|
В.Д. Кубарев
Рис. 8. Деревянное погребальное ложе из кургана 1. Ташанта I. Реконструкция.(Открыть Рис. 8 в новом окне) |
Рис. 9. Лиственничная колода из кургана 2. Ташанта I.(Открыть Рис. 9 в новом окне) |
Рис. 10. Каменный ящик из кургана 5. Уландрык I.(Открыть Рис. 10 в новом окне) |
придавлены крупными валунами. Камнями обкладывалась колода и в могильной яме. Лучше других сохранившаяся колода (рис. 9) из кургана 2 (Ташанта I) имела в головной части её, снаружи торца, специально оставленный выступ, необходимый, очевидно, при транспортировке или для более удобного её опускания в могилу.
Особого внимания заслуживает вопрос о применении лиственницы для сооружения срубов и изготовления колод. Лиственница, широко распространённая в Сибири и особенно на Саяно-Алтае, почти отсутствует сегодня в Чуйской степи. Самые ближайшие лесные массивы с лиственницей и кедром находятся в настоящее время в 40-50 км от урочища Уландрык. Однако ещё в начале нашего века лес густой полосой стоял вдоль долины р. Чуи и её притоков. Отдельные невырубленные рощи лиственниц, например на р. Юстыд («сто лиственниц» — алт. топоним), видели наши современники в 30-е гг. Сейчас на Юстыде растёт всего одно дерево и возвышаются десятки огромных пней. Лиственничные брёвна для срубов могли доставляться в Уландрык, вероятно, только с р. Юстыд, расположенной от него всего в 5-10 км. Транспортировка брёвен была сопряжена с рядом трудностей в связи с большим их весом и размерами. Для этих целей вполне очевидно применение тягловых лошадей или быков. Кочевники Уландрыка рубили лес и обрабатывали брёвна орудиями и приёмами, традиционными для всего населения скифской эпохи Центральной Азии. [5]
^ Каменный ящик. Единственный в уландрыкских курганах (курган 5, Уландрык I). Его внешние размеры 165×95×40 см. Сооружён из семи сланцевых плит, поставленных на ребро (рис. 10). Различие в конструкции с основными погребальными сооружениями Уландрыка заключается в иной этнической принадлежности погребённого, уложенного на плитовой настил, головой на запад.
2. Состав погребений. ^
Из 60 человек, погребённых в 40 курганах Уландрыка, 65% составляют женщины и дети и только 35% — мужчины. Их соотношение внутри каждого могильника самое разнообразное. Так, например, в могильнике Уландрык II, насчитывающем 11 курганов, погребён только один мужчина, остальные захоронения принадлежали женщинам и детям. В могильнике Уландрык III, наоборот, преобладали мужские погребения (6 чел. — 86%) и полностью отсутствуют погребения детей. В другом небольшом могильнике — Ташанта
III, включающем четыре кургана, вообще нет погребений мужчин, здесь были захоронены одни женщины и дети (8 чел.). Такое сосредоточение погребённых в пределах одного могильника по половозрастным признакам вряд ли было случайным. Группировка женских и детских погребений в разных частях уландрыкских могильников, иногда их значительное преобладание над мужскими и даже наличие только одних таких захоронений (Ташанта II) если и не свидетельствуют о существовании отдельных кладбищ для женщин и детей, то по крайней мере указывают на обычай уландрыкцев группировать указанные категории могил в пределах какой-то одной зоны древнего кладбища. В подтверждение сказанному можно указать и на планировку других могильников: Уландрык I, Уландрык V, Ташанта II и Ташанта III, где, например, могилы детей располагались в начале или в конце курганной цепочки.
Из всей массы исследованных погребений в курганах Уландрыка выделяются два основных вида, характеризующихся вполне определённым расположением умершего внутри погребального сооружения в сочетании с устойчивым набором предметов погребального инвентаря.
Вид I. Захоронение с трупоположением в южной половине погребальных сооружений, на правом боку с подогнутыми ногами, головой на восток. Содержит одиночные, парные и коллективные (до 3-4 человек) захоронения. Обязателен «хозяйственный» отсек в северной части погребального сооружения и сопогребения коней. Является преобладающим в Уландрыке и составляет 87%.
Вид II. Захоронение с трупоположением в южной половине погребальных сооружений, на левом боку с подогнутыми ногами, головой на запад. Обязателен «хозяйственный» отсек в северной половине, но посуда здесь стоит уже в противоположной стороне, ближе к юго-западному углу сооружения. Всегда отсутствуют сопогребения коней. Являясь малочисленным и составляя всего 13%, этот вид захоронений сосредоточен в двух отдельных группах, входящих в могильники Уландрык I и Уландрык II. Возможно, эти две группы захороненных людей были связаны между собой тесным родством. Конечно, предположение о семейном характере ряда погребений Уландрыка требует дополнительных антропологических исследований. Необходим специальный анализ распределения дискретно варьирующих признаков, который должен подтвердить наше предположение.
В обоих видах наблюдается большое разнообразие в сочетании отдельных типов погребений, выделяемых половоз-
растными признаками. При этом половозрастной состав погребённых прямо соотносится с конструктивными параметрами погребальных сооружений (размерами насыпи, ямы, сруба, их формой) и составом инвентаря. Кратко рассмотрим каждый тип в отдельности.
^ Погребения мужчин представлены значительным числом одиночных захоронений (9 курганов — 22%). Всех мужчин с восточной ориентацией трупа сопровождают один-два коня, а в одном случае (курган 1, Ташанта I) даже три коня. Погребения содержат оружие: кинжалы, чеканы на поясе, луки и стрелы в горитах, а также защитное вооружение в виде деревянных плетёных щитов. Несомненно, это были погребения воинов, о чём свидетельствуют следы смертельных ран на черепах и своеобразные воинские апотропеи в виде человеческих черепов (курган 7, Уландрык I; курган 7, Уландрык II).
В погребальном ритуале одиночных погребений мужчин-воинов остаётся устойчивым расположение различных бытовых и культовых предметов, в целом типичных для пазырыкской культуры. Как и в других курганах, здесь присутствует комплект посуды, иногда орудия труда. Многие аксессуары одежды мужчин носили культовый характер и поэтому мало отличались от предметов, связанных с одеждой женщин и детей. Так, например, головные уборы всех категорий погребённых часто украшали резные фигурки зверей, птиц, различные аппликации и подвески, покрытые листовым золотом. Как для мужских, так и для женских и детских погребений были характерны деревянные диадемы и гривны, бронзовые зеркала и их деревянные модели, сумочки с гребнями, красителями и разнообразными амулетами. Многие мужские погребения отражают обычай ношения одной кольцевидной серьги, выполненной из серебряной, реже бронзовой или золотой проволоки.
^ Погребения женщин по числу одиночных захоронений почти идентичны мужским (10 курганов — 25%). Как и трупы мужчин, трупы женщин с восточной ориентацией сопровождают захоронения коней. Но в отличие от мужских погребений с женщиной всегда клали одного убитого коня. В остальном обрядовая сторона женских одиночных погребений мало отличалась от мужских. Однако в сходном наборе погребального инвентаря есть категории предметов, характерных только для женщин. Это пара золотых, реже серебряных или бронзовых серёг; женские бронзовые, железные или даже деревянные шпильки с зооморфными навершиями; деревянные футляры для кос — накосники, обло-
женные листовым золотом; бусы и оригинальные эгреты в виде фигурки оленя с одной головой и раздвоенным туловищем.
Отличительной особенностью всех женских погребений Уландрыка также является чёрная минеральная краска, применявшаяся для окраски волос, пятно от которой всегда сохраняется под черепом женщин. Характеризуют женщину и некоторые орудия труда — долото, шило, корнекопалка и т.д.
^ Парные погребения составляют 22% (9 курганов). Из них почти половина (4 кургана) принадлежат парным однополым захоронениям мужчин или женщин, ничем существенным не отличающихся от одиночных погребений.
В других пяти курганах женщины покоятся рядом с мужчинами в одинаковой позе: на правом боку, с подогнутыми ногами, головой на восток. Рядом с каждым из них зафиксировано наличие разного по составу инвентаря, свойственного одиночным захоронениям мужчин и женщин. Стабильной чертой погребальной обрядности в парных захоронениях Уландрыка является расположение останков женщины в северной или центральной части сруба, ближе к «хозяйственному отсеку». Костяк мужчины всегда находится в правой части сруба, иногда вплотную к его южной стенке. Такой порядок расположения мужчины и женщины неизменно повторяется в десятках памятников пазырыкской культуры, исследованных нами в разные годы в долинах рек Юстыда, Барбургазы и Бугузуна.
Эти данные позволяют говорить о сохранении в среде населения Юго-Восточного Алтая архаичного и традиционного обычая — сопогребения женщины с мужчиной. Одной из актуальнейших проблем археологии остаётся вопрос об одноактности или многоактности парных и коллективных погребений. И хотя в уландрыкских курганах не отмечено ни одного случая насильственного умерщвления женщин, которое, кстати, практически невозможно установить по останкам погребённых, отрицать одновременность захоронений женщин вместе с мужчиной у нас нет никаких оснований. Конечно, трудно доказать и обратное, поскольку такими однозначными данными, которые получил А.Д. Грач при исследовании саглынских курганов Тувы, [6] мы пока не располагаем. Но есть другие, правда опять же косвенные, наблюдения, типичные только для уландрыкских курганов, не исключающие реально существовавшего и, возможно, широко распространённого у древних кочевников Алтая обычая одноактного захоронения мужчины и женщины —
его жены или наложницы. Убедительным свидетельством одновременности парных погребений Уландрыка могут служить сопроводительные захоронения коней, которые чаще всего соответствуют числу погребаемых людей. Трудно представить, что женщину хоронили раньше или позднее мужчины. Для помещения её трупа в сруб устроителям похорон пришлось бы снова полностью разобрать могильное заполнение, уложить в могилу ещё одного коня и вскрыть погребальное сооружение, долевое покрытие которого часто торцами плах было заклинено между стенками могильной ямы. Анализ внутренней топографии срубов с одиночными, парными и коллективными захоронениями показал, что погребальные сооружения Уландрыка всегда были изготовлены и рассчитаны на одномоментные погребения определённого числа (от 1 до 3) людей. В тесных уландрыкских срубах прямоугольной формы просто не было свободного места для более поздних впускных захоронений, в отличие от больших квадратных (в плане) срубов-склепов Тувы [7] и Монголии, где умершие укладывались даже в несколько рядов. Серьёзным препятствием для последовательных захоронений мог послужить и образовавшийся в первую же зиму (после первого погребения) лёд, полностью или частично заполнявший внутреннее пространство сруба. Эту особенность не могли не знать и не учитывать древние кочевники Алтая. Последним аргументом в пользу одноактных парных погребений Уландрыка, как ни парадоксально, является их малочисленность. Они составляют всего 12% от всех других типов погребений, что уже само по себе не исключает возможности сохранения подобного обычая.
На особо выдающееся положение парных погребений Уландрыка указывают внутренняя топография могильников (расположение курганов в центре или начале ряда-цепочки: см., например, курган 12, Уландрык I; курган 7, Уландрык III; курган 2, Уландрык IV и т.д.), большие размеры и конструктивные «излишества» могильных сооружений, а также всегда большее число сопроводительных захоронений коней и обилие разнообразного по составу инвентаря. Отсюда нетрудно предположить, что в этих курганах были похоронены муж и жена — пара родоначальников, основателей большой семьи, которые и на кладбищах — этих поселениях мёртвых сородичей — занимали достойное и главенствующее место.
^ Коллективные погребения содержат останки не более трёх-четырёх человек в одном срубе и составляют 10% от всей массы раскопанных курганов. Половозрастное соотношение погребённых между собой различно и ни разу не по-
вторяется: 1) один мужчина и две женщины (курган 3, Уландрык I); 2) двое мужчин и одна женщина (курган 8, Уландрык I); 3) две женщины и два ребёнка (курган 4, Ташанта II).
Обрядовой стороной они мало отличаются от рассмотренных парных погребений. Следует только отметить характерную позу женщины, сопровождающей захоронение двух мужчин в кургане 8 (Уландрык I). Она лежала подчёркнуто скорченной, прямо в «хозяйственном» отсеке сруба, сжимая руками керамический сосуд.
К числу коллективных, очевидно, следует отнести и сложное по характеру погребение из кургана 6 в могильнике Уландрык II, где двум женщинам соответствовал комплект посуды, рассчитанный на трёх человек. В этом любопытном полукенотафном погребении третью женщину, вероятно, замещала кукла или одежда умершей (подобно костюму из кургана 2 в могильнике Уландрык I), по каким-то причинам не захороненной. Она лежала между двумя останками женщин, а место это было обозначено неестественно свободным пространством, сохранившимся в головной части третьим пятном чёрной краски и третьим зеркалом в средней части сруба.
^ Погребения детей были обнаружены в десяти отдельно возведённых малых курганах, насыпи которых часто располагались вплотную или налегали одним краем на насыпи курганов средних размеров.
Семнадцать погребений детей (28%) по их расположению в могильных сооружениях, как и захоронения взрослых, можно подразделить на одиночные (7 курганов), парные (2 кургана) и коллективные (1 курган). Нетипичным для Уландрыка остается единственный случай парного размещения детей с погребениями двух взрослых женщин (курган 4, Ташанта II). Судя по небольшим костякам детей, их плохой сохранности, они принадлежали новорождённым, которые и были погребены вместе с их матерями. Основная же масса детских захоронений относится к периоду раннего детства — infans I и к классу второго детства — infans II, и только одно — пубертатного периода (курган 1, Уландрык I).
В целом погребения детей, мало отличаясь от погребений взрослых, всё же заметно разнятся с ними предельно уменьшенными параметрами каменных насыпей, могил и погребальных сооружений. Дети 5-6 лет и подростки погребены, как и взрослые, в срубах, но значительно меньших по размерам. Исключением являются три погребения детей, совершённые в лиственничных колодах. Останки детей,
расположенные в срубах и колодах, ориентированы точно так же, как и в захоронениях взрослых. Некоторое своеобразие наблюдается в инвентаре, неоднородность состава которого несомненно связана с возрастом и полом погребённых детей: чем меньше возраст ребёнка, тем меньшее число погребальных предметов сопровождает его. Чаще всего это самое необходимое — керамическая и деревянная посуда, железный или бронзовый нож. Обратно пропорционально количество инвентаря в погребениях подростков (например, в кургане 1, Уландрык I). Здесь, кроме посуды, имеются модели оружия, различные украшения и культовые предметы. Однако для всех детских погребений, независимо от возраста, характерно преобладание имитаций самых разнообразных предметов. Из дерева выполнены модели кинжалов, луков, стрел, зеркал, поясных наборов, гребней, фигурки зверей и т.п.
Различные формы погребальной обрядности можно проследить и на материале детских погребений. В одних захоронениях практически ничего нет, если не считать деревянный сосуд и обломок железного ножа (курган 4, Уландрык I), зато в других, где, кстати, погребены дети одной и той же возрастной группы, стоят керамические сосуды, деревянные блюда, ковши и другой инвентарь. Более того, в одном из таких курганов малолетних детей сопровождает захоронение осёдланного коня (курган 1, Ташанта I) — факт уникальный даже для уландрыкских курганов.
^ Погребения без инвентаря встречены в заполнении могильных ям двух курганов (курган 9, Уландрык I; курган 6, Уландрык II). Костяки мужчин лежали в сходной позе: вытянуто, на спине и оба были ориентированы на северо-запад. В обоих случаях погребённых не сопровождал инвентарь. Существенно различающийся обряд захоронения с теми, что были совершены в срубах этих же курганов, позволяет прийти к выводу о явно соподчинённом положении «впускных» погребений к основным. Крайне интересно сравнить безынвентарные погребения Уландрыка с непотревоженными захоронениями из могильников Мажылык-Ховузу в Туве, [8] интерпретированными автором как погребения домашних рабов. [9] Расположение их у задних стенок срубов саглынских курганов, на правом боку (в отличие от погребённых основного ряда), ориентировка головой на северо-восток и отсутствие инвентаря — все эти особенности обряда ещё раз подтверждают существование в среде центральноазиатских кочевников скифской эпохи особой категории зависимых людей, которых с полным основанием можно
назвать рабами. Противоположная ориентация останков этих людей в синхронных памятниках Алтая и Тувы прямо указывает на те же этнические массивы, из которых они происходили и по обычаям которых были захоронены. Возможно, это были люди из обоих регионов, захваченные во время военных столкновений и ставшие рабами, которые и были затем захоронены вместе со своими хозяевами. Это свидетельствует о далеко не мирных взаимопроникновениях населения двух разных культур — пазырыкской на Алтае и уюкско-чандманьской в Туве и Монголии.
^ Кенотафы — ритуальные погребения, отличающиеся от обычных отсутствием костяков людей, хотя все правила погребального обряда выполнены вплоть до мельчайших деталей. В уландрыкских курганах оказалось два кенотафа. Один из них — детский (курган 2, Уландрык I) — благодаря отсутствию в нём реального погребения отличался удивительно хорошей сохранностью и самого сруба, и разнообразных находок в нём. В срубе на приподнятом настиле из двух досок был найден детский кожаный костюм. Это верхняя одежда, состоит из головного убора, напоминающего чепец, короткой куртки и обуви в виде мягких сапожек. Общая ориентация кенотафа, как и в других детских погребениях, восточная. В «хозяйственном» отсеке (северная половина сруба) набор керамической и деревянной посуды. На деревянном блюде лежали прекрасно сохранившиеся до наших дней кусок засохшего мяса и небольшие «лепёшки», приготовленные, как было установлено, из плохо протёртых зёрен дикорастущего волоснеца. Они по форме и размерам напоминают баурсаки современных казахов.
Второй курган-кенотаф был рассчитан на парное погребение мужчины и женщины (курган 11, Уландрык II). Внутри лиственничного сруба на настиле из продольных досок найдены: бронзовый нож, стрелы в остатках колчана, обломки лука, деревянный гребень, обрывки золотых листков и т.п. В северной части сруба — два керамических сосуда и деревянное блюдо с двумя ножами в нём. Таким образом, состав инвентаря и его расположение в срубе не только определяют тип кенотафа, но и устанавливают его восточную ориентацию, что подтверждается и положением двух сопроводительных захоронений коней в традиционной позе, между северной стенкой сруба и стенкой могильной ямы.
Оба кенотафа по всем перечисленным признакам сооружены несомненно представителями пазырыкской культуры и синхронны основной части уландрыкских погребений.
[ . . . ]
[1] Сводку работ см.: Кубарев В.Д. Древние изваяния Алтая. — Новосибирск, 1979. — С. 39-41.
[2] Савинов Д.Г. К выделению ранних и поздних элементов в культуре пазырыкского времени // Тез. докл. конф. «Ранние кочевники Средней Азии и Казахстана». — Л., 1975. — С. 50.
[3] Грач А.Д. Древние кочевники в центре Азии. — М., 1980. — С. 32, 42-43.
[4] Волков В.В., Новгородова Э.А. Советско-монгольская экспедиция // АО [1974 года]. — 1975. — С. 557.
[5] Грач А.Д. Древние кочевники... — С. 41-42.
[6] Там же. — С. 41-42.
[7] Там же. — С. 30.
[8] Цэвэндорж Д. Чандманийн соёл. Археологийн судлал. — Улаанбатар, 1980. — С. 96.
[9] Грач А.Д. Древние кочевники... — С. 48.