главная страница / библиотека / обновления библиотеки

Керамика как исторический источник. Новосибирск: 1989. Ю.С. Худяков

К истории гончарной керамики в Южной Сибири и Центральной Азии.

// Керамика как исторический источник. Новосибирск: 1989. С. 134-152.

 

Своеобразным феноменом материального производства кочевников юга Сибири и Центральной Азии в эпохи поздней древности, раннего и развитого средневековья явилось использова-

(134/135)

ниє гончарного круга и изготовление на нём посуды. Исследователи хуннской и ряда средневековых культур рассмотрели проблемы типологии и производства гончарной посуды, её значения как культурного индикатора. [1] В некоторых работах затрагивались вопросы происхождения гончарной керамики в отдельных культурах кочевого мира, её связь с уровнем осёдлости части населения кочевых государств. Однако в трудах по археологии Северной и Центральной Азии отсутствует сводный очерк по истории гончарной керамики, который позволил бы оценить её место в культурогенезе кочевого мира, проследить развитие этого вида производства на протяжении эпох поздней древности, раннего и развитого средневековья. Анализ керамического производства с культурно-исторических позиций на материалах средневековых культур Дальнего Востока позволил оценить соотношение керамической, лепной и гончарной посуды, этапы развития керамического производства, степень близости различных культур в традициях керамического производства, способствовал выяснению причин деградации керамики у народов региона в позднем средневековье. [2]

 

Хуннская керамика Забайкалья подробно исследована А.В. Давыдовой и П.Б. Коноваловым. Каждый из авторов предложил свою классификацию хуннской посуды. А.В. Давыдовой керамика классифицирована по «характерным особенностям формы» сосудов, при этом учитывались отношение диаметра устья к высоте сосуда, высота горла, характер профиля венчика. Вся серия по форме разделена на четыре основные группы: со слабо выраженными плечиками, корчагообразные, кувшинообразные и кувшинообразные больших размеров. Кроме них отмечены редкие формы: открытые миски, сосуды с носиком-сливом, горшки с отверстиями в днище, сосуды с ручками, открытые чаши, стаканообразные, необычные разрезанные пополам сосуды. Автором затронуты вопросы технологии изготовления керамики «на примитивном, медленно вращающемся гончарном круге», орнаментации хуннской керамики, её культурного своеобразия, происхождения от керамики плиточных могил, аналогий хуннской посуде на памятниках Тувы, в салтовской и булгарской культурах Восточной Европы. [3]

 

П.Б. Коновалов в дополнение к классификации А.В. Давыдовой предложил учесть назначение сосудов и разделил их на «три категории: сосуды для хранения продуктов, для приготовления еды и для приёма пищи». [4]

 

Хуннская керамика из новейших раскопок в Монголии была классифицирована Д. Цэвэндоржем: «По хозяйственному назначению и форме её можно разделить на два типа: 1) узкогорлые кувшины для хранения жидкости и зерна; 2) широкогорлые невысокие горшки для варки». [5]

 

Находки хуннской керамики из Тувы описаны Л.Р. Кызласовым. Один из сосудов, сохранившийся целиком, автор именует «вазообразной бочкой». [6]

(135/136)

 

Классификация хуннской керамики с памятника Жалгыз-Урюк-Кёль в Горном Алтае предложена В.Д. Кубаревым и А.В. Журавлёвой. [7] Авторы опирались на разработки П.Б. Коновалова.

 

Различный подход к типологии керамики у ряда авторов объясняется объективной причиной — отсутствием жёсткого соответствия между формой и функцией сосудов: сосуды одной и той же формы можно использовать для разных целей и, наоборот, сосуды разных форм — для одной и той же цели. Это касается в первую очередь сосудов широко распространённых форм. Сосуды редких, специализированных форм применялись монофункционально. Поэтому мы полагаем возможным классифицировать хуннскую керамику по формальным признакам, изложив свои соображения о функции сосудов основных форм. К сожалению, из-за отсутствия данных о размерах сосудов ряда форм классификация не может быть достаточно подробной.

 

Тип 1. Вазы. Сосуды с отогнутым венчиком, широким или узким горлом, выделенной шейкой, покатыми плечиками, яйцевидным туловом, плоским дном. Размеры сосудов сильно варьируют. На поверхности шейки, плечиков, тулова наносился орнамент. В верхней части тулова и на плечиках горизонтальные резные линии с волнистой линией между ними, вертикальные зигзаги, полукружия, ломаные линии, ромбический узор, налепные горизонтальные и волнистые валики, редко ромбы. По шейке и тулову вертикальное лощение. Сосуды больших размеров, вероятнее всего, использовались для хранения вина и молочных продуктов. Небольшие сосуды могли быть столовой посудой. (Рис. 1, 1, 2, 13, 14, 18, 19, 24; 2, 1, 4, 6, 7, 9-13, 19, 20, 23, 25.)

 

Тип 2. Горшки. Сосуды с отогнутым венчиком, широким горлом, без шейки, с плечиками, яйцевидным туловом и плоским дном. Размеры сосудов варьируют. Орнаментированы разными волнистыми линиями в верхней части тулова, многие горшки лишены орнамента. По тулову вертикальное лощение. Сосуды больших размеров, тарные, применялись для хранения сыпучих тел. Небольшие сосуды использовались в качестве кухонной и столовой посуды. (Рис. 1, 5, 9, 11, 12, 21, 23; 2, 2, 3, 5, 8, 14, 15, 18, 24.)

 

Тип 3. Банки. Сосуды с прямым и отогнутым венчиком, широкой горловиной, без шейки и плечиков, с параболоидным туловом и плоским дном. Размеры различны. У некоторых сосудов имеются отверстия в днище. Орнаментированы горизонтальными прямыми, реже волнистыми линиями. Имеют вертикальное лощение. Сосуды данного типа использовались в качестве кухонной и столовой посуды. Сосуды с отверстиями в днище применялись для изготовления молочных продуктов. (Рис. 1, 3, 7, 10, 22, 25; 2, 21.)

 

Тип 4. Кубки. Сосуд с прямым венчиком, налепами, параболоидным туловом, поддоном, без орнамента. Применялся в качестве столовой посуды. (Рис. 1, 16.)

(136/137)

 

Тип 5. Кружки. Сосуд с отогнутым венчиком, пологими плечиками, яйцевидным туловом, ручкой, плоским дном. Орнаментирован ломаной линией. По тулову вертикальное лощение. Применялись для приёма пищи. (Рис. 1, 15.)

 

Тип 6. Банка на поддоне. Сосуд с отогнутым венчиком, каннелюрами, параболоидным туловом, низким поддоном. Орнамента-

 

(137/138)

Рис. 1. Хуннская гончарная керамика Забайкалья. 1-10 — Иволгинское городище; 11-18, 20, 21 — Иволгинский могильник; 19, 24, 25 — Эдуй; 22 — Ильмовая падь; 23 — Черёмуховая падь.

(Открыть Рис. 1 в новом окне)

Рис. 2. Хуннская гончарная керамика Монголии, Тувы, Алтая. 1-4 — Тобш Уул; 5-7 — Наймаа толгой; 8 — Нухтийн Ам; 9, 13 — Чадан; 10, 14 — Кара-Суг; 11, 12, 15-25 — Жалгыз-Урюк-Кёль.

(Открыть Рис. 2 в новом окне)

рован насечками по венчику. Имеет вертикальное лощение по тулову. Применялся в качестве столовой посуды. (Рис. 1, 17.)

 

Тип 7. Чаши. Сосуды с прямым венчиком, широкой горловиной, уступом, тулово сужается к плоскому дну. Не орнаментированы. Применялись в качестве кухонной и столовой посуды. (Рис. 1, 4, 8.)

(138/139)

 

Тип 8. Горшок со сливом. Сосуд с прямым венчиком, яйцевидным туловом, сливом, плоским дном. Орнаментировался горизонтальными линиями под венчиком. Применялся для приготовления и приёма пищи. (Рис. 1, 6.)

 

Тип 9. Разрезанная банка. Сосуд с прямым венчиком, параболоидным туловом, плоским дном. Разрезан вертикально пополам. Без орнамента. Назначение не ясно. (Рис. 2, 16.)

 

Помимо керамической посуды хунны пользовались для приготовления и приёма пищи металлической и лаковой посудой.

 

Подавляющая часть хуннской керамической посуды изготовлена на гончарном круге. Лишь незначительная часть — лепная. Разнообразие форм и широкое применение гончарного круга характеризуют хуннское керамическое производство как профессионально-ремесленное. [8] Подобная оценка способствовала развитию представлений о «полуосёдлом» характере образа жизни хуннов, о «комплексном скотоводческо-земледельческом хозяйстве» и о наличии у них городской культуры. [9] В то же время А.В. Давыдова отмечает примитивность технологии гончарного производства у хуннов, указывает, что на Иволгинском городище не обнаружено керамических печей. [10] Такие печи обнаружены В.Д. Кубаревым в Горном Алтае. [11] Это ямы одноразового пользования для обжига небольшой группы сосудов. Сооружены они в открытой степи на берегу небольшого озерка Жалгыз-Уйрюк-Кёль, где нет следов поселения и невозможно занятие земледелием. Как отмечала А.В. Давыдова, «основной уклад общества хунну» оставался «кочевническим». [12] Наличие у хуннов военных форпостов с фортификационными сооружениями, крепостей-убежищ на случай военной опасности и укреплённых посёлков, население которых занималось в ограниченном объёме земледелием, не меняет сущности их кочевого общества. Более того, по мнению К. Уран-Кёхальми, наличие оборонительных сооружений и подсобного земледелия в районах на границе степи и тайги является непременным условием образования конфедераций кочевых племён и степных империй. [13] Поэтому относительная развитость гончарного ремесла у хуннов не может свидетельствовать в пользу широкого распространения поселений осёдлого типа и земледелия а кочевнической культуре.

 

Вопрос о происхождении хуннской гончарной керамики пока не освещён в научной литературе с достаточной убедительностью. А.В. Давыдова и П.Б. Коновалов писали о значительном своеобразии хуннской керамики в сравнении с комплексами предшествующих и синхронных кочевых культур. [14] По мнению А.В. Давыдовой, волнистый орнамент на керамике культуры плиточных могил позволяет провести линию «развития этой местной традиции». [15] Возможно, что традиция изготовления гончарной керамики сформировалась у хуннов ещё в период их обитания в Ордосе в IV-III вв. до н.э. до завоевания степей Монголии и Забайкалья. [16] После завоевания Тувы, Алтая и Минусы гончарная керамика была занесена хуннами па территорию Южной Сибири. [17]

(139/140)

Однако племена улуг-хемской культуры и носители тагарской культуры тесинского этапа не восприняли от хуннов гончарного круга и технологии изготовления гончарной посуды. Не были заимствованы и основные формы сосудов. В составе тесинской керамики отдельные формы горшков напоминают хуннские, [18] среди хуннских сосудов есть кубки на поддоне и банки, близкие тесинским. [19] В памятниках первой половины I тыс. н.э. встречается керамика, по форме близкая хуннским горшкам и вазам в бурхотуйской, кокэльской и таштыкской культурах. [20] Однако изготовлены они без применения гончарного круга. Поэтому можно констатировать, что высокоразвитое хуннское гончарное производство не получило широкого распространения в кочевой среде. Для культур поздней древности и раннего средневековья характерны прежде всего гончарные вазы, предназначенные для хранения вина и молочных продуктов.

 

Наибольшее сходство с хуннскими вазами прослеживается у аналогичных сосудов из катакомбных погребений Тувы. [21] Все они однотипные.

 

Вазы. Сосуды с отогнутым венчиком, узким горлом, выделенной шейкой, покатыми плечиками, яйцевидным туловом, плоским дном. Размеры сосудов варьируют. На поверхности плечиков и тулова нанесён орнамент. На плечиках и по тулову две — пять горизонтальных линий штампованного ромбического орнамента, в нижней части тулова, реже по всей поверхности сосуда, кроме шейки, — полосы вертикального лощения. Эти сосуды, вероятнее всего, служили для хранения вина и молочных продуктов. (Рис. 3.)

 

Помимо гончарной посуды население, оставившее катакомбные погребения в Тулове [д.б: в Туве], пользовалось лепными вазами и горшками, железными и бронзовыми котлами для приготовления, приёма и хранения пищи. [22] Гончарная керамика описанного типа обнаружена и на площади укреплённых городищ и крепостей-убежищ на территории Тувы. Поскольку «на этих городищах ещё не вскрыты остатки производственных мастерских: гончаров, кузнецов, металлургов и других», [23] а находок ваз очень немного, сложно судить об уровне развития гончарного производства в данной культуре. По-видимому, нельзя исключить возможность изготовления гончарной посуды на месте, хотя определенных данных на этот счёт нет.

 

В сравнении с хуннским гончарное производство населения, оставившего катакомбные погребения в Туве, носило ограниченный характер: на гончарном круге изготавливались сосуды только одного типа, а остальные — способом ручной лепки. Стандартна орнаментация сосудов, в которой наряду с традицией хуннского времени наблюдаются характерные черты орнамента раннего средневековья.

 

Следует отметить, что когда обсуждался вопрос о хронологии городищ и катакомбных погребений Тувы, эти памятники получили неправильные датировки. Обследовавший ряд средневековых

(140/141)

Рис. 3. Гончарная керамика из катакомбных погребений Тувы.
1-5, 7-8 — Чааты; 6, 9 — Бажын-Алаак.

(Открыть Рис. 3 в новом окне)

(141/142)

городищ Туны С.И. Вайнштейн справедливо отнёс их к домонгольскому времени и высказал предположение об их сооружении в уйгурский период. [24] Действительно, в материалах некоторых городищ имеется керамика, близкая уйгурской, а система фортификации крепости Пор-Бажын аналогична цитадели уйгурской столицы Орду-Балыка. [25] Приняв предложенную С.И. Вайнштейном датировку, Л.Р. Кызласов распространил её на все известные городища Тувы и катакомбные погребения. [26] Между тем в инвентаре катакомбных захоронений нет вещей, которые позволили бы датировать их VIII-IX вв. Земляные насыпи с ровиком, ямы с подбоем, луки с массивными костяными накладками, железные наконечники стрел, гончарные вазы с вертикальным лощением, лепные сосуды с двойными горизонтальными налепными валиками, напоминающими орнаментацию бронзовых котлов, железные пряжки с удлинённым щитком, просверленные кости овцы находят аналогии в кенкольских, кок-пашских, верхнеобских памятниках. [27] В то же время в катакомбных погребениях отсутствуют предметы, характерные для уйгурского времени: детали поясного набора, сбруи, вооружения. Уйгурская гончарная керамика существенно отличается от обнаруженной в могильниках на р. Чааты в Туве. [28] Поэтому целесообразно отнести памятники типа Чааты I и II к «предтюркскому» времени (считая их синхронными кенкольской, кок-пашской и верхнеобской культурам), до образования Первого тюркского каганата и широкого распространения в степях Евразии древнетюркского предметного комплекса. Помимо катакомбных погребений к чаатинской культуре относится часть городищ Тувы. Некоторые из них были сооружены ещё в хуннское время, а позднее были заняты уйгурами, о чём свидетельствуют отдельные находки хуннской и уйгурской керамики. [29] В связи с новой датировкой чаатинских памятников встаёт вопрос о их хронологическом соотношении с памятниками кокэльской культуры, который требует самостоятельного рассмотрения. В настоящий момент можно сказать только, что кокэльская культура предшествует чаатинской.

 

Собственно средневековая гончарная керамика появляется в Центральной Азии на рубеже древнетюркского времени. В позднеташтыкских склепах Ачинско-Мариинской котловины обнаружены гончарные вазы, орнаментированные полосами штампованного ромбического и елочного орнамента. [30] Эти вазы близки чаатинским по форме, пропорциям и орнаментике. Различия заметны в новом мотиве и способах орнаментации, ёлочном узоре и соединении горизонтальных орнаментированных полос вертикальными, а также в отсутствии вертикального лощения тулова (рис. 4, 1-3). Надо полагать, что эти особенности носят стадиальный характер. Представляет интерес ваза с налепным валиком по венчику и двумя широкими полосами елочного орнамента по тулову (рис. 4, 4), найденная в Наинте-Сумэ (Монголия) в одиночной могиле с погребением по обряду трупоположения с костями ног коня. [31] К сожалению, в могиле нет датирующих находок, которые

(142/143)

Рис. 4. Гончарная керамика VI-VIII вв.
1-3 — вазы из склепов Михайловского могильника (Ачинско-мариинская котловина); 4 — ваза из Наинтэ Сумэ (Монголия); 5-17 — кыргызские вазы из могильников Тесь, Джесос, Уйбат-1, Копёны, Тепсей XI, Минусинск (Минуса); 18 — фрагмент вазы из древнетюркского поминального комплекса Сарыг-Булун (Тува).

(Открыть Рис. 4 в новом окне)

(143/144)

позволили бы более определённо судить о времени сооружения памятника. Фрагмент гончарного сосуда с ёлочным орнаментом обнаружен в древнетюркском поминальном комплексе Сарыг-Булун в Туве [32] (рис. 4, 18). Эти находки свидетельствуют о широком распространении гончарных ваз в кочевых культурах середины I тыс. н.э. в Южной Сибири и Центральной Азии.

 

Начиная с VI в. н.э. гончарная керамика становится характерным элементом культуры енисейских кыргызов. Обилие данной посуды в кыргызских памятниках эпохи чаа-тас (VI-VIII вв. н.э.) позволило назвать наиболее характерный тип данной керамики кыргызскими вазами. Однако у кыргызов бытовали не только вазы.

 

Тип 1. Кыргызские вазы. Сосуды с отогнутым венчиком, узким или широким горлом, выделенной шейкой, покатыми плечиками, яйцевидным туловом, плоским дном. Размеры и пропорции сосудов варьируют. Орнаментированы горизонтальными полосами штампованного ёлочного узора, иногда соединёнными ломаной, извилистой линией, спиралями. Реже встречаются полосы ромбического орнамента. На поверхности некоторых сосудов процарапаны тамги. Применялись для хранения вина и молочных продуктов. (Рис. 4, 5, 6, 9-12, 14-15.)

 

Тип 2. Бутыли. Сосуды с отогнутым венчиком, узким горлом, выделенной шейкой, шаровидным туловом, плоским дном. Размеры и пропорции различны. Орнаментированы полосами ёлочного узора. На поверхности сосудов процарапаны тамги. Применялись для хранения вина и молочных продуктов. (Рис. 4, 7, 8.)

 

Тип 3. Горшки. Сосуды с отогнутым венчиком, покатыми плечиками, яйцевидным туловом, плоским дном. Орнаментированы полосами горизонтальных и вертикальных насечек. Применялись для хранения жидкостей и сыпучих тел. (Рис. 4, 13.)

 

Тип 4. Кружки. Сосуды с отогнутым венчиком, узким горлом, шейкой, яйцевидным туловом, ручкой, плоским дном. Орнаментированы налепным валиком по тулову. Применялись для приёма жидкой пищи. (Рис. 4, 17.)

 

Помимо гончарной кыргызы широко пользовались лепной посудой: вазами, горшками, банками — и привозной металлической. Гончарные сосуды обнаружены как в погребениях, так и на поселениях.

 

В своё время С.А. Теплоухов, характеризуя вазы, отметил их отличие от несовершенных лепных сосудов, указал на аналогии в Центральной Азии и предположил импортное происхождение ваз. [33] Л.А. Евтюхова, ссылаясь на обилие находок и подражание вазам грубой выделки, высказала предположение о местном производстве ваз и назвала их «кыргызскими». [34] Ныне есть возможность уточнить эти положения. Несомненно, что вазы начали попадать на Енисей ещё до образования кыргызской культуры в позднеташтыкское время. [35] В кыргызской культуре привозные вазы быстро приобрели популярность и их начали изготавливать способом ручной лепки в подражание иноземным об-

(144/145)

разцам, а с освоением примитивного гончарного круга — на нём. Вазы местного кыргызского производства довольно грубой выделки, несимметричны, в составе теста есть механические примеси. Тем не менее они свидетельствуют о развитии местного гончарного ремесла. Помимо ваз кыргызские гончары освоили изготовление посуды и иных форм, аналогичной по функциональному назначению, — тарных бутылей и горшков.

 

В отличие от хуннских и чаатинских кыргызские вазы найдены только на открытых летних и зимних стоянках, в то время как в крепостях таких находок нет, поскольку в них не было постоянного населения, они использовались в качестве убежищ на случай военной опасности.

 

Гончарные вазы широко применялись кыргызами в период их обособленного проживания на Енисее в VI-VIII вв. н.э., а с выходом в Центральную Азию в IX в. гончарная посуда у них быстро выходит из употребления. В памятниках IX-X вв. она встречается очень редко. [36] В этот период у кыргызов преобладает привозная металлическая столовая посуда. Наряду с гончарной уменьшается производство лепной керамики.

 

Есть сведения, что в начале II тыс. н.э. на Енисее вновь начинается производство гладкостенной красноглиняной гончарной керамики самых разнообразных форм. Среди них «небольшие блюдца с округлым краем, выпуклые круглые крышки, миски, вазообразные сосуды со сложным профилем, широкогорлые, овальные в плане, невысокие „супницы”, крупные толстостенные тарные сосуды». [37] В перечисленной серии к традиции предшествующего времени могут восходить только вазы, происхождение прочих форм не ясно.

 

Особого внимания заслуживает уйгурская гончарная керамика. В своё время таковой ошибочно считалась посуда из чаатинских памятников и сероглиняная гончарная керамика Забайкалья. [38] После введения в научный оборот серии находок гончарной керамики из уйгурской столицы Орду-Балыка [39] собственно уйгурской может считаться только керамика типа орду-балыкской. Такая керамика обнаружена в долине р. Орхон при раскопках на городище Орду-Балык, в поминальных памятниках в местности Бага-Арцат, в погребениях могильника Орхон-Дель. [40] Известна подобная керамика и на некоторых городищах Тувы: Пор-Бажын, Бажын-Алаак, Чер-Бажын. [41] Уйгурская керамика, судя по материалам городища Орду-Балык, довольно разнообразна по форме и назначению. Это тарные сосуды — хумы и корчаги, кухонные — горшки, столовые — чаши, вазы, кувшины. К сожалению, вся посуда известна во фрагментах, поэтому судить о её форме и назначении довольно сложно. Уйгурская керамика богато орнаментирована. Венчики у большинства сосудов отогнуты наружу. Под ними имеются каннелюры. На тулове нанесён штампованный орнамент в виде горизонтальных полос с тычковыми вдавлениями, ромбическим узором, линиями дуг с вписанными ромбами, спиралевидными полосами, пересекающи-

(145/146)

мися волнистыми линиями (рис. 5). Среди серии фрагментов имеются обломки сосудов, окрашенных красной и синей краской. [42]

 

Разнообразие форм и приёмов орнаментации уйгурской гончарной посуды свидетельствует о развитости в Орду-Балыке ремесленного керамического производства, обслуживающего нужды большого города и кочевой округи. На материалах этой керамики заметно влияние традиции среднеазиатской, согдийской, [43] что связано с большой ролью согдийцев в политической, экономи-

 

(146/147)

Рис. 5. Уйгурская гончарная керамика из Орду-Балыка (Монголия).

(Открыть Рис. 5 в новом окне)

Рис. 6. Средневековая гончарная керамика Забайкалья. 1 — Узкое место; 2, 3 — Баргузин.

(Открыть Рис. 6 в новом окне)

ческой и культурной жизни Уйгурского каганата. Особую сложность для интерпретации представляет средневековая гончарная керамика из Западного Забайкалья. В научной литературе она обычно именуется «уйгурской» или керамикой «типа кыргызских ваз». Фрагменты гончарной сероглиняной посуды в западных районах Забайкалья встречены на развеянных поселениях в долине рек Селенга, Чикой, Баргузин. [44] Известны находки фрагментов гончарной посуды в заполнении могильной ямы одного средневекового погребения с железным инвентарём, в том числе наременными гладкими накладками. [45] Строго говоря, комплексы с гончарной керамикой в Западном Забайкалье не имеют обоснованных датировок и весьма условно относятся к концу I тыс. н.э. [46] Вся керамика известна во фрагментах, о формах сосудов и их разнообразии судить трудно. По-видимому, это были вазы или кувшины для хранения вина или молочных продуктов. Орнаментика своеобразна. Встречаются полосы ромбического орнамента, рельефные, вписанные ромбы и зигзаги, налепные валики (рис. 6). Вопреки утверждениям ряда учёных подобная орнаментация не типична для уйгурской керамики. Лишь ромбический узор имеет некоторое сходство с орнаментом на чаатинских и «кыргызских вазах», уйгурской посуде. Не связана данная керамика с укреплёнными поселениями.

 

В этнокультурном плане средневековая гончарная керамика Забайкалья могла принадлежать племени байырку, которое, судя по сведениям письменных источников, во второй половине I тыс. н.э. населяло долину р. Селенги, а затем под давлением кыргызов могло продвинуться на север вплоть до р. Баргузин. Племена байырку в течение второй половины I тыс. н.э. входили в состав таласской конфедерации, были постоянными союзниками уйгуров, что нашло отражение в формировании общих черт в материальной культуре, например, в торевтике. Однако в области гончарного ремесла это влияние не проявилось в полной мере.

 

В X-XII вв. восточные районы Монголии и Забайкалья вошли в состав киданьской империи Ляо. Памятниками киданьской культуры на данной территории являются укреплённые городища, крепости-убежища, культовые места, надписи и тамги. [47] Харак-

(147/148)

терным элементом материальной культуры киданей является гончарная керамика. Это сероглиняные вазы с отогнутым венчиком, украшенные под венчиком налепными рассечёнными валиками, а по тулову штампованным орнаментом в виде полос вертикальных, реже косых или угловатых вдавлений. Изредка встречается орнамент из горизонтальных полос с узором в виде косого креста с вписанными треугольниками (рис. 7).

 

Керамика данного типа найдена на киданьских городищах Монголии и Забайкалья: Харухаин-балгас, Чин-Тологой, Зуун-хэрэм, Барс-хот I, Барун-хэрэм, Улугчин-хэрэм, Талым-Улан-балгае, Дэрсэн-хэрэм, Эмгентин-хэрэм, Коктуй, в культовых местах Ршаан-Хад и Малый Улистай. [48] Серия керамики из киданьских памятников на отмеченной территории достаточно однообразна по технологии изготовления и орнаментации. Она разительно отличается от очень разнообразной гончарной и фарфоровой посуды южных и восточных территорий империи Ляо, где в городах было развито гончарное ремесло. [49]

 

Позднее, в период образования Монгольской империи в XIII-XIV вв. н.э. на территории Монголии, Забайкалья, Южной Сибири возникают города, где наряду с сероглиняной посудой изготавливалась поливная керамика. [50] Обилие форм и совершенная технология изготовления посуды свидетельствуют о высоком уровне развития гончарного производства в древнемонгольских городах. Население этих городов пользовалось также фарфоровой, стеклянной и металлической посудой. Как установлено рядом исследователей, гончарное ремесло в древнемонгольских городах базировалось на труде иноземных пленных ремесленников, переселенных из завоёванных стран Восточной Азии, вошедших в состав империи Юань. [51] Таким образом, в монгольскую эпоху традиция изготовления гончарной сероглиняной посуды в Южной Сибири и Центральной Азии уступила место иной технологии изготовления и оформления керамики. Сравнительно-исторический анализ производства гончарной керамики в различных кочевых культурах свидетельствует о двух основных особенностях: разнообразии форм тарной, кухонной и столовой посуды в сочетании с различными видами орнаментации и наличии одной ведущей формы тарной и столовой посуды — ваз со стандартной орнаментацией.

 

Многообразие форм гончарной посуды свойственно хуннской, уйгурской, вероятно кыргызской, культурам начала II тыс. н.э., киданьской культуре в Маньчжурии и Внутренней Монголии. Единообразие гончарной керамики присуще чаатинской, кыргызской культурам второй половины I тыс. н.э., вероятно культуре байырку. Эпизодически гончарная посуда встречается в материалах таштыкских и древнетюркских памятников. Для ряда средневековых кочевых культур гончарная керамика вообще не характерна. Очень редки такие находки в памятниках древних тюрок. Их нет в материалах берельской, верхнеобской, кокэльской, кимакской, курыканской и бурхотуйской культур.

(148/149)

Рис. 7. Киданьская гончарная керамика.
1 — Малый Улистай (Забайкалье); 2-6 — Коктуй (Забайкалье); 7, 8 — Зуун-Хэрэм (Монголия); 9-14 — Ршаан-Хад (Монголия).

(Открыть Рис. 7 в новом окне)

 

Можно полагать, что производство гончарной посуды у кочевников появляется двумя путями. Первый — организация ремесленного производства силами чужеземных ремесленников, захваченных в плен, бежавших от непосильного гнёта, приехавших на новые места по своей воле. Этот путь, как правило, связан со строительством укреплённых поселений или городов, где развивалось гончарное ремесло, обслуживающее само городское населе-

(149/150)

ние и кочевую округу, мастера создавали разнообразную гончарную посуду различных форм и назначения. Такое «привнесённое» гончарное ремесло появляется в кочевой среде неоднократно: у хуннов, уйгуров, в начале II тыс. н.э. у кыргызов, у киданей и монголов. В ряде случаев (у уйгуров, киданей и монголов) можно точно указать происхождение гончарного ремесла: среднеазиатское или восточно-азиатское. Происхождение хуннского керамического производства не вполне ясно, так как оно сформировалось не в центральноазиатских степях, а в Ордосе, и на северных землях функционировало уже в развитом виде.

 

Керамическое производство развитого типа в каждом случае монокультурно, ориентировано на внутренний рынок, в соседних синхронных культурах оно практически не представлено.

 

Второй путь появления гончарной керамики — заимствование технологии и готовых образцов изделий из определённых ремесленных центров. Таким путём распространялись в эпоху поздней древности и раннего средневековья сероглиняные вазы, наиболее важная в функциональном отношении для кочевого быта форма гончарной керамики. Вазы покупали, в этом случае они присутствуют в комплексах отдельных культур в качестве единичных находок, а также копировали на месте, как это произошло в культуре кыргызов, байырку, киданей.

 

Применительно к вазам можно говорить о взаимовлиянии и преемственности гончарной керамики кочевых культур: хуннской и чаатинской, чаатинской и кыргызской, байырку и киданьской.

 

Развитые гончарные комплексы кочевых культур никак не связаны между собой во времени и пространстве. В культурах кыргызов и киданей причудливо сочетаются, не обусловливая функционирование друг друга, обе традиции. У кыргызов полиформная и моноформная стадии развития керамики различаются во времени, у киданей — территориально. В обоих случаях они практически не связаны между собой.

 

Все вышесказанное позволяет утверждать, что гончарная керамика в кочевых культурах не является следствием эволюции собственного керамического производства, в силу чего никак не связана с предшествующей лепной керамикой и её орнаментикой, ибо всегда являлась предметом заимствования, инновацией в конкретной кочевой культуре.

 

По мнению О.В. Дьяковой, гончарная керамика не может быть этнодифференцирующим признаком, поскольку характеризует специфику ремесленных центров, а не керамическое производство аборигенных культур. [52] В принципе это верно. Но в условиях кочевых культур Центральной Азии ремесленные центры, функционируя в рамках конкретной кочевой аборигенной культуры, становятся её частью, так как обуслуживают [так в тексте] население только данной культуры, чем последняя существенно отличается от соседних аборигенных культур, не имеющих гончарной посуды. Поэтому гончарная керамика, спектр её форм и орнаментация могут использоваться в качестве этнокультурных признаков.

(150/151)

 


 

Примечания

 

[1] Давыдова А.В. Иволгинское городище // СА. 1986. Вып. 25. С. 261-370; Она же. Иволгинский комплекс (городище и могильник) — памятник хунну в Забайкалье. Л., 1985. С. 38-43; Коновалов П.Б. Хунну в Забайкалье. Улан-Удэ, 1976. С. 193-198; Кызласов Л.Р. О памятниках ранних гуннов // Древности Восточной Европы. М., 1969. С. 115-124; Цэвэндорж Д. Новые данные по археологии хунну (по материалам раскопок 1972-1977 гг.) // Древние культуры Монголии. Новосибирск, 1985. С. 51-87; Евтюхова Л.А. Археологические памятники енисейских кыргызов (хакасов). Абакан, 1948. С. 92-95; Кызласов. Л.Р. История Тувы в средние века. М., 1969; Он же. Древняя Тува (от палеолита до IX в.). М., 1979. С. 145-188; Пэрлээ X. К истории древних городов и поселений Монголии. // СА. 1957. № 3. С. 43-53; Киселёв С.В. Древние города Забайкалья // СА. 1958. № 4. С. 107-119.

[2] Дьякова О.В. Археология, этнография, фольклор о керамике тунгусо-маньчжурских и палеоазиатских народов Северной Азии // Урало-алтанстнка: Археология. Этнография. Язык. Новосибирск, 1985. С. 102-106.

[3] Давыдова А.В. Иволгинский комплекс... С. 38-43.

[4] Коновалов П.Б. Хунну в Забайкалье... С. 194-195.

[5] Цэвэндорж Д. Новые данные... С. 81.

[6] Кызласов Л.Р. О памятниках ранних гуннов... С. 115-124.

[7] Кубарев В.Д., Журавлёва А.Д. Керамическое производство хуннов Алтая. // Палеоэкономика Сибири. Новосибирск, 1986. С. 111-118.

[8] Дьякова О.В. Археология, этнография, фольклор... С. 105.

[9] Кызласов Л.Р. История Южной Сибири в средние века. М., 1984. С. 11-15.

[10] Давыдова А.В. Иволгинский комплекс... С. 76.

[11] Кубарев В.Д. Разведки и раскопки на Алтае // АО 1979 года. М., 1980. С. 213.

[12] Давыдова А.В. Иволгинский комплекс... С. 82.

[13] Ураи-Кёхальми К. К вопросу об образовании кочевых государств (на материалах даурской племенной конфедерации (XVII в.) // Урало-алтаистика: Археология. Этнография. Язык. Новосибирск, 1985. С. 129.

[14] Давыдова А.В. Иволгинский комплекс... С. 43; Коновалов П.Б. Хунну в Забайкалье... С. 194.

[15] Давыдова А.В. Иволгинский комплекс... С. 43.

[16] Миняев С.С. Культуры скифского времени Центральной Азии и сложение племенного союза сюнну // Проблемы скифо-сибирского культурно-исторического единства: Тезисы докладов Всесоюзной археологической конференции, Кемерово, 14-17 ноября 1979 г. Кемерово, 1979. С. 75-76.

[17] Кызласов Л.Р. О памятниках ранних гуннов... С. 117-123.

[18] Комплекс археологических памятников у горы Тепсей на Енисее. Новосибирск, 1979. С. 86.

[19] Давыдова А.В. Иволгинский комплекс... С. 42.

[20] Асеев И.В., Кириллов И.И., Ковычев Е.В. Кочевники Забайкалья в эпоху средневековья. Новосибирск, 1984. С. 68-72; Дьяконова В.П. Большие курганы-кладбища на могильнике Кокэль // Тр. Тувинской комплексной археолого-этнографической экспедиции. Л., 1970. Т. 3. Табл. IV-VI; Комплекс археологических памятников... Рис. 72, 1.

[21] Кызласов Л.Р. Древняя Тува... С. 158-188.

[22] Кызласов Л.Р. Культура древних уйгур (VIII-IX вв.) // Степи Евразии в эпоху средневековья. М., 1981. С. 53.

[23] Кызласов Л.Р. История Тувы... С. 63.

[24] Вайнштейн С.И. Средневековые осёдлые поселения н оборонительные сооружения в Туве // Учён. зап. Тувин. научно-исследовательского ин-та языка, литературы и истории. Кызыл, 1959. Вып. 7. С. 261.

[25] Худяков Ю.С., Цэвэндорж Д. Керамика Орду-Балыка // Археология Северной Азии. Новосибирск, 1982. С. 86-87.

[26] Кызласов Л.Р. История Тувы... С. 65-72.
(151/152)

[27] Амброз А.К. Восточноевропейские и среднеазиатские степи V — первой половины VIII в. // Степи Евразии в эпоху средневековья. М., 1981. С. 21, рис. 10, 2.

[28] Кызласов Л.Р. Древняя Тува... Рис. 121, 124, 137: Худяков Ю.С., Цэвэндорж Д. Керамика Орду-Балыка. Рис. 2-6.

[29] Щетенко А.Я. Раскопки средневекового городища Бажын-Алаак // Древние культуры евразийских степей. Л., 1983. С. 47.

[30] Мартынова Г.С. Погребения с «кыргызскими» вазами в курганах Михайловского могильника // Изв. Лаборатории археологических исследований. Кемерово, 1976. Вып. 7. С. 68-69, рис. 30, 1; 34, 35.

[31] Боровка Г.И. Археологическое обследование среднего течения р. Толы // Северная Монголия. Л., 1927. Вып. 2. С. 64-66, табл. II, 5.

[32] Кызласов Л.Р. Древняя Тува... С. 131, рис. 87, 2.

[33] Теплоухов С.А. Опыт классификации древних металлических культур Минусинского края // Материалы по этнографии. Л., 1929. Т. 4, вып. 2. С. 54.

[34] Евтюхова Л.А. Археологические памятники... С. 92-94.

[35] Мартынова Г.С. Погребения с «кыргызскими» вазами... С. 68-69.

[36] Кызласов Л.Р. Тюхтятская культура древних хакасов (IX-X вв.) // Степи Евразии в эпоху Средневековья. М., 1981. С. 55.

[37] Кызласов И.Л. Аскизская культура (средневековые хакасы X-XIV вв.) // Степи Евразии в эпоху средневековья. М., 1984. С. 206.

[38] Кызласов Л.Р. Древняя Тува... С. 161-184; Хамзина Е.А. Археологические памятники Западного Забайкалья. Улан-Удэ, 1970. С. 86-87.

[39] Худяков Ю.С., Цэвэндорж Д. Керамика Орду-Балыка. С. 87-92.

[40] Евтюхова Л.А. О племенах Центральной Монголии в IX в. // СА. 1957. № 1. С. 222.

[41] Кызласов Л.Р. Древняя Тува... Рис. 97.

[42] Худяков Ю.С., Цэвэндорж Д. Керамика Орду-Балыка. С. 87-82.

[43] Там же. С. 93.

[44] Хамзина Е.А. Археологические памятники... С. 86, 87, 103.

[45] Талько-Грынцевич Ю.Д. Материалы к палеоэтнологии Забайкалья. IV. // Тр. Троицкосавско-Кяхтинского отд-ния Приамурского отд. Имп. Русск. геогр. общ-ва. Иркутск, 1902. Т. 3, вып. 1. С. 53, табл. XI, а.

[46] Хамзина Е.А. Археологические памятники... С. 82; Кызласов Л.Р. Средневековые памятники Западного Забайкалья (IX-X вв.) // Степи Евразии в эпоху средневековья. М., 1981. С. 59.

[47] Киселёв С.В. Древние города Монголии // СА. 1957. № 2. С. 95-97; Он же. Древние города Забайкалья // СА. 1958. № 4. С. 108-109; Пэрлээ X. К истории древних городов и поселений в Монголии // СА. 1957. № 3. С. 47-48; Он же. Киданьские города и поселения на территории Монгольской народной республики (X — начало XII в.) // Монгольский археологический сборник. М., 1962. С. 56-62; Он же. Хятан нар, тэдний монголчуудтай холбогдсон нь. Улаанбатар, 1959. Зур. 7, 13.

[48] Киселёв С.В. Древние города Забайкалья... Рис. 2; Пэрлээ X. К истории древних городов... Рис. 6; Мазин А.И. Таёжные писаницы Приамурья. Новосибирск, 1986. Рис. 24.

[49] Крюков М.В., Малявин В.В., Софронов М.В. Китайский этнос в средние века (VII-XIII вв.). М., 1984. Рис. 11.

[50] Кызласов Л.Р. История Тувы... С. 154.

[51] Древнемонгольские города. М., 1965.

[52] Дьякова О.В. Археология, этнография, фольклор... С. 104-105.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

наверх

главная страница / библиотека / обновления библиотеки