Л.Р. Кызласов

Таштыкская эпоха
в истории Хакасско-Минусинской котловины

(I в. до н.э. — V в. н.э.).

// М.: МГУ, 1960. 198 с.

Глава IV. Последующие этапы таштыкской эпохи.

Сырский этап:
Склепы и погребальный обряд. Посуда. Деревянные предметы. Одежда и украшения. Оружие и сбруя. —117

Искусство Сырского этапа. — 130

Усиление связей с Китаем. — 134

Дата этапа. — 135

——————————

Уйбатский этап. — 136

Инвентарь. — 137

Астрагалы и знаки на них. — 141

Маски. — 147

Дата. — 151

——————————

Камешковский переходный этап. — 151
Инвентарь и датировка. — 155

Таштыкские каменные изваяния с изображениями людей. — 157

Камешковский переходный этап.

Памятники Камешковского этапа таштыкской эпохи известны пока ещё в относительно небольшом количестве — тридцать три погребения, раскопанных в разное время С.В. Киселёвым (могильник Уйбат II, 1936 г. — 6 могил, 1938 г. — 5 могил), М.М. Герасимовым (Уйбат II, 1936 г.— 4 могилы) и Л.Р. Кызласовым (Изыхский чаа-тас, 1951 г.— 14 могил). К этому же числу относится одна могила, вскрытая на правом берегу Енисея Адриановым в 1895 году (Грива «Малый Камешек» кряжа Думной горы) и 3 могилы, раскопанные А.Н. Липским в г. Абакане у нефтебазы (1948 г., №1, 3, 4).

Несмотря на небольшое количество погребений этого времени, все они достаточно обособляются от предшествующих и довольно отчётливо характеризуют заключительный этап таштыкской эпохи, являющийся уже переходным к древнехакасскому времени. Склепы на этом этапе не сооружались, Вместо них появились индивидуальные погребения в квадратных или прямоугольных ямах, под невысокими подквадратными каменными выкладками, описанными нами в I главе, и уже очень близкие к ранним каменным курганам ³. [1] Переход от склепов к позднеташтыкским погребениям зафиксирован самым поздним из склепов, раскопанным В.П. Левашевой у с. Быстрая, отмеченным сверху каменным курганом, уже имеющим типичную для переходных могил выкладку.

Что касается погребального обряда, то на берестяном полу небольших погребальных камер этих могил находятся кучки индивидуальных сожжений. Только в одном случае в квадратной яме оказалось не трупосожжение, а уложенные очищенные кости ребёнка, череп которого лежал сверху лицом на запад ⁴. [2] В данном случае мы, видимо, имеем дело с зарождением обычая, ставшего особенно распространённым в последующее время, когда всегда сжигали только трупы взрослых, а детей погребали по обряду трупоположения ⁵. [3] Очевидно, каждая могила предназначалась для праха одного покойного, сожжённого на стороне. В отличие от склепов, камеры могил не поджигались изнутри и поэтому деревянные обкладки стенок ям сохраняются плохо. Погребения эти от всех предшествующих резко отличаются отсутствием масок, которых нет и в последующих могилах VI-VIII вв. Обряд погребальных масок исчезает, таким образом, вместе с прекращением сооружения склепов. Не встречаются более и ритуальные миниатюры.

Рядом с сожжением на полу ставились глиняные и деревянные сосуды с пищей, иногда числом

(152/154)

до 10-15 ¹. [4] На деревянных блюдах сохранялись остатки мяса в виде костей передней части барана или коровы. Дважды оказались целые скелеты овец, один раз кости косули. Костей лошади нет. В яме №11 Изыхского чаа-таса кости овцы лежали в прямоугольном, плохо сохранившемся ящике из деревянных брусьев (рис. 5в), а под выкладкой, раскопанной Адриановым на Думной горе, кости перед-

ней половины туши барана лежали в пятигранном ящике из на ребро поставленных каменных плиток ¹. [5] Вся эта картина очень напоминает уже древнехакасские погребения, но инвентарь находится ещё в ближайшем родстве с классическими таштыкскими памятниками.

^   Посуда, как уже говорилось, прежде всего подтверждает это положение. В сравнении с Уйбатским этапом, в погребениях переходного времени встречается ещё меньшее количество типов глиняных сосудов (см. табл. II). Их всего 9. Остаются пережившие всю эпоху типы: кубковидный (2), бомбовидный (7) (рис. 57—5, 6 и 58—6), баночный I (8), баночный II (9) (рис. 57—1-4, 58—2-4, 59—1-4 и 6), кувшины (10) (рис. 58—1 и 5), бочонковидный I (13) (рис. 59—5), подвесной I (22) (рис. 60—2), подвесной II (23) (рис. 60—1) и горшковидный II (12) (рис. 60—3).

Широко продолжала употребляться обычная для таштыкского времени деревянная посуда. Особенно хорошо сохранилась она в погребении №14 Уйбата II. Там оказалось восемь овальных плоских блюд и два овальных более глубоких корытцеобразных сосуда ². [6] В других могилах, где дерево почти совершенно сгнило, сохранились обломки же-

(155/156)

лезных оковок и скобочек, при помощи которых производилась починка трещин этих сосудов ¹. [7]

Таким образом, посуда представляет собой основную массу находок в погребениях Камешковского этапа. В очень большом числе обнаружены глиняные сосуды.

Так, в раскопках С.В. Киселёва в 11 погребениях встречено 32 сосуда ², [8] М.М. Герасимов в 4 могилах нашёл 9 сосудов ³, [9] нами в 14 могилах Изыхского чаа-таса обнаружено 23 сосуда и разрозненные обломки ещё от трёх горшков ⁴. [10] Один нашёл Адрианов ⁵, [11] 8 сосудов в 3 могилах обнаружил Липский. В итоге на 33 могилы приходится свыше 73 сосудов.

Из других предметов погребального инвентаря найдено до сих пор очень немногое. Большое значение поэтому имеют две находки, сделанные нами в 1951 году в могилах под каменными выкладками на Изыхском чаа-тасе. Там в погребении №1 обнаружен окислившийся обломок железного трёхлопастного черешкового наконечника стрелы. Каждая лопасть его преломляется под углом у нижней трети высоты ударной головки и затем сходит к черешку на нет (рис. 55—5). Эта находка имеет важное датирующее значение, ибо такой тип наконечников стрел распространён в IV-V вв. в погребениях так называемой «эпохи переселения народов» ⁶. [12]

Такая датировка целиком и полностью соответствует времени Камешковского этапа и всем тем представлениям, которые складываются в результате изучения могил под каменными выкладками. Не противоречит ей и вторая находка. В могиле №4 оказались остатки железной ударной части огнива, прямоугольной железной пряжки с тремя подвижными язычками и здесь же лежал кремень вместе с истлевшими остатками трута. Несомненно, некогда это был мешочек с пришитым снизу огнивом, в котором лежали трут и кремень, необходимые для высекания огня. К верхней части мешочка была пришита пряжка, с помощью которой он пристегивался к поясному ремню (табл. IV—192). Такие мешочки огнива широко распространены в Южной Сибири в VI-X вв. ⁷, [13] и совершенно так же носился весь прибор для высекания огня у алтайцев и хакасов вплоть до современности. Наша находка, таким образом, является свидетельством того, что мешочки-огнива, носимые на поясе, появляются в конце таштыкской эпохи.

Других предметов материальной культуры Камешковского этапа до сих пор пока не найдено, но, несомненно, дальнейшие раскопки позднеташтыкских могил со временем обогатят наши представления об этом этапе. Однако и сейчас уже можно предположить существование целого ряда типично таштыкских вещей. Этому способствуют те определенно таштыкские пережитки, которые имеются в материальной культуре древних хакасов. На Камешковском этапе, вероятно, существовали такие традиционные произведения таштыкского искусства, как деревянные статуэтки баранов, обложенные золотом. Их находят в склепах всех этапов эпохи и, как уже говорилось, три такие статуэтки оказались в могилах VI-VIII вв. Конечно, по-прежнему употреблялись бронзовые пластинчатые амулеты с парными конскими головками, так как они все чаще начинают встречаться и в погребениях VI-X вв. В настоящее время нам известно уже пять таких случаев ⁸. [14]

Несомненное генетическое происхождение культуры VI-X вв. от таштыкской доказано С.В. Киселёвым весьма убедительно и никем не оспаривалось ⁹. [15] Лучшим свидетельством этого служат памятники Камешковского этапа IV-V вв., рассмотренные выше. Решается и мнимое противоречие, заключающееся во внешнем различии керамики, встречаемой в позднеташтыкских и древнехакасских погребениях. Во-первых, нами уже указаны формы сосудов VI-VIII вв., явно связанных с таштыкскими в своём происхождении (кубки, банки, круглодонные чашечки, банки с налепами по венчику и т.д.); во-вторых, применение гончарного круга с VI в. естественно прервало эволюционное развитие позднеташтыкской керамики; в-третьих, раскопки поселения VI-X вв. у с. Малые Копёны доказали, что в быту древние хакасы употребляли лепные сосуды не только таштыкских, но ещё и тагарских форм ¹⁰. [16]

[1] ³ Л. А. Евтюхова. Археологические памятники енисейских кыргызов (хакасов), стр. 10.

[2] ⁴ М. №4 нефтебазы в г. Абакане (Липский, 1948).

[3] ⁵ Такие погребения детей и подростков с «кыргызскими» баночными грубыми сосудами оказались, например, впущенными сверху в уже осыпавшийся склеп №2 Изыхского чаатаса, рядом с погребениями взрослых под каменными курганами (рис. 4а).

[4] ¹ ДИЮС. стр. 469.

[5] ¹ Архив ИИМК, д. №72, 1895, л. 90 — могила «в двух саженях к ЮЗ от кургана №5».

[6] ² ДИЮС, стр. 469 и табл. XLIV, рис. 1 [см. в 1-м изд.].

[7] ¹ Найдены в могилах №9, 10, 15, 19 Уйбата II (Киселёв), а в могиле №3 (Герасимов) оказалась бронзовая оковка с останками края деревянной чашечки; железные оказались также в могилах №2 и 4 Изыхского чаа-таса.

[8] ² Хран. в ГИМ.

[9] ³ Хран. в Гос. Эрмитаже, кол. 1664.

[10] ⁴ Хран. на кафедре археологии МГУ.

[11] ⁵ Хран. в Минусинском музее, №10619.

[12] ⁶ Т. Минаева. Погребения с сожжением близ г. Покровска. Учёные записки Саратовского университета, т. VI, вып. III. Саратов, 1927, стр. 91-123 и табл. I, рис, 2; сб. МАЭ, т. XIII, М.-Л., 1951, стр. 223, рис. 11.

[13] ⁷ ДИЮС, стр. 536-538 и табл. LI [см. в 1-м изд.].

[14] ⁸ I Уйбатский чаа-тас: С.А. Теплоухов, 1928, к. №24 — см. МЭ, т. IV, вып. II, стр. 54 и табл. II, рис. 26; С.В. Киселёв, 1938 —ДИЮС, табл. LIV, рис. 2 [см. в 1-м изд.]; М.М. Герасимов, 1936, к. №1 — хранится в Гос.Эрмитаже, №1664, см. сб. «Археологические исследования в РСФСР 1934-1936 гг.». М.-Л., 1941, стр. 316-317. II. С. Тесь: С.В. Киселёв, 1931, к. №1 — ДИЮС, стр. 566 и табл. LIII, рис. 16 [см. в 1-м изд.]. III. Сырский чаа-тас: Л.Р. Кызласов, 1950. к. №2 — Его же. Сырский чаа-тас. СА, XXIV, М.-Л., 1955, стр. 245, рис. 40—1.

[15] ⁹ ДИЮС, стр. 564-567.

[16] ¹⁰ Л.А. Евтюхова. Археологические памятники енисейских кыргызов (хакасов), стр. 74-80; ср. Л.Р. Кызласов. Ук. соч., стр. 254, стр.[рис.] 46.

наверх