А.Д. Грач, Д.Г. Савинов, Г.В. Длужневская

Енисейские кыргызы в центре Тувы

(Эйлиг-Хем III как источник по средневековой истории Тувы)

// М.: «Фундамента-Пресс». 1998. 84 с.

Глава II.
Могильник Эйлиг-Хем III — памятник енисейских кыргызов в Центральной Туве.

Отчёт о раскопках 1965 года.
Д.Г. Савинов, Г.В. Длужневская

Могильник Эйлиг-Хем III — памятник енисейских кыргызов в Центральной Туве. — 12-13
    I. Погребальный обряд (с. 14-21)
    II. Сопроводительный инвентарь (с. 22-44)
          1. Предметы вооружения.
          2. Предметы снаряжения верхового коня.
          3. Бытовые предметы.
          4. «Приклад».
    III. Историко-культурная интепретация (с. 44-53)

III. Историко-культурная интепретация.

Проведённый сравнительно-типологический анализ погребального обряда и предметов сопроводительного инвентаря курганов могильника Эйлиг-Хем III позволяет ответить на вопросы о времени сооружения данного памятника, месте его среди других памятников эпохи раннего средневековья в Туве, основных компонентах, участвующих в сложении эйлиг-хемского комплекса и в целом оценке его как источника по истории центральноазиатских племён на рубеже I и II тыс. н.э.

Время сооружения памятника определяется по: 1) наличию целого ряда элементов, связанных с культурой енисейских кыргызов IX-X вв. — витые удила с «8»-образным окончанием звеньев, «S»-видные псалии, стремена с выделенной пластиной, фигурное оформление петель на псалиях и пластин на стременах, прорезные подножки у стремян, трёхпёрые наконечники стрел, детали сбруйных и поясных наборов, «Т»-видные тройники, серебряный сосудик в «тайнике», преимущественная система растительной орнаментации; 2) наличию ряда инноваций, характерных для культуры населения Южной Сибири XI-XII вв. и более позднего времени, — сабли, трёхгранно-трёхлопастные и плоские наконечники стрел, пластинчатые псалии, декоративное оформление концов псалий, удила «с упором», подвесные шарнирные бляхи, крюки на пластинах, пряжки с пластинчатой рамкой, различного рода пряжки и застёжки на длинных щитках и в сложносоставных предметах; 3) отсутствию металлических оковок и кантов от сёдел и предметов с геометрической орнаментацией, наиболее характерных для культуры XI-XII вв.

По всем этим данным датировка эйлиг-хемских курганов может быть определена концом X — началом XI вв. Что касается приведённой выше последовательности их сооружения, исходя из планиграфии могильника (сначала кург. 2, затем кург. 3, 4 и кург. 1 позже, чем кург. 2), то на основании выделения кыргызского компонента, возможна и иная последовательность — от кург. 4 к кург. 1, то есть по мере роста цепочки с юга на север (табл. II).

(44/45)

Кыргызская основа культуры населения, оставившего могильник Эйлиг-Хем III, несомненна. Она выразилась как в особенностях погребально-поминального обряда, так и в предметных сериях сопроводительного инвентаря. С точки зрения погребально-поминального обряда это: 1) трупосожжение, служащее в настоящее время основным этническим показателем при определении памятников енисейских кыргызов; 2) нахождение остатков погребения на уровне древней поверхности (или в неглубоких ямках), расположение предметов сопроводительного инвентаря на широкой площади; 3) обычай создания «тайников» с наиболее ценными вещами, устойчиво повторяющийся в памятниках енисейских кыргызов в Туве и Минусинской котловине (Копёнский и Уйбатский чаа-тасы; Шанчиг, кург. 19; Демир-Суг I; Аймырлыг II, гр. III; Чёрная; Самохвал II, кург. 1; Сарыг-Хая II, кург. 2 и др.); 4) сочетание погребальных и поминальных сооружений, характерное для предшествующего периода IX-X вв. (Хемчик-Бом II, Каат-Ховак I, Тора-Тал-Арты, Шанчиг и др.); 5) наличие стел в оградках с руническими надписями и тамговыми знаками, характерных также для кыргызских памятников IX-X вв.

С точки зрения предметного комплекса кыргызскими можно считать «S»-видные псалии, удила с «8»-образным окончанием звеньев, витые стержни удил, фигурные петли на псалиях, «сапожковое» и листовидное оформление концов псалий, трёхпёрые наконечники стрел, наконечники стрел с пирамидально оформленной верхней частью, бронебойные наконечники, стремена с выделенной пластиной с фигурным оформлением верхнего края пластины, прорезные подножки у стремян, сабли, высокие сбруйные накладки, «Т»-видные тройники, пряжки с орнаментированными щитками, крупные поясные бляхи с фестончатым краем, серебряный сосуд, преобладание растительной орнаментации.

В то же время в предметном комплексе могильника Эйлиг-Хем III может быть выделен целый ряд инноваций, не имеющих себе аналогий в памятниках енисейских кыргызов предшествующего времени. Именно присутствие этих инноваций выделяет его среди материалов IX-X вв. и служит важным этнокультурным и хронологическим признаком. По своему происхождению они могут быть определены как сросткинские, западные, восточные и «неопределённые».

1) Сросткинские — стремена с невыделенной пластиной, удила с большими внешними кольцами, бронебойный наконечник на длинном веретенообразном стержне, крюки на подвижных кольцах, длинные наременные накладки, пряжки с удлинёнными щитками, пряжки с фигурно оформленным приёмником.

2) Западные — подвесные плоские бляхи с шарнирным соединением, пинцеты с расширенными концами, фигурные щитки на кольцах.

3) Восточные — вогнутые стороны рамки на подпружной пряжке (?), пулевидный наконечник стрелы, пятиугольная форма плоских наконечников стрел.

4) «Неопредёленные» — декоративное оформление концов псалий, проволочные однокольчатые удила с одним внешним кольцом, удила «с упором», пластинчатые псалии, круглые пластинчатые пряжки, крюки на пластинах, крюки на пластинах с пряжками, крюки с обоймами, длинные накладки с отверстием, железные кольца, обоймы и т.д.

В целом компонентный состав предметного комплекса могильника Эйлиг-Хем III может быть представлен в виде следующей таблицы (табл. 2), из которой следует, что, несмотря на кыргызскую основу, в его сложении принимали участие и другие компоненты: в большей степени сросткинский и какой-то «неопределённый», в значительно меньшей степени представлены отдельные западные и восточные аналогии. Именно этот «неопределённый» компонент, вытеснив традиционную основу, становится господствующим в культуре енисейских кыргызов XI-XII вв. Этнокультурная специфика его пока не поддается определению.

(45/46)

Таблица 2. Компонентный состав эйлиг-хемского предметного комплекса.

Вопросы культурной и этнической принадлежности, место могильника Эйлиг-Хем III среди других памятников средневековой Тувы уже привлекали внимание исследователей.

Сразу же после раскопок А.Д. Грач определял Эйлиг-Хем III как «первоклассный древнекыргызский могильник» [Грач, 1966, с. 31]. Памятник фигурирует в числе «погребений кыргызских воинов» в Центральной Туве и в более поздней статье А.Д. Грача [Грач, 1969, с. 52-53]. Наиболее полная характеристика материалов этого могильника дана в статье 1971 г.: «Погребения древних кыргызов, раскопанные на могильнике Эйлиг-Хем III... дали многочисленный инвентарь, поражающий отличной сохранностью. На бронзовых бляхах зафиксированы буддийские сюжеты... Инвентарь имеет специфически кыргызские черты: характерные формы удил с «S»-видными псалиями, стремена с фигурными прорезями в подножиях, специфические по форме пряжки. Помимо чисто кыргызских по происхождению предметов обнаружены вещи привозные. Среди них выдающееся место занимает уникальная для Центральной Азии и Южной Сибири сабля работы искусных мастеров Арабского Востока — клинок дамасской стали с орнаментом и арабскими надписями на обеих сторонах. Вопрос об уточнении верхней хронологической границы кыргызских погребений сложен и нуждается в дополнительной разработке» [Грач, 1971, с. 102, 103].

В это же время в работах Л.Р. Кызласова были впервые выделены памятники XI-XII вв. в Туве [Кызласов, 1969, с. 110-112, табл. III, В], позднее получившие название памятников аскизской культуры [Кызласов, 1975]. При этом Л.Р. Кызласов отметил, что «в хакасских (кыргызских. — Д.С., Г.Д.) погребениях XI-XII вв. встречаются наборы предметов, сильно отличающиеся по материалу и форме от предметов раннего этапа, но связанные с ними в своем развитии» [Кызласов, 1969, с. 110].

В 1972 г. на основании материалов могильника Эйлиг-Хем III в Туве были выделены смешанные комплексы, «в которых прежние кыргызские формы IX-X вв. встречаются вместе с новыми XI-XII вв. в одних и тех же погребениях», причем «ни разу не наблюдалось появления каких-то промежуточных переходных форм». Время их

(46/47)

существования было определено рубежом X-XI вв. [Савинов, 1972, с. 260, табл. I, II]. В связи с этим было высказано предположение о существовании двух вариантов культуры XI-XII вв. — тувинском (более раннем, к которому относятся и памятники эйлиг-хемского типа) и минусинском, связанных между собой генетически [Савинов, 1974, с. 8, 9]. «В этническом отношении эта новая культура была, по-видимому, смешанной, состоящей из пришлых (монголоязычных?) и остатков местных тюркоязычных (телеских) и кыргызских племён» [Савинов, 1972, с. 263].

Позже И.Л. Кызласов выделил два этапа в развитии аскизской культуры — малиновский (конец Х — начало XIII вв.) и каменский (XIII-XIV вв.) с разделением первого на три периода — эйлиг-хемский (конец Х — начало XI вв.), оглахтинский (середина ХI — начало XII вв.) и черновский (середина ХII — начало XIII вв.). Таким образом, могильник Эйлиг-Хем III ещё до публикации содержащихся в нём материалов получил эталонное значение при определении культуры рубежа I и II тыс. н.э. в Центральной Азии и Южной Сибири [Кызласов И., 1977]. Что касается конкретно памятников эйлиг-хемского периода, включающих, по данным И.Л. Кызласова, 16 погребений, то, по его мнению, «ранние курганы аскизской культуры расположены практически по всей территории древнехакасского (кыргызского. — Д.С., Г.Д.) государства, какой она сложилась к X в. (Алтай, Красноярско-Канский район, Хакасско-Минусинская котловина и Тува). Несомненно, что эта культура складывалась по всей территории, принадлежащей в то время древним хакасам» [Кызласов И., 1977, с. 16, 17]. Происхождение аскизской культуры, в первую очередь памятников эйлиг-хемского периода, связывается им только с тюхтятской культурой IX-X вв. [Кызласов И., 1979], хотя И.Л.Кызласов и допускает отдельные западные заимствования на каменском этапе её развития [Кызласов И., 1977, с. 18, 19].

Говоря о значении рассматриваемого памятника в истории племён Центральной Азии и Южной Сибири, следует в первую очередь остановиться на вопросе терминологического определения культуры, к которой он относится. По Л.Р. и И.Л. Кызласовым — это аскизская культура; по Ю.С.Худякову — памятники «эпохи сууктэр» [Худяков, 1982, с. 114]. Однако, «учитывая близость археологических материалов, соотносимых с кыргызами, и непрерывную последовательность развития единства погребального обряда (трупосожжение), общих форм материального комплекса (конское убранство, предметы вооружения, орнамент и т.д.), а также свидетельства письменных источников об основных этапах политической истории этнической общности енисейских кыргызов, наиболее целесообразным представляется объединить археологические памятники VI-XII вв. на территории Тувы и Минусинской котловины под единым названием — «культура енисейских кыргызов» [Длужневская, 1982, с. 118].

С середины IX в. территория Тувы была заселена племенами енисейских кыргызов и в течение длительного времени входила в состав созданного ими каганата. В первую очередь ими были заняты районы на тувинских концах проходов через Саяны: южная оконечность Саянского каньона, Северная Тува (долина р. Хут) и правобережье Енисея. Изученные близ западных троп курганы тяготеют к концу периода «кыргызского великодержавия» и датируются, вероятно, X в. Перевалив через Западные Саяны, кыргызы, видимо, устремились на юг — через Танну-Ола в монгольские степи и на юго-запад — в район Монгун-Тайги. Раскопанные в Саглынской долине курганы с трупосожжениями А.Д. Грач относил к одной из «максимальных фаз экспансии кыргызов за Саяны» [Грач, 1980, с. 118]. Одновременно заселяется кыргызами Центральная Тува.

Вслед за отступающими уйгурами кыргызы занимают территорию Монголии, совершают походы в Джунгарию и Восточный Туркестан. Ставка кыргызского Ажо (кагана) была перенесена в Северо-Западную Монголию, южнее гор Думань (Танну-Ола), «в 15 днях конной езды от прежнего хойхуского (уйгурского) стойбища» [Бичурин, 1950, с. 356]. В 841-842 гг. ими были захвачены крупные города Восточного

(47/48)

Туркестана — Бешбалык и Куча, в 843 г. — Аньси и Бэйтин [Кызласов, 1969, с. 94-95]. Ярким свидетельством вторжения кыргызов в оазисы Восточного Туркестана является «легендарная сцена» из Кум-Тура с изображением нападения кыргызских воинов в пластинчатых панцирях на «горожанина в его собственном доме», скорее всего уйгура [Худяков, 1979]. В 847-848 гг. экспансия енисейских кыргызов была направлена в сторону Забайкалья, на восток, против племен шивэй, у которых укрылись остатки разгромленных уйгуров. В результате этих событий енисейские кыргызы занимают территории Тувы и Монголии, отдельные их группы проникают на востоке вплоть до верховьев Амура, на западе — до восточных отрогов Тянь-Шаня [Савинов, 1973 а]. Родина енисейских кыргызов — Минусинская котловина становится самой северной окраиной этого обширного государства.

Число исследованных в Туве курганов енисейских кыргызов IX-XII вв. постоянно увеличивается [Длужневская, 1979, 1982 а]. В 55 могильниках обнаружено 450 каменных сооружений различного характера: погребальные, погребально-поминальные, поминальные, меморативные; ритуально-поминальные выкладки и курганы-кенотафы. Количественное преобладание памятников енисейских кыргызов на территории Тувы по сравнению с сопредельными областями (Монголия, Горный Алтай и даже собственно Минусинская котловина) очевидно. Это касается не только курганов, но и памятников рунической письменности [Васильев, 1983, с. 21-43], основная часть которых обычно группируется в центрах локальных регионов, близ важнейших в каждой местности водных артерий, свидетельствуя об активной социально-экономической и культурной деятельности оставившего их населения [Васильев, 1979, с. 230].

На первое место по концентрации памятников рунической письменности выдвигается район Центральной Тувы и прилегающей к нему части Саянского каньона, где обнаружены и исследованы своеобразные могильники енисейских кыргызов IX-X вв. (Хемчик-Бом II, Аймырлыг II, гр. III, Сарыг-Хая и Сарыг-Хая II, Каат-Ховак I и II), отличающиеся особой планиграфией, присутствием в их составе разнохарактерных сооружений, как бы «пристроенных» друг к другу, и т.д. Эти же черты присущи могильнику Эйлиг-Хем III. На стелах в низовьях р. Чаа-Холь, в Саянском каньоне и на правом берегу Енисея нанесены однотипные тамги, что даёт возможность говорить об этнической общности оставившего их населения. Такие же тамги зафиксированы на стелах могильника Эйлиг-Хем III (табл. I). Таким образом, ещё раз подтверждается местная кыргызская основа эйлиг-хемского комплекса.

Меньшее, но достаточно плотное скопление стел наблюдается в долине р. Элегест, Открытые здесь курганы (мог. Шанчиг, Чинге, Ир-Холь) представляют по несколько захоронений, поминальных ямок и ям-«тайников» под одним наземным сооружением, возводившимся единовременно, сразу же после завершения последнего сожжения, наиболее позднего для данного комплекса.

В Северной Туве найдены стелы с текстами рунической письменности и ряд разновременных курганов енисейских кыргызов. Относительная замкнутость и периферийность этого района свидетельствуют о сложности историко-культурных процессов, происходивших здесь на протяжении IX-XII вв. Можно предположить по крайней мере три волны перемещения населения в этом районе: 1) частичное отступление местных племён, занимавших Уюкскую и Бий-Хемскую долины до середины IX в. под натиском пришедших из-за Саян кыргызов; 2) освоение Северной Тувы и правобережья Енисея кыргызами в IX-X вв.; 3) отступление сюда во второй половине X в. группы кыргызов, занимавших ранее низовья долины р. Чаа-Холь. Последнее прослеживается и по перемещению тамг VI типа [Кызласов, 1960, с. 91-120].

В Западной, Юго-Западной и Южной Туве насчитывается незначительное число памятников енисейских кыргызов, как погребально-поминальных, так и рунической письменности. Обнаруженные здесь стелы маловыразительны (короткие тексты,

(48/49)

отсутствие тамговых знаков).

Таким образом, характер освоения кыргызами территории Тувы был различным для разных районов. Одни являлись постоянным местом обитания групп кыргызского населения, поселившихся в Туве; другие служили «торной дорогой» при перемещении кыргызского населения; заселенность третьих зависела от конкретных ситуаций, складывавшихся в Туве и на сопредельных с ней территориях Монголии и Горного Алтая. Концентрация курганных могильников середины IX-X вв. в сочетании с памятниками рунической письменности позволяет говорить об Улуг-Хемской котловине в целом как о центре расселения енисейских кыргызов в это время [Длужневская, 1983, с. 41-45].

Приведённые выше данные не позволяют согласиться с мнением И.Л. Кызласова о том, что формирование культуры эйлиг-хемского периода происходило на широкой территории, включавшей (помимо Тувы) районы Алтая, юга Красноярского края и Хакасии, — на всех этих территориях находки предметов эйлиг-хемского типа единичны, в то время как в Центральной и Северной Туве они представлены целыми могильниками, включающими десятки погребений. Это — Уюк-Тарлык, кург. 51 (раск. А.В. Адрианова, 1916 г.), Дагылганныг (раск. М.Х. Маннай-оола, 1967 г.; Маннай-оол, 1968), Аймырлыг II, гр. III (раск. Б.Б. Овчинниковой, 1972-1976 гг.), Алдыы-Бель I (раск. А.Д. Грача, 1966 г.), Кара-Тал VI (раск. Ю.И. Трифонова, 1970 г.). Близки к ним по времени, хотя и занимают несколько обособленное положение, кург. 12, 14, 23 мог. Шанчиг, время сооружения которых Л.Р. Кызласов определяет серединой X в. [Кызласов, 1978, с. 45]. Из названных, по-видимому, самым поздним является Уюк-Тарлык, кург. 51; самым ранним — кург. 12 мог. Шанчиг. Наиболее яркий и представительный памятник в этом ряду — могильник Эйлиг-Хем III. Все вместе они образуют определённый культурный пласт или комплекс в раннесредневековой истории Тувы, который сложился на основе памятников предшествующего времени IX-X вв. (типа Тора-Тал-Арты, Хемчик-Бом II, Сарыг-Хая, Шанчиг, кург. 18, 19 и др.) и продолжает жить в XI-XII вв. (Малиновка, кург. 1; Демир-Суг I; Кокэль, кург. 17; Улуг-Бюк I и другие).

Сложный характер эйлиг-хемского комплекса в целом соответствует тому облику, который должна была приобрести культура енисейских кыргызов к концу X в. В результате широкой экспансии кыргызы столкнулись не только с различными группами населения, но и с разными культурными традициями, отдельные элементы которых были восприняты ими и нашли своё отражение в материалах могильника Эйлиг-Хем III. Только таким образом можно объяснить появление в эйлиг-хемских материалах сросткинского и западного компонентов, связанных с проникновением кыргызов на запад и столкновениями их с кимако-кыпчаками и другими племенами юга Западной Сибири и Восточного Казахстана; восточного компонента, появившегося после походов кыргызов против племён шивэй в Забайкалье и пока неясного — «неопределённого». Не исключено, что ряд инноваций был воспринят енисейскими кыргызами в результате непосредственных контактов их с уйгурами и киданями. Отражением процессов аккультурации являются также находки в эйлиг-хемских курганах сабли из дамасской стали с арабскими надписями (кург. 2) и сбруйных украшений с антропоморфными изображениями (кург. 4).

На последних следует остановиться особо. Они представляют собой фигуры фантастических персонажей, в некоторых случаях соединённых между собой, рогатых или в коронах, как бы вырастающих из растительных побегов в позе адорации и, по мнению специалистов, связанных с сюжетами буддийской иконографии (табл. XXI, 1, 4, 7). Аналогичные антропоморфные изображения в коронах имеются на лировидной подвеске IX-X вв., найденной Ю.Д. Талько-Грынцевичем в одном из погребений Хойцегорского могильника в Западном Забайкалье [Талько-Грынцевич, 1902, рис. 60, 61]. О проникновении восточных религий в среду енисейских кыргызов свидетельству-

(49/50)

ют также находки тибетских защитительных надписей на берёсте в одном из Саглынских курганов [Грач, 1980; Воробьева-Десятовская, 1980]. На зеркале из Восточного Казахстана знаками рунического алфавита была нанесена сентенция буддийского содержания, в связи с чем исследователи отмечают, что «буддийские мотивы появляются в кыргызских эпитафиях на енисейских стелах. Находка в Прииртышье свидетельствует, что кимаки не избежали влияния буддийской миссии» [Арсланова, Кляшторный, 1973, с. 315]. Всё это вместе свидетельствует об определённом синкретизме в области не только материальной, но и духовной культуры енисейских кыргызов.

Очевидно, культура «эйлигхемского периода» сложилась не на широкой территории предполагаемого «древнехакасского государства», а на территории Тувы и специально — Центральной и Северной Тувы, где постепенно, в процессе сужения государственных границ, сконцентрировались все элементы кыргызского культурного комплекса, как традиционные, так и приобретённые в результате военных походов во второй половине IX в.

С конца X в. большая часть кыргызов возвращается на Средний Енисей. Причины этого могли быть различными: политические — столкновения с киданями [Бартольд, 1968, с. 103; Потапов, 1953, с. 99; Батманов, Грач, 1968, с. 122]; экономические — невозможность поддержания традиционного земледельческого хозяйства [Гумилев, 1970, с. 66; Савинов, 1978]; демографические — истощение людских ресурсов [Худяков, 1980, с. 162].

К этому времени в Туве складывается следующая картина расселения, определяемая по отношению количества памятников сер. IX-X и XI-XII вв. Оно резко сокращается с 406 известных погребально-поминальных сооружений для середины IX — конца Х вв. (примерно 150 лет) до 44 для конца X-XII вв. (более 200 лет), из которых 28 погребальных, 10 поминальных, 5 ритуально-поминальных выкладок и 1 курган-кенотаф. Памятники, датируемые «эйлигхемским периодом», занимают в Туве правобережье Енисея (Эйлиг-Хем III, Алдыы-Бель I, Чинге II и др.) и Северную Туву (Уюк-Тарлык). Отдельные комплексы изучены в низовьях рек Чаа-Холь (Аймырлыг II, гр. III; Кара-Тал VI) и Каа-Хем (Дагылганныг), долине р. Элегест (Шанчиг). Интересно, что этим же временем в Минусинской котловине датируется всего один курган (Оглахты II, кург. 13) [Кызласов И., 1977]. Позднее (середина ХI — начало XII вв.) в Туве продолжают сооружаться кыргызские курганы с трупосожжением, но к этому времени можно отнести уже только 6 комплексов, локализующихся там же — на правобережье Енисея, в Северной Туве, неподалеку от устья р. Элегест и в Западной Туве (в долине р. Хемчик). Это — упоминавшиеся Демир-Суг I, Малиновка, Салдам (раск. А.В. Адрианова, 1915 г.), Бай-Даг (раск. С.А. Теплоухова, 1926 г.), Кокэль и Улуг-Бюк I. По мнению И.Л. Кызласова, в Минусинской котловине для этого времени насчитывается 33 кургана [Кызласов И., 1977]. Наконец, концом XII в. можно датировать только курганы мог. Дыттыг-Чарык-Аксы III (раск. Ю.И. Трифонова, 1974 г.) и Ортаа-Хем II (раск. И.У. Самбу, 1968 г.), расположенные в низовьях р. Хемчик и на правом берегу Енисея у начала Саянского каньона. Судя по такому количественному распределению памятников, кыргызский культурный комплекс конца X-XII вв. складывается на территории Тувы и, как отмечалось выше, конкретно Центральной и Северной.

Перемещения населения в самом конце X в. можно представить таким образом: кыргызские группировки по указанным выше причинам оставляют плодородные земли левобережья Центральной Тувы и перекочёвывают на правый берег, создавая естественную преграду в виде р. Енисей. Какая-то часть их отступает в Западную Туву, ближе к Саянским тропам. Вероятно, именно сюда отправились обитатели низовьев р. Чаа-Холь, хоронившие ранее на мог. Аймырлыг II, в материалах которого и мог. Тора-Тал-Арты ощущаются определённые связи. Примерно в это же время какая-то группа кыргызов продвигается по правому берегу, вероятнее всего по ущельям рек Эйлиг-Хем и

(50/51)

Демир-Суг, через Уюкский хребет в Турано-Уюкскую котловину. Не исключено, что это были два немногочисленных по составу потока, двигавшихся как бы параллельно по обоим берегам Енисея: один — на север по правому берегу, второй — по левому, к слиянию рек Бий-Хема и Каа-Хема. Судя по исследованным на настоящий момент памятникам как погребально-поминальной обрядности, так и тюркской рунической письменности, соединившись или каждый своими путями, они также отступают на правый берег Енисея и в Северную Туву. Несомненно, какая-то часть кыргызов продолжала оставаться в Туве и после массового отступления, происходившего во второй половине Х — начале XI вв.

Таким образом, в конце X в. происходит разделение кыргызского этноса — основная масса енисейских кыргызов возвращается в Минусинскую котловину, а какая-то их часть остается в Туве [Нечаева, 1966, с. 142; Сердобов, 1971, с. 98-111]. Складывается два варианта культуры енисейских кыргызов — тувинский и минусинский. Критикуя это положение, И.Л. Кызласов писал, что разница между ними хронологическая: «минусинский вариант» не тождествен тувинскому, так как первый представляет предметы XIII-XIV вв., действительно отличающиеся от инвентаря XI-XII вв., рассматриваемого в так называемом «тувинском варианте» [Кызласов И., 1978, с. 124]. На самом деле разделение на тувинский и минусинский варианты началось значительно раньше, не позднее XI в., что не исключает их хронологической последовательности: тувинский раньше, минусинский, отражённый от тувинского, позже.

Переселение кыргызов на Средний Енисей, очевидно, происходило двумя волнами. Первая волна связана с продвижением «эйлигхемцев» на север Минусинской котловины. Очевидно, этим объясняется преимущественное распространение предметов эйлиг-хемского типа в северных районах Хакасии и на юге Красноярского края. Среди исследованных здесь памятников наибольший интерес представляет погребение с трупосожжением на р. Кан, по предметам сопроводительного инвентаря (стремя с невыделенной пластиной, наконечники стрел кыргызского типа с пирамидально оформленной верхней частью, бронебойные наконечники, круглые пластинчатые пряжки, фигурный щиток с кольцом и др.) очень близкое эйлиг-хемским [Савельев, Свинин, 1978, рис. 3-7]. Факт первоначального продвижения кыргызов на север Минусинской котловины подтверждается сведениями Гардизи, автора первой половины XI в.

Вторая (основная) волна переселения охватила всю Минусинскую котловину и привела к сложению «минусинского варианта» культуры енисейских кыргызов XI-XII вв., представленного такими памятниками, как Кизек-Тигей. Хара-Хая, Све-тах, Оглахты, Чёрная, Самохвал и др. По данным Ю.С. Худякова, «в XI-XII вв. долина р. Табат испытала приток части кыргызского населения, хлынувшего под давлением монголоязычных племён из-за Саян» [Худяков, 1982, с. 207]. В памятниках XI-XII вв. в Минусинской котловине иногда сохраняются реминисценции предшествующей кыргызской культуры. Так, например, высокие сбруйные накладки с растительным орнаментом были найдены в одном из курганов могильника Самохвал II, но в целом она приобретает совершенно иной этнографический облик и в таком виде существует вплоть до монгольского времени (Каменка V, кург. 3).

Оставшаяся в Туве часть кыргызского населения на основе памятников эйлиг-хемского типа создает «тувинский вариант» культуры енисейских кыргызов XI-XII вв., представленный такими памятниками, как Малиновка, кург. 1; Демир-Суг I, кург. 1; Ортаа-Хем II, кург. 8; Кокэль, кург. 17; Улуг-Бюк I, кург. 1, и др. Несмотря на общее сходство с материалами «минусинского варианта», между ними прослеживаются и некоторые отличия. Так, для «тувинского варианта» наиболее характерны крупные пряжки с фигурным приёмником, подвесные шарнирные бляхи укороченных пропорций, различного рода сложносоставные предметы, украшенные преимущественно растительным орнаментом, а также круглые пластинчатые пряжки, круглые распределители

(51/52)

(52/53)

Карта размещения курганов и могильников IX-XII вв. енисейских кыргызов в Туве [ карта кликабельна ]:

IX-X вв. — 1 — Хадынныг I; 2 — Йур-Сайыр; 3 — Сарыг-Хая, Сарыг-Хая II; 4 — Хемчик-Бом II; 5 — Перевалка II; б — Сары-гол; 7 — Аймырлыг II; 8 — Усть-Хадынныг III; 9 — Тора-Тал-Арты; 10 — р. Биче-Шуй — БТ-59-4; 10 а — р. Каргы; 10 6 — Мугур-Аксы II; 11 — Саглы-Бажи I; 12 — Кюзленги II; 13 — Улуг-Хорум (впускное погребение 2); 14 — у оз. Амдайгын; 15 — Кезек-Хурээ; 16 — Каат-Хавак I, II; 17 — Сенек IV; 18 — Могой II; 19 — Шанчиг, Чинге; 19 а — Элегест; 20 — Ир-Холь; 21 — Малиновка; 22 — Уш-Кожээ; 23 — Хербис-Баары; 24 — у г. Турана; 25 — Ак-Хавак; 26 — р. Хут; 27 — Кок-Тей; 28 — Калбак-Шат; 29 — Салдам (раскопки Т.Ч. Норбу); 29 а — Салдам (раскопки А.В. Адрианова); 30 — устье р. Уюк; 31 — Кок-Тей I; 32 — Дагылганныг; 33 — Кускуннуг; 34 — Саргал-Аксы; 35 — Большой Ажык; 36 — Хадын-Бажи; 37 — Кезек-Дыт; 38 — Оорзак-Аксы; 39 — Чазы; 40 — Бай-Булун; 41 — р. Тапса; 42 — Уюк-Тарлык; 43 — Мунгаш-Чирик (р. Бегре); 44 — Дыттыг-Чарык-Аксы II; 45 — Чер-Чарык; 46 — Куй-Бар; 47 — р. Туран; 48 — Булук; 49 — Краснояровка; 50 — Танам; 51 — Пий-Хем; 52 — Сарыг-Булун; 53 — Морен; 54 — Чайлыг-Ховак; 55 — Хорум.

XI-XII вв. — I — Улуг-Бюк I; 2 -Дыттыг-Чарык-Аксы III; 3 — Чинге Н; 4 — Ортаа-Хем II; 5 — Кара-Тал VI; 6 — Алдыы-Бель I; 7 — Эйлиг-Хем III; 8 — Новый Эйлиг-Хем; 9 — Демир-Суг I; 10 — Бай-Даг; 11 — Кокэль; 12 — Малиновка; 13 — Уюк-Тарлык; 14 — Шанчиг; 15 — Салдам; 16 — Бай-Булун; 17 — Мунгаш-Чирик; 18 — Ангар-Хову.

ремней, седельные кольца с фигурными прокладками, фигурные щитки на кольцах, крюки на пластинах, крюки на подвижных кольцах. Для «минусинского варианта» — крюки на пластинах, пластинчатые псалии, начельники на пластинах, украшенные преимущественно геометрическим орнаментом, а также железные вилочки, ножи с рогообразным навершием, крюки с зооморфным навершием, круглые пластинчатые псалии, стремена с отверстием в дужке, седельные кольца с «S»-видными прокладками и ажурным краем. Верхняя хронологическая граница существования «тувинского варианта» пока не может быть точно определена. Возможно, это связано с тем, что население Тувы, самого северного форпоста Центральной Азии, раньше других столкнулось с экспансией новых монголоязычных племён и впоследствии монгольского государства.

Приведённые выше материалы позволяют наметить следующую последовательность развития этапов культуры енисейских кыргызов на территории Тувы и Минусинской котловины в IX-XIII вв.: IX-X вв. — шанчигский (названный по наиболее представительному памятнику в Туве) и уйбатский (по наиболее яркому памятнику в Минусинской котловине); конец Х — начало XI вв. — в Туве памятники эйлиг-хемского этапа (по могильнику Эйлиг-Хем III); XI-XII вв. — малиновский (по названию памятника в Туве) и черновский (по названию памятника в Минусинской котловине); XII-XIII вв. — каменский (по названию могильника Каменка V в Минусинской котловине). Названия «эйлиг-хемский», «малиновский», «черновский» и «каменский» (но в другом значении) заимствованы из работ И.Л. Кызласова. Выделение этапов культуры енисейских кыргызов имеет значение не только для хронологического определения того или иного памятника, но и показывает динамику развития её от IX-X вв. (период широкого расселения кыргызов) к концу Х — началу XI вв. (концентрация кыргызского этноса в Центральной и Северной Туве); затем к XI-XII вв. (переселение кыргызов на Средний Енисей и образование двух вариантов культуры енисейских кыргызов — «тувинского» и «минусинского») и, наконец, к XII-XIII вв. — преобладание памятников енисейских кыргызов на территории Минусинской котловины, где они продолжали жить на протяжении всех последующих поколений.

Таблица 3. Этапы развития культуры енисейских кыргызов в Туве и Минусинской котловине ( IX-XIII вв.)

(53/54)

наверх