А.П. Манцевич
Курган Солоха.
// Л.: «Искусство». 1987. 143 с.
Работы 1913 года.
Архивные данные о раскопках 1913 г. содержатся в деле Археологической комиссии №232/1913 г. [162]. Это рукописный отчёт Н.И. Веселовского (листы 150-159 и 165-167), напечатанный в OAK за 1913-1915 гг. с набросками планов погребений, по-видимому, сделанными самим Н.И. Веселовским, и пять листков, принадлежавших А.А. Бобринскому, с набросками планов конской могилы 1913 г. Там же приложена рукопись А.А. Бобринского на французском языке — текст к акварельным рисункам выдающихся предметов из кургана Солоха и Перещепинского «клада», * [сноска: * Рисунки были изготовлены для Вильгельма II, но, ввиду начала военных действий между Россией и Германией в 1914 г., не попали по назначению; в настоящее время они находятся в ГМИИ им. А.С. Пушкина в Москве.] исполненным Б.В. Фармаковским, а также набросок расположения скелетов и вещей в главном погребении 1913 г., за исключением южного скелета. Этот чертежный набросок, подписанный А.А. Бобринским (без даты), является существенным дополнением к отчёту Н.И. Веселовского [52, с. 97, рис. 1].
Дополняют печатный отчёт и архивные данные 1913 г. уже упомянутые листы 5-11 картотеки Спицына и названные статьи А.А. Бобринского, Н.И. Веселовского, С.А. Половцовой и Б.В. Фармаковского [6; 12; 83; 126; 145]. Дело 232/1913 г. не полно, так как в нём, например, отсутствует опись найденных предметов с распределением их по музеям.
Нетронутая прослойка жёлтой земли, покрывавшая насыпь кургана над центральным погребением, а также факт находки остродонной амфоры в 1912 г. указали Н.И. Веселовскому на наличие другого погребения и побудили его продолжить исследование кургана в 1913 г. По мощности слоя жёлтой земли и её окраске Н.И. Веселовский заключил, что земля вынута с большой глубины и в большом количестве и что размеры второго погребального сооружения очень велики.
В 1913 г. раскопки кургана начались с дополнительной выемки к юго-западу от главной траншеи. Вскоре обнаружился спуск в погребальное помещение. После совершения похорон он был заполнен лёссом, чистота которого показывала, что могила не была тронута кладоискателями [162, л. 152].
Процесс устройства бокового погребального сооружения, по мнению Н.И. Веселовского, заключался в следующем: через некоторое время после сооружения кургана высотой 15 м над первой гробницей стали сооружать вторую гробницу. Для этой цели была срезана часть юго-западной полы кургана до материка и вырыта четырёхугольная продолговатая яма. Со дна ямы был проделан подземный коридор в северном направлении с небольшим отклонением к востоку. В конце коридора проделаны пиши для покойника и для погребальных предметов. Весь вынутый из ямы и коридора материковый лёсс, не смешанный с чернозёмом, распределен по всей поверхности кургана. Н.И. Веселовский объясняет это обстоятельство желанием скрыть вход в могилу [162, л. 105]. Колодец — спуск в могилу —
(15/16)
имел форму продолговатого четырёхугольника с отвесными стенками, вытянутого с запада на восток и имевшего длину 4,87 м, ширину 2,90 м и глубину 5,40 м (рис. 5).
По южной стене сохранилось семь ступенек, проделанных в восточной половине колодца. Размеры ступенек колеблются от 13 до 18 см, только шестой уступ сверху был шириной 0,43 м, длиной 0,13-0,18 м. Точное место колодца неясно, отсутствуют и размеры «приёмки».
Раскопкой траншеи в 1912 г. и «приёмки» в 1913 г. Н.И. Веселовский ограничил исследование насыпи кургана, которая в большей своей части осталась нетронутой. Содержит ли она другие погребения, кроме открытых, осталось неизвестным. По мнению Н.И. Веселовского, вскрывать оставшуюся часть насыпи не требовалось. Иного мнения были М.И. Ростовцев [89, с. 406] и Н.Е. Макаренко (см. письмо на с. 6).
Проложенный со дна колодца в северной стене «в материке сводчатый коридор или подземная галерея шириной 2,35 м, длиной 10,65 м по мере продвижения на север (с небольшим уклонением па восток) постепенно опускается вниз на 1,4 м. Высота устья галереи, несколько уже осевшей под тяжестью курганной насыпи, была около 1,6 м; но далее высота постепенно увеличивалась и в конце достигла 2,85 м, однако... сводчатый потолок не сохранился в первоначальном виде: он осыпался глыбами, и при работах, ради безопасности, приходилось отбивать надколовшиеся части его».
Почти на половине коридора посреди его была небольшая гривка шириной 0,85 м, высотой 0,18 м. На ней попадались сгнившие деревянные кругляки.
В конце подземной галереи были две ниши для погребальных предметов, по одной в каждой стороне; один тайник в левой (западной) стене и камера для царского погребения в правой (восточной) стенке.
В архиве А.А. Спицына имеются следующие данные: длина коридора-дромоса, колодца и камеры 13,55 м (слагается из ширины колодца 2,90 м и длины галереи 10,65 м). Глубина колодца в южном конце 5,33 м, глубина камеры в северном конце 7,43 м (величина слагается из глубины колодца 5,40 м и падения к северу в 2,40 м).
Сгнившее дерево и кругляки на гривке — это остатки заклада устья в подбой, обычного в погребениях скифской эпохи.
В расширенном конце галереи находились три человеческих скелета: один в южной части, * [сноска: * По обозначению А.А. Бобринского, «у самого входа в царскую могилу».] в дальнейшем именуемый «скелет Ю», другой — у северной стены, «скелет С», и третий — в восточной нише, «скелет В».
Скелет Ю. ^
Сейчас же за гривкой у северного конца ее находился костяк, несомненно детский, лежащий на спине, головой на юг, покрытый доской [162, л. 153]. С левой (западной) стороны возле него обнаружены: бараньи казанки, бронзовые наконечники стрел небольших размеров. В ногах — два железных копья с втулками остриями к северу: скорее всего, они принадлежали восточному скелету.
(16/17)
Рис. 5. План и разрез боковой катакомбы.
Ввиду бедности инвентаря скелета Н.И. Веселовский считал его захоронением слуги-мальчика, так как с ним были положены игральные кости (казанки), часто встречающиеся при детских погребениях. По Н.И. Веселовскому, он исполнял обязанности виночерпия, потому что недалеко от него находились амфоры для вина.
Что означала у Н.И. Веселовского «доска, покрывавшая скелет», неизвестно; ни в одной из публикаций о ней упоминаний нет. Возможно, это была часть деревянного заклада, закрывавшего вход в галерею.
(17/18)
Скелет С. ^
В конце коридора у северной стены на спине лежал скелет взрослого человека головой на восток [162, л. 153]. На основании состава инвентаря Н.И. Веселовский предполагал, что это был скелет оруженосца.
Скелет В. ^
Восточный скелет Н.И. Веселовский считал скелетом царя. Он лежал на спине головой на запад, ступни ног почти упирались в стенку. Погребальная камера была не совсем круглой формы, со сводчатым потолком, утратившим устойчивость, так как от него отвалились глыбы, завалившие её землёй. Камера имела направление с запада на восток: ширина её с юга на север 3,20 м, длина 3,50 м [77, с. 107 и сл.].
Между сведениями архива и отчёта Н.И. Веселовского, а также данными А.А. Бобринского и С.А. Половцовой имеются расхождения по составу инвентаря и размещению отдельных предметов. Поэтому Б.В. Фармаковский обратился к Н.И. Веселовскому с просьбой просмотреть составленную им статью-отчёт для Archäologischer Anzeiger с целью уточнения этих вопросов. Уточнения Н.И. Веселовского отражены в статье Б.В. Фармаковского [126, с. 265].
Расхождения источников, имевшихся в нашем распоряжении, сопоставлены в прилагаемой таблице (Приложение).
Из сопоставления данных видно, что в печатном отчёте Н.И. Веселовского имеется ряд существенных неточностей: не упомянута ниша с амфорами, а также деревянная чаша с золотой скульптурной головкой льва при скелете С, амфоры и кнемиды при скелете В, а меч в золотых ножнах значится у него справа, а не слева и т.д. Поэтому при реконструкции состава инвентаря в захоронении 1913 г. взяты за основу ближайшие к моменту окончания раскопок сообщения их очевидца А.А. Бобринского и статьи Б.В. Фармаковского и С.А. Половцовой, написанные хотя и со слов Н.И. Веселовского, но под свежим впечатлением сделанных им открытий. Данные картотеки А.А. Спицына вносят мало нового, так как, видимо, источником для него послужил запоздалый письменный отчёт Н.И. Веселовского.
Сравнение рисунков А.А. Бобринского и С.А. Половцовой, с одной стороны, и рисунков Н.И. Веселовского и А.А. Спицына, с другой, показывает причину расхождений в составе инвентаря восточного и северного скелетов. Она заключается в том, что головы скелетов В и С, как это видно на чертежах А.А. Бобринского и С.А. Половцовой, находились очень близко друг от друга и поэтому инвентарь, принадлежавший скелету В, можно было приписать скелету С. Так, например, крупные наконечники стрел и меч, которые лежали между черепами скелетов В и С, отнесены С.А. Половцовой к скелету В, хотя они лежали над его головой и явно принадлежали скелету С, как это и обозначено у А.А. Бобринского. Стрелы же с горитом, принадлежавшие инвентарю скелета В, находились в нише слева от него.
Два копья у ног скелета Ю, по данным Б.В. Фармаковского и С.А. Половцовой, лежали вдоль правой руки скелета В. Несомненно, речь идет об одной паре копий, обычное место которых было сбоку от скелета, а не у ног. Зарисовка же А.А. Бобринского показывает, что они принадлежали инвентарю скелета С.
(18/19)
Рис. 6. Курган Солоха. Стратиграфия насыпи.
Очевидно, Н.И. Веселовский считал принадлежащим скелету В нож с костяной ручкой, который находился вместе с костями барана — пищей умершего — и лежал рядом с копьями у черепа скелета В. Позднее, по ошибке, В.И. Веселовский поместил нож у ног, но не скелета Ю (что было бы равносильно его месту у черепа скелета В), а у скелета В.
Вопрос о нишах также остаётся открытым. Возможно, они образовались уже в процессе расчистки погребения, в частности, ниша А и тайник Д, по обозначению С.А. Половцовой.
Бесспорными в инвентаре скелета В являются: обруч, гребень, шлем, браслеты, шестопёр. В отличие от других источников, на рисунке А.А. Бобринского на правой руке скелета изображено два браслета вместо трёх и, наоборот, на левой — три вместо двух.
Слева от головы к северу было золотое украшение, или «гирлянда», по обозначению Б.В. Фармаковского. Согласно Н.И. Веселовскому, оно состояло из трёх рядов трубочек, чередовавшихся с 66 подвесками, при этом над трубочками был ряд бляшек в виде козерога.
В действительности, как указал в свое время Б.В. Фармаковский, это было нагрудное украшение в виде сетки такого типа, как у возницы Дария на найденной в доме Фавна в Помпеях мозаике [126, с. 273]. Отпечаток такого украшения сохранился на бронзовом зеркале в северо-западной камере Чертомлыкского кургана. [ см. также: 46. — прим. сайта ]
Начиная от пояса, по всей нижней части скелета располагалось свыше 300 золотых бляшек — украшений анаксирид, изображающих грифонов,
(19/20)
львов, скифов. Количество бляшек показывает, что ими была украшена вся одежда умершего, состоявшая из кафтана и шаровар. Согласно описанию А.А. Бобринского и его зарисовке, бляшки найдены на платье «со всех сторон», «по всему скелету» [52, с. 97, рис. 1].
Как показал Б.В. Фармаковский ссылкой на мозаику в Неаполе, такая богато украшенная одежда является принадлежностью северных и восточных варваров (по отношению к грекам). Она изображена, например, на золотых и серебряных вазах из курганов Куль-Оба, 3-го группы Частых, Гайманова Могила и других предметах торевтики с антропоморфными сюжетами [56].
Характеризует костюм скелета В также приведённая Б.В. Фармаковским хроника храма Афины в г. Линдосе на Родосе, согласно которой Артаферн (так восстанавливает имя X. Блинкенберг), полководец персидского царя, весной 490 г. до н.э. принёс в храм дары, в число которых вошли анаксириды [119, с. 334]. У древних было в обычае жертвовать платье божеству и храму.
В той же хронике (строка 35) среди даров Артаксеркса III (358-337 гг. до н.э.) названы царские одежды, в число которых, очевидно, входили, как и у Артаферна, также расшитые золотом анаксириды.
О размещении бляшек на одежде можно высказать следующие предположения: на упомянутых предметах торевтики видно, что на шароварах сбоку была вертикальная полоса-лампас; такая же полоса видна на спине кафтана у скифа па чертомлыкской вазе. Четыре типа прямоугольных бляшек могли украшать эти части костюма, тем более что бляшки со сценой братания и с изображением льва, терзающего голову оленя, были найдены вдоль ног скелета; из них легко составляется полоса-лампас. Более крупные бляшки или бляшки со сложными контурами могли украшать в качестве отдельных мотивов остальную поверхность кафтана или шаровар: это бляшки с изображением лотоса и пальметки, оленя, сфинкса. Подобное можно видеть на костяной пластинке из Куль-Обы с изображением Париса [56, с. 24, рис. 10] и на помпеянской мозаике. Как заметил Б.В. Фармаковский, «мозаика даёт исторически наиболее верные изображения персов» [126, с. 267].
По данным А.А. Бобринского, у скелета В было два меча у левого бедра: один простой, второй парадный, в золотых ножнах, с покрытой золотом рукояткой [52, с. 96-118]. Н.И. Веселовский, а за ним А.А. Спицын, очевидно ошибочно, помещали мечи справа от скелета. Третий меч, принадлежавший скелету С, лежал слева от него. Из-за неточности фиксации скелетов С и В этот меч оказался над головой скелета В.
Как показывают обстоятельства находок, местоположение меча на поясе воина варьировалось: в нетронутых Чигиринских курганах: №432 — меч был справа, а №487 — слева. По изображениям на монументальной скульптуре место меча также различно: или спереди, или на боку справа.
Наличие нескольких мечей в богатом погребении не является необычным. В Келермесском кургане, кроме меча в золотых ножнах, был найден и более скромно украшенный небольшой меч.
Нож с костяной ручкой среди костей ягнёнка — пищи умершего — находился у черепа скелета В, согласно данным А.А. Бобринского, Б.В. Фармаковского и С.А. Половцовой, что соответствует погребальному ритуалу скифской эпохи. Поэтому указание Н.И. Веселовского о находке одного ножа у ног скелета В, другого — у правой голени ошибочно (А.А. Спицыным они не упоминаются).
(20/21)
Рис. 7. Н.И. Веселовский с находками из кургана Солоха.
Упомянутые Б.В. Фармаковским и С.А. Половцовой два железных копья вдоль правой руки скелета В определены Н.И. Веселовским как лежащие у ног скелета Ю. Правильнее было бы отнести их к инвентарю скелета В, в соответствии с их местом на рисунке А.А. Бобринского.
Большие бронзовые наконечники стрел на рисунках Н.И. Веселовского и А.А. Спицына помещены у правой голени скелета В. Об этих же стрелах и горите упоминает и С.А. Половцова. А.А. Бобринский сообщает о бронзовых наконечниках стрел при скелете Ю и С без точного указания их местоположения, на его рисунке №43 стрелы обозначены над головой скелета В, но, перечисляя инвентарь скелета В, А.А. Бобринский умалчивает о стрелах над его головой. Б.В. Фармаковский и С.А. Половцова указывают, что были еще стрелы слева от скелета С. Принимая во внимание близость черепа скелета В к левому плечу скелета С, можно заключить, что стрелы принадлежали инвентарю последнего.
Согласно Н.И. Веселовскому, бронзовые наконечники стрел небольших размеров были у левой руки скелета Ю; это подтверждает Б.В. Фармаковский, а С.А. Половцова указывает, что стрелы были разбросаны вокруг скелета.
По данным Н.И. Веселовского, Б.В. Фармаковского и С.А. Половцовой, у скелета В был серебряный горит со 180 бронзовыми наконечниками стрел «изящной формы», очень острых, тщательно отточенных [77, с. 124].
(21/22)
А.А. Бобринский, не упоминая о них в тексте, обозначает их на своём рисунке.
Парадный горит со стрелами, один из важнейших элементов вооружения воина скифской эпохи, находился слева от скелета В. То же местоположение имеет он обычно в изображениях на предметах торевтики. Вполне допустимо, что и справа от скелета В находился горит более скромный, чем первый, по аналогии с главной камерой Чертомлыкского кургана, где, наряду с богато украшенным горитом из южного тайника, в той же камере были найдены ещё четыре простых горита со стрелами.
В северной стене могилы на 0,45 м выше уровня пола был «тайник», или «ниша Д» (по обозначению С.А. Половцовой), которая содержала часть инвентаря скелета В. Она имела устье шириной 0,61 м, высотой 0,45 м при глубине 0,60 м. При расчистке погребений стенки могилы обвалились и точно не могли быть прослежены, поэтому возможно, что «тайника» фактически не было, как это видно на рисунке А.А. Бобринского.
По сведениям Н.И. Веселовского и С.А. Половцовой, украшенный серебром горит лежал на золотой фиале. На рисунке А.А. Бобринского, наоборот, фиала находилась на горите, что более вероятно, так как горит оказался раздавленным тяжестью фиалы: от него уцелели части серебряной оболочки, гипсового заполнения, обрывок холста, кусочки дерева и кожи, покрывавшей горит со всех сторон.
На рисунке А.А. Бобринского горит со стрелами и фиалой помещён вдоль левой руки скелета, параллельно мечам. Такое положение горита соответствует обычному месту горитов в богатых погребениях скифской эпохи и на предметах торевтики.
Стрелы нередко бывают рассыпаны вокруг скелета, но иногда располагаются и отдельными группами.
Впрочем, в погребениях скифской эпохи место стрел, как и меча, не является строго определённым. А.А. Бобринский отметил стрелы при скелете главным образом справа: у локтя, справа у кисти, справа у ног.
Железный чешуйчатый панцирь помещался юго-западнее черепа скелета В, в соответствии с данными Н.И. Веселовского, Б.В. Фармаковского и С.А. Половцовой.
Пояс. Южнее истлевшего горита со стрелами, справа у скелета, «почти у самой стены лежали в направлении с В на З одна за другой медные дужки, которые могут быть приняты за украшения пояса». Таковы данные Н.И. Веселовского о важнейшей части паноплии скелета В.
На рисунках Н.И. Веселовского и А.А. Спицына пояс не обозначен. А.А. Бобринским, Б.В. Фармаковским и С.А. Половцовой он не упоминается. Фактически пояс в комплексе отсутствует, но его удалось опознать среди поступивших из ИИМК предметов неизвестного происхождения.
Кнемиды. А.А. Бобринский, С.А. Половцова и Б.В. Фармаковский упоминают о лежавших справа от головы скелета В двух сильно пострадавших от времени кнемидах, которые изображены на рисунке Бобринского возле чешуйчатого панцыря. Н.И. Веселовский и А.А. Спицын о них не упоминают.
Семь серебряных сосудов. По данным печатного отчёта Н.И. Веселовского, с южной стороны скелета В, близ правой руки, стояло шесть серебряных сосудов, которые воспроизведены в OAK за 1913-1915 гг. В тексте у А.А. Бобринского их пять; они обозначены на его рисунке. Однако в наличии их семь, столько же числится их в архивном деле. Седьмой сосуд, вероятно из-за плохой сохранности, не был упомянут в отчёте Н.И. Весе-
(22/23)
Рис. 8. Н.И. Веселовский и А.А. Бобринский на раскопках кургана Солоха.
ловского, но принадлежность его комплексу Солохи засвидетельствована в фотоархиве ЛОИА (негатив №17026 по инв. И.Ф. Чистякова).
Вместе с серебряными сосудами при скелете В находился деревянный сосуд с золотыми аппликациями. На рисунке у А.А. Бобринского он обозначен немного южнее черепа скелета В. Обычно в погребении сосуды стояли группой, кроме особо значительных, как, например, ритон у ног скелета в Талаевском кургане, который имел ритуальное значение [48, с. 156, рис. 1]. Вероятно, по этой причине был выделен деревянный сосуд и в Солохе.
Среди серебряных сосудов находился также чернолаковый килик.
В углу могилы, у входа в неё, как пишет А.А. Бобринский, располагалась ниша С, в которой стояли принадлежавшие царскому инвентарю три бронзовых котла с костями животных (о которых Б.В. Фармаковский совсем не упоминает). В самом большом из них были кости коровы; котёл средних размеров содержал кости быка, меньший — барана.
По данным А.А. Бобринского и С.А. Половцовой, в каждом из меньших котлов находились кости целого барана. Таким образом, вопрос о содержимом котлов не вполне ясен.
В большом котле среди костей коровы лежали железный стержень и медная черпалка в виде ковша (Н.И. Веселовский), которую С.А. Половцова называет чашей, очевидно, из-за её круглой формы. У А.А. Спицына об этих предметах сведений нет.
У С.А. Половцовой стержень описан как «очень сильно пострадавший от ржавчины железный предмет (большая вилка, или fourche)»,
(23/24)
Рис. 9. Боковая катакомба. Ниша С.
у А.А. Бобринского — как «обломки железного черпака (по-видимому, вилка)». Б.В. Фармаковский называет его Eisengabel. Из-за неточности описания железный стержень отождествить не удалось и его следует считать утраченным.
Медный ковш внутри котла засвидетельствован всеми авторами, кроме А.А. Спицына; только у С.А. Половцовой и Б.В. Фармаковского он именуется соответственно «чашей» и «чашкой».
Вместе с котлами стоял бронзовый «лутерий», а в нём бронзовое сито и серебряный обод от истлевшего рога с серебряными украшениями (треугольные пластинки). Кроме того, А.А. Бобринский и С.А. Половцова упоминают «деревянный предмет», украшенный серебряными кнопками, а Б.В. Фармаковский — «деревянный сосуд». Все авторы согласны в том, что вместе с котлами находился серебряный ободок — верхняя часть ритона от «совершенно истлевшего рога» (по Н.И. Веселовскому). Однако трудно допустить, чтобы дерево, обычно разрушающееся быстрее рога или кости, уцелело, а роговая основа ритона совершенно разрушилась. Несомненно, серебряный ободок принадлежал ритону, изготовленному из рога. Отсутствие его остатков непонятно. Ритон лежал в лутерии вместе с бронзовым ситом. Упомянутый выше талаевский ритон также был изготовлен из рога и украшен серебром, тогда как деревянные ритоны нам неизвестны.
Серебряный ободок составлял верхнюю часть ритона; нижняя, роговая часть его была украшена четырьмя треугольными пластинками и 70 гвоздями с серебряными шляпками («кнопки») и бляшками в виде головки барана в фас.
(24/25)
Рис. 10. Боковая катакомба. Ниша С.
По свидетельству А.А. Бобринского, С.А. Половцовой, Б.В. Фармаковского и А.А. Спицына, вместе с котлами находилась большая греческая остродонная амфора. Однако на рисунке А.А. Бобринского их три, в том числе две с висящими на них бронзовыми черпаками (что мало вероятно — обычно черпак бывает один). В запоздалом печатном отчёте Н.И. Веселовского амфоры вообще не упомянуты. Однако на фотографии из архива ЛОИА, фиксирующей процесс расчистки группы предметов, видны две амфоры, из которых одна с заострённым венчиком, коротким горлом и широким туловом, другая — с едва заметным округлым венчиком, длинным цилиндрическим горлом и удлинённым туловом и пробоиной [55, с. 72-86, рис. 1].
Итак, надо полагать, что в момент составления полевого отчёта амфоры выпали из поля зрения Н.И. Веселовского. Он не упоминает даже и те сосуды, которые заполняли нишу, хотя они помечены на всех его чертежах и рисунках. Их наличие подтверждают другие авторы.
Небольшое расстояние между котлом и «лутерием» на рисунке А.А. Бобринского и его замечание о том, что котлы, ритон, сито и амфоры находились «в углу царской могилы у входа», позволяют усомниться в наличии «отдельной ниши», которую увидел Н.И. Веселовский. Эти предметы, объединённые общностью функции, составляли отдельную группу. Аналогичное сочетание амфоры, ритонов и «лутерия» имело место в кургане Карагодеуашх, где «два серебряных ритона лежали на медном блюде», стоявшем около большой амфоры у главного скелета [38, с. 10]. Возможно, ради наглядности А.А. Бобринский расположил ритон и сито не внутри, а возле «лутерия».
(25/26)
Ниша А. ^
Обозначая на чертежах небольшую нишу А у ног скелета С и называя её «тайником», Н.И. Веселовский, однако, не описывает ни её формы, ни содержимого. На чертежах Н.И. Веселовского ниша имеет в плане форму полуовала, на чертежах С.А. Половцовой — форму мысика.
В этой нише, вблизи скелета С, согласно данным А.А. Бобринского, были «две золотые бляхи, деревянная полукруглая вещь, обитая золотым листом с грубыми изображениями птиц» («быть может, принадлежность седла»), и полая золотая головка льва, «служившая оболочкой деревянному предмету». Согласно С.А. Половцовой, это был деревянный сосуд около 0,30 м в диаметре, украшенный золотом, с ручкой в виде головы льва. Только А.А. Бобринский упоминает ещё о «мелких предметах» при скелете С, но у других авторов сведения о них отсутствуют.
Западная ниша. ^
Западная ниша зафиксирована на чертежах Н.И. Веселовского и С.А. Половцовой и упомянута в отчёте, но описание её у Н.И. Веселовского отсутствует. Расположена она на расстоянии 1,25 м от северной стенки галереи. Длина её (по данным Половцовой) 2,13 м, ширина около 0,8 м, ширина устья около 0,5 м, высота около 0,9 м.
В конце ниши была ступенька шириной 0,6 м, высотой 0,3 м. Все источники сообщают, что в нише было десять амфор, лишь Н.И. Веселовский упоминает девять [162]. Часть их стояла, заполняя всю высоту ниши, другие лежали. Следовательно, в нише хранились запасы вина в десяти амфорах. Эти десять амфор из ниши В и две из «ниши» с котлами поступили в 1913 г. в Херсонский археологический музей [20, рис. 12]. Из них две с острым венчиком и десять удлинённых с высоким и коническим туловом.
Амфоры обоих типов были найдены в нише с котлами, причём на амфоре первого типа (с острым венчиком) начертано граффито ΛΥ. Оно совпадает с началом имени владельца, начертанного на серебряном килике центрального погребения, но имеет ли к нему отношение, сказать затруднительно. Граффито ΛΥ на амфоре, может быть, является личной пометкой владельца.
Одна из двух разбитых амфор ниши В принадлежала к первому типу. Форму второй установить нельзя. Принадлежность деревянного сосуда с головой льва к инвентарю скелета С бесспорна, а место сосуда вблизи амфор позволяет заключить, что в него должны были наливать вино, содержавшееся в амфорах. Очевидно, амфоры ниши В и сосуд составляли инвентарь ближайшего к ним северного скелета С.
Впускному погребению кургана Солоха принадлежит конская могила — захоронение пяти коней. Она находилась «к западу от спуска в гробницу на расстоянии от него 2,60 м». «...Она оказалась целой, имела вид четырёхугольника в направлении с Ю на С длиной 4,56, шириной 2,58, глубиной 1,42. Внутри могилы было четыре выступа, отделявших одну лошадь от другой. Лошади лежали очень близко, головами на запад, так, что задевали одна другую». Их уборы составляли железные удила, медные кольца, золотые украшения, у некоторых «медная обивка от сёдел, дерево
(26/27)
которых исчезло... и плетённые из кожи ремешки» [77, с. 125-133, рис. 203-211].
У восточного края конской могилы была могила конюха шириной 0,40, глубиной 0,36, длиной 1,90. Скелет «небольшого роста, сильно истлевший, лежал на спине, головой на север». «У кисти левой руки найдена горсточка (11 экз.) небольших медных наконечников стрел» [77, с. 131, 133, рис. 217]. Очевидно, один из них (кат. 54, 11) оказался среди предметов убора пятого коня.
Уборы всех пяти коней были перемешаны, поэтому состав каждого из них с точностью определить невозможно. В каталоге представлено условное распределение уборов по коням.
|