А.Д. Грач, Д.Г. Савинов, Г.В. Длужневская
Енисейские кыргызы в центре Тувы
(Эйлиг-Хем III как источник по средневековой истории Тувы)
// М.: «Фундамента-Пресс». 1998. 84 с.
Глава II.
Могильник Эйлиг-Хем III — памятник енисейских кыргызов в Центральной Туве.
Отчёт о раскопках 1965 года.
Д.Г. Савинов, Г.В. Длужневская
II. Сопроводительный инвентарь.
1. Предметы вооружения.
Наконечники стрел — наиболее массовый материал эйлиг-хемских курганов. Всего их было найдено здесь около 90 экземпляров (из них 50 в кург. 1). По особенностям оформления ударной части пера они могут быть разделены на несколько типов.
1) Трёхпёрые наконечники с треугольной (табл. VIII, 5, б), вытянуто-ромбической (табл. VIII, 4) или пятиугольной (табл. VIII, 1-3) формой пера. Некоторые из них имеют
круглые отверстия в лопастях (табл. VIII, 5, 6), а на трёх сделаны цельнокованые металлические шарики-свистунки (табл. VIII, 2, 3, 6). Наконечники стрел этого типа были широко распространены в Южной Сибири в древнетюркское время,
особенно часто они встречаются в алтайских курганах конца I тыс. н.э. [Евтюхова, Киселёв, 1941, рис. 54; Киселёв, 1951, табл. XLVIII, 2; Савинов, 1982, рис. 5]. В это время они, как правило, использовались с костяными шариками-свистунками. Цельнокованые металлические шарики-свистунки, очевидно, появляются позже. Единственный такой наконечник известен в Хакасии из кургана XI-XII вв. могильника Кизек-Тигей [Кызласов, 1975, рис. 6].
2) Трёхгранно-трёхлопастные наконечники с треугольной (табл. VIII, 7-9), вытянуто-ромбической (табл. VIII, 10, 11, 15-17), пятиугольной (табл. VIII, 13) и ярусной (табл. VIII, 14) формой пера. Наконечники стрел этого типа (по А.Ф. Медведеву — килевидные, тип 18) датируются в Восточной Европе VIII-IX вв. [Медведев, 1966, табл. 12, с. 60]. Близкие по форме наконечники встречены в Туве в кыргызских погребениях IX-X вв. — мог. Хемчик-Бом II (раск. А.Д. Грача и Г.В. Длужневской, 1971-1972 гг.), Шанчиг [Кызласов, 1969, рис. 35, 37]; X-XI вв. — Аймырлыг II, гр. III (раск. Б.Б. Овчинниковой, 1972-1976 гг.). В Минусинской котловине в кургане с
(22/23)
трупосожжением (№ 5) могильника Капчалы II — также IX-X вв. [Левашова, 1952, рис. 5, 14, 15]. В Монголии — в одном из курганов (№ 11) могильника Орхон-Дель IX в. [Евтюхова, 1957, рис. 14], который некоторые исследователи по обряду погребения и орнаментации керамики считают возможным связывать с уйгурами [Худяков, Цэвэндорж, 1982, с. 93, 94]. Редкая для этого времени форма ярусных наконечников известна в материалах Сросткинского могильника на Северном Алтае (раск. М.Н.Комаровой, 1925 г.; ГЭ, кол. 4381, № 7, 66).
3) Уплощённые асимметрично-ромбические наконечники (табл. VIII, 25-31). Неоднократно встречены в Туве в памятниках начала II тыс. н.э. — Алдыы-Бель (раск. А.Д. Грача, 1966 г.), Демир-Суг I (раск. И.У. Самбу, 1970 г.; Длужневская, 1983, рис. на с. 44), Уюк-Тарлык, кург.51 (раск. А.В. Адрианова, 1916 г.) и др. Известны они и в погребениях Минусинской котловины этого времени — Означенное (раск. Ю.И. Трифонова, 1971 г.), Терен-Хол [Худяков, 1982, рис. 78, 79], где доживают до монгольского времени Кокорево (раск. Г.П. Сосновского, 1929 г.; ГЭ, кол. 1550, № 4-7). В восточноевропейских материалах подобные наконечники характерны для XI в. [Медведев, 1966, табл. 19, с. 81]. По классификации Ю.С. Худякова, они входят в группу VI (плоские асимметрично-ромбические) и датируются IX-XII вв. [Худяков, 1980, с. 95, табл. XXVI, 7-6].
4) Мелкие уплощённые наконечники, ромбические и пятиугольные, с цельноковаными шариками-свистунками (табл. VIII, 19-21). По-видимому, форма достаточно редкая. Кроме приведённого
выше наконечника из Кизек-Тигей аналогов себе не имеют.
5) Четырёхгранные бронебойные наконечники (табл. VIII, 22-23). В Восточной Европе (тип 95) датируются в широких хронологических пределах VIII-XIV вв. [Медведев, 1966, табл. 12, с. 84]. В Туве появляются в IX-X вв. — Шанчиг, кург. 18 [Кызласов, 1969, рис. 35, 7]. Наиболее характерны для предмонгольского времени. По классификации Ю.С. Худякова — группа IV, тип 3 — IX-X вв. [Худяков, 1980, с. 92-94]. Аналогичные эйлиг-хемским наконечники найдены в Минусинской котловине в д. Чёрной, XI-XII вв. (раск. Г.П. Сосновского, 1929 г.; ГЭ, кол. 1548, № 6) и в Киргизии на городище Ак-Бешим во втором строительном горизонте вместе с монетами Караханидского времени второй четверти и середины XI в. [Кызласов, 1969, рис. 46, 45; с. 227]. Последние находки имеют для данного типа наконечников стрел определённое датирующее значение.
6) Сильно уплощённые и плоские наконечники стрел с различными вариантами оформления пера: ромбическим (табл. VIII, 1-5, 14) и асимметрично-ромбическим (табл. IX, 9, 10); пятиугольным с прямыми (табл. IX, 6, 13) и вогнутыми (табл. IX, 7, 8, 11, 12) сторонами; пятиугольным с прямым верхним краем типа срезней (табл. IX, 17, 18) лопаткообразным на длинном стержне (табл. IX, 15, 16). Сильно уплощённые и плоские наконечники стрел появляются в Южной Сибири не ранее IX в. и в этом отношении служат важным хронологическим признаком [Савинов, 1973, с. 345].
С самого начала II тыс. н.э. они становятся господствующей формой по всему поясу степей Евразии. Типология их до настоящего времени окончательно не разработана. Ромбические наконечники этого времени (типа эйлиг-хемских) отличаются от предшествующих большими размерами. Асимметрично-ромбические явно продолжают традицию уплощённых асимметрично-ромбических наконечников (тип 3). Плоские пятиугольные наконечники во второй половине I тыс. н.э. были наиболее характерны для памятников восточных районов — борхотуйской культуры в Восточном [Кириллов, Ковычев, Асеев, Зубов, 1978, рис. 4, б] и хойцегорской культуры в Западном [Кызласов, 1981, рис. 35] Забайкалье. В Прибайкалье они продолжают жить вплоть до монгольского времени — могильник Усть-Талькин [Седякина, 1965, рис. 2, 14, 15]. Подобный эйлиг-хемским наконечник с прямым верхним краем (типа срезня) найден в кург. 12 могильника Шанчиг — середина X в. [Кызласов, 1978, рис. 7, 7].
(23/24)
Таблица VIII. Наконечники стрел железные: 1-3, 6, 11, 12, 19-21, 27, 29 — курган 2; 4, 9, 10, 14, 16, 18, 23, 31 — курган 3; 5. 7, 8, 13, 15, 17, 22, 24-26, 28, 30, 32 — курган 1.
(24/25)
Таблица IX. Наконечники стрел железные плоские: 1, 15-17 — курган 2; 2, 7, 10, 13 — курган 3; 3-6, 8, 9, 11, 12, 14, 18 — курган 1.
(25/26)
Помимо выделенных шести типов наконечников стрел в материалах эйлиг-хемского комплекса имеется несколько наконечников, представленных единичными экземплярами. 1) Бронебойный наконечник со скошенными гранями ударной части на длинном веретенообразном стержне — кург. 1 (табл. VIII, 24). Последняя особенность характерна для сросткинских бронебойных наконечников IX-X вв. (раск. С.М.Сергеева, 1930 г.; ГЭ, кол. 1285, № 3, 5). Аналогичный эйлиг-хемскому наконечник найден в Минусинской котловине — Означенное, XI-XII вв. (раск. Ю.И.Трифонова, 1971 г.). 2) Трёхпёрый наконечник с шипами — кург. 3 (табл. VIII, 18). По классификации Ю.С. Худякова, входит в группу 1, тип 6, IX-X вв. [Худяков, 1980, с. 83, табл. XXVI, 1]. 3) Пулевидный наконечник — кург. 2 (табл. XVIII, 19). Для восточноевропейских и южносибирских памятников такая форма не характерна. Во второй половине I тыс. н.э. встречаются на востоке — в материалах борхотуйской культуры [Кириллов, Ковычев, Асеев, Зубов, 1978, рис. 4] и у мохэ [Деревянко, 1969, рис. 2, 13].
Сабли найдены в двух эйлиг-хемских курганах. Одна из них (кург. 2), известная как «меч Багыра», подробно описана Ю.С. Худяковым: «Длина клинка 90, высота рукояти 9 см. Прямая узкая полоса с лезвием, параллельным спинке, полого сужается к остроугольному острию. Остриё клинка расковано на два лезвия. По обе стороны клинка вдоль спинки отчеканено по одной куфической надписи. Гарда с опущенными в сторону шаровидными концами, с язычком в сторону рукояти, богато украшена растительным орнаментом. На черене рукояти, изогнутой в сторону лезвия, проделано отверстие для крепления обкладки; шляпка заклёпки на нем имеет вид крестообразной розетки с четырьмя концами» [Худяков, 1980, с. 42]. К этому следует добавить наличие фигурной оковки в верхней части клинка и растительный орнамент на обеих сторонах клинка, обращённых к лезвию (табл. X, 1). Вместе с саблей были найдены напильник-мусат для правки лезвия (табл. X, 2), обоймы
(табл. X,
3-7) и гладкий наконечник с кольцом от ножен (табл. X, 8). По мастерству исполнения, сохранности и художественной ценности декоративного оформления «меч Багыра», сделанный из дамасской стали, не имеет себе равных среди всех остальных находок подобного рода в Центральной Азии и Южной Сибири.
Особое значение ему придают арабские куфические надписи, выгравированные по обеим сторонам клинка. Хотя погребение датируется концом Х — началом XI вв., характерные особенности эфеса позволяют датировать «меч» IX-м веком. Палеографический анализ позволяет выявить некоторую графическую стилизацию, продуманную композицию надписи и профессиональные навыки гравёра, оставившего на клинке благословляющую оружие сентенцию. Особенности надписи также позволяют отнести её к ранним куфическим вариантам не позднее второй половины IX в. Текст является весьма характерным для надписей на клинках, изготовленных в мусульманских областях, подвластных арабам. Скорее всего палаш был захвачен после одной из побед в период «великодержавия», когда границы владений енисейских кыргызов, пользуясь образным выражением В.В. Бартольда, «вплотную подошли к пределам мусульманского мира» и затем передавался из поколения в поколение в среде знатных кыргызских воинов, пока не оказался в одном из погребений в далекой Туве.
На одной из сторон клинка тонкой глубокой гравировкой нанесена часть фразы «...помощь от Аллаха». Продолжение фразы на другой стороне клинка — «... и близкая победа». Фраза представляет собой фрагмент 13-го айата 61-й суры Корана «Ряды». Полный текст айата гласит: «(Ещё преуспеяние) другое, которое вы любите, помощь от Аллаха и близкая победа. Сообщи же благую весть верующим» [Коран, 1995, с. 356]. Судя по композиции надписи на клинке и сохранности эпиграфического текста, маловероятно, что айат был выгравирован полностью. Кроме того, именно этот фрагмент имеет аналоги. Например, по сообщению
(26/27)
Таблица X. «Меч Багыра» из кург. 2 могильника Эйлиг-Хем III: 1 — сабля; 2 — мусат; 3-8 — обоймы от ножен.
И.Ю.Крачковского, это выражение стало надписью на знамёнах мусульманского воинства [Коран, 1990, с. 623] [2].
Другая сабля (кург. 3), согнутая пополам, с крестообразным перекрестием, украшенным вертикальными бороздками и кружковым орнаментом, с двумя обоймами с круглыми щитками и кольцом для крепления ремней портупеи (табл. XI), вероятно, местного производства. Сабли, по классификации Ю.С. Худякова, относятся к группе прямых (группа 1, тип 1, 4), для которых характерно «наличие прямой полосы и изгиба рукояти в сторону лезвия», и датируются X-XII вв. [Худяков, 1980, с. 40, табл. 3]. Не исключено, что в кургане 3 находились ножны ещё от одной сабли, от которых сохранилась обойма с кольцом, украшенная растительным орнаментом (табл. XX, 8). Обойма от ножен найдена также в кург. 4 (табл. XXI, 8).
Типологически близкая эйлиг-хемским сабля, согнутая в четыре раза, с фигурной гардой, оковкой и обоймами от ножен, была найдена в Туве в могильнике XI-XII вв. Демир-Суг I (раск. И.У. Самбу, 1970 г.; Худяков, 1980, табл. VI, 2]. В Минусинской котловине в это и более позднее время, судя по имеющимся находкам, были распространены сабли с ладьевидным перекрестием — Чёрная (раск. Г.П. Сосновского, 1929 г.; ГЭ, кол. 1548, № 1; Худяков, 1980, табл. VI, 1]; Самохвал [Кызласов И., 1980, рис. 7] и др. Для предшествующего времени (IX-X вв.) в Туве, на Северном Алтае и в Восточном Казахстане была характерна форма однолезвийного палаша. Наиболее яркие находки этого рода на территории Тувы — палаши с крестообразным и ладьевидным перекрестием из могильника Тора-Тал-Арты [Нечаева, 1966, рис. 2].
Вопрос о времени и месте появления сабли остаётся дискуссионным. В погребениях Южной Сибири они находятся не ранее X в., причем какой-то период сосуществуют с предшествующей формой рубящего оружия — однолезвийным палашом. В Средней Азии сабли, по-видимому, появились несколько раньше, как это следует из описания их изготовления в сочинении ал-Джахиза, IX в. [Мандельштам, 1956, с. 241]. Ю.С. Худяков полагает, что у енисейских кыргызов сабли появились под влиянием «военного искусства Центральной и Средней Азии», в результате их походов в Восточный Туркестан и «расширения сферы торговых связей» [Худяков, 1980, с. 45].
(27/28)
Сабля из кург. 2 — надписи на клинке и их прорисовки.
Привозная сабля с арабскими надписями из кург. 2 могильника Эйлиг-Хем III как будто подтверждает это предположение.
Наконечники копий — довольно редкая находка в погребениях енисейских кыргызов. Втульчатый наконечник копья с ободком по нижнему краю втулки и трёхгранным сечением пера был найден в кург. 4 (табл. XXI, 9). Обломок верхней части такого же наконечника происходит из кург. 2 (табл. XIX, 18). Точных аналогов себе они не имеют. По классификации Ю.С. Худякова, трёхгранные наконечники копий датируются
(28/29)
Таблица XI. Сабля железная из кургана 3.
XI-XII вв. [Худяков, 1980, с. 55, табл. 4] [3]. Можно предполагать, что наконечники копий у енисейских кыргызов употреблялись на длинном древке, о чём свидетельствует специальное кольцо для удержания древка копья на одном из стремян из кург. 2 (табл. XIV, 7). По своим боевым свойствам трёхгранные (или однолезвийные) наконечники копий напоминают пальму — известное оружие ближнего боя у многих, в первую очередь тунгусоязычных, народов Сибири.
Детали защитного вооружения представлены в материалах могильника Эйлиг-Хем III отдельными панцирными пластинами (табл. XIX, 22; XX, 21) и фрагментом кольчуги (табл. XVII, 35). Если панцирные пластины довольно часто встречаются в памятниках древнетюркского времени, в том числе и у енисейских кыргызов, то крупный фрагмент кольчуги — находка редкая. Ближайшая аналогия ей находится в Прибайкалье, в одном из курыканских погребений Куркутского могильника [Асеев, 1980, табл. II, 2].
[2] [с. 27] Сведения о переводе арабских надписей получены от Д.Д. Васильева, пользовавшегося консультациями З.М. Буниятова и В.М. Крюкова. Пользуемся случаем выразить им за это самую глубокую благодарность. — Д.Г. Савинов, Г.В. Длужневская.
[3] [с. 29] Прорисовка копья из кург. 4 мог. Эйлиг-Хем III в работе Ю.С.Худякова дана не точно [Худяков, 1980, табл. XI, 8].
|