Д.Г. Савинов
Изображение «висящего» оленя на ритоне из Келермеса.
В искусстве «звериного» стиля выделяется ряд сюжетов, устойчиво повторяющихся в определённом композиционном и стилистическом оформлении на очень широкой территории в пределах скифо-сибирского мира. Некоторые из этих сюжетов (лежащего или «галопирующего» оленя, [1] свернувшегося хищника [2] или противостоящих зверей [3]) уже рассматривались в литературе. Интерес к известному в скифо-сибирском искусстве сюжету стоящего «на цыпочках», или на пуантах, оленя [4] заметно усилился после находки в кургане Аржан оленного камня с аналогичным изображением. [5]
Отличительными особенностями стоящих оленей (по классификации Я.А. Шера, аржано-майэмирского стиля) являются вытянутая вперёд и вверх морда, закинутые за спину рога, как бы подвешенное туловище и вытянутые вертикально вниз, опирающиеся на кончики копыт ноги. Такие сюжеты встречаются на бронзовых изделиях, оленных камнях и наскальных рисунках. Наиболее показательны фигурка из Уйгарака из Приаралья (рис. 1, 6), изображения на майэмирском зеркале из Восточного Казахстана (рис. 1, 3), на оленных камнях из Аржана (рис. 1, 4) и Уюк-Турана (рис. 1, 5) в Туве; в петроглифах — Ортаа-Саргола в Туве (рис. 1, 2) и Ур-Марала в Киргизии (рис. 1, 1) и т.д. Изображения на майэмирском зеркале послужили одним из оснований для выделения май-
(112/113)
Рис. 1. Изображения оленей.
1 — Ур-Марал (по В.М. Гапоненко); 2 — Ортаа-Саргол (по М.А. Дэвлет); 3 — Бухтарма (по М.П. Грязнову); 4 — Аржан (по М.П. Грязнову); 5 — Уюк-Туран (по H. Appelgren-Kivalo); 6 — Уйгарак (по О.А. Вишневской); 7, 8 — Келермес (по М.И. Максимовой); 9 — Третий Разменный курган (по М.И. Артамонову).
эмирского этапа культуры ранних кочевников Алтая (VII-VI вв. до н.э.). [6] По мнению специалистов, изображения животных поза «на цыпочках» являются наиболее характерным признаком рисунков раннескифского времени. Большинство изображений, выполненных в аржано-майэмирском стиле, найдено на территории Южной Сибири, Центральной и Средней Азии. По поводу распространения их в западном направлении существует две точки зрения. 1) М.П. Грязнов: «На запад от Саяно-Алтая представлена только одна находка — из Уйгарака в низовьях Сыр-Дарьи». [7] 2) Я.А. Шер: «Аржано-майэмирский стиль постепенно распро-
(113/114)
страняется на запад, проникая в Среднюю Азию и достигая в отдельных случаях Прикубанья и Приднепровья». [8]
В пользу последней точки зрения свидетельствует гравированный рисунок оленя на серебряном ритоне из Келермеса. Олень изображён подвешенным за ноги к ветвистому суку, который несёт возвращающийся с охоты кентавр Хирон [9] (рис. 1, 7). Подобная композиция довольно широко распространена на чернолаковой керамике. [10] Так, на протоаттической амфоре серединыVIII в. до н.э. запечатлено, как Хирон несёт кабана, волка и ещё какого-то хищника, [11] на известной вазе «Франсуа» — кабана, зайца и лисицу (?) [12] и т.д. Однако, как отмечает М.И. Максимова, «олень — совсем необычный трофей для греческих охотников». [13] Обычно при изображении сцены возвращения охотника в качестве добычи показывали многих птиц и животных, но среди них никогда не было оленей. Поэтому мы вправе видеть в анализируемой композиции скифский сюжет. Образ оленя подан в характерной для скифского искусства манере. Возможно, на келермесском ритоне животное запечатлено подвешенным за ноги, вниз головой. Если же изображение перевернуть, то оно будет полностью соответствовать канону раннескифского времени: изображениям оленей, стоящих на кончиках копыт. Видны те же поднятая вверх морда, закинутые за спину длинные ветвистые рога, приподнятое туловище, опущенные вниз ноги (рис. 1, 8). Изображение оленя на келермесском ритоне имеет важное значение для определения хронологии, происхождения и, возможно, даже семантики всего круга подобных изображений, найденных на территории от Монголии до Северного Кавказа.
Келермесские курганы М.И. Максимовой датируются первой половиной VI в. до н.э., [14] точнее 570-580 гг. до н.э. [15] В настоящее время возраст Келермеса удревнён. По В.А. Ильинской, «нижний хронологический рубеж келермесских курганов уходит в VII в. до н.э., в то время как верхний ограничивается, по-видимому, самым началом VI в. до н.э.» [16] Правильность датировки нижней границы подтверждается данными анализа предметов конской упряжи из келермесских курганов. [17] Возраст кургана Аржан, в насыпи которого обнаружен обломок оленного камня с изображениями стоящих оленей, по результатам радиокарбонного анализа, составляет 745±40 лет (середина VIII в. до н.э.). [18] Промежуточное положение между аржанским и келермесским изображениями занимает фигурка из могильника Уйгарак, [19] основная часть материалов из которого относится к VII в. до н.э., но некоторые находки (кург. 21, предметы сопроводительного инвентаря) — более архаического облика. [20] Таким образом, гравированное изображение оленя на келермесском ритоне, очевидно, является более поздним (по сравнению с аржанским и уйгаракским) подражанием раннескифскому оригиналу, использованному в античной композиции. Судя по стилистическим особенностям и близости к натуре, непосредственным прототипом для келермесского оленя могло послужить изображение, подобное уйгаракскому.
Видимо, такими же копиями с образцов раннескифского искусства, но стилизованными в соответствии с местными традициями, можно считать изображения стоящих оленей из степного Предкавказья (нальчикский и ставропольский сосуды, пряжка из Фаскау, пояс из Душети, Дубовая [21]), Кавказа (на топорах колхидского типа из собрания Эрмитажа, Сент-Жерменского музея [22]), Цоиси [23] и Приуралья (на ножнах кинжала из Зуевского могильника), [24] позднего Чжоу (в культуре художественной (бронзы). [25] В Южной Сибири подобным изображениям оленей часто придавались лосинообразные черты и т.д. Несмотря на различные стилистические особенности, все они связаны определённым художественным каноном, позволяющим предполагать общее или близкое смысловое содержание этих изображений.
Истоки традиции изображения животных, стоящих на кончиках копыт, как показала Н.Л. Членова, уходят в переднеазиатскую древность
(114/115)
Рис. 2. Сцена жертвоприношения оленя на миттанийской печати (по G. Contenau).
и могут быть связаны с печатями типа «Киркук». [26] В том же круге памятников миттанийского искусства (XVI-XIII вв. до н.э.) имеется ближайшая и, пожалуй, единственная аналогия композиции с «висящим» оленем на келермесском ритоне — изображение двух мифических персонажей — маскоидов, несущих на плечах палку с подвешенным к ней оленем. В этой сцене олень запечатлён со связанными ногами, головой в анфас, низко опущенными ветвистыми рогами, на палке, которую держат маскоиды, — сидящая птица с распущенными крыльями; из-за спины правого персонажа видно поднятое крыло, в руке левого — мёртвая птица [27] (рис. 2). Не вызывает сомнения мифологический характер всей сцены. Однако не ясна связь трактовки образа, выполненного в скифской манере, с произведением античного искусства. В этом отношении весьма важным представляется мнение Г.Н. Курочкина о том, что «скифское искусство, искусство других иранских народов, предполагаемое искусство переднеазиатских ариев предстают перед нами в виде ветвей одного дерева, ствол которого локализуется в Восточном Иране». [28] Одна из «ветвей» этого дерева могла быть направлена в Центральную Азию и Южную Сибирь, другая — в Среднюю Азию, третья — в сторону Европы.
Изображения «висящих» оленей в миттанийском искусстве и на келермесском ритоне позволяют иначе решать вопросы семантики. Ясно, что в том и другом случае изображены убитые, а учитывая мифологический характер одной из сцен, — скорее всего, жертвенные олени. Принесение в жертву персонажам верхнего мира оленей (чаще белой масти) широко практиковалось у многих народов Евразии с глубокой древности вплоть до этнографической современности. При этом животные, показанные вниз головой, обычно символизировали убитых. Если учесть принцип бинарной оппозиции «жизнь — смерть» — «верх — низ», то изображённых стоящих оленей можно рассматривать как живых, избранных и специально подготовленных для жертвоприношений. Возможно, этим объясняются своеобразные стилистические приёмы художественного воплощения образа: у животных приподнятое, как бы подвешенное, туловище, безвольно опущенные ноги, поднятая, обращённая к объекту жертвоприношения голова. Вероятно, идея жертвоприношения заложена и в сцене терзания орлиным грифоном оленя с высоко поднятой головой (см. рис. 1, 8) на сосуде из Третьего Разменного кургана у станицы Костромской. [29] Изображение нескольких стоящих друг над другом в одинаковых позах оленей может означать усиливающее (или многократное) действие этого жертвоприношения, нацеленное на усиление желаемого результата. По-види-
(115/116)
мому, такие «многоярусные» композиции не случайно оказались на оленных камнях в Туве, на кобанских пряжках на Кавказе, на келермесской секире в Прикубанье, на ананьинском кинжале в Прикамье, на раннетагарских ножах в Минусинской котловине, т.е. на предметах, связанных прежде всего с фигурой мужчины-воина и его атрибутами, от которых в конечном счёте зависело благополучие раннекочевнических обществ.
Примечания
[2] Баркова Л.Л. Изображение свернувшегося хищника на золотых пластинах из Майэмира // АСГЭ. — Л., 1983. — Вып. 24. — С. 20-31.
[3] Погребова М.Н. Кобанская пряжка «восточного типа» // Древности Евразии в скифо-сарматское время. — М., 1984. — С. 205-210.
[4] Членова Н.Л. Скифский олень. — Табл. IV; Она же. Происхождение и ранняя история племён тагарской культуры. — М., 1967. — Табл. 32; Хлобыстина М.Д. Многофигурные изображения в зверином стиле из Восточной Сибири // Бронзовый и железный век Сибири. — Новосибирск, 1974. — С. 56; Савинов Д.Г. Зооморфные изображения на оленных камнях // Тезисы докладов Всесоюзной археологической конференции «Проблемы скифо-сибирского культурно-исторического единства». — Кемерово, 1979. — С. 121-122.
[5] Грязнов М.П. Саяно-алтайский олень (этюд на тему скифо-сибирского звериного стиля) // Проблемы археологии. — Л., 1978. — Вып. 2. — С. 226-227; Он же. К вопросу о сложении культур скифо-сибирского типа в связи с открытием кургана Аржан // КСИА. — 1978. — Вып. 154. — С. 15-17, рис. 4; Он же. О монументальном искусстве на заре скифо-сибирских культур в степной Азии // АСГЭ. — Л., 1984. — Вып. 25. — С. 76-82; Шер Я.А. Ранний этап скифо-сибирского звериного стиля // Скифо-сибирское культурно-историческое единство. — Кемерово, 1980. — С. 338-347; Он же. Петроглифы Средней и Центральной Азии. — М., 1980. — С. 243-249, рис. 121; Марсадолов Л.С. О территориальных границах единого хронологического стиля в I тыс. до н.э. // Скифо-сибирский мир. — Кемерово, 1984. — С. 41-44, рис. 1.
[6] Грязнов М.П. Памятники майэмирского этапа эпохи ранних кочевников на Алтае // КСИИМК. — 1947. — Вып. 18. — С. 9-17.
[7] Грязнов М.П. Саяно-алтайский олень... — С. 227.
[8] Шер Я.А. Ранний этап... — С. 346.
[10] Collection des Vases Greks de M. La Conte D’Lamberg. — Paris. — T. 1, Pl. XCI.
[11] Bearley J.D. The Development of Attic black figure. — L., 1951. — Pl. 4.
[12] Furtwängler A., Reichhold K. Griechische Vasenmalerei. München, 1904. — Tof. 1.
[13] Максимова М.И. Ритон из Келермеса. — С. 229.
[14] Там же. — С. 234.
[15] Максимова М.И. Серебряное зеркало из Келермеса // СА. — 1954. — №21. — С. 303.
[17] Галанина Л.К. Раннескифские уздечные наборы (по материалам Келермесских курганов) // АСГЭ. — Л., 1983. — Вып. 24. — С. 32-55.
[18] Марсодолов Л.С. Хронология курганов Алтая (VIII-IV вв. до н.э.): Автореф. ... канд. ист. наук. — Л., 1985. — Табл. 2.
[19] Вишневская О.А. Культура сакских племён низовьев Сырдарьи в VII-VI вв. до н.э. // Тр. Хорезмской археолого-этнографической экспедиции. — М., 1973. — Т. 8. — Табл. XIV, 7.
[20] Савинов Д.Г., Членова Н.Л. Западные пределы распространения оленных камней и вопросы их культурно-этнической принадлежности // Археология и этнография Монголии. — Новосибирск, 1975 [1978]. — С. 84.
[22] Уварова П.С. Могильники Северного Кавказа // МАК. — М., 1900. — №8. — Табл. VIII, 2.
[23] Куфтин Б.А. Археологическая маршрутная экспедиция 1945 года в Юго-Осетию и Имеретию. — Тбилиси, 1949. — С. 27, рис. 6.
[24] Збруева А.В. История населения Прикамья в ананьинскую эпоху // МИА. 1952. — №30. — Табл. XXI, рис. 10а.
[25] Rostovtzeff М. The Animal Style in South Russia and China. — Princeton, 1929. — Pl. XXI, 3.
[26] Tchlenova N. L’art animalier de l’époque scythique on Sibérie et en Pontide // VI Congres international des sciences préhistoriques et protohistoriques. — Moscou, 1962.
[27] Contenau G. Le glyptique syro-hittite. — Paris, 1922. — S. 115, Pl. XLII; S. 313.
(116/117)
[28] Курочкин Г.H. Индоиранские элементы в искусстве Древнего Востока и исторические корни скифо-сибирского искусства // Скифо-сибирский мир. — Кемерово, 1984. — С. 39.
[29] Артамонов М.И. Третий Разменный курган у ст. Костромской // СА. — М.;Л., 1948. — №10. — Рис. 3.
|