главная страница / библиотека / обновления библиотеки

Л.П. Потапов

Происхождение и формирование хакасской народности.

// Абакан: Хакасское книжное издательство. 1957. 308 с.

 

Оглавление

 

Предисловие. — 3

 

Часть первая.

Население Минусинской котловины в XVII в.

 

I. Енисейские киргизы. — 11

II. Ясачные землицы или волости Красноярского уезда. — 69

1. Аринская землица. — 71

2. Качинская (подгородная) землица. — 83

3. Яринская землица. — 92

4. Тубинская и Маторская землицы. — 91

5. Саянская землица. — 114

6. Камасинская и Кашинская землицы. — 122

7. Канская землица. — 127

8. Удинская землица. — 136

III. Ясачные волости Томского и Кузнецкого уездов. — 138

 

Часть вторая.

Формирование современной хакасской народности в XVIII-XIX вв.

 

I. Переселение енисейских киргизов в Джунгарию. — 166

II. Чулымские ясачные волости и их население. — 169

III. Ясачные землицы Красноярского уезда XVIII в. них этнический состав. — 175

1. Качинская землица. — 175

2 Койбальская землица. — 197

3. Яринская землица. — 201

4. Канская землица. — 209

5. Камасинская землица. — 216

6. Удинская землица. — 222

IV. Сагайские и Бельтирская волости Кузнецкого уезда. — 228

V. Административная реформа 1822 г. и Степные думы. — 238

1. Кизильская Степная дума. — 239

2. Качинская или Абаканская Степная дума. — 244

3. Койбальская Степная дума. — 240

4. Сагайская Степная дума. — 253

 

VI. Заключение. — 277

 

Приложение I. — 279

Приложение II. — 291

 


 

Предисловие   ^

 

Вопрос о происхождении и формировании хакасской народности был впервые поставлен мною в книге, изданной в 1952 г. под названием «Краткие очерки истории и этнографии хакасов (XVII-XIX вв.)». Однако в этой работе я не смог осветить его достаточно подробно и глубоко, ибо передо мной одновременно стояли и другие не менее важные и трудные задачи (например, изучение и характеристика основных этапов исторического развития хакасов, их общественного строя, культуры, быта и т.д.). К тому же фактический материал для исследования поставленного вопроса был тогда ещё недостаточно выявлен. За время, истекшее после выхода в свет упомянутой книги, я не прекращал занятий по выявлению и изучению различных исторических источников для выяснения вопроса происхождения современной хакасской народности. С этой целью я попытался не только разыскать, изучить и обобщить весь когда-либо опубликованный материал, разбросанный в обширной исторической и этнографической литературе, имеющий отношение к избранной теме, но и выявить новый, ещё не публиковавшийся. Положительные результаты в этом смысле дали мои занятия над документами Сибирского приказа, хранящимися в Центральном Государственном архиве Древних Актов (ЦГАДА) в Москве. Я считаю своим долгом поблагодарить заведующую читальным залом Т.С. Иванову, оказавшую мне большую помощь при работе над столбцами Сибирского приказа. Глубоко благодарен также Н.П. Шастиной, Б.О. Долгих и И.С. Гуревичу, которые весьма помогли мне указаниями, а иногда проверкой и даже выписками некоторых материалов, относящихся к предмету моих занятий, встретившихся им в документах Сибирского приказа при работе по своим темам. К сожалению, я не имел возможности просмотреть и исчерпать для моей темы весь огромный материал, содержащийся в столбцах Сибирского приказа.

 

Кроме отмеченных выше, из новых исторических источников XVII в. мною использованы отдельные документы, прило-

(3/4)

женные к третьему тому «Истории Сибири» Г. Миллера. Этот том подготовлен к печати Институтом Этнографии АН СССР в Ленинграде, под руководством А.И. Андреева. Ценные новые исторические и этнографические материалы выявлены по XVIII в. Из них назову прежде всего рукопись Г. Миллера (на немецком языке) под названием: «Описание сибирских народов» и «Описание Красноярского уезда Енисейской провинции в настоящем его положении в начале 1735 г.». Обе рукописи хранятся в ЦГАДА в портфелях Миллера и впервые используются для публикации. Затем следует упомянуть о путевых заметках (на немецком языке) Фишера, сделанных им по дороге из Томска в Красноярск в 1741 г.1 [1] Указанием на рукопись «Описание Сибирских народов» Миллера и заметок Фишера я обязан любезности А.И. Андреева, которому приношу свою искреннюю благодарность. В книге использованы также материалы из дневника Д. Мессершмидта, путешествовавшего по Сибири в самом начале 20-х годов XVIII в. Приведённые извлечения из путевых записок Д. Мессершмидта публикуются также впервые (за исключением тех, которые цитируются мною в книге «Краткие очерки истории и этнографии хакасов»). Наконец, впервые публикуемыми являются и некоторые выписки из ответов на знаменитую анкету В.Н. Татищева. Все эти новые материалы оговорены мною в тексте книги в соответствующих примечаниях. Расширение круга источников позволило, конечно, с большей полнотой и достоверностью не только поставить, но и предложить решение ряда вопросов, относящихся к исследуемой теме.

 

Настоящая книга была написана мною к юбилейной дате 25-летия существования Хакасской автономной области, исполнившейся в октябре 1955 г. По не зависящим от автора причинам подготовка и сдача её в печать несколько задержалась. В связи с этим, я вынужден обратить внимание на следующее обстоятельство. В начале 1956 г. в печати появилась ценная и большая статья покойного С.В. Бахрушина под названием «Енисейские киргизы в XVII в.»2[2] Данная работа весьма перекликается с большой главой «Енисейские киргизы», открывающей настоящую книгу3[3] Однако, я уже не имел возможности вернуться к проделанной работе, чтобы использовать содержащийся в статье С.В. Бахрушина некоторый ценный фактический материал из столбцов Сибирского приказа (к сожалению, далеко не всегда снабжённый ссылкой на цитируемый

(4/5)

источник), оставшийся мне неизвестным, [4] а также принять во внимание некоторые соображения и характеристики автора. Кое-что в этом отношении мною сделано путём добавления к главе подстрочных примечаний. Но этого, конечно, недостаточно. Несмотря на большую ценность как в отношении нового документального материала, так и ряда интересных, плодотворных мыслей и выводов, в упомянутой статье С.В. Бахрушина содержатся спорные, а в отдельных случаях и неправильные утверждения. О них мне хотелось бы кратко сказать. Прежде всего вызывает решительное возражение взгляд автора, оценивающий борьбу енисейских киргизов с русскими, как борьбу за независимость киргизов. Хотя автор начинает раздел «Взаимоотношения енисейских киргизов с Россией в XVII в.» с того, что борьба енисейских киргизов против освоения Минусинской котловины русскими была корыстной борьбой эксплуататорской верхушки киргизов за право беспрепятственно совершать грабительские набеги на соседей и в первую очередь на мирное русское и ясачное население, но в заключение этого основного раздела своей статьи пишет: «Захват енисейских киргизов джунгарскими феодалами привёл к их распылению как народности и к ещё более тяжёлой эксплуатации, чем та, ради избежания которой они с таким упорством боролись против царских служилых людей»2[5] Таким образом, автор исходит из утверждения, что борьба енисейских киргизов с русскими была борьбой против тяжёлой эксплуатации их со стороны русского государства, т.е. борьбой за независимость. Столь явное противоречие во взглядах автора заставило меня внимательно изучить с этой точки зрения весь текст статьи. В результате выяснилось, что С.В. Бахрушин занимал в этом вопросе такую же позицию, как и H.Н. Козьмин, т.е. считал борьбу киргизских феодалов с русскими борьбой за независимость енисейских киргизов. По его утверждению, енисейские киргизы до появления на Енисее русских были в политическом отношении независимыми. Он пишет: «Киргизы сумели в течение долгого времени сохранить свою независимость от внешних врагов»3[6] На самом же деле это было не так. Киргизы издавна, во всяком случае, до появления русских в Южной Сибири, были зависимыми данниками от монгольских алтын-ханов, а около 20-х годов XVII в. ещё и джунгарских ханов. Эти факты, конечно, не могли быть неизвестными С.В. Бахрушину. Однако, он считает, что киргизы ук-

(5/6)

лонились от объясачивания их русскими «ценой признания власти алтын-ханов и джунгар»1[7] т.е. согласились стать данниками алтын-ханов, как и джунгар, лишь бы избежать объясачивания со стороны русских. Документы не подтверждают такого предположения. Известно, что ещё в 1616 г. Алтын-хан считал себя полновластным владельцем киргизов и в присутствии русских послов заявил, что если киргизы «какое дурно над русскими людьми учинят, и он (Алтын-хан — Л.П.) велит их за одново государева человека всех высечь до одново человека»2[8] Вот в какой зависимости были киргизы от Алтын-хана ещё до того, как русские закрепились на Енисее. Не случайно поэтому внук первого Алтын-хана Лоджан заявил русским послам в ответ на требование уйти «с государевой земли» из бассейна р. Тубы: «какая де земля вашего государя, земля де извеку наша, а киргизы де и тубинцы и алтырцы и керетцы и с киштымами вечные наши киштымы»3[9] Лоджан сослался и на то: „как де Красноярский острог был не поставлен и до тех мест киргизские и тубинские князцы и киштымы и качинцы все были отца и деда его Лоджановы»4[10] Нельзя согласиться также с тем, что С.В. Бахрушин преувеличивает агрессивность русских по отношению к киргизам, а киргизских феодалов, напротив, идеализирует. Так, например, ответные действия русских властей, вызванные грабительскими набегами киргизских феодалов на мирное ясачное и русское население, он характеризует только как стремление «разгромить киргизов в их собственной земле»5[11] Он пишет: «С конца XVII в. русские возобновляют натиск на степь, на этот раз с большим упорством. В 1697 г. состоялся указ о постройке острога на Абакане, о каковом ещё в 1690 г. ходатайствовали все жители Красноярского уезда как русские, так и качинцы („качинские татары”), аринцы и др.»6[12] Единодушная просьба мирных русских крестьян Красноярского уезда и мирных ясачных племён защитить и оградить их от грабительских набегов киргизов, как видим, трактуется «натиском на степь» со стороны русского государства. Постройку серебряных рудников на речке Каштаке (бассейн Чулыма) русскими людьми в конце XVII в. С.В. Бахрушин характеризует как захват, хотя (это будет документально показано дальше) об этих рудниках сообщили и привезли образцы руды русским людям кызыльские ясачные князцы. По иному автор расценивает действия феодальной вер-

(6/7)

хушки киргизов: её грабительские набеги, эксплуатацию подчинённых и зависимых от неё данников-киштымов. Это объясняется следующим образом: «Примитивное скотоводческое хозяйство не могло обеспечить удовлетворения всех насущных потребностей киргизов. Недостающее пополнялось частично грабежом киштымов; этим способом приобреталась пушнина и отчасти зерновые продукты»1[13] Подобная же мысль высказывается и в другом месте: «Примитивное скотоводство и степная охота не могли удовлетворить всех хозяйственных потребностей киргизов, и этим обстоятельством объясняется их стремление подчинить себе народы соседней лесостепи»2[14]

 

Как далеко заходил С.В. Бахрушин в идеализации киргизской верхушки, можно судить по следующему отрывку его работы: «Тяжёлые войны, которые киргизам пришлось вести за право существования с гораздо более могущественными соседями, способствовали развитию в них воинственности, жестокости. Пленникам они „носы и уши резали”, у убитых врагов „груди вспарывали... и глаза застилали”3[15] Даже такие ничем не оправдываемые жестокости киргизских феодалов по отношению к русским пленным, сообщаемые русскими историческими источниками, автор находил возможным объяснять объективными причинами. Едва ли нужно доказывать необоснованность таких утверждений. Приведённые взгляды легко опровергаются историческими фактами, изложение которых читатель найдёт дальше, в главе «Енисейские киргизы» настоящей книги. Но такие факты, кстати сказать, содержатся и в статье С.В. Бахрушина.

 

Давая критическую оценку некоторых высказываний С.В. Бахрушина, необходимо подчеркнуть, что опубликование их в печати сделано не самим автором, а редакционной коллегией по изданию научных трудов покойного. Очень возможно, что сам автор и не опубликовал бы в таком виде статьи, написанной, видимо, много лет тому назад и не публиковавшейся им при жизни. Поэтому я далёк от мысли предъявить С.В. Бахрушину какие-либо обвинения. Но я не мог обойти эти взгляды молчанием, поскольку они опубликованы. Это нужно было сделать ещё и потому, что мне пришлось однажды давать отпор концепции H.Н. Козьмина, характеризовавшей агрессивную и грабительскую политику киргизских феодалов борьбой за независимость4[16] В статье С.В. Бахрушина упомянутая концепция H.Н. Козьмина получила поддержку, и на это нельзя было не обратить внимания. Нет никаких оснований сомне-

(7/8)

ваться в том, что редколлегия, издавшая научные труды, проделала значительную работу по сближению устарелых и неправильных взглядов покойного автора с некоторыми современными точками зрения, высказанными в нашей исторической науке. Свидетельства такой вдумчивой работы дают нам некоторые примечания от редакции к тексту статьи об енисейских киргизах. Но очистить всю эту статью, написанную с определенных позиций, от разного рода неправильных высказываний путем редактирования, конечно, невозможно.

Я позволю себе кратко упомянуть о своём несогласии с С.В. Бахрушиным ещё по следующим двум вопросам. Автор считает, что енисейские киргизы возглавляли процесс «постепенного слияния отдельных групп верхнего Енисея в единую народность»1[17] С этим трудно согласиться, так как нет соответствующего фактического материала. Напротив, имеются данные о том, что по языку, прежде всего, а также по культуре и быту, многочисленные родоплеменные мелкие группы Минусинской котловины резко отличались от енисейских киргизов (кетоязычные арины, ястинцы, тинцы и др.; самодийскоязычные камасинцы, кашинцы, тубинцы, маторы и т.п.) да и друг от друга. В неустойчивой политической обстановке в XVII в. не было условий и для создания территориальной общности этих различных по языку, этническому происхождению, культуре и быту родоплеменных групп. Процесс формирования народности из разнородного и смешанного ясачного населения в Минусинской котловине возник и развился только после того, как енисейские киргизы покинули эти места, переселившись в Джунгарию. Исследованию данного вопроса и посвящена настоящая книга.

 

Расхожусь я с С.В. Бахрушиным и в определении общественного и политического строя2 [18] киргизов. С.В. Бахрушин полагает, что енисейские киргизы находились «на стадии разложения родового строя», хотя и не рассматривает экономического содержания этого строя. По моему же мнению, основанному на анализе экономической структуры общества, у киргизов прочно и давно сложились ранние формы феодальных отношений, с характерными для них многочисленными родовыми пережитками. Политический строй енисейских киргизов С.В. Бахрушин определяет как «федерацию небольших племенных княжеств»3[19] С моей точки зрения это были раздробленные феодальные улусы, каждый из которых возглавлялся своим князем, имел своих данников-киштымов из числа различных мелких родоплеменных групп Саяно-Алтайского нагорья. Но во главе всех этих мелких улусов находился князь, кото-

(8/9)

рый номинально считался владетелем «всей киргизской земли», как говорится в русских исторических документах начала XVII в. Тем не менее, несмотря на наличие иерархической структуры, все эти мелкие киргизские улусы не составляли единого самостоятельного государства. Все они, как в целом, так и по отдельности, находились в феодальной зависимости от различных монгольских феодальных государств XVI-XVII вв., платили им дань и считались их киштымами. При этом одни киргизские улусы платили дань одним монгольским владельцам, другие — другим, или тем и другим и т.д. И даже в те периоды, например, в первой половине XVII в. и несколько позднее, особенно в период деятельности князя Иренака, когда происходило временное, более тесное объединение раздробленных феодальных улусов енисейских киргизов, это не привело к образованию собственного феодального государства енисейских киргизов, так как в политическом отношении они полиостью зависели от джунгарского хана. Доказательства в пользу такого определения читатель найдёт в соответствующем разделе первой главы настоящей книги.

Ленинград, 1956 г.

 


 

[1] 1 Все извлечения из рукописей Миллера и Фишера даются мною в русском переводе, сделанном при помощи Т.Н. Кладо.

[2] 2 С.В. Бахрушин. Научные труды, т. III, ч. II. Москва. 1955, стр. 176-221.

[3] 3 Первый и краткий вариант этой главы опубликован мною в 1952 г. в книге «Краткие очерки истории и этнографии хакасов (XVII-XIX вв.)», под названием «Енисейские киргизы и их киштымы». Издано в г. Абакане Хакасским научно-исследовательским институтом языка, литературы и истории.

[4] 1 Замечу, что кое-какие факты, почерпнутые мною из столбцов Сибирского приказа, приведённые в главе «Енисейские киргизы», в свою очередь остались неизвестными С.В. Бахрушину. Это свидетельствует о том, какой ценный и обширный источник представляют собой материалы Сибирского приказа.

[5] 2 С.В. Бахрушин, Указ. соч., стр. 224.

[6] 3 Там же, стр. 180.

[7] 1 Бахрушин. Указ. соч., стр. 202.

[8] 2 См. публикацию статейного списка первых послов к Алтын-хану в Известиях Отдел. Русс. Языка и Словесности Акад. Наук, т. XVIII, кн. 4-я, стр. 279.

[9] 3 Сиб. приказ, стб. № 513, л. 42.

[10] 4 Бахрушин, Указ. соч., стр. 193.

[11] 5 Там же, стр. 219.

[12] 6 Там же, стр. 221.

[13] 1 Бахрушин. Указ. соч., стр. 182.

[14] 2 Там же, стр. 187.

[15] 3 Там же, стр. 183.

[16] 4 H.H. Козьмин. Хакасы. Иркутск, 1925 г. См. критику в моей книге: «Краткие очерки по истории и этнографии хакасов».

[17] 1 С.В. Бахрушин. Указ. соч., стр. 189.

[18] 2 Там же, стр. 186-187.

[19] 3 Там же, стр. 190.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

наверх

главная страница / библиотека / обновления библиотеки