Ф.Х. Арсланова
Погребения тюркского времени в Восточном Казахстане.
На основе сканов с сайта История Прииртышья.
Три года (1965-1967) в Усть-Каменогорском педагогическом институте под руководством автора настоящей статьи проводилась учебно-полевая археологическая практика студентов-историков первого курса. Для этого была выбрана наименее исследованная северо-западная часть Восточно-Казахстанской области.
В основу археологических исследований были положены данные разведочных маршрутов, проведённых в Предгорненском, Шемонаихинском и Таврическом районах области. Маршрут разведки составил 350 км, в результате зафиксировано 23 могильника, относящихся к разным периодам древней истории Казахстана.
В физико-географическом отношении изучаемый район представляет собой «пологие предгорья и межгорные впадины», [1] с юга и вос-
(43/44)
Рис. 1. Вещи из кургана № 1. 1 — подвеска к поясу; 2 — реконструкция пояса; 3 — подвеска; 4 — бусы; 5 — серьги; 6 — кольцо; 7 — перстень.
(44/45)
тока граничащий с Горным Алтаем, а с севера и запада — с равнинными степями Западной Сибири.
За время работ (на трёх могильниках) нами раскопано 75 разновременных памятников — от эпохи бронзы до XV в. н.э., из них 29 курганов относятся к VII-XI вв.
Курган 1. [2] Диаметр 10 м, высота 20 см. Насыпь земляная с каменным кольцом (шириной до 1 м) по основанию. В северной её части найдены позвонок и ребро лошади. Овальная могила (2,5х4 м, глубина 1,9 м) [3] ориентирована с севера на юг.
На глубине 70 см в северной части могилы найдены обломки железных удил и бронзовая поясная подвеска. У южной стенки на приступке шириной 1,7 м, высотой 75 см лежали перемешанные кости трёх лошадей и скелет собаки. Здесь же, среди костей, обнаружены обломки железных удил, двух стремян, трёх наконечников стрел, нож с точильным камнем, бусы (6 агатовых, 2 сердоликовые), обрывки кожаного пояса с контурными отпечатками накладных подпрямоугольных бляшек и сохранившимися от них бронзовыми штырьками, [4] обломки бляхи двух бронзовых обойм, бронзовые гвозди с четырёхугольной шляпкой. В северной половине могилы лежали разрозненные кости мужского скелета европеоидного типа. [5] Непотревоженными сохранились кости правой руки и правой ноги, свидетельствующие, что погребённый лежал головой на восток. На левой стороне лобной кости черепа имеется круглое отверстие, которое, по заключению О. Исмагулова, является следствием патологического заболевания костной части мозговой коробки.
В 20 см севернее мужского скелета был погребён подросток, помещённый в деревянную колоду (40х160 см), перевёрнутую вверх дном. Скелет длиной 110 см лежал вытянуто на спине, головой на восток. Справа у черепа найдены две бронзовые серьги и мелкие полуистлевшие лоскутья шёлковой ткани, на тазовых костях — остатки кожаного пояса с двадцатью одной бронзовой накладной бляхой, четырьмя серебряными «наконечниками» от подвесных ремней и бронзовой пряжкой с железным подвижным язычком.
(45/46)
Табл. I. Вещи из кургана № 1 (Орловский могильник).
(46/47)
Слева от скелета лежала плохо сохранившаяся железная сабля в деревянных ножнах, обёрнутых листовым серебром с двумя надетыми (в средней части полосы) серебряными парными обоймами, оканчивающимися фигурной орнаментированной бляхой. Концы рукояти и ножен укреплены серебряными парными накладными бляхами с растительным орнаментом. Рядом были найдены остатки берестяного колчана стрел с железными трёхлопастными и округлыми наконечниками, пара костяных серединных накладок лука. На левой тазовой кости — железный нож в деревянном футляре, обернутом полоской берёсты. У правой пяточной кости в куче лежали 28 астрагалов (два — дикого кабана, остальные — овцы). [6] На колоде, у южного конца, найдены две бронзовые сердцевидной формы подвески.
Три кургана (38, 39, 126) находятся в Зевакинском могильнике, расположенном в предгорьях Убинского хребта, на возвышенном правом берегу Иртыша (в 5 км северо-западнее с. Зевакино Шемонаихинского района).
Курган 38. Плоская каменная насыпь диаметром 8 м. На глубине 40 см (в центре) найден железный трёхлопастный наконечник стрелы. Овальная могила 1,4х2 м, глубиной 1,5 м ориентирована по линии СВ-ЮЗ.
Скелет человека в вытянутом положении головой на северо-восток лежал вдоль северной стенки могилы. При нём найдены на костях правой руки остатки берестяного колчана (с «открытым карманом») с железными трёхлопастными (7 шт.) и трёхгранными наконечниками стрел. У дна колчана обнаружена железная скоба с остатками древесины на ней; на правой половине грудной клетки скелета (вдоль позвоночника) — остатки лука (концевая часть кибиты, пара серединных накладок) длиной по кибите примерно 1,3 м; рядом лежала узкая (2-2,5 см) двухслойная слегка изогнутая берестяная полоса (возможно, оклейка лука). На поясничных позвонках находилось шесть железных сердцевидной формы сильно коррозированных блях, на левой тазовой кости — железная пряжка с цельноотлитым щитком и подвижным язычком; у левого локтевого сустава — железная прямоугольная рамка с четырьмя штырьками на оборотной стороне, по углам; под колчаном у правой кисти — железный нож с деревянной рукояткой и обломок миниатюрной бронзовой пряжки с железным язычком. У южной стенки могилы на приступке (ширина 80 см, высота 20 см) лежал скелет лошади (без черепа) с подогнутыми ногами, на боку, ориентированный, судя по сохранившимся in situ костям, головой на северо-восток.
(47/48)
Курган 39. Плоская каменная насыпь диаметром 7 м. На глубине 20 см оконтурилось каменное кольцо (диаметр 6 м, ширина 80 см). Подпрямоугольная могила (1,4х2 м, глубина 1,9 м), ориентированная с северо-востока на юго-запад, на 3/4 заполнена скальным камнем. У южного края могилы на глубине 0,4 м обнаружен скелет собаки, лежавшей на правом боку с подогнутыми под себя лапами, мордой к северо-востоку (в сторону могилы). В могиле у северо-западной стенки лежал скелет человека вытянуто на спине, головой на северо-восток. При нем найдены: у нижней челюсти — бронзовое несомкнутое кольцо; вдоль левой руки — остатки берестяного колчана с железными трёхлопастными наконечниками стрел (6 шт.) ; в области грудной клетки — железный трёхгранный наконечник стрелы (остриём к северо-западу), у левой лучевой кости — два железных трёхлопастных наконечника стрел (остриём к северо-западу); на левой тазовой — бронзовая миниатюрная пряжка с цельнолитым щитком и подвижным железным язычком; сердцевидная неорнаментированная бляшка со штырьком и прямоугольная обойма. На правой тазовой и бедренной костях обнаружены подпрямоугольные накладки пояса (3 шт.) и сердцевидные бляшки (5 шт.). Здесь же найден железный топор-тесло; вдоль левой бедренной кости — железный нож с остатками деревянных ножен. У северо-восточной стенки находился скелет взнузданной лошади, лежавшей на правом боку головой к северо-востоку, возле которой (у рёбер) найдены сильно коррозированная железная подпружная пряжка овальной формы и железный предмет в виде большого (4,5 см) гвоздя с четырехугольной шляпкой; на позвонках — крестец овцы.
Курган 126. Плоская округлая каменная насыпь диаметром 6 м. На глубине 0,3 м, в центральной части, каменная овальная выкладка (1,3х2 м) ориентирована с северо-востока на юго-запад. Под ней находилась подпрямоугольная могила 1,5х2,3 м, глубиной 1,5 м, заполненная камнем вперемежку с землёй. У северной стенки — скелет человека, лежавшего на спине с подогнутыми ногами, головой на восток. Вдоль левой берцовой кости лежал плохо сохранившийся железный плоский наконечник стрелы. У южной стенки — скелет взнузданной лошади, лежавшей с подогнутыми ногами и поднятой головой, ориентированной к востоку; по бокам лошади — железные стремена с восьмёркообразными петлями. В середине могилы найдены хвостовые позвонки овцы.
В исследованных пяти курганах обряд погребения довольно однообразен. Умерших хоронили в глубоких (1,4-2 м) грунтовых могилах овальной или подпрямоугольной формы с закруглёнными углами преимущественно вытянуто на спине головой на восток или с некоторым отклонением к северу. Во всех случаях вместе с человеком погребали
(48/49)
лошадь. В двух курганах (39, 126) скелеты лошадей лежат на одном уровне со скелетом человека, в остальных (1, 3, 38) на приступке, устроенной вдоль южной (курганы 1, 38) или восточной (курган 3) стенки могилы. В трех курганах (1, 39, 126) лошади были взнузданы, при них найдены удила, стремена, подпружные пряжки.
Обряд погребения человека с конём является широко распространённым в тюркских памятниках VII-IX вв. на территории Алтая, Тувы, Монголии, Казахстана.
Наряду с этим в результате сопоставления обряда захоронения в памятниках тюркского времени и курганах предшествующего периода (по материалам из раскопок в Шемонаихинском районе) намечается некоторая общность, сходство. Так, в трёх исследованных раннекочевнических курганах (83, 98, 104) Зевакинского могильника под каменными или земляными (с каменным кольцом по основанию) насыпями открыты грунтовые овальные и подпрямоугольные могилы (заполненные скальным камнем) со скелетом человека у южной стенки и скелетом лошади, лежавшим на приступке вдоль северной, головой на восток. С умершими кроме «заупокойной пищи», оставленной в глиняных сосудах, и курдючной части барана были положены предметы быта, украшения, одежда.
Подобный обряд погребения прослежен С.С. Сорокиным в курганах, исследованных в Катон-Карагае Болыпенарымского района Восточно-Казахстанской области. [7] В ряде курганов ранних кочевников Восточного Казахстана намечаются некоторые общие черты в обряде погребения с захоронениями VII-IX вв. Эта общность характеризуется следующими признаками: 1) форма и размеры насыпей и могил; 2) положение погребённых с устойчивой восточной ориентацией; 3) погребение человека с конём, положенным чаще всего на приступку.
Неравномерная изученность памятников тюркского времени, с одной стороны, и ранних кочевников, с другой, затрудняет окончательное решение этого вопроса, но и теперь можно предположить, что обряд погребения с конём с устойчивой восточной ориентацией и другими вышеперечисленными аксессуарами является своеобразным признаком погребального обряда местных племён Прииртышья.
Небезынтересна и ещё одна деталь обряда погребения в тюркских курганах — специальные захоронения собаки с человеком. В Зевакинском могильнике отмечено два таких случая захоронения. [8] В кургане 1 скелет собаки лежал непосредственно в могиле, а в кургане 39 — на краю могилы (мордой к скелету человека).
(49/50)
Рис. 2. План и разрез кургана № 126.
(50/51)
Обычай специального захоронения человека вместе с собакой наблюдается ещё в предтюркский период. Кости сторожевой собаки были найдены на поселении эпохи бронзы у с. Канай Восточного Казахстана. [9] В период раннего железа погребение человека с собакой известно по раскопкам С.С. Черникова в Восточном Казахстане. [10]
Захоронения человека с собакой в тюркских курганах встречены на Алтае (раскопки в Курайской степи), [11] а также в Хакасии (Копёнский курган 6). [12]
Находки скелетов собак отмечены в салтовских погребениях, причем, как считает С.А. Плетнева, «у дмитровцев собака служила ритуальным животным. В Саркеле же собака была основным жертвенным животным». [13]
Собаки породы «тазы» быстро бегают, способны догнать и задушить зверя. Среднеазиатских борзых используют чаще всего на охоте в степных, пустынных и лесостепных районах. Поэтому возможность их широкого использования древними племенами при охране стад и на охоте в ареале Прииртышья вполне вероятна. [14]
Наряду с тем образ собаки занимал, по-видимому, не последнее место среди тотемов тюркских племён. На пережитки тотемизма, перешедшие от предков в традиции тюркоязычных народов, указывает И.В. Захарова. [15] С.П. Толстов, разбирая вопрос о пережитках у туркмен, отмечал жертвоприношения собак как один из важных моментов погребального культа восточных палеоазиатов. [16] На обряд захоронения человека с собакой указывает и В.Н. Чернецов, [17] разбирая погребальный ритуал у вогулов.
Из вышеизложенного следует, что специальное захоронение человека вместе с собакой является отражением религиозных верований,
(51/52)
связанных с культом этого животного у некоторых древнетюркских племён Прииртышья.
Переходя к датировке рассматриваемых курганов, следует отметить, что сопровождающий инвентарь при погребениях довольно однороден и представлен конским снаряжением, оружием, украшениями, бытовыми предметами.
От конской сбруи сохранились железные стремена с широкой подножкой и восьмёркообразной петлей, подпружные пряжки (костяная — с Т-образным вырезом и округлой головкой, железные — овальной формы с подвижным язычком), двусоставные удила с восьмёркообразными кольцами, из них один экземпляр (курган 39) с дополнительным третьим кольцом и один экземпляр (курган 126) с S-овидными псалиями с прямоугольной скобой.
Аналогии всем этим вещам в большом количестве известны в кругу памятников VIII-IX вв. Алтая [18] и Тувы. [19]
Оружие представлено остатками трёх луков, трёх берестяных колчанов с железными наконечниками стрел и саблей.
По своему устройству луки несколько отличаются один от другого. На луке, найденном в кургане 1, имелась пара серединных и пара концевых накладок (с одного конца). Такая конструкция, согласно классификации А.А. Гавриловой (II стадия развития луков), бытовала на Алтае в VI-VII вв. На другом луке, найденном в том же кургане, имелась лишь одна пара серединных накладок; он аналогичен катандинскому типу, бытовавшему в VII-VIII вв.
Наличие в одном кургане отличающихся по устройству разновременных луков свидетельствует о том, что здесь, по-видимому, зафиксирован переходный момент, когда новая форма устройства лука только зарождалась и ещё не успела окончательно вытеснить старую форму. Это обстоятельство даёт возможность конкретизировать время сооружения кургана 1 и датировать его концом VII — началом VIII в.
От третьего лука (курган 38) сохранилась деревянная концевая часть (кибита) длиной 65 см, возле которой имеется узкая полоса бересты шириной 2,5-3 см, длиной 90 см (остатки налуча?). Общая длина лука составляет примерно 1,3 м. Серединные накладки сохранились плохо, на их внутренней и внешней поверхности прослеживаются следы штриховой нарезки. Конструкция этого близка раннесредневековым лукам, распространенным от Сибири до Восточной Европы.
(52/53)
Плохая сохранность колчанов не позволяет точно определить их форму. Однако, судя по сохранившимся отдельным частям, установлено, что колчаны были округлой формы, свёрнутые из нескольких слоев берёсты с деревянным вставным дном и «открытым карманом». Стрелы помещались наконечниками вверх, оперением к слегка расширенному дну.
Из трёх колчанов наибольший интерес представляет колчан (курган 38) с орнаментом на поверхности, оттиснутым по берёсте в виде пересеченных волнистых линий, образующих ромбы, расположенные в шахматном порядке. На территории Казахстана, насколько нам известно, не встречены колчаны с орнаментированной поверхностью. Орнаментированный колчан был найден в тувинских захоронениях VIII-IX вв. [20]
Из общего числа (27) наконечников стрел, найденных в рассматриваемых курганах, выделяются четыре типа: трёхлопастные (20 экз.), трёхгранные (4), округлые (2) и плоский (1) в сечении.
Среди трёхлопастных имеются широколопастные (тупоугольные) и узколопастные (остроугольные) наконечники. Форма плоского и округлых в сечении наконечников напоминает вытянутый треугольник.
Указанные формы наконечников стрел известны из памятников VII-IX вв. Павлодарского Прииртышья, [21] Алтая, [22] Тувы, [23] Придонья. [24]
Сабля (длина 80 см, ширина 3 см, длина рукоятки 12 см), найденная в кургане 1, была в деревянных ножнах, отделанных с лицевой стороны сплошь тонким листовым серебром, а с тыльной — продольными полосами из берёсты. Нижние концы ножен и рукоятки скреплены парными серебряными накладными бляхами, украшенными растительным орнаментом.
В средней части полосы на ножны надеты две серебряные парные обоймы, оканчивающиеся фигурными бляхами со стилизованным растительным орнаментом. Из-за плохой сохранности железа точно определить форму полосы не представляется возможным. Судя по всему, она была прямой с едва скошенной в сторону лезвия рукоятью. В середине рукояти сохранился железный шип, оканчивающийся восьмилепестковой серебряной бляшкой. Перекрестие не сохранилось.
(53/54)
Размеры и устройство сабли характеризуют её как раннюю переходную форму (от меча), аналогия которой известна из кургана 2 могильника Сростки. [25] Сабля из этого кургана хорошо датируется по найденной в одном комплексе монете 766-780 гг.
Под действием определённых военных условий и распространения новой системы конского снаряжения подобный тип сабель появляется в Сибири (изображения на каменных изваяниях) [26] и Восточной Европе в VII-VIII вв. Начало использования сабель племенами Прииртышья было, несомненно, вызвано теми же причинами.
Владелец сабли, вероятно, был человек знатного происхождения, о чем свидетельствует богатый инвентарь, найденный в кургане 1. Кроме сабли с серебряной отделкой, в нем были найдены остатки лука и колчана, наполненного стрелами, богато украшенный «боевой» пояс, серьги, перстень и др. Следует учесть при этом, что погребение взрослого ограблено и приведенный перечень не отражает действительного количества погребального инвентаря, имевшегося в кургане.
В исследованных курганах найдены украшения от четырех поясов. Из них выделяется пояс подростка (курган 1), от которого сохранились часть ремня, бронзовая пряжка с цельноотлитым щитком и железным подвижным язычком, четырнадцать восьмилепестковых бронзовых блях от основного ремня и семь блях такой же формы от подвесных ремешков, четыре наконечника ремня (три для подвесных, один для основного) и прямоугольная обойма.
Особый интерес представляет собой один из наконечников ремня (длина 4 см, ширина 4,3 см) с рельефным изображением двух горных козлов (или ланей) [27] с лентой на шее у священного дерева.
Изображения, отражающие аналогичный сюжет, имеются на бляхе IX в., найденной в Красноярском крае, [28] и на согдийской гемме. [29]
Известно, что сюжет священных животных у древа жизни, зародившийся в глубокой древности, в различных вариантах распространился в так называемом сасанидском искусстве и у согдийцев. Сцена на разбираемой бляхе, скорее всего, была скопирована с согдийского оригинала, попавшего в Прииртышье в результате экономических, политических и культурных взаимоотношений, имевших место между
(54/55)
племенами Западнотюркского каганата и Согда. Наконечник ремня, являясь предметом прикладного искусства с утилитарным назначением, как нельзя лучше отражает синкретическое искусство древних тюркоязычных племён. Кстати, устройство и форма поясов, бытовавших на территории Согда и Западнотюркского каганата (куда входили и прииртышские племена), были однотипны. На это в свое время указывала В.И. Распопова в статье «Поясной набор Согда VII-VIII вв.». [30]
По сохранившимся частям пояса из кургана 1 можно установить, что бляхи крепились к ремню на заклёпанных штырьках с пластинчатой железной прокладкой (шайбой), надетой на штырёк (под заклепку) с обратной стороны ремня.
Истории происхождения и развития раннесредневековых поясов в археологической литературе уделено большое внимание. Однако вопросы эволюции и назначения поясов тюркоязычных племён Казахстана с выявлением местных особенностей до сих пор остаются не изученными, хотя уже накоплен довольно обширный материал.
Пояс подростка из кургана 1 (судя по количеству бляшек, наконечников ремней и способу их крепления) относится к ранним типам тюркских поясов.
От пояса мужчины, погребённого вместе с подростком, сохранились две прямоугольные обоймы и литая бронзовая подвеска, типичная для древнетюркского пояса VII-VIII вв.
Следует отметить, что пряжки-подвески, относимые В.И. Распоповой к предметам согдийского происхождения, широко известны из тюркских курганов Сибири [31] и Тувы. [32] Своеобразием согдийских подвесок является отсутствие длинного штырька на нижнем конце, характерного для тюркских. Это отличие, по-видимому, результат местного производства в каждом отдельном случае.
С изменением устройства пояса (в IX-XI вв.) на смену неорнаментированным подвескам появляются лировидные подвески с затейливым растительным орнаментом, характерные для кочевнических комплексов Сибири и Восточной Европы.
От пояса в кургане 38 сохранилась железная пряжка с цельно-отлитым щитком, аналогичная по форме бронзовым тюркским пряжкам, и семь сердцевидных железных бляшек. Вторая пряжка бронзовая, с железным язычком, найденная у правого бедра, под колчаном, осталась, видимо, от ремня, крепившего колчан.
В кургане 39 принадлежностью пояса являются бронзовая пряжка
(55/56)
с цельноотлитым щитком, шесть сердцевидных неорнаментированных блях с одним шпеньком на оборотной стороне, одна прямоугольная обойма и три наконечника ремня подпрямоугольной формы с закруглённым концом.
Все описанные пояса однотипны по устройству и отличаются один от другого лишь количеством бляшек и наконечников ремня. Это обусловливалось, вероятно, (как и у салтовских воинов) различием в общественном положении умерших.
К орудиям труда относится железный топор-тесло, широко применяемый раннесредневековыми племенами Сибири и Алтая.
Предметы быта представлены железными ножами, оселком, остатками шёлковой сумки. Все железные ножи (4 экз.) с деревянными рукоятками. В одном случае (курган 1) сохранились остатки деревянных ножен, обвёрнутых по спирали полоской берёсты, и деревянная рукоять ножа. Нож в аналогичном оформлении найден в кургане 1 могильника Курай, [33] датированном VII-VIII вв.
Оселок (курган 1) без отверстия изготовлен из серого сланца. На поверхности его отчётливо видны следы сточенности.
Сохранились остатки от шёлковой сумки, сшитой на подкладке, найденные справа (у пояса) от скелета подростка (курган 1). В сумке помещался серебряный перстень (позолоченный) в виде несомкнутого кольца со щитком, в середине которого ромбовидное отверстие, обрамлённое стилизованными листьями, оканчивающимися гроздьями винограда. Аналогичные перстни нам неизвестны.
В двух курганах найдены золотая и бронзовая (3) серьги в виде несомкнутого кольца, часто встречающиеся в тюркских захоронениях от V в. до позднего средневековья.
Обычно бусы составляют категорию женских украшений, но в кургане 1 с мужским скелетом (ограбленном) найдены шесть бипирамидальных шестигранных бусинок, изготовленных из чёрного агата, и две шаровидные из сердолика. Форма этих бусинок близка к найденным в могильнике Саркел-Белая Вежа. [34]
Две бронзовые сердцевидные подвески, найденные у ног подростка, являются, по-видимому, частью конского убора, так как подобные известны из Салтово. [35]
Найдены в кургане 1 астрагалы (28), вероятно игральные, свидетельствуют о существовании среди прииртышских племён игры «в бабки», известной и в наше время.
Таким образом, на основании разбора материала и близких ана-
(56/57)
логий погребального обряда и инвентаря изученные нами курганы следует датировать VIII-IX вв.
Во всех курганах погребены мужчины — воины в сопровождении боевого коня. Намечаемые различия в количестве и «качестве» инвентаря связаны с принадлежностью умерших к разным социальным группам общества.
Определение этнической принадлежности умерших пока преждевременно, однако намечаемые общие черты в погребальном обряде ранних кочевников в рассмотренных нами памятниках позволяют считать их представителями местных тюркоязычных племён, входивших в кипчакско-кимакское политическое объединение, поздние этапы истории которых связаны с древней историей казахского народа.
[1] «Казахстан. Общая физико-географическая характеристика». М.-Л., 1950, стр. 344.
[2] Находился в могильнике (раскопан полностью), расположенном на правом берегу р. Убы, в 30 км от места ее слияния с Иртышом, напротив с. Орловка Шемонаихинского района.
[3] Курган ограблен, поэтому первоначальные размеры могилы установить не удалось.
[4] На одном из обрывков сохранился подвесной ремешок. В месте соединения отчётливо видны следы швов с остатками сухожилий и очертания окислившейся бронзовой накладной бляхи — «тройчатки», а на подвесном ремешке — два штырька от концевой бляхи (наконечника).
[5] Антропологические определения произведены старшим научным сотрудником ИИАЭ АН КазССР О. Исмагуловым.
[6] Определения костей животных производил доктор биологических наук В.С. Бажанов.
[7] С.С. Сорокин. Памятники ранних кочевников в верховьях Бухтармы. «Археологический сборник», вып. 8. М.-Л., 1966, стр. 49-57.
[8] В могильнике найдены скелеты среднеазиатских борзых породы «тазы», по определению доктора биологических наук В.С. Бажанова.
[9] А.Г. Максимова. Эпоха бронзы Восточного Казахстана. «Тр. ИИАЭ АН КазССР», т. 7, 1959, стр. 94.
[10] С.С. Черников. Отчёт о работах Восточно-Казахстанской экспедиции, 1948 г. «Изв. АН КазССР, серия истор., эконом., филос. и права», вып. 3. 1951, стр. 74. В кургане 28 у с. Баты вместе с покойником была положена на правом боку собака с вытянутыми ногами и поджатым хвостом.
[11] С.В. Киселёв и Л.А. Евтюхова. Отчёт о работах Саяно-Алтайской археологической экспедиции в 1935 г. «Тр. ГИМ», вып. XVI. М. 19, стр. 97.
[12] Л.А.Евтюхова. Енисейские кыргызы [Археологические памятники енисейских кыргызов (хакасов)]. Абакан, 1948, стр. 34.
[14] На известных рельефах из кургана 6 Копёнского Чаатаса (VII-VIII вв.) имеется изображение всадника со степной собакой, преследующих зверя.
[15] И.В. Захарова. Двенадцатилетний цикл у народов Центральной Азии. «Тр. ИИАЭ АН КазССР», т. 8, 1960, стр. 61.
[16] С.П. Толстов. Пережитки тотемизма и дуальной организации у туркмен. В кн.: «Проблемы истории докапиталистических обществ». М., 1935, № 9, 10, стр. 93.
[17] В.Н. Чернецов. Представление о душе у обских угров. В кн.: «Исследования и материалы по вопросам религиозных верований». М., 1959, стр. 147.
[19] Л.Р. Кызласов. Этапы средневековой истории Тувы, «Вестник МГУ», № 4, 1964, табл. I, 61, 103, 104; С.И. Вайнштейн. Некоторые вопросы истории древнетюркской культуры. СЭ, № 3, 1966, рис. 10-85; А.Д. Грач. Археологические раскопки с. Магун[Монгун]-Тайге и исследования в Центральной Туве (полевой сезон 1957 г.), ТТКАЭ [Т. I]. М.-Л., 1960, рис. 28.
[20] А.Д. Гpач. Археологические раскопки..., рис. 37.
[22] А.А. Гаврилова. Могильник Кудыргэ..., табл. XI, рис. 9-13.
[23] Л.Р. Кызласов. Этапы средневековой истории..., табл. I, рис. 14, 19, 90, 92.
[24] И.И. Ляпушкин. Памятники салтово-маяцкой культуры. МИА, 62. М.-Л., 1958, стр. 123, рис. 16.
[25] А.А. Гаврилова. Могильник Кудыргэ..., стр. 69.
[27] Указал М.П. Грязнов, за что приношу свою глубокую признательность.
[28] В.П. Левашева. Из далёкого прошлого южной части Красноярского края. Красноярск, 1949, табл. XVI, рис. 39.
[29] Г.А. Пугаченкова. Материалы по восточной глиптике. «Тр. САГУ», Ташкент, 1957, рис. 159, 16.
[30] СА, 4. М. 1965.
[31] Л.А. Евтюхова, С.В. Киселёв. Отчёт о работах..., табл. 50 ; Д. Клеменц. Древности Минусинского музея. Томск, 1886, табл. VIII, рис. 38.
[32] А.Д. Гpач. Археологические раскопки..., рис. 34.
[33] Л.А. Евтюхова, С.В. Киселёв. Отчёт о работах..., рис. 39.
[34] О.А. Артамонова. Могильник Саркел-Белая Вежа. МИА, 109, М.-Л., 1963, рис. 49, 3б.
[35] С.А. Плетнёва. От кочевий к городам, стр. 169, рис 46/14.
|