В.Я. Бутанаев, Ю.С. Худяков
История енисейских кыргызов.
// Абакан: ХГУ им. Н.Ф. Катанова, 2000. 272 с. ISBN 5-7810-0119-0
Часть I. Водоворот проблем.
[ 2 ] Дискуссия об этнониме «кыргыз».
Первое, что бросается в глаза при ознакомлении со специальной литературой по средневековой истории и археологии юга Сибири и Центральной Азии, это различия в наименовании населения степных районов Минусинской котловины. Большинство исследователей, когда-либо затрагивавшие в своих работах проблемы южносибирского средневековья, именуют его в соответствии с письменными источниками «кыргызами». [1] В противовес общепринятому мнению в работах отдельных авторов вместо кыргызов фигурируют некие «древние хакасы» или «средневековые хакасы», а кыргызы признаются лишь «аристократическим династийным родом древних хакасов». [2] Наконец, в отдельных работах оба термина отождествляются или объединяются — «кыргызы (хакасы)», «кыргызы-хакасы» [3] и др.
В чём сущность данного разночтения и откуда оно возникло? Аутентичность термина, в том числе этнонима, может быть удостоверена записью на языке этноса, носителя этнонима, или созвучием произношения разных языков, на которых он был записан. В отношении этнонима «кыргыз» могут быть соблюдены оба критерия. Слова «кыргыз», «кыргызы», «кыргызские» и т.п. наличествуют в текстах рунических эпитафий, приписываемых как самим кыргызам, так и близким им по языку тюркам и уйгурам. [4] Термин «кыргызы» присутствует в различных вариантах и в текстах, записанных на других языках: греческом — херкис; монгольском — хиргис, хяргис; латинском — керкис; арабском и персидском — хырхыз, хырхыр. [5] Весьма различается написание данного термина в китайских текстах. [6] Из всех имеющихся вариантов основными считаются следующие: для ханьских текстов — цзянь-гунь, для танских — сяцзясы, для юаньских — цзилицзисы.
Тем самым, можно считать установленным, что термин «кыргыз» не только аутентичен, т.к. безусловно применялся представителями разных стран и народов от запада Европы до востока Азии для обозначения одного и того же этноса, но являлся его самоназванием, поскольку присутствует в текстах, приписываемых самим кыргызам. Основы для сомнения его аутентичности в самих источниках нет.
Откуда же взялся термин «хакасы», и почему отдельные авторы выдвигают его в качестве мнимого «самоназвания большинства трудового населения» [7] Кыргызского государства?!
С XVIII века, когда европейской науке становятся доступными средневековые китайские летописи, содержание которых легло в основу исторических сочинений о кочевых народах «Срединной Азии», в научный обиход вошли китайские термины, обозначающие кочевые этносы. Некоторые из них, которым не нашлось убедительного соответствия в языках народов Азии, до сих
(18/19) [8] [позиция сноски в тексте не указана]
пор сохраняют своё значение и широко используются в научной литературе. Например: динлины, юэчжи, сянь-би, жуань-жуани, теле, сейяньто, шивэй, мохэ и др. К числу таких терминов, обозначающих в китайских сочинениях танского времени население, проживающее в долине р. Кянь (Енисей), относится термин хягясы (сяцзясы). Вопреки излишнему оптимизму Л.Р. Кызласова, употребление данного термина отнюдь не делало его произношение и написание однозначным у авторов XVIII — начала XX веков. [9] Поэтому нет ни малейших оснований приписывать им употребление термина «хакас». Так Ю. Клапрот писал «Ha-kia-sze», В. Шотт — «На-kа-sze», Н. Бичурин — «хагас», В. Радлов — «хакасс» [10] и др. Уже перед В. Шоттом, автором первой специальной работы по истории енисейских кыргызов, встал вопрос о соотношении терминов цзянь-гунь, хягясы, цзилицзисы и кыргызы, и он был однозначно и правильно решён в пользу «истинных кыргызов». Таким образом, идентификация хягясов с кыргызами была осуществлена ещё на начальном этапе изучения их истории на базе письменных источников.
В сибирской археологии, делавшей первые шаги в плане сопоставления результатов раскопок с историческими сведениями, употреблялся термин «хягас», введённый Н. Бичуриным, со временем получивший более удобную для русского языка форму произношения — «хакасс». Этим термином, в форме «хагас» пользовались, в частности, Д. Клеменц, И.П. Кузнецов-Красноярский [11] и др. Он вошёл в обиход учёных и публицистов, в том числе сибирских областников, ратовавших за обособление «инородцев» в первые десятилетия XX века. Именно из областнической публицистики могла позаимствовать термин «хакасы» в качестве своего «самоназвания» «туземная интеллигенция», [12] в результате чего в 20-е годы этот термин закрепился в качестве этнонима за коренным населением современной Республики Хакасия.
К моменту, когда это произошло, были открыты, расшифрованы и переведены оригинальные тексты тюркоязычных рунических надписей, принадлежащих, как установлено, самим кыргызам, а также их историческим противникам тюркам и уйгурам. [13] В рунических памятниках зафиксированы на Енисее только кыргызы. Естественно, что термин хягасы был отождествлён в качестве одной из китайских транскрипций этнонима «кыргыз». Однако этот важный вывод, как и переводы рунических текстов В. Радловым на немецкий язык, остались достоянием академической науки. В то время как для «минусинской интеллигенции», согласно утверждению Н.Н. Козьмина, «имя хакас», несмотря на китайскую транскрипцию «турецкого имени», стало «идейным лозунгом для культурно-национального возрождения». [14] Таким образом, к моменту начала национально-государственного строительства на юге Сибири, невзирая на установленное тождество китайского слова «хягясы» тюркскому «кыргыз», и тем самым отсутствие у термина «хакас» самостоятельно-
(19/20)
го значения, этот термин обрёл новое реальное бытование, став наименованием коренного населения Минусинской котловины. Поддержавший термин «хакас» в качестве «понятного и идейного лозунга» Н.Н. Козьмин предположил, что он восходит к «кара-кас», являющихся наряду с «тубинцами (уйгурами)» и кыргызами одной из трёх групп населения Енисея в средние века. [15] Выдвинутая точка зрения полна противоречий. Так, утверждая в предисловии к своей работе о различии терминов хакас и кыргыз и принадлежности их различным этническим группам, он тут же их отождествляет: «Хакасы позднее известны были в китайских летописях под именем ки-ли-кидзе, (т.е. киргиз). В сохранившихся надписях на скалах они называют себя “кыргыз”. Кроме государства хакасов-кыргыз, могут быть названы менее значительные государства — меркитов, найманов и кереитов». [16]
Выдвижение искусственного термина «хакас» в качестве названия реально существующей народности, сформировавшейся из различных этнических групп в XIX веке, вызвало справедливые возражения у В.В. Бартольда, ведущего в тот период специалиста по истории Центральной Азии, создавшего первый в истории отечественной науки сводный очерк по истории кыргызов. [17]
В дальнейшем специалисты, работавшие в области истории и археологии кыргызов, особенно проводившие полевые работы на юге Сибири, уже не могли не учитывать тот факт, что исследуемые ими памятники могли потенциально принадлежать предкам современного коренного населения, получившего наименование хакасы. Так, в решение данного вопроса вмешался новый фактор. «Хакасами» стало называться средневековое население Минусинской котловины не потому, что так его именуют источники, а потому, что в нём видят предков современных хакасов. Это особенно наглядно проявилось в принципе двойного наименования: «кыргызы (хакасы)», «кыргызы-хакасы» и т.д. Так писали специалисты, работавшие на Енисее в 20-40 годы. Например, создатель периодизации культур эпохи металла в Минусинской котловине, С.А. Теплоухов утверждал: «В более поздних летописях, повествующих о событиях VII-X в н.э. (Тан-Шу), есть определённые указания о том, что к этому времени киргизы (хягас), говорившие на тюркском языке, “перемешались” с динлинами, овладев, по-видимому, всей территорией в южной части бассейна Енисея и заняв здесь главенствующее положение.» [18] Двойным наименованием пользовались Л.А. Евтюхова и С.В. Киселёв, хотя в то же время в одной из своих работ, они писали: «Хакас есть китайская транскрипция термина кыргыз». [19] «Кыргыз-хакасы», а иногда и просто «хакасы» фигурируют в работах В.П. Левашовой. [20] Можно отметить, что в работах, изданных в центральных изданиях, у всех авторов преобладает в качестве основного наименования термин «кыргыз», в то время как в мелких популяр-
(20/21)
ных брошюрах, изданных в Абакане и рассчитанных на хакасскоязычного читателя, употребляется термин «хакас». [21] В этом нельзя усматривать какой-тo особой «позиции», скорее лишь уступку местной специфике: так же, как А.Н. Бернштам, работавший на Тянь-Шане, при обращении к южносибирской тематике везде пишет только «кыргыз» и «кыркыз». [22]
В начале 50-х годов ряд соображений по поводу соотношения терминов «кыргыз» и «хакас», давно ставших привычным эквивалентом друг другу, выступили тюрколог С.Е. Малов и синолог Н.В. Кюнер.
По мнению С.Е. Малова: «Киргизы были сильным енисейским государством, соперничавшим с уйгурами. Можно думать, что заодно с киргизами были тофалары (карагасы) и тувинцы (урянхайцы, сойоны).» Однако значение термина «хакас» для С.Е. Малова оставалось неясно: «Является ли он китайской передачей слова “киргиз” или же, что с моей стороны скорее, — “карагас”? Ведь китайцы под хакасами (карагасами) могли вполне понимать киргизское государство с разными подчинёнными ему народами». [23] В.Н. [Н.В.] Кюнер, основываясь на сообщении китайской летописи о заимствовании термина «хягас» китайцами из уйгурского языка, полагал, «что имя хягясы, обозначая тот же народ или киргизов, не является только транскрипцией имени этого народа, но, будучи заимствованным из уйгурского языка, имеет особый смысл вроде клички.
Исходя из вышеприведённых соображений, пишущий эти строки считает правильным принимать, как исторический факт, тождественность наименований кыргыз (гянь-гунь и иные формы транскрипции) и хакас (хягясы) для обозначения одного и того же народа, оставляя пока открытым вопрос о действительном смысле и происхождении наименования хягяс». [24]
Как видно из вышеприведённых текстов, авторы не ставили под сомнение правомерность употребления этнонима «кыргыз» в отношении населения Среднего Енисея в эпоху Тан. С.Е. Малов считал, что термин «хакас» может восходить к названию какой-то части зависимых от кыргызов киштымов, по его мнению, «карагасов» (т.е. тофаларов — Ю.Х.), солидаризуясь в этом плане с высказываниями Н.Н. Козьмина. Причём, это было высказано С.Е. Маловым мимоходом, в порядке сомнения, а не развёрнутого положения, в предисловии к изданию текстов енисейской рунической письменности. Кроме того, надо отметить, что сами карагасы называют себя «тофа». Этноним карarac бытовал только среди русских, а также в языке хакасов (в форме «хара хаас») и тувинцев (в форме «кара хааш»).
Н.В. Кюнер был склонен считать термин «хягяс» эквивалентом этнонима «кыргыз», попавшим в китайский язык через посредство уйгурского и игравшим роль клички — «жёлто-краснолицые». Ни о каком самостоятельном значении термина «хакас» в качестве этнонима в его работе речи нет.
(21/22)
Позднее Н.В. Кюнер несколько изменил свою точку зрения, в полемике с Г.Е. Грумм-Гржимайло, бегло упомянул, «что хакасы и киргизы в монгольскую эпоху XIII в. могли означать различные группы (части) одного и того же народа». [25]
Ряд соображений относительно термина «хакасы» принадлежат Л.П. Потапову. Говоря о появлении данного термина в качестве этнонима в начале XX века, он писал: «Этот общий процесс консолидации, протекавший, как было показано, под сильным влиянием качинцев, привёл к сложению в конце XIX — начале XX вв. на территории Минусинской котловины маленькой народности, которая получила у русских название минусинских или абаканских татар. Хакасами они стали именоваться только после Великой Октябрьской социалистической революции. Название “хакасы” было предложено представителями местной интеллигенции при национальном определении “минусинских татар” в самом начале 20-х годов нашего столетия. Предлагавшие это название исходили из ошибочного представления, что минусинские или абаканские “татары” являются потомками древнего населения Саяно-Алтайского нагорья, зафиксированного в китайских летописях под именованием “хягас”. Несмотря на то, что название “хакасы” не может считаться исторически оправданным и аргументированным, возражать против него нет оснований, так как оно постепенно вошло в быт населения и было им принято». [26]
Позднее, под влиянием Н.В. Кюнера, Л.П. Потапов стал склоняться к мысли, «что в настоящее время накапливается все больше и больше данных, свидетельствующих о невозможности отождествления “хягяс” и “кыргыз”, о сложных в этническом отношении конгломератах — “хягяс” и “кыргыз”, о большом участии в этническом конгломерате “хягяс” самодийского элемента и т.п.» [27] Автор привлёк для анализа данного вопроса сообщение Юань-ши в переводе В.Н. Казина, в котором говорится о поселении «киргисов» и «земле хасха». Последняя является, по его мнению, местом расселения самодийцев-качинцев в районе современного Красноярска.
Колебания ряда исследователей относительно тождественности терминов «хягясы» и «кыргызы» в 50-е годы обусловлены затруднениями в трактовке отдельных фрагментов китайских текстов юаньской эпохи, в частности, термина «хэсыхэ», отождествление которого с современным словом «хасха» внесло определенную путаницу в оценку событий XIII века, привело к неоправданным противопоставлениям терминов хягасы и кыргызы. Вероятно, свою роль в этих решениях сыграли итоги изучения этногенеза современных киргизов, поставившие под сомнение тождество кыргызов Енисея и Тянь-Шаня, [28] и настойчивые выступления с собственной точкой зрения по этим проблемам Л.Р. Кызласова. Впервые с изложением своей позиции Л.Р. Кызласов выступил в 1954 году, в рецензии на книгу Л.П. Потапова об истории алтайцев. [29] Основу взглядов автора составляет положение, что термин «ха-
(22/23)
кас» является общим самоназванием различного по этническому происхождению и составу населения Среднего Енисея в эпоху средневековья, а термин «кыргыз» соответствует названию правящего «аристократического династийного рода древних хакасов». К обоснованию своей точки зрения Л.Р. Кызласов не раз возвращался в работах 1959, 1960 годов. [30] В наиболее полном и развёрнутом виде его концепция на соотношение терминов «кыргыз» и «хакас» представлена в статье, вышедшей в свет в 1968 и 1969 годы. [31] Основные положения данной концепции заключаются в следующем: средневековые китайские летописи содержат различные варианты написания термина «хакас», которое является передачей местного самоназвания разноязычного и разноэтнического населения Среднего Енисея; термин «кыргыз» встречается в тех же источниках параллельно и означает «аристократический династийный род древних хакасов», термин «кыргыз» не мог быть самоназванием всего населения Енисея, поскольку в его состав входили различные по языку племена и роды (угорские, самодийские и тюркоязычные); «именно в силу главенствующей роли кыргызов в государстве, население которого составляли разноязычные родоплеменные группы, орхонские тюрки-тугю, уйгуры, а также западные источники, ошибочно называли все эти племена кыргызами;» в пользу разноязычности свидетельствуют состав слов, приписываемых населению Среднего Енисея в Синь-Таншу; средневековый термин «хакас» является самодийским по происхождению, дожившим до современности в форме «хаас»; этот термин отражён в самоназваниях родоплеменных групп тофаларов (хааш), тувинцев и дархатов (хаасут); «появление термина “хакас” в качестве названия государства и народа» в VI-XII вв. свидетельствует, что в нём сложилось «новое тюркоязычное ядро местных племён (в него входили и кыргызы)»; это способствовало созданию сильного централизованного государства «с общей экономической базой и единым литературным языком — енисейской письменностью; «аристократический род “кыргыз” у “древних хакасов” подобен правящим родам хуань у гуннов, ашина у тюрок, яглакар у уйгуров, елюй у киданей»; отсутствие термина «кыргыз» в рунических надписях на Енисее свидетельствует, что его заменил термин «эль», синоним слова «кыргыз»; термин «кыргыз» применялся лишь для надписей за пределами «древнехакасского государства»; взгляды автора, по его мнению, в разных аспектах разделяли Ю. Клапрот, В. Шотт, В.Н. Кюнер, С.Е. Малов, С.В. Киселёв, Н.Н. Козьмин и «многие учёные в XIX и XX века». Вывод Л.Р. Кызласова категоричен: «Путать и отождествлять термины “хакас” и “кыргыз” между собой или подменять их друг другом — ненаучно. Неверно такжt называть государство именем династийного правящего рода, а не по самоназванию большинства составлявшего его трудового населения, которое имеется в источниках.
(23/24)
Создали это государство и населяли в VI-XII вв. древние хакасы и потому историческая справедливость обязывает нас называть его государством древних хакасов.» [32]
Позднее, когда изложенные здесь выводы Л.Р. Кызласова по данному вопросу встретили ряд резких возражений у специалистов — историков, лингвистов, востоковедов, автор, в порядке оправдания, писал, что цели его выступления были весьма скромны: «Установив в 1964 г., что вопрос о терминах “кыргыз” и “хакас” является ещё недостаточно прояснённым в советской исторической науке и желая привлечь к нему специалистов самого широкого профиля, но прежде всего исследователей по этнической истории, я написал специальную статью “Взаимоотношение терминов ‘хакас’ и ‘кыргыз’ в письменных источниках VII-XII веков”, но по ряду причин она вышла в свет только в 1968 г.» [33]
«Чтобы разобраться во взаимоотношениях этих терминов следовало рассмотреть все известные данные и договориться о границах их применения. Это и пытался сделать автор в своих работах, обобщив, как и полагается историку, все известные данные родственных наук». [34]
«Естественно, что после этого следовало ожидать делового обсуждения и плодотворной научной дискуссии. Есть основания считать, что такая дискуссия ещё развернётся и здесь прежде всего необходимы исследования специалистов-синологов». [35]
Вряд ли, однако, можно в данном случае верить автору, что его целью было только «привлечь внимание» и «вызвать дискуссию». Назидательный тон и безаппеляционность [безапелляционность] выводов статьи «Взаимоотношения терминов “хакас” и “кыргыз”...», а также её троекратное переиздание после ряда выступлений аналогичного содержания в 50-е — начале 60-х годов свидетельствуют об ином. Автора к этому времени уже не удовлетворяло наличие «разночтений» по поводу данных терминов, оставляющее ему право на собственное мнение. Своим выступлением он стремился не «открыть дискуссию», а напротив закрыть вопрос в пользу термина «хакас», дезавуировав термин «кыргыз» в качестве этнонима. Об этом свидетельствуют и нравоучительные реплики в адрес «некоторых современных историков», именующих «государство древних хакасов» государством кыргызов, «упуская, к сожалению, из вида, что подавляющее большинство населения составляли не кыргызы», и произвольный подбор «сторонников» своей гипотезы из числа наиболее авторитетных учёных прошлого, от Ю. Клапрота и В. Шотта до С.Е. Малова, Н.В. Кюнера, С.В. Киселёва и др. Об этом же говорят и выводы статьи, ибо те исследователи, кто «пугают и отождествляют» термин «хакас» и «кыргыз» поступают «ненаучно», а те кто именуют государство — «государством кыргызов» делают «неверно». [36] А для того, чтобы вести «верно» и «научно», как следует из
(24/25)
статьи, «некоторым учёным» нужно отбросить термин «кыргызы» и именовать население Енисея «древними хакасами».
Однако «плодотворная научная дискуссия» по поводу терминов, причем с участием «специалистов-синологов», всё же разразилась, и ход обсуждения и результаты оказались противоположными ожиданиям Л.Р. Кызласова. Один из первых с критикой выдвинутых Л.Р. Кызласовым положений выступил востоковед, арабист О. Караев, справедливо упрекнувший инициатора дискуссии в систематическом искажении цитируемых им авторов, приписывании им несуществующих взглядов, в частности, привнесении в тексты древним источников и цитаты современных учёных термина «хакас», там где он отсутствует в оригинале. [37] Такие искажения отмечены в проводимых Л.Р. Кызласовым цитатах из работ Н.В. Кюнера, Б. Карлгрена, С.Е. Малова и др. О. Караев резонно замечает: «По мнению Л.Р. Кызласова, во всех средневековых памятниках разноязычные племена Минусинской котловины ошибочно называются кыргызами из-за главенствующей роли последних в государстве.
Нам представляется, что комплекс источников самого различного происхождения заслуживает в целом большего доверия. Некоторые из вышеперечисленных авторов сами были на территории енисейских кыргызов или получили достоверные сведения о кыргызах от побывавших в этом районе лиц. Если действительно в Минусинской котловине в VI-XII вв. обитали племена под названием хакас, а кыргызы — лишь их малочисленный аристократический род, то, несомненно, хотя бы один средневековый источник упомянул бы об этом». [38] О. Караев подверг критике мнение Л.Р. Кызласова о мнимой малочисленности кыргызов, отметил некорректность употребления термина «колена», «поколения», «род» в сочетании с этнонимом «кыргыз», противопоставления терминов «эль» и «кара-будун» и отождествления первого с этнонимом «кыргыз». Говоря о мнении Л.Р. Кызласова в отношении гипотезы Н.Н. Козьмина и С.Е. Малова о тождестве терминов «хакас» и «карагас», О. Караев отмечает непоследовательность Л.Р. Кызласова, согласного солидаризоваться с любой версией, которая так или иначе подвергла бы сомнению эквивалентность терминов «хакас» и «кыргыз». [39]
С развёрнутым анализом содержания и реконструкции звучания китайских терминов, применявшихся для обозначения средневекового населения Енисея, выступил известный китаист, специалист в области исторической фонетики китайского языка, С.Е. Яхонтов. [40] Результаты тщательного специального изучения вопроса «специалистом-синологом» сняли все разночтения и недомолвки в отношении термина «хягясы». Автор заключил, что «исходную форму китайской транскрипции хягясы иногда реконструируют как хакас. Эта реконструкция не может быть принята» — поскольку не соответствует нормам китайской исторической фонетики. [41]
(25/26)
«Таким образом, форма хягяс есть китайская транскрипция слова кыргыз; другие формы, к которым она приравнивается в китайских историях — гяньгунь, гегу и др., отражают фонетические варианты того же этнонима (например, кыркур или, может быть, кыркун, кыркут, кыркуз). Форма хягяс не может передавать звуки хакас». [42]
Итак, вопрос был решен на самом авторитетном уровне, поставлены все «точки над i». Никаких «хакасов» в китайских средневековых источниках не оказалось. Звуки хакас — результат исторического недоразумения.
С.Е. Яхонтовым сделан ещё один важный вывод: «По тем же самым причинам не может быть сближаема с китайским и современная форма хаас». В отношении «хаас» он высказал перспективное предположение о его связи с термином «ханхас» и «лыжные тюцзюэ», [43] что вполне вероятно, т.к. те и другие являлись киштымами енисейских кыргызов.
Хотя вопрос о соотношении терминов «кыргыз» и «хакас» был фактически решён в работе С.Е. Яхонтова, дискуссия продолжалась, выйдя далеко за пределы сугубо терминологических разногласий. С обстоятельной статьёй по ряду спорных вопросов в этнической истории Южной Сибири выступил специалист по современным национальным отношениям в Саяно-Алтае, историк Н.А. Сердобов. [44] Автор справедливо указывал, что позиция того или иного автора по отношению к этнониму «кыргыз» применительно к средневековой истории юга Сибири имеет не отвлечённо академический интерес и не сводится к терминологическому разночтению, а имеет самое непосредственное отношение к современным национальным отношениям. Перенос современного этнонима недавнего происхождения «хакасы» на древнее и средневековое население региона ведёт к неминуемым искажениям исторического процесса, неправильной оценке роли современных коренных народов. Неоправданное удревнение и идеализация, приукрашивание истории современных хакасов неминуемо ведёт к умалению роли других народов. [45] «Определённая идеализация “древнехакасского” государства», по мнению Н.А. Сердобова, сказывается в оценке Л.Р. Кызласовым политики этого «государства», приписывая ей оборонительные тенденции, в оценке уровня грамотности в «древнехакасском» обществе, о наличии там системы обучения, собственной и переводной литературы, о широком распространении «славы о древнехакасском государстве в эпоху его расцвета». [46]
«Едва ли нужно доказывать, — резонно замечает Н.А. Сердобов, — насколько далека от истины подобная характеристика “древнехакасского” государства». [47] Автор, ссылаясь на мнение И.А. Батманова и других тюркологов, подверг критике стремление Л.Р. Кызласова приписать почти все рунические надписи в Туве «древним хакасам». Подвергнута критике несостоятельная «концепция» Л.Р. Кызласова противопоставления терминов «хакас» и «кыргыз» и отнесения последнего к «аристократическому династийному роду
(26/27)
средневековых хакасов». Ссылаясь на С.Е. Яхонтова, Н.А. Сердобов присоединился к общепринятому мнению о тождественности обоих терминов. Н.А. Сердобовым вскрыты и мотивы «пристрастной приверженности Л.Р. Кызласова к термину “хакас”». Автор полагает, что «...здесь проявляется желание связать этот термин с современным наименованием хакасской народности...» [48]
Это стремление «...отвести ведущую роль в истории Южной Сибири и Центральной Азии “древним хакасам”, “обосновать” историческую и этногенетическую преемственность между ними и современными хакасами отчетливо выступает и в ряде других работ Л.Р. Кызласова. [49] Несомненный вред от распространения подобных взглядов автор видит в том, что «ошибочные взгляды Л.Р. Кызласова нашли последователей» среди части учёных-хакасов, отмечая, в частности, проявление данной тенденции в работах К.Г. Копкоева. [50] Н.А. Сердобов отметил, что «енисейское киргизы вошли одним из этнических компонентов не только в состав современной хакасской народности», но и в состав «тувинцев, среднеазиатских киргизов, алтайцев и других народов, поэтому недопустимо превращать их в “династийный” сеок-род или в хакасов». [51]
Эта справедливая критика нашла отражение и в монографии Н.А. Сердобова об истории формирования тувинской нации. [52]
Л.Р. Кызласов пытался возражать, ссылаясь на мнимую «непоследовательность» и «необъективность» Н.А. Сердобова, «тенденциозность» О. Караева. [53] С.Е. Яхонтову он возражать не решился, противопоставив его доказательствам устную «консультацию» Н.П. Мункуева, некорректно объединив её с чтениями П.И. Кафарова, Н.В. Кюнера, В.П. Васильева и «других». [54] Тот же приём применен Л.Р. Кызласовым для обоснования своей «стойкой приверженности к термину “хакас”», которую он объяснял традицией западноевропейской синологии, «русской и советской науки», перечислив в качестве предшественников и сторонников своего мнения фамилии многих учёных XVIII-XX веков: Ю. Клапрота, К. Висделу, И. Абель-Ремюза, И. Дюгальда, Н.Я. Бичурина, К. Риттера, В.В. Григорьева, Н.А. Кострова, Е.К. Яковлева, В.В. Радлова, А.А. Спицына, Н.М. Ядринцева, В.И. Огородникова, Н.Н. Козьмина, Р.М. Кабо, С.В. Киселёва, В.П. Левашовой, Л.А. Евтюховой, С.А. Токарева, Л.П. Потапова, В.Г. Карцова. [55] О том, насколько некорректно включение в «список сторонников термина “хакас”» большинства перечисленных фамилий наглядно свидетельствует предложенная ниже [выше] история вопроса. На деле это было не более чем попытка укрыться за авторитет известных имён, не имеющих никакого отношения к концепции «кыргыз» — династийный род средневекового народа «хакасы», выдвинутой Л.Р. Кызласовым. Автором отведены и некоторые другие доводы Н.А. Сердобова, в том числе «идеализации древнехакасского государства», уверяя, что никаких «преувеличений» в его взглядах на этот
(27/28)
счёт нет. Приведены им и некоторые новые соображения в пользу употребления термина «хакас». Соглашаясь с критиком: «Да, хакасами себя “абаканские татары” не называли, — он, однако, пишет, — но они называли себя хаасами (хаастар) и сагай-хаасами». [56] Именно «это самоназвание» с точки зрения Л.Р. Кызласова позволяет именовать их «хакасами». Тон возражений временами носит панический характер: «Категорически следует протестовать против приписываемого нам... принижения “роли и значения в историческом процессе народов, обитавших на территории современной Тувы и Горного Алтая”, “искажения и умаления роли других народов”». [57]
Позже с критикой данных «возражений» вновь выступил О. Караев, подчеркнув, что Л.Р. Кызласов не располагает аргументами, чтобы отвергать мнение С.Е. Яхонтова. [58] Автор отметил дискуссионность чтения термина «хакас» в работах синологов, на что не обращает внимания Л.Р. Кызласов. Он отвергает возражения в необъективности со стороны Н.А. Сердобова, т.к. именно благодаря усилиям последнего, равно как и всей редколлегии, сведения о «древних хакасах» были в своё время удалены из глав I тома «Истории Тувы». О. Караев вновь возразил против приписывания исторических сведений о кыргызах «хакасам», отметив, что многие из них относятся к кыргызам, обитавшим в Средней Азии, и ошибочно включены Л.Р. Кызласовым в круг сведений о пресловутых «хакасах». Подвергнута критике и точка зрения Л.Р. Кызласова о существовании так называемых «центральноазиатских киргизов», основанная на ошибочном чтении слова «Хэсыхэ» как земли «хасха» (родовом подразделении качинцев). По мнению О. Караева, «название Хэсыхэ (или хасха) следует искать где-то в Маньчжурии, может быть, поблизости или также в бывшем владении князя Наяна». О. Караев счёл нужным уточнить, что «новая датировка» памятников рунической письменности не является заслугой Л.Р. Кызласова, а принадлежит фактически И.А. Батманову. [59] Общий вывод О. Караева таков: «В совокупности вышеизложенное подтверждает высказывания Н. Сердобова об искусственном удревнении истории современного хакасского народа Л.Р. Кызласовым за счёт умаления роли и искажения данных восточных авторов об енисейских киргизах». [60]
[абзац выделен только в веб-версии]
Таковы, в общих чертах, основные события в ходе дискуссии о терминах «кыргыз» и «хакас». Её итоги не оправдали надежды тех, кто стремился вычеркнуть этноним «кыргыз» из средневековой истории Северной и Центральной Азии. Напротив, в ходе обсуждения была выяснена тождественность всех терминов, обозначающих население Енисея, этнониму «кыргыз». Важным итогом дискуссии можно считать установление факта, что в китайских источниках отсутствует термин «хакас» в какой бы то ни было форме, что лишний раз подтвердило его позднее литературное происхождение. Научное сообщество, включая исследователей-сибироведов, положительно расценило и воспри-
(28/29)
няло итоги дискуссии, приняв для употребления в качестве наименования средневековых кочевников Енисея этноним «кыргыз». С её результатами не мoг не считаться даже Л.Р. Кызласов. Уже в ходе дискуссии тон его суждений по данной проблеме, подчёркивание собственного приоритета в формулировании своей точки зрения, в частности, утверждения вроде «впервые это высказано нами... ещё в таком-то году», [61] сменились настроениями иного тона, уже отмечавшимися выше. Л.Р. Кызласов стал уверять лишь о своей приверженности «традициям русской и советской науки», о том, что «Л.Р. Кызласов выступает за дружбу между народами...» [62] и т.д. Эти оценки коснулись некоторых работ Л.Р. Кызласова, увидевших свет вскоре после дискуссии. В работе, посвящённой роли археологических источников в истории народов Сибири, ранние кыргызы упомянуты без кавычек и, наряду со средневековыми хакасами, как творцы архитектурных сооружений на Среднем Енисее, а «памятники самобытной тюркоязычной “рунической” письменности», [63] отнесены к «местным племенам и народностям», а не только к «древним хакасам». Впервые кыргызы, пусть с эпитетом «ранние», обрели право на самостоятельное существование в трудах Л.Р. Кызласова.
Однако с течением времени впечатление от результатов дискуссии словно рассеялось и уже в работах 1975 года Л.Р. Кызласов вернулся к прежним трактовкам. [64] «Кыргызы» вновь заключены в кавычки, и выделить их памятники среди «древнехакасских» он считает невозможным. Кыргызы вновь стали «лишь родом средневековых хакасов». [65] Эта трактовка присутствует в работах автора, увидевших свет в последнее десятилетие. В его статьи и книги вернулись критиковавшиеся в своё время оценки уровня развития «древнехакасской цивилизации» и её культуртрегерская роль в «завоёванных землях». [66] Более того, если ранее Л.Р. Кызласов ограничил претензии на главенствующие положение «хакасов» пределами Саяно-Алтая, то в работах последних лет территориальная экспансия «древнехакасской цивилизации» заметно расширилась, включив земли Забайкалья, Западной Сибири, степи Казахстана и Приуралья. [67] Влияние «древнехакасского государства», судя по последним работам автора, простиралось в IV-X вв. от Амура до Крыма и от Ангары до Восточного Туркестана. [68] Серьёзным препятствием для распространения пределов «древнехакасской» государственности на юге остался лишь Тянь-Шань, поскольку появление там «древних хакасов» позволит «некоторым учёным» путать кыргызов Енисея и Тянь-Шаня и предполагать общность их происхождения, чего концепция Л.Р. Кызласова категорически не предусматривает. [69] Взгляды Л.Р. Кызласова поддержаны работами И.Л. Кызласова, в которых тенденция к «господству» «древних» или «средневековых хакасов» над другими народами в территориальном и культурном аспекте все более расширяется. [70] Сладкие мечты о мнимом «господстве ”хакасов”» [71] в
(29/30)
обширных пространствах степной Евразии, о создании ими какой-то особой «древнехакасской цивилизации» базируются всё на той же поверхностной, субъективной трактовке ограниченного круга источников, уже подвергавшейся ранее развернутой критике.
Что же изменилось в состоянии изученности вопроса, что позволило авторам вернуться к утверждениям, не выдержавшим испытания критикой. Очень немногое. Китаист Н.П. Мункуев в комментариях к переводу на русский язык текста «Мен да бэй лу» в одном из подстрочных примечаний усомнился в реконструкции С.Е. Яхонтовым слова «хягяс» в форме «кыргыз» и предложил свою в форме «гакас». [72] И хотя это сомнение высказано мимоходом, без развёрнутой аргументации, и оно никоим образом не свидетельствует в пользу правомерности употребления термина «хакас», именно оно послужило основанием Л.Р. Кызласову для реанимации своих старых раскритикованных и отвергнутых наукой взглядов. Вновь вернувшись к обсуждению данного вопроса, Л.Р. Кызласов утверждает: «В статье С.Е. Яхонтова не признается чтение хакас в качестве реконструкции [пропуск в цитате: «хягясы (сяцзясы) и утверждается, что»] хягяс — это одна из транскрипций термина кыргыз. Однако истолкование С.Е. Яхонтова было отвергнуто Н.Ц. Мункуевым, указавшим, что допущения С.Е. Яхонтова и его реконструкция кыргыз “недостаточно обоснованы. По-видимому, для сяцзасы надо предложить исходное гакасы (с учётом ассимиляции)”, и далее Н.П. Мункуев отсылает читателей к нашей статье о терминах хакас и кыргыз.
Таким образом, нет оснований соглашаться с разъяснением С.Е. Яхонтова». [73] Получается, что Яхонтову нельзя верить потому, что с ним не согласен Мункуев, а не согласен потому, что верит Кызласову, доводы которого опровергнуты Яхонтовым. Круг замкнулся, «исходное гакас» непостижимым образом стало аргументом в пользу произношения «хакас», в противовес «кыргыз». Казалось бы, если прав Н.П. Мункуев, надо употреблять термин «гакас», «гакасское государство», «гакасская цивилизация» и т.п., а не «хакас», однако этого почему-то не произошло. Л.Р. Кызласов воспользовался данным эпизодом комментирования «Мэн да бэй лу» для оправдания прежней концепции, которую он отстаивает и по сей день. В ходе полемики и позднее им был высказан ряд соображений по данному вопросу, не нашедший отражения в дискуссии. Всё это даёт основания вновь вернуться к рассмотрению аргументации Л.Р. Кызласова в полном объёме, не повторяя тех моментов, которые можно считать решёнными.
Первый тезис Л.Р. Кызласова, на который опираются все его дальнейшие построения: различия в китайских источниках эпохи Тан терминов цзяньгунь (кыргыз) и сяцзясы (с вариантами): «Термин “кыргыз” (цзяньгунь) китайские историографы употребляли в танскую эпоху с термином “хакас” в одних и тех же источниках». [74] Отметим, что в перечне вариантов термина
(30/31)
«сяцзяс» у Л.Р.Кызласова отсутствуют некоторые формы, которые он тем не менее считает воспроизведением слова «хакас». [75]
О том, что представляет из себя данное «различие» в историко-фонетическом аспекте, достаточно ясно показал в своё время С.Е. Яхонтов: различия просто нет. Л.Р. Кызласов ссылается также на прямые указания источников: «Хягас есть древнее государство Гянь-гунь», после того, как гяньгуньское «племя смешалось с динлинами», — как на доказательство различия данных термннов. [76] На самом деле, если считать перевод адекватным, выражение «хягаc есть... гяньгунь» означает тождество, а не различие субъекта и предиката данного суждения. «Хягас — гяньгунь», но никак не наоборот. Если бы дело обстояло иначе, как пытается утверждать Л.Р. Кызласов, в тексте должно было бы стоять «хягас не есть гяньгунь». Таким образом, текст источника прямо отождествляет оба термина, вопреки попыткам Л.Р. Кызласова трактовать его в противоположном смысле.
Далее Л.Р. Кызласов ссылается на то, что впоследствии северные варвары «ошибочно хягасы назвали хакяньсы, что на хойхусском языке значит: краснолицый». [77] [позиция сноски в книге отсутствует] Эта фраза в своё время послужила основанием считать слово хягасы «кличкой» кыргызов, попавшей в китайский язык через уйгуров. Отметим, что источник не противопоставляет более позднее написание раннему, а лишь пытается объяснить его значение и происхождение. Кроме того, китайские источники добавляют, что «иные называют еще государство Гюйву и Гйегу». [78] Таким образом, все перечисленные этнонимы обозначали один и тот же народ.
Мнимое различие терминов «хягясы» и «цзяньгунь» само по себе не даёт никаких оснований предполагать, как это делает Л.Р. Кызласов, что «термин хакас в китайских источниках по значению гораздо шире, чем кыргыз, и точнее, ибо это имя действительно охватывало все разноязычные племена (в том числе и кыргызов), входивших в древнехакасское государство». [79] Но где это видно?! На это нет ни одного намёка в источниках.
Некорректно утверждение Л.Р. Кызласова, что термин «кыргыз» не мог быть «самоназванием» всех различных по языку племён кыргызского государства. [80] Таким «самоназванием» не мог быть не только термин «кыргыз», но и «хакас», и любой другой термин, поскольку это разные, к тому же разноязычные племена, у которых не может быть общего «самоназвания». Другое дело, что такое самоназвание было у господствующей в этом государстве этнической группы — «кыргызы», по которой его и называли «кыргызским каганатом» и никак иначе. Для всех остальных, подчинённых кыргызам, племён также существовало общее название — «киштымы» (кешдем), и только так их следует именовать.
(31/32)
Поэтому попытки выводить название государства из численности покорённых племён бессмысленно, господствующий этнос в кочевом государстве всегда составляет меньшинство, однако историки именуют эти государства по имени господствующего этноса: Тюркское, Уйгурское, Кыргызское. Монгольское и т.д.
Исследователи уже отмечали абсурдность утверждений, что «кыргызы» на Енисее составляли лишь «немногочисленный аристократический династийный род» [81] в среде «средневековых хакасов». Эта конструкция построена на некорректной трактовке выражений «колено», «поколение», «род», поскольку они широко применялись по отношению к племенам и народам, в том числе, в сочетании с термином хягас. Например, «дом хягас», «хягас есть небольшой род» и т.д. Конструкция «кыргызы — династийный род» носит сугубо негативный характер, имеющий целью отрицать этническое содержание данного термина без учёта реального значения термина «род». Его принятие повлекло бы за собой ряд трудноустранимых противоречий. Если гяньгунь только род, то как они могли покорить и ассимилировать многочисленный народ динлинов, вместе с которыми упоминаются в источниках. Если в тот период они ещё не были родом, то как могли трансформироваться в род из этноса. Почему и позднее «сеок-род кыргыз» входит в состав разных племён, в то время как династийные роды относятся к одному племени: Ашина — род племени Тюрк, Яглакар — род племени Уйгур и т.д. Да и среди самих кыргызов имелось «родовое имя тех, из этой области, которые пользуются уважением и известностью», под названием «иди».
«Именно в силу главенствующей роли кыргызов в государстве...,» современники «ошибочно», по мнению Л.Р. Кызласова, называли все эти племена кыргызами. [82] Но только так его и следует называть, раз его так именовали и сами кыргызы, и их ближайшие и отдалённые соседи. Этому нисколько не противоречат «языковые данные». Наличие в языке кыргызов нескольких «самодийских» слов не меняет его принадлежности к тюркской группе алтайской языковой семьи и не свидетельствует о самодийской принадлежности населения Енисея, об этом говорит хотя бы «самобытная енисейская руническая письменность», служившая, по мнению самого Л.Р. Кызласова, «литературным языком» в кыргызским государстве. [83] Не способствует упрочению его точки зрения и сближение Л.Р. Кызласовым слова хакас с этнонимами хаас (качинцы); хааш (тофалары), хаасут (дархаты-монголы и тувинцы-тоджинцы). [84] Вполне возможно, что перечисленные этнические группы восходят к общей этнической основе. К ним следует добавить подразделение хаасут в составе сойотов Бурятии. Как известно, в свое время «в окрестностях оз. Хубсугул существовал хаасутский хошун... Это был девятый урянхайский хошун, в административном отношении стоявший особняком». [85]
(32/33)
Очевидно, что хаасуты и близкие к ним этнические группы с этнонимом «хааш» являются частью потомков «лесных урянкатов», известных в эпоху Тан и Юань под именем ханкас, гээчжи и др. Нет никакой необходимости путать этих хаасов (ханхасов) с хягясами (кыргызами), от которых они находились в вассальной зависимости, как это сделал Л.Р. Кызласов.
Не убеждает в пользу гипотезы Л.Р. Кызласова и то обстоятельство, что в рунических надписях, «обнаруженных в бассейне верхнего и среднего течении р. Енисей, не упоминается имени кыргызов», вместо которого присутствует его «синоним» — эль. [86] Аутентичность этнонима «кыргыз» доказывается и его наличием в разноязычных источниках с III в. до н.э. по XVIII в. н.э. Весьма важно, что этноним «кыргыз» присутствует в текстах тюрок, уйгуров и самих кыргызов. В этом отношении «сомнения-разночтения» вокруг формы «хягясы» в танских источниках не идут ни в какое сравнение с данными о кыргызах. Термин «эль» известен не только в кыргызских рунических надписях. Если он «синоним» термина «кыргыз», то чем он служит в тюркских и уйгурских надписях? «Синонимизация» слов «эль» и «кыргыз» никак не может быть принята.
Позднее Л.Р. Кызласов добавил к своим рассуждениям ещё один аргумент. «Хакасами» необходимо именовать древних насельников Енисея потому, что среди современных хакасов есть этнические группы, которые «называли себя хаасами (хаастар)». [87] Однако «абаканские татары», о которых пишет Л.Р. Кызласов, действительно имели собственное название, вне зависимости от племенной принадлежности, и называли себя не «хаасами», а «тадарлар», т.е. «татары». Это самоназвание до сих пор бытует в разговорном языке коренного населения Хакасии, и его не вытеснило официальное наименование «хакасы». [88]
Разве не показателен тот факт, что топонимика и фольклор хакасов, где в изобилии представлены многочисленные названия средневековых и современных племён и народов, таких, например, как: хыргыс, пыраат, телек, моол, ойрат, торбет, хыдат, соян, сарт и др., не знают своего мнимого самоназвания «хакас». Более того, наряду с «тадар» в хакасском фольклоре имеется предшествующее ему общее название для коренного населения Енисея — «хооррай». [89] Разве это не свидетельство в пользу того, что «большинство населения» никогда в прошлом не знало искусственного книжного слова «хакас», а именовало себя иначе — «хоорай» и «тадар».
Историческая справедливость обязывает учитывать все эти факты, а они свидетельствуют об одном: на Енисее никогда в прошлом не существовало народа, который называл бы себя, или был называем другими, термином «хакасы». Это слово вошло в таком значении в обиход только в 20-е годы XX века, и только с этого времени коренное население региона следует имено-
(33/34)
вать «хакасами», не удревняя искусственно данный термин. Попытки искусственного переноса данного термина на средневековое население Енисея является ничем иным, как искажением истории.
Как справедливо отмечали критики Л.Р. Кызласова, суть его концепции не ограничивается подменой терминов. [90] Заменяя исторически обоснованное название «кыргызы» на искусственное «хакасы», Л.Р. Кызласов пытается завуалировать общеизвестный факт, что современные хакасы не зря получили имя «минусинские татары» в царской России, ибо представляют лишь частичных потомков кыргызской элитарной группы и не имеют прямого отношения к кыргызам кыргызского каганата. С другой стороны, кыргызы вошли в состав не только хакасов, но и тувинцев, дэрбэтов, мингатов, киргизов и других тюрко-монгольских народов. Указанный «историк-марксист» не смущается приукрасить своё прошлое мифическим происхождением от славного некогда «народа Хиргиз», известность о котором обошла всю Азию. Однако если каждый начнет выбирать своему народу предков по степени знатности, что станет с историей? Поэтому с точкой зрения Л.Р. Кызласова нельзя согласиться.
Подводя итог сказанному, необходимо заключить, что по всем известным данным в средние века в Южной Сибири проживало тюркоязычное население, именовавшее себя «кыргызами» и известное другим народам под этим же названием. Кыргызы являлись господствующим этносом в своём государстве, подчиняя многочисленные различные по языку и этнической принадлежности племена, известные под общим названием «киштымы». Поэтому при описании и анализе средневековых материалов следует разграничивать самих «кыргызов», созданное кыргызами государство — «Кыргызский каганат» и их «киштымов», подчиненных вассальных племён, находившихся под большим влиянием кыргызской культуры.
[1] История Тувы. — М., 1965. — Т.1. — С. 138; Вайнштейн С.И. Об исторических границах расселения кыргызов в Южной Сибири. — УЗТНИИЯЛИ, Кызыл, 1957, Вып. 5. — С. 215; Грач А.Д., Нечаева Л.Г. Краткие итоги исследований первой группы археологического отряда ТКЭИЭ // УЗТНИИЯЛИ, Кызыл, 1960. — Вып.8. — С. 189; Савинов Д.Г. Этнокультурные связи населения Саяно-Алтая в древнетюркское время — ТС 1972. — М., 1973. — С. 339; Длужневская Г.В. Памятники енисейских кыргызов за Саянами // Археология Северной Азии. — Новосибирск, 1982. — С. 123; Кляшторный С.Г. Храм, изваяние и стела в древнетюркских текстах. — ТС 1974. — М., 1978. — С. 253; Худяков Ю.С. Кыргызы на Табате. — Новосибирск, 1982. — С. 206.
[2] Кызласов Л.Р. Взаимоотношение терминов «хакас» и «кыргыз» в письменных источниках 6-12 веков. // УЗХНИИЯЛИ, Абакан, 1969. — Вып.13. — С. 14. Кызласов И.Л. Курганы средневековых хакасов 13-14 вв. — СА, 1978. — №1. — С. 122; Сунчугашев Я.И. Древняя металлургия Хакасии. Эпоха железа. — Новосибирск, 1979. — С. 81.
[3] Киселёв С.В. Древняя история Южной Сибири. МИА, М.-Л., 1949, №9, с. 314; Евтюхова Л.А. Археологические памятники енисейских кыргызов (хакасов). — Абакан, 1948. — С. 3.
[8] [ дубль прим. 7 ]
[9] Кызласов Л.Р. Взаимоотношение терминов. — С. 6.
[10] Klaproth J. Sur quelques Antiquités trouvees en Sibirie // JA. — Paris, 1893. — T. III. — P. 9. Schott W. Uber die achten kirgisen // AKPAW — Berlin, 1965. — S. 432; Бичурин Н.Я. Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. — М.-Л., 1950. — Ч. 1. — С. 351. Радлов В.В. Сибирские древности. — СПб, 1896. — С. 58.
[11] Клеменц Д. Древности минусинского музея. — Томск, 1886. — С. 73. Кузнецов И. Древние могилы Минусинского округа. — Томск, 1889. — С. 33.
[12] Козьмин Н.Н. Хакасы. — Иркутск, 1925. — С. 9.
[13] Рамстедт Г. Перевод надписи «Селенгинского камня». — Тр. ТКОПОИРГО. СПб, 1914. — Т. 15. — Вып. 1. — С. 43.
[14] Козьмин Н.Н. Хакасы. — С. 8.
[15] Там же. С. 7.
[16] Там же. С. 11.
[18] Теплоухов С.А. Опыт классификации древних металлических культур Минусинского края. МЭ. Л, 1929. — Т. 4. — Вып.2. — С. 54.
[19] Евтюхова Л.А., Киселёв С.В. Чаа-тас у села Копёны. Тр.ГИМ, М., 1940. — Вып. 11. — С. 24.
[20] Левашова В.П. Два могильника кыргыз-хакасов. — С. 121.
(197/198)
[21] Киселёв С.В. Древняя история... — С. 314. Он же. Древнехакасский эль. — УЗХНИИЯЛИ, Абакан, 1948. — Вып. 1. — С. 33.
[24] Кюнер Н.В. Китайские историки-летописцы о хакасах. — УЗХНИИЯЛИ, Абакан, 1954. — Вып. 3. — С. 121.
[28] Кызласов Л.Р. О связях киргизов Енисея и Тянь-Шаня — Тр. КАЭЭ. Фрунзе, 1959, — Т. 3. — С. 111.
[31] Он же. Взаимоотношение терминов «хакас» и «кыргыз» в письменных источниках 6-12 веков. — НАА, 1968. — №4. — С. 88-97. Он же. Взаимоотношение терминов «хакас» и «кыргыз» в письменных источниках 6-12 веков. — УЗХНИИЯЛИ. — Абакан, 1969. — Вып. 13. — С. 5-20. Он же. История Тувы в средние века. — М., 1969. — С. 88-93.
[32] Он же. Взаимоотношение терминов... — С. 20.
[33] Он же. Ещё раз о терминах «хакас» и «кыргыз». — СЭ, 1971. — №4. — С. 60.
[34] Там же. С. 62.
[35] Там же. С. 60.
[36] Он же. Взаимоотношение терминов... С. 20.
[37] Караев О. К вопросу о терминах кыргыз и хакас. — НАА, 1970. — №4. — С. 255.
[38] Там же. С. 256-257.
[39] Там же. С. 257-259.
[43] Там же. С. 118, прим. 34.
[44] Сердобов Н.А. О некоторых вопросах этнической истории народов Южной Сибири. // СЭ, 1971. — №4. — С. 53-58.
[45] Там же. С. 58.
[46] Там же. С. 54.
[47] Там же. С. 54.
[48] Там же. С. 56.
[49] Там же. С. 56.
[50] Там же. С. 56-58.
[51] Там же. С. 58.
[53] Кызласов Л.Р. Ещё раз о терминах «хакас» и «кыргыз»... — С. 59-60, прим. 7.
[54] Там же. С. 60-61.
[55] Там же. С. 61.
[56] Там же. С. 65.
[57] Там же. С. 66-67.
(198/199)
[58] Караев О. Ещё раз о терминах «кыргыз» и «хакас». // Кыргыз терминология сынын миселелери. — Фрунзе, 1972. — С. 126-135.
[59] Там же. С. 126-135.
[60] Там же. С. 136.
[61] Кызласов Л.Р. Взаимоотношение терминов... — С. 8, прим. 20.
[62] Он же. Ещё раз о терминах «хакас» и «кыргыз»... — С. 61, 67.
[63] Он же. Роль археологических источников для изучения истории малых народов Сибири и Дальнего Востока. [// Проблемы этногенеза народов Сибири и Дальнего Востока.] — Новосибирск, 1973. — С. 13-14.
[65] Там же. С. 206.
[67] Он же. Торговые пути и связи древнехакасского государства с Восточной Европой. — в кн.: Западная Сибирь в эпоху средневековья. — Томск, 1984. — С. 112-118.
[69] Там же. С. 118.
[72] Мэй да бэй-лу. — М., 1975. — С. 128, прим. 110.
[79] Кызласов Л.Р. Взаимоотношение терминов... — С. 8.
[80] Он же. С. 8.
[81] Там же. С. 14.
[82] Там же. С. 9.
[83] Там же. С. 10.
[84] Там же. С. 14.
[85] Дугаров Б.С. О происхождении окинских бурят. // Этнические и историко-культурные связи монгольских народов. — Улан-Удэ, 1983. — С. 98.
[86] Кызласов Л.Р. Взаимоотношения терминов... С. 18-19.
[87] Он же. Ещё раз о терминах «хакас» и «кыргыз»... С. 65.
[89] Там же. С. 69.
[90] Сердобов Н.А. О некоторых вопросах... — С. 53.
|