Н.А. Захарова
Из истории собрания Особой кладовой отдела Востока.
Вот уже тридцать лет в Эрмитаже существует своеобразная экспозиция, именуемая Особой кладовой отдела Востока (далее — Кладовая). Выставленные в ней предметы разнообразны как по форме и назначению, так и по времени и месту их изготовления. Это и изящные, с высоким узким горлом сосуды, и массивные чаши, украшенные рельефными орнаментами; небольшие скульптурки, изображающие даосских святых или божества ламаистского пантеона; и великолепное парадное оружие — от индонезийских крисов до изысканных по форме и деталям украшения кинжалов Индии и сабель Ирана и Кавказа; это и паяные из тончайшей золотой и серебряной проволочки женские украшения, и туалетные сервизы, и относительно просто исполненные, в скромных оправах печати, кольца, подвески. Это — украшенные эмалями и камнями ножные браслеты, и гривны (шейные украшения) с изображениями животных на концах, и огромные блюда, и маленькие столики-подставки, уникальные произведения мелкой пластики, изображающие окружавший человека двадцать пять веков назад животный мир... Это — иногда чуть подправленные рукой мастера, в других случаях — тщательно отшлифованные и даже подгранённые самоцветы.
Объединяет же всё это разнообразие предметов, форм, цвета, во-первых, место изготовления — Восток. И, во-вторых, материал: металлы — золото и серебро, и ювелирные камни (драгоценные и поделочные) — изумруды, алмазы, рубины, сапфиры, бирюза, нефрит, сердолик и т.д., которые то дополняют определённое изделие, то приобретают самостоятельное значение. Разнообразны сложнейшие, известные человечеству в большинстве своём (вернее, открытые или изобретённые им) ещё в древности способы и техники художественной обработки металлов и цветных камней. Это и филигрань, и различные виды эмалей, литьё, гравировка, чеканка... Камни же, несмотря на их удивительное разнообразие и многоцветье, в основном, не поражают игрой света, блеском и яркими красками. В отличие от европейских и русских изделий нового времени (до того обработанные камни Европы походили на восточные и русские), когда развитие техники привело к появлению новых приёмов обработки и, соответственно, новых форм и стилей, на Востоке и в XVIII и в XIX вв. ювелирные камни продолжали обрабатывать, в основном, традиционно. Мастера
(66/67)
применяли шлифовку, стремились сохранить природную форму, нередко «подчиняя» ей оправу данного камня, создавая на этом приёме и всю композицию. Отсутствие граней или небольшое их количество позволяли восточным ювелирам сочетать цветные камни друг с другом (рубины и сапфиры в Китае, изумруды, рубины и алмазы в Индии, кораллы и бирюзу в Средней Азии), а также крепить их на золотой основе (или на другом камне — нефрите, агате, халцедоне), не обращая внимания на яркий цвет и блеск благородного металла, а, напротив, искусно включая эти его свойства в создаваемую композицию. Таким образом, если в ювелирных изделиях Востока золото чаще всего — прекрасный фон отражённому в камне многоцветью природы, то появляющиеся в искусстве Европы нового времени сложные формы огранки, подчёркивающие блеск и цвет камня, будут принуждать ювелиров отказываться от явного сочетания золота и цветного камня.
Отмеченные выше особенности представленных в экспозиции Кладовой предметов определяют цельность и единство этой коллекции и оправдывают возможность её самостоятельного существования наряду с другими подобными экспозициями как в Эрмитаже, так и вне его. [1] Но всё же Кладовая не может выступать ни в роли «восточной сокровищницы», ни в качестве экспозиции, подробно рассказывающей, скажем, о «развитии ювелирного искусства в странах (или стране, регионе) Востока в такое-то время»...
Дело в том, что данная экспозиция относительно невелика, [2] а территория, населённая народами, культуру и искусство которых она представляет — огромна. Велики временные рамки. Разнообразно население (в плане национальной, расовой принадлежности, вероисповедания). Коллекция же Кладовой имеет существенные лакуны как в хронологическом, так и в территориальном отношениях; [3] в ней (в отличие, скажем, от коллекции и экспозиции центральной Особой кладовой Эрмитажа) немного археологических памятников (в основном они происходят с территории Кавказа и из Средней Азии). Достаточно полно представлено искусство Ирана; ценнейшими в этой части собрания являются предметы древнеиранского искусства, относящиеся как к эпохе Ахеменидов, так и ко времени распространения эллинистических традиций после завоеваний Александра Македонского.
Необходимо отметить, что в Россию эти вещи, в основном, поступили с территорий Сибири, Поволжья, Приуралья в первой половине XVIII в. либо в результате процветавшего там кладоискательства, либо благодаря интересу к найденным в этих краях памятникам вначале Петра I, [4] а затем и учёных Российской Акаде-
(67/68)
мии наук. [5] Эти предметы (сосуды, чаши с растительным орнаментом, фалары — детали и украшения конской упряжи) поступали в петровскую Кунсткамеру [6] вместе с собиравшимися на территории Сибири по распоряжению царя стараниями губернатора князя М.П. Гагарина, [7] промышленников Демидовых [прим. сайта: Ни происхождение, ни состав, ни судьба золотых вещей, подаренных царю Демидовыми в 1715 году, не установлены.] золотыми и серебряными вещами, добытыми с «мест древних поклаж» (то есть захоронений). Именно эти вещи, удивившие в своё время Петра I, потребовавшего продолжать их поиски и сбор, составляют ныне всемирно известную Сибирскую коллекцию и являют нам прекрасные образцы так называемого «сакского золота», близкого по своим художественным формам «звериному» стилю скифского искусства. [8]
Однако рассказанная выше коротко история поступления в Эрмитаж нескольких сотен предметов (фактически, по её формированию в XVIII в., коллекция может рассматриваться как единый комплекс) является скорее исключением. Правило же, к сожалению, — почти полное отсутствие данных о происхождении и истории памятника, то есть сведений о месте находки: клад, раскопки (если вещь древняя), покупка, подарок, результат путешествия, дипломатических или религиозных контактов; чаще всего неизвестны ни место приобретения, ни имена людей, принимавших в нём участие. Очень редки сведения и о времени поступления экспоната в музей (неизвестен не только год, но и век!). В некоторых случаях отсутствие таких данных затрудняет не только изучение истории формирования коллекций, но и самого памятника, его точную научную атрибуцию.
Ознакомление с рядом памятников, хранящихся в Кладовой (по инвентарным данным и существующим публикациям) [9] подтверждает вышесказанное. Хотя многие косвенные данные (например, указания на передачу предмета в отделение Востока из других отделов музея) или упоминания отдельных вещей в некоторых путеводителях по Эрмитажу, скажем, начала XX столетия, [10] указывали на появление их в собрании музея в XIX в. и даже раньше. Это предположение основывается как на атрибуции ряда вещей, так и на заинтересованности, издавна проявляемой Россией к Востоку в плане культурных, художественных и бытовых традиций, привлекавших к себе и многие европейские народы. Наконец, это объясняется и дипломатическими, военными и религиозными контактами Руси и России с крупными регионами Востока (Персия, Китай, Византия). Велика роль путешественников и учёных, меценатов.
Итак, вероятность поступления ряда экспонатов Кладовой в эрмитажные коллекции еще в XVIII — начале XIX вв. существует,
(68/69)
подтверждение чему было получено при работе с различными архивными материалами XVIII в., в частности, хранящимися в Государственном Эрмитаже. [11]
Среди прочих документов в архиве Эрмитаже имеются два тома уникального материала, названного «Каталогом драгоценных вещей», [12] первая запись в котором сделана в 1789 г. В настоящее время этот каталог — первое и самое раннее документальное свидетельство о нахождении части современной коллекции Кладовой ещё в екатерининском Эрмитаже. Его описания дали возможность, как это будет показано далее, не только опознать многие предметы, но и внести некоторые уточнения в сложившуюся ныне традицию поступления экспонатов в музей, иногда — предположить иное их назначение.
Всего в «Каталог драгоценных вещей» внесено 2637 предметов, из которых большая часть (1737 ед., т. 1) описана в конце XVIII — начале XIX столетий. Второй том является непосредственным продолжением первого и заканчивается записью, сделанной рукой старшего хранителя Эрмитажа Б.В. Кене в 1852 г. [13]
В «Каталоге драгоценных вещей» [14] в XVIII в. обычно нет никаких дополнительных сведений о вещах, кроме общего подзаголовка, дающего представление о том, откуда их перемещают (например, «Сервизная кладовая», «Антресоли Ея Императорского Величества», «от подполковника Бартенева»). В XIX в. в инвентарных записях уже имеются указания на номер и дату ордера (то есть распоряжения) Придворной конторы, занимавшейся хранением и учётом принадлежавшего императорской фамилии имущества. На основании этого документа предмет и поступал в Эрмитаж. В записях XIX в. встречаются также отметки о выдаче или перемещении предметов в другие отделения функционирующего уже как научное учреждение музея, указываются новые порядковые номера. Так как эти записи производились, в основном, после 1852 г., становится очевидным, что Каталог 1789 г., во-первых, долгое время был единственным инвентарём собиравшейся коллекции произведений ювелирного искусства и, во-вторых, явился основой последующих описей и инвентаря Галереи драгоценностей середины и конца XIX в., когда в Эрмитаж стали поступать коллекции Кунсткамеры, загородных дворцов, частных лиц, перемещались предметы из жилых покоев Зимнего дворца.
Большая часть экспонатов, записанных в данном Каталоге, имеет отношение к западноевропейскому и русскому декоративно-прикладному и ювелирному искусству. Всё же внимательное изучение этого инвентаря даёт возможность выделить ряд предметов восточного происхождения и даже соотнести их с вещами
(69/70)
в современной экспозиции Кладовой. Способствуют этому имеющиеся в Каталоге в некоторых случаях более подробные описания (скажем, техника изготовления — филигрань [15] или финифть; размер, вес; [16] форма предмета или особая примета [17]), либо прямое указание: «китайская работа», «персидская штука». Сведения, дополняющие основную инвентарную запись (поступление, перемещение, выдача) могут стать основой дальнейших архивных разысканий с целью выяснения путей и времени попадания в Россию отдельных групп восточных ювелирных изделий.
Всего в процессе работы удалось с определённой долей уверенности соотнести более двухсот предметов из современной экспозиции Кладовой с предметами, описанными в Каталоге 1789 г. [18] Приводимые ниже несколько наиболее ярких и характерных примеров касаются, в основном, двух больших разделов коллекции Кладовой — китайского и иранского.
Предметы, относящиеся к китайскому ювелирному искусству XVII-XVIII столетий, можно разделить на ряд групп, таких как: мелкая пластика; различные сосуды и курильницы; женские украшения из золотой филиграни; небольшие коробочки и подносики. Одинаковыми в этих группах в ряде случаев являются материал (золото или серебро), а также техника изготовления (филигрань различного плетения), форма предметов. Подобное деление прослеживается в Каталоге 1789 г. [19]
Очень интересна большая группа предметов, исполненных в технике филиграни из золота. Это — разнообразные по форме, композициям, сюжетам и размерам женские украшения (шпильки, заколки, серьги, подвески). Техника их изготовления чрезвычайно сложна: тончайшее плетение золотой нити оказывается достаточно прочным, вещь производит впечатление определённой «монументальности» благодаря применению пайки (что является особенностью восточной филиграни в отличие, скажем, от изделий античной торевтики). Многочисленные шпильки отличает от других украшений длинное тонкое остриё и пышное навершие то в виде дракона или феникса, то сложного букета или стилизованного иероглифа. Некоторые вещи дополняют вставки из цветных шлифованных камней (чаще всего — рубинов и шпинелей), которые, благодаря своей обработке, тонко сочетаются и с золотом, и с рисунком филиграни. Предметы эти фиксируются в Путеводителе по Галерее драгоценностей «как принадлежащие Екатерине II». [20] И действительно, в Каталоге 1789 г. записано: «стол с китайским женским убором из золотой канители». [21] Описания подобных женских украшений часто встречаются на страницах китайской
(70/71)
литературы. Очевидно, что эти вещи не только обладали высокими художественными достоинствами, не только исполняли определённую декоративную роль, но были связаны с мифологическими представлениями китайцев, выступали в качестве символов, имели «волшебную силу...» [22]
Видимо, стоит привести полностью одно из описаний Каталога как пример своеобразной тонкости и верности наблюдения, достаточной лаконичности и в то же время — нескрываемого любования предметом. «Блюдичко с чарочкой золотыя канительной работы по блюдичку цветочки и змеи, в блюдичко вставлены четыре синих и тридцать красных яхонтиков, и при том порожние места для камушков». [23] Это описание повторяется дважды на страницах каталога; действительно, в витрине Кладовой сейчас находятся оба эти предмета. [24] Двойные золотые чашечки стоят на стилизованных под цветок донцах блюдечек, сплошь покрытых филигранными изображениями дракончиков, змеек, цветов и «усыпанных» рубинами и сапфирами (которые, опять-таки благодаря шлифовке поверхности, органично входят в сложную композицию).
В той же витрине Кладовой выставлено несколько предметов из серебряной филиграни — ажурные большие и малые коробочки, флаконы, подносы (круглые и фигурные). Четыре изящных подносика в виде листиков и две коробочки в форме крабов, вызолоченные внутри, помогли отождествить эти вещи с предметами, входившими в XVIII в. в состав двух туалетных приборов из серебряной «канители», записанных в Каталоге 1789 г. [25] Действительно, рисунок филиграни позволяет разделить эту группу вещей на две части, которые можно отождествить с описаниями Каталога. Первый прибор состоял из 35 предметов, среди которых было большое зеркало в раме и с выдвижными ящичками, многочисленные коробочки, флаконы, подставки и т.п., а также «два блюдичка на подобие листочков с позолочеными по краям цветочками, на оных блюдичках по одному крапу внутри вызолоченые». Второй туалетный прибор, состоявший из 23 предметов, также содержал в себе зеркало в «канительной работы рамах» и листочки-подставки для коробочек «с цветочками и крышками, на крышках с фруктами». Туалетные сервизы дошли до наших дней, очевидно, не полностью; [26] но казавшиеся ранее не связанными друг с другом изящные ювелирные изделия, благодаря сохранившимся описаниям XVIII в. приобретают иное значение и могут стать определённым штрихом в картине взаимовлияний восточного и европейского искусства нового времени. [27]
Ещё одна группа вещей, обнаруженных в Каталоге 1789 г., представляет собой разнообразные золотые и серебряные, выпол-
(71/72)
ненные с помощью литья, украшенные финифтью, чеканкой и филигранью сосуды и произведения мелкой пластики. Среди сосудов выделим три, имеющие яркие особенности, отмеченные ещё в XVIII в. Это «кувшин без крышки круглый под канителью на донышке с ножками с двумя ручками канительными золочеными наподобие змиев весом два фунта пятьдесят три золотника». [28] К описанию остаётся лишь добавить изображения в медальонах и характерные особенности орнамента. Столь же точными оказываются и записи относительно ещё двух сосудов, «особой приметой» которых являются миниатюрные изображения «левика золоченого» на «крышке на цепочке». [29] Интересно отметить, что указанный в описании XVIII в. вес (два фунта 14 золотников, то есть 864 г) лишь на три грамма меньше современных измерений.
Есть в Каталоге и описания нескольких предметов мелкой пластики из золота и серебра. Это изображения архатов, называемые в XVIII в. просто «статуйками китайскими». Отождествить их с имеющимися в коллекции предметами удалось по указанным атрибутам — посох, свиток, чашка, цветок; по материалу и весу. [30] Точно даётся описание одной из золотых фигурок: «Статуйка китайская мужская, золотая, чеканная, на низинком шестиугольном донышке, держащая в одной руке посох; а в другой руке небольшой цветок». [31] У второй фигурки: «в одной руке свиток, а в другой посох». [32] Видимо, эти предметы относятся к наиболее ранним в китайской части экспозиции Кладовой.
И, наконец, ещё две серебряные фигурки святых, служившие одновременно курильницами. В Каталоге записано: «статуйка серебряная мужская китайская сидящая местами золоченая, с чашечкой, в руке цветочек, при ней птица». [33] Небольшая «чашечка» и есть ёмкость для благовоний. Точно указана проба (87-я) и вес (один фунт пять золотников с половиною). Так же предельно сжато описана и вторая серебряная фигурка, опять указаны атрибуты — чашечка, цветок (очевидно, так называет автор своеобразное изображение жезла в руке святого), свиток. Верно определен вес предмета — «86 золотников с половиною» (то есть 346 г, всего на грамм больше новых измерений). [34]
Такова лишь часть тех предметов китайского раздела экспозиции Кладовой, которые с наибольшей степенью уверенности были соотнесены с записями, сделанными в первом томе используемого Каталога ещё в XVIII столетии. Следующие примеры будут касаться другой части коллекции Особой кладовой — произведений искусства Ирана.
Во второй части 1-го тома Каталога 1789 г. была обнаружена следующая запись: «Четвероугольная доска мраморная представ-
(72/73)
ляющая с одной стороны вырезанный портрет шаха Абаз Мирсы окруженный разными орнаментами и надписями. А с другой (далее слово неясно. — Н.З.)... зеркало с вызолоченными орнаментами» и дата: «Июля 18 дня 1822 года». [35] Несомненно, это — находящееся в экспозиции Кладовой зеркало в белой (алебастровой) раме, с резными золочеными надписями и орнаментом и большим портретом сына Фатх-Али шаха Аббаса Мирзы. [36]
Через несколько страниц в Каталоге вновь упоминаются имена персидского шаха и его сына при описании двух чашечек... английского фарфора: «Чашечка английскаго фарфора с портретом Персидскаго Шаха с 2-мя медальонами в коих букеты цветов в Вазах. Чашечка сия вкладывается в золотой кубак украшенный разными цветами из финифти». [37] И далее: «Чашечка точно такая ж и с кубаком на коей Портрет Абас-Мирзы сына Персидскаго Шаха». [38] Речь идёт в данном случае о двух из десяти чашечек, действительно, английского фарфора (имеется марка Ворчестерского завода) в золотых с разноцветной эмалью подставках персидской работы. На каждой чашечке по четыре медальона, в двух из которых — пышные букеты, а в двух — портреты шаха и его сына, несомненно, намеренно выделенные в приведённых выше описаниях. Возможно, что наличие портретов правителей соседнего государства и послужило основанием для распоряжения императрицы Александры Фёдоровны, супруги Николая I, по которому они были приняты на хранение в Эрмитаж. [39] Остальные восемь чашек (и золотой же с цветочным эмалевым орнаментом поднос — своеобразный «сервиз»), видимо, с этого времени находились в Екатерининском дворце Царского Села, откуда поступили в музей уже в 1934 г. [40]
Уникальная коллекция индийского ювелирного искусства, представленная в экспозиции Кладовой, была недавно опубликована. [41] Исследованы сами предметы, прослежена история их поступления в Россию и в коллекции Эрмитажа, где эти вещи фиксируются в инвентарях с 1859 г. Известно, что долгое время они связывались с Персией, так как были привезены в Россию в 1741 г. посольством Надир-шаха, но являются частью (минимальнейшей, правда) тех сокровищ, которые были захвачены персами при завоевании Индии. И большинство из двадцати дошедших до наших дней ювелирных изделий (всего было подарено царствующему дому 22 разнообразных предмета и 15 перстней) можно найти уже на первых страницах Каталога 1789 г. [42] Им предшествует заголовок: «Персидской прибор и разныя золотыя, агатовыя и костяныя штуки и Эгреты». Очень подробно описан «столик золотой с финифтью... на четырех ножках, кругом осыпан изумрудами
(73/74)
и красными яхонтами, жемчугом и на верху четыре алмаза; в некоторых местах по порчено и камушка нет». Шесть изящных кувшинчиков из этой коллекции, именуемые «сулеями золотыми», несмотря на краткость описаний, поражают воображение, ибо они «кругом осыпаны» драгоценными камнями — алмазами, изумрудами, «по местам жемчугом», красными яхонтами. По придирчиво замеченным «недостаткам» («шестнадцати камушков нет», «на верху в крышке камня нет», «винтика нет») их можно точно определить сегодня. Есть здесь и описания двух ножных браслетов, называемых «зарукавья азиатские», украшенных финифтью и усыпанных «красными яхонтами по местам с изумрудами и алмазами». Записан в Каталог и перстень, принадлежавший ещё Шах-Джахану (XVII в.) и также привезённый в Россию посольством Надира: [43] «Перстень персидский золотой; с осыпкою шести алмазов и красными яхонтами, которой носят на большом пальце» (кольцо использовалось для стрельбы из лука).
В Каталоге описано ещё одно кольцо, по форме схожее с предыдущим: «Штука белая агатовая на подобие персидскова перстня, которой носят на большом пальце, со вставленными красными яхонтами и изумрудами, и одного камушка нет». [44] В кладовой выставлено халцедоновое (?) кольцо, белое, камни совпадают по качеству с описанными, одно гнездо — пустое. [45] Судя по обработке камней, способу их крепления, форме кастов стоит поддержать своеобразное «сомнение» автора записи XVIII в. («на подобие персидскова») и отнести его скорее к работе турецкого ювелира.
В описаниях Каталога не раз встречаются предметы с такими названиями как «перо», султан, эгрет, таш, являющиеся специфическими восточными украшениями головных уборов (иногда — и деталями конских упряжных наборов). Не все они дошли до наших дней; лишь три хранятся в Кладовой. Один из султанов, высокий, собранный из нескольких чёрных страусовых перьев, выделяется обилием закреплённых на нём камней (алмазов и жемчуга). [46] Это-то и заставило со вниманием отнестись к следующей записи в Каталоге 1789 г. «Перо азиатское золотое, с финифтью и с цветочками при котором мелких и средних двести шестьдесят четыре алмаза греческих; из того числа пред мелкими и средними алмазами два больший и девятнадцать по концам жемчужин». [47]
Таким образом, представляется возможным подчеркнуть значение хранящегося в АГЭ Каталога драгоценных вещей для определения времени (а при дальнейших исследованиях) и путей поступления в Эрмитаж произведений не только западноевропейского и русского, но и восточного ювелирного искусства. Каталог и дру-
(74/75)
гие подобные архивные материалы могут также стать дополнительными источниками в изучении истории конкретных предметов.
Коль скоро выше речь шла об экспонатах Кладовой, поступивших в музей не только в XVIII в. но и в XIX в., кажется уместным, заканчивая этот небольшой перечень, сказать ещё о нескольких вещах (правда, уже из других частей собрания). Поступление их в Эрмитаж относится к середине XIX столетия, но в России они были ещё в петровское время и прослеживаются по другим документам, уже упоминавшимся выше. Это — две небольшие коробочки (одна — золотая, украшенная филигранью и двумя крупными вставками из горного хрусталя; вторая — серебряная, покрытая орнаментами и надписями, со вставками бирюзы и лазурита [48]), а также золотой ковш с ручкой в виде дракона, орнаментальным узором по борту и растительными изображениями и надписью на донце. [49] Именно эта надпись, прочитанная и опубликованная специалистами, [50] привлекла внимание при изучении упоминавшегося выше Каталога драгоценных вещей Кунсткамеры, составленного в 1745 г. И. Таубертом. [51] Перевод её, приведённый в Росписи XVIII в., практически полностью совпадает с прочтением этой надписи, сделанным X.М. Френом и опубликованным в 1840 г. В Росписи же записано: «Ковш золотой с ручкою на поле, и на дне онаго вырезаны разныя фигуры с арабскою надписью чигатайскаго диалекта, который во времена Тамерлана употребляли. По-русски значит: „В лето 617 после отшествия высочайшаго и славнейшаго св. пророка из Мекки в Медыню”». [52] Так как известно, что в Эрмитаж этот ковш поступил из Кунсткамеры, представляется возможным соотнести приведённое выше описание с имеющейся в коллекции вещью и, возможно, на столетие увеличить срок истории его изучения.
Что же касается двух упомянутых ранее коробочек, то их описания обнаружены в той же Росписи 1745 г. по характерным признакам. «Складни золотые, в которых вставлены два горные хрусталя» [53] по форме и весу следует соотнести с украшенной филигранью коробочкой с двумя большими кусками шлифованного горного хрусталя. Со второй коробочкой совпадает следующее описание: «Четвероугольная серебряная коробочка, на которой подписаны стихи из Алкорана... На одной стороне сея коробочки вставлен лапис-лазули с арапскою подписью, а с другой бирюза немалой величины». [54]
Приведённые выше примеры работы с двумя документами XVIII в., позволившими определить время появления в России и в Эрмитаже целой группы ювелирных изделий Востока показывают, что полученные таким образом данные могут помочь как
(75/76)
более полному изучению определённого памятника, так и воссозданию истории формирования собрания Особой кладовой отдела Востока.
[1] В Эрмитаже имеется центральная Особая кладовая — хранилище ювелирных изделий первобытного, античного и западноевропейского искусства.
[2] Около 1150 единиц хранения (1120 инв. №№).
[3] Отсутствуют ювелирные изделия Японии; немного предметов из Центральной и Юго-Восточной Азии; Китай представлен, в основном, интересной коллекцией вещей конца XVII — XVIII вв.; произведения индийского искусства эпохи Великих Моголов являются едва ли не уникальными.
[5] Экспедиция Академии наук работала в Сибири в 1733-1747 гг. под руководством Г.Ф. Миллера.
[6] Переданы в Императорский Эрмитаж в 1859 г.
[7] Одним из экспонатов этого раздела Кладовой является золотая двойная чаша (инв. №z-544), поступившая в Эрмитаж в 1859 г. (Ювелирные изделия Востока, с. 9 и 22, кат. №27) из Кунсткамеры, куда её передали ещё в 1727 г. из Летнего дворца Петра I. Именно ему она была прислана губернатором Сибири М.П. Гагариным (вместе с другими золотыми предметами) , который в письме 1716 г. называет её «чаша двойная...» Появление же курьёзного названия «род шапочки, каковые носят бухарские татары...» следует относить не к 1859 г. (как это отмечено при поступлении предмета в Императорский Эрмитаж), а, как это установлено автором теперь, ещё к 40-м гг. XVIII в., когда «унтер-библиотекарь Иван Тауберт» подал «марта 12-го дня 1745-го году» по запросу из Кабинета её императорского величества «каталог всем находящимся при кунсткамере золотым, серебряным и прочим дорогим вещам...». В этом каталоге, называемом его автором «Росписью», в разделе II под №45 есть следующая запись: «Скуфейка золотая, которую другая такая ж, а на которой вырезаны травы, цветы и птички, покрывает. Бухарцы обыкновенно такия скуфейки вместо шлемов носят». — Материалы для истории императорской Академии наук. Спб., 1895, т. VII (1744-1745 гг.), с. 299-322. №№ документов 376 и 377.
[8] Хранится в центральной Особой кладовой Эрмитажа; несколько предметов, относящихся к искусству Древнего Ирана, находятся на временном хранении в Особой кладовой отдела Востока (данные экспонаты также указаны в «Росписи» И. Тауберта, которая использовалась автором данной статьи в качестве архивного документа, подтверждающего наличие ряда экспонатов Кладовой уже в начале XVIII в. в России, в музее Кунсткамеры).
[9] Единственной до настоящего времени публикацией, посвящённой, в основном, двум разделам экспозиции Особой кладовой отдела Востока — ювелирному искусству Ирана и Индии, является альбом-каталог «Ювелирные изделия Востока...» (см. примеч. 4), содержащий и библиографию основных работ по отдельным памятникам Кладовой.
(76/77)
[10] (Г. Ливен). Путеводитель по кабинету Петра Великого и галерее драгоценностей. Спб., 1901.
[11] Например, упомянутая выше «Роспись» 1745 г. (см. примеч. 7 и 8) также позволяет определить в ней вещи коллекции Кладовой.
[12] Каталог драгоценных вещей. В двух томах. АГЭ, оп. VI, 3, №9. Книги рукописные, хорошей сохранности. Описания предметов кратки, нередко трудно читаются (неразборчивый почерк, выцветшие чернила, полустёршиеся или уничтоженные вовсе карандашные пометки). Часть записей (т. 11) на французском языке.
[13] Запись сделана 24 июня 1852 г. Борис Васильевич Кене (1817-1886), барон, уроженец Берлина; археолог, нумизмат. В 1844 г. назначен хранителем нумизматического отделения Эрмитажа, затем был советником по учёной части; с 1857 г. — начальник гербового отделения. Один из основателей (1846 г.) и секретарь Императорского русского археологического общества.
[14] «Каталог драгоценных вещей» (далее — Каталог или Каталог 1789 г.).
[15] Чаще пишется: «канительная работа».
[16] Указан в фунтах, золотниках и их частях.
[17] Название ювелирного материала (металла, камня); количество камней; указание на форму предмета (сосуд, чаша, чарка, «сулея», «кулган», «зарукавье», «ножичок», «статуйка...»), атрибут или деталь украшения.
[18] В Каталоге 1789 г. это количество соответствует примерно шестидесяти номерам, так как некоторые предметы записаны там группами под одним порядковым номером (см. примеч. 21).
[19] Каталог, т. 1, с. 281-368.
[20] Ливен Г. Указ.соч., с. 85.
[21] Каталог, т. 1, с. 394, №150.
[22] В качестве примера можно привести только что изданный сборник китайских новелл XI-XVI вв. «Рассказы у светильника» (М., 1988), на страницах которого нередки упоминания или описания драгоценных вещей и украшений из золота, яшм, нефрита; есть среди них, конечно, и шпильки — одна из новелл так и называется: «Записки о шпильке — золотом фениксе» (с. 188).
[23] Каталог, т. 1, с. 282, №4, 5.
[24] Особая кладовая отдела Востока (далее — ОКОВ), инв. №ЛС-268, 269.
[25] Каталог 1789 г., с. 35-38, №145, 146.
[26] В фондах ОКОВ хранится ещё несколько предметов, относящихся, очевидно, к данным туалетным приборам. Имеющееся в фондах большое зеркало определено автором как относящееся к первому туалетному прибору.
[27] Возникает аналогия с представленным в экспозиции ЦОК золотым туалетным прибором XVIII в., принадлежавшем императрице Анне Иоанновне, работы аугсбургских мастеров.
[28] Каталог 1789 г., с. 311, №180; ОКОВ, инв. №ЛС-102. Вес XVIII в. лишь на 25 г меньше современных измерений.
[29] Там же, с. 311, №478 и 179; ОКОВ, инв. №ЛС-111, 112.
[30] Там же, с. 281, 304.
[31] Там же, с. 281, №1; ОКОВ, инв. №ЛС-285.
[32] Там же, с. 281, №2; ОКОВ, инв. №ЛС-286.
[33] Там же, с. 304, №64; ОКОВ, инв. №ЛС-95.
[34] Там же, с. 304, №65; ОКОВ, инв. №ЛС-96.
[35] Там же, с. 413, №235. Записано, что «поступило при Ордере Придворной Конторы» без указания его номера.
[36] ОКОВ, инв. №VP-1057.
(77/78)
[37] Каталог 1789 г., с. 429, №312; ОКОВ, инв. №Уз-732.
[38] Там же, с, 429, №313; ОКОВ, инв. №Уз-741.
[39] «Сии две чашечки приняты от Ея Императорского Величества Государыни Александры Федоровны для хранения в Эрмитаже 6 февраля 1830 года и в каталог записаны по Ордеру Придворной Конторы от 15 февраля №15-й». — Каталог, с. 429.
[40] Ювелирные изделия Востока..., с. 31, кат. №72.
[41] Там же, с. 11-14, 34-38, кат. №№90-107.
[42] Каталог 1789 г., с. 57-65.
[43] Там же, с. 6, №21; Ювелирные изделия Востока..., кат. №96.
[44] Каталог 1789 г., с. 85.
[45] ОКОВ, инв. №Уз-704.
[46] Там же, инв. №Уз-260.
[47] Каталог 1789 г., с. 83, №99. (В XVIII в. допустили небольшую «ошибку», указав на один алмаз больше и на одну жемчужину меньше).
[48] ОКОВ, инв. №СК-586 и Уз-279.
[49] Там же, инв. №Куб-1625.
[50] Крамаровский М.Г. К атрибуции Золотоордынского ковша с тюркской надписью. — В сб.: Культура и искусство Индии и стран Дальнего Востока. Л., 1975, с. 73-79; Тугушева Л.Ю. О надписи на золотом ковше из собрания Эрмитажа. — Там же, с. 80.
[51] Материалы для истории императорской Академии Наук, т. VII, с. 307, №50. Указана дата поступления в Кунсткамеру — 1727 г.
[52] Прочтение надписи X.М. Френом: «в году: с тех пор как Господин (пророк Мухаммед) ушёл из Мекки в Медину (прошло) шестьсот семнадцать лет» (см. примеч. 50).
[53] Материалы по истории..., т. VII, с. 307, №52.
[54] Там же, №51. Поступление обеих коробочек в Реестре также отмечено 20-ми гг. XVIII в.
|