В.Д. Кубарев
Курганы Уландрыка.
// Новосибирск: 1987. 304 с.
[ аннотация: ]
В монографии впервые публикуются материалы уникальных комплексов скифской эпохи, открытые и исследованные автором в восточных районах Алтая. В научный оборот вводятся новые данные о материальной и духовной культуре древнего населения региона, решаются проблемы периодизации археологического материала.
Для археологов, этнографов, историков.
См. на academia.edu.
Оглавление
Глава II. Погребальный обряд. — 10
3. Погребальный инвентарь. — 31
Примечания. — 139
Приложение. [Описание курганов.] — 155
Таблицы. [ I-XCVIII ] — 203
Введение. ^
Широко распространённые на Алтае памятники так называемой пазырыкской культуры, носителями которой, по мнению многих учёных, были ираноязычные племена европеоидного облика, относятся к VII-III вв. до н.э. Пазырыкская культура, ставшая известной благодаря деятельности таких исследователей, как В.В. Радлов, М.П. Грязнов, С.И. Руденко и С.В. Киселёв, удивила весь мир уникальными находками из больших курганов Пазырыка, Туяхты, Башадара, Катанды и Шибе. [1] Обилие разнообразных предметов из погребальных срубов-камер, заполненных древним льдом, позволило по-новому взглянуть на происхождение и характер культуры населения Алтая в скифское время. Но, несмотря на большой интерес к этой весьма своеобразной центральноазиатской культуре, она ещё совсем недавно была известна только по единичным памятникам родоплеменной знати, раскопанным в урочище Пазырык и в бассейне р. Урсул. По этой причине прошедшие два десятилетия усилия археологов были направлены на изучение средних и малых курганов пазырыкской культуры, оставленных основной массой рядовых кочевников. Это раскопки С.С. Сорокина в Коксу, А.И. Мартынова и А.М. Кулемзина у Акташа, Д.Г. Савинова в Узунтале, В.А. Могильникова и А.С. Суразакова в Кызылджаре, Боротале и Кара-Кобы, Ю.Т. Мамадакова в Курайской степи. Наиболее полно и регулярно исследовались различные памятники пазырыкской культуры в юго-восточных, пограничных с Монголией и Тувой, районах Алтая. Здесь на протяжении 15 полевых сезонов проводил работы возглавляемый автором Восточно-Алтайский отряд Североазиатской экспедиции ИИФиФ СО АН СССР. За это время было раскопано более 160 курганов, входивших в 18 могильников, расположенных в долинах рек Уландрык, Юстыд, Барбургазы и Бугузун, являющихся истоками р. Чуи. Таким образом, хотя многие новые материалы до сих пор остаются неопубликованными, только в результате работ данного отряда объём археологических источников значительно возрос.
(3/4)
Большой объём фактического материала, находящийся в распоряжении автора, исключает возможность полного его изложения в одной работе. Поэтому настоящее издание — лишь первое в ряду систематизированных изданий «эталонных» комплексов пазырыкской культуры. Предлагаемая публикация включает всестороннюю характеристику материалов, полученных при раскопках курганов Уландрыка.
В книге, однако, затрагиваются вопросы культурно-экономических связей пазырыкцев с их соседями — древними племенами Тувы и Монголии. Анализ погребального обряда, сопроводительного инвентаря и интерпретация отдельных персонажей алтайского звериного стиля позволили реконструировать и некоторые идеологические представления древних кочевников Алтая. В книге нет описания истории археологического изучения Алтая. Учитывая характер публикации, нет необходимости повторять её историографическую часть, тем более что практически не обновляясь, она «кочует» из одного специального издания в другое. [2] В работе не рассматриваются вопросы, связанные с происхождением пазырыкской культуры, с проблемами этногенеза и социальной истории древних кочевников Алтая. Такое обобщающее исследование представляется уместным в специальном издании после публикации материалов в полном объёме. Автор ставит перед собой пока более скромную цель: ввести в научный оборот наиболее ценные материалы из курганных могильников, расположенных в долине р. Уландрык. Их ценность заключается в том, что погребальные комплексы Уландрыка, в основной своей массе, оказались непотревоженными и прекрасно сохранившимися до наших дней. Это позволяет выявить некоторые новые черты погребального обряда, а также более обоснованно судить о локальных и хронологических особенностях исследованных памятников.
Находки из курганов Уландрыка помогли объяснить назначение и культовую символику многих предметов из разграбленных в древности гробниц Туяхты и Пазырыка. Например, благодаря целой серии миниатюрных резных фигурок коней, найденных in situ в уландрыкских погребениях, удалось решить многолетнюю загадку использования известных парных фигур коней из Катандинского кургана, [3] исследованного В.В. Радловым ещё в прошлом веке. Выяснено и назначение знаменитых скульптурных пар, реалистично выполненных оленей из Пазырыка, аналогичных по применению некоторым персонажам звериного стиля из Уландрыка. [4] Анализ сакральных атрибутов, украшавших головные уборы погребённых в уландрыкских курганах, позволил вы-
(4/5)
сказать обоснованное предположение о первоначальном местонахождении и назначении двух редких своей художественной резьбой наверший-наголовников из второго Пазырыкского кургана. [5] Стало понятным назначение предмета из первого Туяхтинского кургана, который, судя по ряду подобных находок в погребениях Уландрыка, являлся главной деталью лёгкого кожаного колчана. [6]
Вместе с тем среди обычных для пазырыкской культуры категорий погребальных предметов в Уландрыке открыты оригинальные по исполнению находки, которые с полным основанием можно назвать уникальными образцами древнеалтайского искусства. К таким следует отнести деревянные диадемы великолепной работы с резными изображениями различных зверей. Необычайно выразительны и эгреты в виде барельефных фигур оленей. Впервые встречены в погребальных комплексах пазырыкской культуры своеобразные поясные наборы, целиком выполненные из дерева. Из Уландрыка происходит также большая коллекция разнообразного оружия, практически неизвестного в материалах больших алтайских курганов. Особенно интересны неизвестные ранее образцы длинного алтайского лука и редчайшие деревянные ножны ирано-алтайского типа, изображения которых известны только в Иране. [7] Единственная аналогия — золотая обкладка таких ножен для кинжала — недавно найдена в «золотых погребениях» Тилля-Тепе в Афганистане. [8]
Наиболее ценные экспонаты из высокогорных курганов Юго-Восточного Алтая, даже ещё не опубликованные, много раз экспонировались не только в нашей стране, но и на международных выставках в США, Японии, ФРГ, Италии, Швеции, Финляндии, Чехословакии и Венгрии.
Уникальные по сохранности курганы Уландрыка открыты и частично раскопаны в 1968 г. Затем полевые работы проводились в Уландрыке в 1969, 1972-1975 гг. и возобновлены в 1980-1981 гг. В монографию вошли также материалы из раскопанных в 1982-1983 гг. курганных могильников у пос. Ташанта. За этот период в общей сложности было раскопано 42 кургана в 8 могильниках, на 7 из которых исследования полностью завершены. Курганам Уландрыка и характеристике предметной коллекции посвящено несколько предварительных сообщений. [9]
В полевых изысканиях принимали участие студенты-историки Новосибирского государственного университета, Горно-Алтайского педагогического института и научные сотрудники Горно-Алтайского краеведческого музея. Автор благодарит всех участников археологических экспедиций, работавших в трудных условиях алтайского высокогорья.
[3] Киселёв С.В. Древняя история... С. 343, табл. XXXI, 6, 7, 10-12; Кубарев В.Д. Конь в сакральной атрибуции ранних кочевников Горного Алтая // Проблемы западносибирской археологии. Новосибирск, 1981. С. 84.
[4] Руденко С.И. Культура населения Центрального Алтая... С. 269, рис. 138, г; Кубарев В.Д. О назначении зооморфных наверший из курганов Пазырыка и Уландрыка // Скифо-сибирский мир (искусство и идеология). Новосибирск, 1987.
[5] Руденко С.И. Культура населения Горного Алтая в скифское время. М.-Л., 1953. Табл. LXXXIII, 1; LXXXIV, 4; Кубарев В.Д. О назначении зооморфных наверший...
[6] Кубарев В.Д. К интерпретации предмета неизвестного назначения из кургана 1 памятника Туэкта // Военное дело древних племён Сибири и Центральной Азии. Новосибирск, 1981. С. 65.
[7] Кубарев В.Д. Кинжалы из Горного Алтая // Там же. С. 29.
[9] Кубарев В.Д. Новые находки эпохи ранних кочевников в Горном Алтае // Очерки социально-экономической и культурной жизни Сибири. Новосибирск, 1972. С. 45; Кубарев В.Д., Гребенщиков А.В. Курганы Чуйской степи // Сибирь в древности. Новосибирск, 1979. С. 61.
Заключение. ^
Рассматривая позднескифские материалы Уландрыка в сравнении с уже опубликованными данными из погребальных комплексов древних кочевников Тувы и Монголии, нельзя не прийти к выводу, что здесь, в центре Азии, процветало несколько ярких археологических культур. Они характеризуются удивительным сходством предметов конской упряжи, орудий труда, вооружения, керамической и деревянной посуды, украшений и предметов, выполненных в скифо-сибирском зверином стиле. Между тем оставившие эти памятники племена были разнородны в этническом отношении, что отразилось в различных типах погребальных сооружений и неоднородности антропологических популяций. Вероятно, это был племенной союз, возникший в результате сходных видов хозяйственной деятельности и общественно-экономической жизни. [1] Выработке сходных форм материальной и духовной культуры способствовало и близкое соседство различных по происхождению племён и этнических групп.
Новые материалы курганов Уландрыка, расположенных на восточной границе пазырыкской культуры, отражают реально существовавшие связи населения Алтая с народами Тувы и Монголии. Они позволяют скоординировать периодизацию постпазырыкских древностей Чуйской степи и материалы позднескифских памятников иных культур «саяноалтайского» типа, отделенных от Алтая легкопроходимыми Шапшальским и Сайлюгемским хребтами. Характер этих связей, очевидно, был разнообразным: от регулярных торговых обменов и мирных взаимопроникновений в районы обитания инородных этносов до прямых военных столкновений, возникавших, судя по всему, эпизодически (конфликты между соседями за владение пастбищными угодьями, угон скота и т.п.).
(136/137)
Основой хозяйственной деятельности кочевников Уландрыка, так же как и населения других районов Центральной Азии, в позднескифское время остается скотоводство. В Чуйской степи, по природным условиям близкой к высокогорным степям соседней Монголии, кроме лошадей, коз и овец, очевидно, разводили коров, быков (сарлыков) и верблюдов. Форма хозяйства была полукочевой и носила отгонно-яйлажный характер. Высокогорные альпийские луга, недоступные в зимний период, использовались как летние пастбища. Более низкие межгорные долины со слабым снежным покровом служили для скота зимними пастбищами.
Отгонное скотоводство сочеталось с другими подсобными занятиями — охотой и собирательством. В высокогорных зонах Алтая объектом охоты были марал, архар, козерог, кабарга, дзерен, а из мелких животных, возможно, лиса, сурок и заяц. Можно предположить, что в жизни кочевого населения большое значение имела растительная пища. Древние кочевники, может быть, как современные алтайцы и монголы [2] собирали впрок и употребляли в пищу корни сараны, стебли ревеня, дикий лук, семена сульхира и кедровые орехи. Отсутствие продуктов земледелия, которое вряд ли было возможным в суровых климатических условиях алтайского высокогорья, компенсировалось сбором дикорастущих злаков, из зёрен которых мололи муку. Последнее подтверждается данными этнографии [3] и уникальной находкой остатков печеных лепёшек из протертых зёрен дикорастущего волоснеца [4] (курган 2, Уландрык I).
Судя по большому числу железоплавильных печей, открытых недавно в Чуйской степи, уже во второй половине I тысячелетия до н.э. происходит отделение от скотоводства такого ремесла, как железоделательное производство, основанное исключительно на местной рудной базе. [5]
В настоящей работе остались нерассмотренными такие важнейшие вопросы, как социальная структура древне-алтайского кочевого общества и идеологические воззрения. Эти вопросы достаточно подробно освещены как в специальных монографических исследованиях, [6] так и в отдельных статьях, [7] к которым мы и отсылаем читателя.
Дело будущего и реконструкция сакральных головных уборов из уландрыкских курганов — предстоит более тщательное и детальное изучение их конструктивных особенностей. А самое главное — необходимо установить точное взаиморасположение различных персонажей звериного стиля па головном уборе, что, нужно признать, пока не удается.
(137/138)
Недостаточно полно изучен также и новый антропологический материал из уландрыкских могильников. Но даже при предварительном рассмотрении небольшой антропологической коллекции было установлено, что население, оставившее курганы Уландрыка, принадлежало к европеоидной расе со значительной монголоидной примесью. [8] Активные процессы метисации и неоднородность состава населения в скифскую эпоху обнаруживают и антропологические материалы из могильников Тувы и Монголии, население которых морфологически сходно с населением восточных районов Алтая. [9] Таким образом, широкие культурные и экономические контакты кочевников Алтая с населением центральных регионов Азии устанавливаются не только в результате анализа археологических источников, но находят полное подтверждение и в палеоантропологических данных.
Решению многих проблем центральноазиатской археологии может и должно содействовать введение в научный оборот больших серий археологических и антропологических материалов. В какой-то мере этой задаче, как надеется автор, будет способствовать и предлагаемая публикация результатов раскопок курганных комплексов Уландрыка.
[3] Там же. С. 30.
(153/154)
[4] Определение ботаника профессора К.А. Соболевской.
[5] Зиняков Н.М. Исследования горнометаллургического центра в Горном Алтае // АО 1978 г. М., 1979. С. 225-226.
[6] Грач А.Д. Древние кочевники в центре Азии. М., 1980. С. 45-61; Акишев А. Искусство и мифология саков. Алма-Ата, 1984.
[7] Алёкшин В.А. К изучению социальной структуры ранних кочевников Средней Азии (по материалам могильников): Тез. докл. конф. «Ранние кочевники Средней Азии и Казахстана». Л., 1975. С. 74; Суразаков А.С. О социальной стратификации пазырыкцев // Вопросы археологии и этнографии Горного Алтая. Горно-Алтайск, 1983. С. 72.
[8] Алексеев В.П. К палеоантропологии Горного Алтая в эпоху раннего железа // Археология Северной и Центральной Азии. Новосибирск, 1975. С. 176.
[9] Мамонова Н.Н. Антропологический тип древнего населения Западной Монголии по данным палеоантропологии // МАЭ. Л., 1980. Вып. XXXVI. С. 67.
Список сокращений. ^
АО — Археологические открытия
АСГЭ — Археологический сборник Государственного Эрмитажа
ГМЭ — Государственный музей этнографии
ГЭ — Государственный Эрмитаж
ИИФиФ — Институт историиг филологии и философии
КСИА — Краткие сообщения Института археологии АН СССР
МАЭ — Материалы по антропологии и этнографии
МГУ — Московский государственный университет
МИА — Материалы и исследования по археологии СССР
СА — Советская археология
САИ — Свод археологических источников
ТНИИЯЛИ — Тувинский научно-исследовательский институт истории языка и литературы
ТТКАЭЭ — Труды Тувинской комплексной археолого-этнографической экспедиции
|