в Кызыльском музее, а остальные скульптуры уничтожены.

[21] I. Klaproth. Asia polyglotta. Paris, 1823.

[22] Г.Н. Потанин. Очерки северо-западной Монголии, вып. 2. СПб., 1881, стр. 73 и табл. XVIII, фиг. 35.

[23] См. Л.А. Евтюхова. Каменные изваяния Южной Сибири и Монголии. МИА, № 24, 1952, рис. 27-29 (№ 45-47) и стр. 116.

[24] Раскопано мною. См. Л.Р. Кызласов. Тува в период тюркского каганата (VI-VIII вв.). ВМУ, исторические науки, 1960, № 1, стр. 65-67.

[25] Г.Н. Потанин. Ук. соч., вып. 3. СПб., 1883, стр. 130; ср. А.В. Адpианов. Путешествие на Алтай и за Саяны, совершённое в 1881 году. «Записки РГО по общей географии», т. 11. СПб.. 1888, стр. 407.
(176/177)

[26] З.Б. Арагачи. Новые эпиграфические находки в Туве. «Уч. зап. ТНИИЯЛИ», вып. X. Кызыл, 1963, стр. 247-248.

[27] В.А. Обpучев. Григорий Николаевич Потанин. Жизнь и деятельность. М.-Л., Изд-во АН СССР, 1947.

[28] А.В. Адрианов. Ук. соч., табл. 2-4; о его работах см. И.С. Боголюбский. Исследование древностей Минусинского округа Енисейской губернии в 1881 г. ИВСОРГО, т. XIII, № 3. Иркутск, 1882, стр. 45-46.

[29] И.С. Боголюбский. Исследование древностей Минусинского округа и верховьев реки Енисея в 1882 г. ИВСОРГО, т. XIV, № 3, Иркутск. 1883; его же. Исследование древностей Красноярского и Минусинского округов 1881, 1882 и 1883 гг. СПб., 1890.

[30] Инн. Кузнецов. Древние могилы Минусинского округа. Томск, 1889, табл. XVI-XVIII. Обломок стелы хранится в Кызыльском музее; черновик отчёта И.П. Кузнецова «Поездка по северо-западной Монголии летом 1887 г.» и оригиналы рисунков хранятся в архиве Минусинского Музея (№ 29).

[31] Н. Appelgren-Kivalо. Op. cit., Vorwort; ср. I.R. Aspelin. Fels-und Steininschriften am oberen Jenissei. «Zeitschrift für Ethnologie», Bd. 19. Berlin. 1887.

[32] Н. Appelgren-Kivalo. Op. cit., SS. 29-34, 318-339.

[33] I.R. Aspelin. Die Steppengräber im Kreise Minussinsk am Jenissei. «Finnisch-ugrische Forschungen». Bd. XII, Н. 1-2. Helsingfors, 1912, F. 11.

[34] I.R. Aspelin. Tschudische Inschriften am oberen Jenissei. «Zeitschrift für Ethnologie», Bd. 20. Berlin, 1888.

[35] «Inscriptions de l'Jenissei recueilles et publiées par la Société Finlandaise d'archéologie». Helsingfors, 1889; cp. C.E. Maлов. Енисейская письменность тюрков. М.-Л., Изд-во АН СССР, 1952, № 1-4, 9-10, 12, 14, 16-24.

[36] Н. Appelgren-Kivalo. Op. cit., S. 44; О. Donner. Wörterverzeichniss zu den «Inscriptions de l'Jenissei». Helsingfors, 1892, S. 66. (Mémoires de la Société Finnoougrienne, IV); ср. С.E. Малов. Ук. соч., № 15 и 41.

[37] I.R. Aspelin. Die Jenissei-Inschriften. Zeitschrift für Ethnologie. Bd. 21. Berlin, 1889; A. Heikel. De Sibiriska Jenissiinskrifferna. «Finskt Museum», V. Helsingfors, 1898.

[38] I.R. Aspelin. Tschudische Inschriften am oberen Jenissei.

[39] I.R. Aspelin. Die Jenissei-Inschriften; cp. «Отчёты по Минусинскому местному музею и общественной библиотеке за 1889 год». Минусинск, 1890, стр. 10.

[40] А.М. Tallgren. Sibirien, Bronzezeit. «Reallexikon der Vorgeschichte von М. Ebert.» Bd. XII (писаницы и оленные камни); А.М. Tallgren. Inner Asiatic and Siberian Rock Pictures. «Eurasia Septentrionalis Antiqua», VIII. Helsinki, 1933 (писаницы, оленные камни и пр.); Н. Appelgren-Kivalo. Vogelkopf und Hirsch als Ornamentsmotive in der Vorzeit Sibiriens. «Finnisch-Ugrische Forschungen», Bd. XII, Н. l-2, Helsingfors, 1912; Н. Appelgren-Kivalo. Alt-altaische Kunstdenkmäler. Helsingfors, 1931.

[41] Voyages de Dmitri Klementz en Mongolie occidentale de 1885 à 1897. «Bulletin Société Geografique», XX. Paris, 1899; Д.А. Клеменц. Археологический дневник поездки в Среднюю Монголию в 1891 году. СТОЭ, II. СПб., 1895; его же. Письмо на имя академика Радлова. СТОЭ, т. I. СПб., 1892.

[42] С.Е. Малов. Ук. соч., № 5-8.

[43] Д.А. Клеменц. Объяснительная записка. В кн.: В.В. Радлов. Атлас древностей Монголии, вып. 2. СПб., 1893. Эстампажи надписей из Тувы изданы также В.В. Радловым ч «Атласе древностей Монголии», вып. 3, СПб., 1896. а первые их переводы см. W. Radloff. Die alttürkischen Inschriften der Mongolei. Dritte Lieferung. SPb., 1895.

[44] В. Ошурков. Из странствований по земле урянхов. «Сибирский сборник». Приложение к «Восточному обозрению» за 1892, вып. I. Иркутск, 1893; ср. также «Отчёт РГО за 1893 год». СПб., 1894, стр. 75-76; С.Е. Малов. Ук. соч., № 11 и 13.

[45] Изданы: В.В. Радлов. Атлас древностей Монголии, вып. 3, табл. XCVI-XCVII.

[46] В. Ошурков. Ук. соч.; ср. «Отчёты по Минусинскому местному музею за 1892 год». Минусинск, 1893, стр. 5.

[47] Ныне хранится в Гос. Эрмитаже — см. «Отчёты по Минусинскому Мартьяновскому музею за 1913 г.». Минусинск, 1914, стр. 1 и определение М.Е. Массона (см. М.Е. Массон. Неопубликованные монетные находки. Материалы ЮТАКЭ, I. Ашхабад, 1949, стр. 143).

[48] «Отчёт по Минусинскому местному музею за 1893 год». Минусинск, 1894, стр. 6 и «Отчёт... за 1896 год». Минусинск, 1897, стр. 6; П.Е. Островских. Краткий отчёт о поездке в Тоджинский хошун Урянхайской земли. ИРГО, 1898, т. XXXIV, вып. 4. стр. 432.

[49] ОАК за 1894 г., СПб., 1896, стр. 36, рис. 29. Хранится в отделе Востока Гос. Эрмитажа СК-566.

[50] «Отчёт по Минусинскому местному музею за 1900 год». Минусинск, 1901, стр. 13-14; рис. статуи см. Л.А. Евтюхова. Ук. соч., рис. 40, 3.

[51] «Отчёт по Минусинскому местному музею за 1901 год». Красноярск, 1902, стр. 12.

[52] А.В. Адрианов. Писаница Боярская. Известия Русского комитета для изучения Средней и Восточной Азии, № 6. СПб., 1906. стр. 57.

[53] «Отчёт по Минусинскому городскому Мартьяновскому музею за 1907 год». Минусинск, 1908, стр. 10.

[54] «Исследования Ф.Я. Кона в земле урянхов». «Русский антропологический журнал», кн. XII, № 4. М.; 1903; Ф. Кон. За 50 лет. Собр. соч., т. III. М., 1934, стр. 263-278; ср. «Отчёт по Минусинскому местному музею за 1902 г.» Минусинск, 1903, стр. 16 и «Отчёт по Минусинскому местному музею за 1903 г.» Красноярск, 1904, стр. 16. Памятник Чер-Чарык теперь опубликован: См. Д.М. Насилов. О некоторых памятниках Минусинского музея. НАА, 1963, № 6, стр. 128-129 (III).

[55] В.А. Ошурков. Отчёт о поездке, совершённой летом 1902 года в Западные Саяны и западную часть хребта Танну-Ола. «Записки Красноярского подотдела Вост.-Сиб. отдела РГО», т. I, вып. 1. СПб., 1906.

[56] С.Е. Малов. Памятники древнетюркской письменности Монголии и Киргизии. М.-Л., 1959, стр. 70-74.

[57] I.G. Granö. Archäologische Beobachtungen von meinen Reisen in den nördlichen Grenzgegenden Chinas in den Jahren 1906 und 1907. «Journal de la Société Finno-Ougrienne», XXVI, Helsinki, 1909; ср. «Отчёт о поездке в северозападную Монголию, Минусинский край и Алтай магистра И.Г. Гранэ, ассистента при географическом заведении Гельсингфорсского университета». «Известия Русского комитета для изучения Средней и Восточной Азии», № 7, СПб., 1907; ср. Н.Н. Appelgren-Kivа1о. Alt-altaische Kunstdenkmäler, S. 33; по С.Е. Малову (С.Е. Малов. Енисейская письменность тюрков, стр. 38) это «четвёртый памятник с Чаа-Холя» (№ 16).

[58] Б.М. Поpватов. Медные руды Урянхая. «Вестник общества сибирских инженеров», 1917. т. II, № 1-2; ср. К.И. Иваницкий. Медные руды в Урянхае. В сб.: «Естественные производительные силы России», т. IV, вып. 7. Петроград, 1920.

[59] «Землеведение. Периодическое издание географ. отделения Общества любителей естествознания, антро-
(177/178)
пологии и этнографии», кн. IV, М., 1914, стр. 146-147. Об этнографической коллекции см. «Тувинские коллекции в этнографическом музее Казанского университета». СЭ, 1957, № 3 и «Краткие путеводители по университету. Этнографический музей». Казань, 1957.

[60] В 1914 г. планировались археологические экспедиции в Туву А.В. Адрианова («Изв. Русского комитета для изучения Средней и Восточной Азии, серия II. № 3. Пг., 1914, стр. 40) и О.Б. Згерского-Струмило (ИАК, прибавление к вып. 57, 1915, стр. 54-55), которые не состоялись.

[61] С.Р. Минцлов. Секретное поручение (Путешествие в Урянхай). Рига, б/г; см. также К.Д. Минцлова. Далёкий край. Путешествие по Урянхайской земле. Приложение к журналу «Всходы», № 3 и 14 за 1915г.

[62] ИАК, прибавление к вып. 57, стр. 55-58. По незнанию «археолога Минцлова» путали с И. Савенковым (см. там же, стр. 58).

[63] С.Р. Минцлов. Памятники древности в Урянхайском крае. ЗВОРАО, т. 23, Пг., 1916.

[64] ИРГО, 1915, т. 51, вып. 7, стр. 11.

[65] А.В. Адрианов. Учёное хулиганство. Газета «Сибирская жизнь» № 12 от 16 января 1916 г.

[66] Коллекция С.Р. Минцлова, вероятно, погибла. Им были опубликованы только фотографии бронзового котла из Бай-Тайги, а также 32 предметов VII-III вв. до н.э. См. С.Р. Минцлов. Секретное поручение, стр. 208-209.

[67] «Сибирская жизнь», 1915, № 220; 1916, № 224.

[68] ИАК, прибавление к вып. 58, 1915, стр. 75-76; ИАК, прибавление к вып. 59, 1916, стр. 37; «Итоги археологических исследований в Урянхайском крае». «Енисейские епархиальные ведомости», 1916, № 3, стр. 30.

[69] ИАК, прибавление к вып. 64, 1917, стр. 53.

[70] Характеристику А.В. Адрианова как политического деятеля см. Ф.Я. Кон. За 50 лет. т. 1-2. М., 1936, стр. 504.

[71] Оригиналы дневников А.В. Адрианова (№ 78) и коллекция из 363 предметов (№ 6041) хранятся в Музее истории материальной культуры Томского гос. университета.

[72] О передаче Иркутскому музею А.В. Адриановым в 1905 г. трёх эстампажей с камней, вывезенных из Тувы, см. ИАК, прибавление к вып. 16, 1905, стр. 46. О семи камнях с рунами, найденными им в 1915 г., и об отправке трёх из них в Минусинск см. ИАК, прибавление к вып. 59, 1916, стр. 37.

[73] Материалы ныне определены, см. Л.Р. Кызласов. Новая датировка памятников енисейской письменности. СА, 1960, № 3.

[74] Архив ИА АН СССР, 1915, дело № 120. Бай-Булун I и Бай-Булун II у С.Е. Малова (С.Е. Малов. Енисейская письменность тюрков) обозначены соответственно, № 49 и 42. О памятнике Улуг-Сайыр других сведений нет.

[75] Архив ИА АН СССР, 1915, д. № 120. В Минусинском музее инв. № 19, 22, 38, 39; Оттук-Даш II не имеет номера.

[76] Архив МИМК ТГУ, № 79 (опись фотографий 1915-1916 гг.); ср. С.Е. Малов. Ук. соч., № 43-46.

[77] В Минусинском музее инв. № 20, 21, 40, 37 (37а, 37б, 37в); возможно им же были привезены памятники Чаа-Холь VII; № 36, 36а и разбитая плитка № 42 и 42а (по С.Е. Малову, № 19, 51 и 50). Памятник № 37 Эль-Бажы теперь опубликован, но без учёта четвёртого обломка; см. Д.М. Насилов. Ук. соч., стр. 125-128 (стела II).

[78] Д.Н. Лев. К истории горного дела. «Труды Института антропологии и этнографии», вып. 2. Л., 1934, рис. 32; ср. В.И. Равдоникас. История первобытного общества, ч. 2. Изд-во ЛГУ, 1947, стр. 291, рис. 109 и Л.П. Левитский. О древних рудниках. М.-Л., 1941.

[79] А. Ермолаев. Краткий отчёт об исследованиях в Урянхайском крае в 1915-1918 гг. «Сибирские записки», № 4-5. Красноярск, 1919.

[80] «Отчёт о деятельности Академии наук СССР за 1927 г.» т. II. Л., 1928, стр. 264-265; «Отчёт о деятельности Академии наук СССР за 1929 г.» т. II. Л., 1930, стр. 14-16: см. также «Осведомительный бюллетень Комиссии экспедиционных исследований АН СССР», 1929, № 1-2, 7 и 24.; ср. Архив ИА АН СССР, фонд № 2, дд. № 228, 231. Рукопись полного отчёта и полевые дневники хранятся в архиве МЭН СССР.

[81] С.А. Теплоухов. Каури в Урянхайском и Минусинском крае. ИГАИМК, т. VI, вып. 8-9. Л., 1931, прил. II, стр. 101; С.А. Теплоухов. Металлический период. «Сибирская советская энциклопедия», т. III, 1932, табл. II.

[82] Г.П. Сосновский. Новые палеолитические местонахождения Южной Сибири. КСИИМК, вып. VII. М.-Л., Изд-во АН СССР, 1940, стр. 87; ср. Н.А. Береговая. Палеолитические местонахождения СССР. МИА, № 81, 1960, стр. 84.

[83] А.А. Иессен и Г.П. Сосновский. К истории использования олова в Приенисейском крае. КСИИМК, вып. V. М.-Л., Изд-во АН СССР, 1940.

[84] «История СССР» (макет), чч. I-II. М.-Л., Изд. ИИМК АН СССР. 1939, стр. 420-421. Г.П. Сосновский пытался разобраться в тувинских древностях, о чём свидетельствуют архивные материалы (Архив ИА, фонд № 42).

[85] С.Е. Малов. Новые памятники с турецкими рунами. «Язык и мышление», VI-VII. М.-Л., 1936.

[86] С.В. Киселёв. Неизданные надписи енисейских кыргызов. ВДИ, 1939, № 3; у С.Е. Малова (С.Е. Малов. Енисейская письменность тюрков) А — № 49, Б — № 50; В — № 4; Д — № 51; Г — см. Д.М. Насилов. Ук. соч., стр. 124-125 (стела I).

[87] Н. Богатыpёв. О тувинских памятниках древности. ПЗЛС, № 2. Кызыл, 1942 (публикацию см. Н.Л. Членова. Несколько писаниц юго-западной Тувы. СЭ, 1956, № 4; рецензию Л.Р. Кызласова в СЭ, 1958, № 1, стр. 202-203) и Д.В. Данзын-оол. Сведения о старинных памятниках на территории Тувинской автономной области, 1946 г. (рукопись). Архив музея г. Кызыл, дело № 101.

[88] А. Пальмбах. О чём говорят древние памятники Орхона и Енисея («К 50-летию выхода в свет трудов акад. В.В. Радлова по расшифровке орхоно-енисейских надписей на территории Монголии, Тувы и Южной Сибири»). ПЗЛС, № 1-2 и № 3. Кызыл, 1944.

[89] Сб. «Материалы к Всесоюзному археологическому совещанию». М., Изд-во АН СССР, 1945, стр. 70 и 164.

[90] С.В. Киселёв. Работа в области археологии ИИМК АН СССР. ВДИ, 1946, № 2, стр. 200.

[91] Л.Р. Кызласов. Саян-Алдайнын археологтуг экспедициязы. Газ. «Тыванын аныяктары», № 47, 24 августа 1946 г. (на тувинском языке); ср. ВДИ, 1947, № 1, стр. 192.

[92] Л.А. Евтюхова и С.В. Киселёв. Саяно-Алтайская экспедиция. КСИИМК, вып. XXVI. М., Изд-во АН СССР, 1949. Все эстампажи енисейских надписей переданы были С.Е. Малову.

[93] Л.А. Евтюхова. Ук. соч.; см. Н. Ардов. В стране голубой реки. «Вокруг света», 1948. № 5. О стелах из Малиновки и Кезек-Хурээ см. Л.Р. Кызласов. Новая датировка памятников енисейской письменности, рис. 10.

[94] Л.Р. Кызласов. Этапы древней истории Тувы. ВМУ, историко-филологическая серия, 1958, № 4, ,br>(178/179)
стр. 74, табл. I, рис. 17-24; ср. И. Голосовский. В центре Азии. «Огонёк», № 12, март 1958.

[95] Э.Р. Pыгдылон. Новые рунические надписи Минусинского края. ЭВ, 1951, IV, стр. 87-89; его же. Китайские знаки и надписи на археологических предметах с Енисея. ЭВ, 1951, V, стр. 114-116; его же. О знаках на плитах с руническими надписями. ЭВ, 1954, IX.

[96] Ю.Л. Аранчын. Сайгынская плита с древнетюркской надписью. ЭВ, 1951, V, стр. 76-77; его же. О древних енисейских камнеписных памятниках на территории Тувинской автономной области. «Уч. зап. ТНИИЯЛИ», вып. 1. Кызыл, 1953.

[97] С.Е. Малов. Енисейская письменность тюрков.

[98] С.И. Вайнштейн. Археологические раскопки в Туве в 1953 г. «Уч. зап. ТНИИЯЛИ», вып. 2. Кызыл, 1954; его же. Памятники скифского времени в западной Туве. «Уч. зап. ТНИИЯЛИ», вып. 3. Кызыл, 1955.

[99] А.Д. Гpач. Обследование археологических памятников Западной Тувы. «Уч. зап. ТНИИЯЛИ», вып. 2; его же. Археологические исследования в западной Туве. КСИЭ, 1955, вып. 23; его же. Каменные изваяния западной Тувы. «Сб. МАЭ», 1955, т. 16; его же. Петроглифы Тувы, I. «Сб. МАЭ», 1957, т. 17; его же. Петроглифы Тувы, II. «Сб. МАЭ», 1958, т. 18; его же. Древнетюркская каменная фигура из района Мунгу-Хайрхан-ула. КСИЭ, 1958, вып. 30.

[100] Опубликована: Л.Р. Кызласов. Этапы древней истории Тувы. ВМУ, историко-филологическая серия, 1958, № 4; его же. Тува в период тюркского каганата (VI-VIII вв.). ВМУ, исторические науки, 1960, № 1; его же. Этапы средневековой истории Тувы. ВМУ, история, 1964, № 4; его же. Курганы тувинцев. ВМУ, история, 1964, № 5.

[101] Л.Р. Кызласов. О связях киргизов Енисея и Тянь-Шаня, ТКАЭЭ, III. Фрунзе, 1959; его же. Тува в составе уйгурского каганата (VIII-IX вв.). «Уч. зап. ТНИИЯЛИ», т. VIII. Кызыл, 1960; его же. О южных границах государства древних хакасов в IX-XII вв. «Уч. зап. ХНИИЯЛИ», т. VIII. Абакан, 1960; его же. Новая датировка памятников енисейской письменности. СА, 1960, № 3; его же. О назначении древнетюркских каменных изваяний, изображающих людей. СА, 1964, № 2; его же. Новый памятник енисейской письменности. СЭ, 1965, № 2; его же. Южная Сибирь в эпоху владычества уйгуров. В сб.: «Материалы по древней истории Сибири». Улан-Удэ, 1964; его же. Краткая история археологического изучения Тувы. ВМУ, история, 1965, № 3; его же. Из истории племён Саяно-Алтайского нагорья в XIII-XV вв. «Уч. зап. «ХНИИЯЛИ», т. XI, Абакан, 1965. его же. О значении термина «балбал» древнетюркских надписей. «Тюркологический сборник. К 60-ю А.Н. Кононова». М., «Наука», 1966; его же. О численности древних хакасов в IX-XI и XIII веках. «Уч. зап. ХНИИЯЛИ», вып. XII. Абакан, 1966; его же. История Тувы в средние века. Автореф. докт. дисс. Изд-во МГУ, 1966.

[102] Л.Р. Кызласов. Средневековые города Тувы. СА, 1959, № 3; его же. Памятник мусульманского средневековья в Туве. СА, 1963, № 2; его же. Городище Дён-Терек. «Древнемонгольские города». М., «Наука», 1965; его же. Культура и быт населения Тувы в XIII-XIV вв. В сб.: «Материалы по древней истории Сибири», Улан-Удэ, 1964. См. также о наших материалах: С.В. Киселев. Из истории китайской черепицы. СА, 1959, № 3; его же. Новые данные о жизни городов в районе Забайкалья и Южной Сибири. «Каогу», 1960, № 2; Е. Сpедов. Тайна сломанного клинка. «Вокруг света», 1965, № 7.

[103] С.И. Вайнштейн. Археологические исследования в Туве в 1955 году. «Уч. зап. ТНИИЯЛИ», вып. 4, Кызыл, 1956; его же. Некоторые итоги работ археологической экспедиции Тувинского НИИЯЛИ в 1956-1957 гг. «Уч. зап. ТНИИЯЛИ», вып. 6, Кызыл, 1958; его же. Средневековые оседлые поселения и оборонительные сооружения в Туве. «Уч. зап. ТНИИЯЛИ», вып. 7. Кызыл, 1959; его же. Курганы и стела с древнетюркской надписью в урочище Хербис-Баары. «Уч. зап. ТНИИЯЛИ», вып. 10. Кызыл, 1963.

[104] М.X. Маннай-оол. Археологические исследования в Овюрском районе в 1960 г. «Уч. зап. ТНИИЯЛИ», вып. 9. Кызыл, 1961; его же. Итоги археологических исследований ТНИИЯЛИ в 1961 г. «Уч. зап. ТНИИЯЛИ», вып. 10. Кызыл, 1963; его же. Археологические памятники Тувы. Кызыл, 1964 (на тувинском и русском языках); его же. Новые материалы скифского времени в Туве. «Уч. зап. ТНИИЯЛИ», вып. 11. Кызыл, 1964.

[105] Л.П. Потапов. Некоторые итоги работ Тувинской экспедиции. СЭ, 1959, № 5.

[106] А.Д. Грач. Древнетюркское погребение с зеркалом Циньвана в Туве. СЭ, 1958, № 4; А.Д. Грач, Л.Г. Нечаева. Краткие итоги исследований первой группы археологического отряда ТКЭИЭ. «Уч. зап. ТНИИЯЛИ», вып. 8. Кызыл, 1960; С.И. Вайнштейн, В.П. Дьяконова. Уникальные находки из раскопок древних курганов Тувы. «Уч. зап. ТНИИЯЛИ», вып. 8. Кызыл, 1960; А.Д. Грач. Древнетюркские изваяния Тувы. М., Изд-во АН СССР, 1961. См. рецензии Л.Р. Кызласова и Я.А. Шера на эту книгу в СА, 1964, № 1; С.И. Вайнштейн. Древний Пор-Бажин. СЭ, 1964, № 6.

[107] «Материалы по археологии и этнографии Западной Тувы». ТТКАЭЭ ИЭ АН СССР, т. I. М.-Л., Изд-во АН СССР, 1960; см. рецензию Л.Р. Кызласова в СЭ, 1961, № 4; «Материалы по этнографии и археологии районов бассейна р. Хемчика». ТТКАЭЭ ИЭ АН СССР, т. 2. М.-Л., «Наука», 1966.

[108] Я.И. Сунчугашев. Изучаем родную Туву. «Преподавание истории в школе», Î961, № 1; его же. Древние горные выработки в Хову-Аксы. «Уч. зап. ТНИИЯЛИ», вып. 9. Кызыл, 1961; Е.П. Захаров и Я.И. Сунчугашев. Древние горные работы на медь в Хову-Аксы. «Уч. зап. ТНИИЯЛИ», вып. 10. Кызыл, 1963; они же. Опыт применения геологических поисковых методов в археологической разведке. СА, 1964, № 1; Я.И. Сунчугашев. Памятники горного дела и металлургии позднего этапа уюкской культуры. СА, 1964, № 3; его же. Древние сыродутные горны на р. Бай-Сют в Туве. «Уч. зап. ТНИИЯЛИ», вып. 11. Кызыл, 1964; его же. Горное дело и выплавка металлов в древней Туве. Автореф. канд. дисс. М., 1964; его же. О выплавке меди в древней Туве. СА, 1966, № 4; его же. Памятники древней металлургии меди в Хову-Аксы. КСИА, вып. 107. М., 1966.

[109] Н.Л. Членова. Древняя бронза Западных Саян. «Уч. зап. ТНИИЯЛИ», т. 8. Кызыл, 1960; её же. Место культуры Тувы скифского времени в ряду других скифских культур Евразии. «Уч. зап. ТНИИЯЛИ», вып. 9. Кызыл, 1961.

[110] Сб. «Археологические открытия 1965 года». М., «Наука», 1966, стр. 22-32.

[111] А.М. Щербак. Новая руническая надпись на камне. «Уч. зап. ТНИИЯЛИ», вып. 9. Кызыл, 1961: A. Sčегbak. L'inscription runique d'Oust-Elégueste (Touva). Ural-Altaische Jahrbücher, vol. 35. f. B. 1964.

[112] З.Б. Арагачи. Новые эпиграфические находки в Туве. «Уч. зап. ТНИИЯЛИ», вып. 10. Кызыл, 1963.

[113] Л.Р. Кызласов. Новый памятник енисейской письменности. СЭ, 1965, № 2.

[114] И.А. Батманов и А.Ч. Кунаа. Памятник из Ийме. В сб.: «Материалы по тюркологии и дунгановедению». Фрунзе, 1964.

[115] Л.Р. Кызласов. О датировке памятников енисейской письменности. СА, 1965, № 3. См. И.А. Бат-
(179/180)
манов, З.Б. Арагачи, Г.Ф. Бабушкин. Современная и древняя енисеика. Фрунзе, 1962; Сб. «Памятники древнетюркской письменности Тувы», под редакцией И.А. Батманова, и А.Ч. Кунаа, вып. 1 и вып. 2. Кызыл, 1963; вып. 3. Кызыл, 1965; А.М. Щербак. Памятники рунического письма енисейских тюрок. НАА, 1964, № 4; L. Bazin. L'inscription d'Uyug-Tarliq. Acta orientalia, vol. XXII, Kopenhagen, 1957.

[116] В.И. Дулов. О некоторых итогах и задачах изучения истории Тувы. «Уч. зап. ТНИИЯЛИ», вып. 6. Кызыл, 1958, стр. 9 и 12.

[117] Г.Е. Гpумм-Гржимайло. Западная Монголия и Урянхайский край, том 2. Исторический очерк этих стран в связи с историей Средней Азии, Л., 1926.

[118] См. А.И. Яpхо. Алтае-Саянские тюрки. Антропологический очерк. Абакан, 1947, стр. 114-120.

[119] Г.Е. Грумм-Гржимайло. Ук. соч., стр. 356-357 и стр. 495.

[120] А.И. Яpхо. Ук. соч., стр. 116.

[121] С.В. Киселёв. Разложение рода и феодализм на Енисее. ИГАИМК, вып. 65. Л., 1933, стр. 33.

[122] Л.А. Евтюхова и С.В. Киселёв. Чаа-тас у с. Копёны. ТГИМ, вып. XI. М., 1940.

[123] Р. Кабо. Очерки истории и экономики Тувы. М.-Л., 1934, стр. 51-52.

[124] «История СССР» (макет), ч. III-IV, стр. 490-498.

[125] Л.П. Потапов. Очерки по истории алтайцев. М.-Л., 1953, стр. 94-97, 99-101.

[126] Л.П. Потапов. Тувинцы. В сб.: «Народы Сибири». М.-Л., 1956, стр. 421-423.

[127] Л.А. Евтюхова и С.В. Киселёв. Саяно-Алтайская экспедиция, стр. 126.

[128] Л.А. Евтюхова. Ук. соч., стр. 120.

[129] А.Д. Гpач. Каменные изваяния западной Тувы, стр. 431; его же. Петроглифы Тувы, I, стр. 427.

[130] С.В. Киселёв. Древняя история Южной Сибири. М., Изд-во АН СССР, 1951, стр. 564.

[131] С.И. Вайнштейн. Об исторических границах расселения кыргызов в южной Сибири. «Уч. зап. ТНИИЯЛИ», вып. V. Кызыл, 1957; его же. Некоторые итоги работ археологической экспедиции Тувинского НИИЯЛИ в 1956-1957 гг.; А.Д. Гpач. Древнетюркские изваяния Тувы.

[132] Л.Р. Кызласов. Средневековые города Тувы; его же. Тува в период уйгурского каганата (VIII-IX вв.). «Уч. зап. ТНИИЯЛИ», вып. VIII. Кызыл, 1960.

[133] Л.Р. Кызласов. Средневековые города Тувы; ср. его же. Городище Дён-Терек. В сб.: «Древнемонгольские города», М., «Наука», 1965.

[134] Л.А. Евтюхова. Археологические памятники енисейских кыргызов (хакасов). Абакан, 1948, стр. 66; С.В. Киселёв. Древняя история Южной Сибири, стр. 603.

[135] См. Г.Ф. Дебец. Краниологический очерк танну-тувинцев. «Северная Азия», 1929, № 5-6; его же. К палеоантропологии Тувы. КСИЭ, 1950, вып. X; В.П. Алексеев. Черепа из древних погребений на территории Тувы. «Уч. зап. ТНИИЯЛИ», вып. 3. Кызыл, 1955; его же. Очерк палеоантропологии Тувинской автономной области. «Антропологический сборник», вып. 1, ТИЭ, т. 33, 1956; его же. Палеоантропологический материал скифского и сарматского времени с территории Тувы. «Уч. зап. ТНИИЯЛИ», вып. 7. Кызыл, 1959; его же. Черепа из мусульманских погребений в Туве. «Уч. зап. ТНИИЯЛИ», вып. 8. Кызыл, 1960; его же. Материалы к палеоантропологии Западной Тувы. ТТКАЭЭ, т. I. М.-Л., Изд-во АН СССР, 1960; его же. Основные этапы истории антропологических типов Тувы. СЭ, 1962, № 3. Приношу глубокую благодарность В.П. Алексееву за определение палеоантропологических материалов нашей экспедиции.

[136] Определение костных материалов нашей экспедиции принадлежит доктору биологических наук В.И. Цалкину, которому выражаю глубокую благодарность.

[137] «История Тувы», т. I-II. М., «Наука», 1964; см. рецензию Р.Ф. Итса и С.Г. Кляшторного в ВИ, 1965, № 8.

[138] Л.Р. Кызласов. Тува в составе уйгурского каганата (VIII-IX вв.). «История Тувы», т. I, гл. IV; его же. Тува в составе государства древних кыргызов (IX-XII вв.). Там же, гл. V; его же. Хозяйство, культура и быт населения Тувы в XIII-XIV вв. Там же, гл. VI.

наверх