Ж.К. Курманкулов

Погребение воина раннетюркского времени.

// Археологические исследования древнего и средневекового Казахстана. Алма-Ата: 1980. С. 191-197.

В апреле 1977 г. при земляных работах у юго-восточной окраины центральной усадьбы бывшего совхоза Алатау, ныне вошедшего в состав г. Алма-Аты, случайно было вскрыто одно погребение. [1] На поверхности не было замечено насыпи. Глубина захоронения от поверхности земли составила около 1,2-1,4 м. Почва глинистая, чёрного цвета. Прямоугольная могильная яма, ориентированная с ВЮВ на ЗСЗ, имела в длину 2,3 м, в ширину 1,5 м. Углы могильной ямы закруглены. В южной половине вдоль стенки располагался костяк лошади, ориентированный головой на ЗСЗ. Череп, по-видимому, лежал чуть выше и был снесён бульдозером. Лошадь положена с подогнутыми ногами на левый бок. Правые задние метаподии её лежали на левом плече погребённого (рис. 1). От сбруи лошади подобран лишь один фрагмент восьмёркообразного железного стремени (рис. 4, 1). В северной половине могильной ямы лежал костяк воина в вытянутом положении, на спине, головой на ВЮВ. Раздавленный череп слегка был приподнят. Левая рука вытянута вдоль туловища, кисть лежала на левой тазовой кости. Кости правой руки и обеих стоп отсутствуют. Длина сохранившейся части скелета 1,75 м.

С левой стороны погребённого, между рёбер и грудничных позвонков, вырезом наружу лежала одна концевая накладка от сложного лука. Вторая накладка в таком же положении находилась между голеностопными суставами ног. Три срединные и остальные две концевые накладки найдены в выкидах. Длина лука, судя по местонахождениям концевых накладок, составляла около 130 см. Накладки изготовлены из кости (рис. 2). Длина одной пары саблевидных концевых накладок 25 см

(191/192)

(рис. 2, 1, 2), другой — 27 см (рис. 2, 7, 8). Наружная поверхность слегка выпуклая. Наружная поверхность изогнутой части накладок на ⅔ испещрена перекрещивающимися и параллельными линиями. Широкий конец заглажен и имеет вырез для тетивы.

Длина срединных трапециевидных по форме накладок 18 см, ширина 2,9 см (рис. 2, 4, 6). Внешняя поверхность в середине залощена. Концы её имеют поперечно-косые насечки и слегка выпуклы. Третья, дополнительная накладка сохранилась во фрагментах. Она узкая, гладкая, с едва заметным расширением к концу. Длина сохранившейся части 7,5 см (рис. 2, 5). Внутренние стороны всех накладок слегка вогнуты,

и вся плоскость покрыта по длинным сторонам параллельными царапинами для лучшего приклеивания к основе.

У пояса погребенного находилась бронзовая цельнолитая пряжка с щитком и подвижным железным язычком (рис. 3, 2). На щитке пряжки рельефно изображено лицо человека. Сама пряжка, составляя единую композицию со щитком, приобретает форму головного убора. На оборотной стороне имеются три шпенька для крепления к ремню.

К поясному набору относятся и 5 бляшек-накладок подпрямоугольной формы с двумя шпеньками на обороте (рис. 3, 6). Они орнаментированы сложным узором. Наконечник от пояса, удлинённой формы с за-

(193/194)

(194/195)

острённым концом, находился между колен (рис. 3, 1). По внешним краям наконечника проходит неглубокий желобок, внутри которого имеются парные сквозные отверстия.

Чуть выше пояса лежали две круглые серебряные пуговицы, изготовленные из фольги (рис. 3, 3, 5). В середине одной из них имеется сквозное отверстие. По-видимому, основа пуговицы была деревянная.

На правой стороне черепа обнаружена серебряная серьга, состоящая из двух припаянных друг к другу несомкнутых колец различного диаметра (рис. 3, 4).

Рядом с пряжкой находились сильно коррозированные железные пластинки. Две более широкие из них удалось восстановить (рис. 4, 3, 4). Они имели прямоугольную форму со слегка закруглёнными углами и тонкие просверленные отверстия по краям для пришивания. Остальные тонкие узкие пластинки представляли собой слипшийся комок (рис. 4, 5). У крестцовых и бедренных костей найдены фрагменты неопределенных железных предметов (рис. 4, 2).

Обряд раннетюркского захоронения воина находит близкие аналогии в Центральном, [2] Южном [3] и Восточном Казахстане. [4] Такой же обряд широко распространён на Алтае [5] и в Туве. [6]

Погребения с конём и ориентирование погребенного человека на восток считаются более ранними, чем ориентирование по оси СЮ и обычай (за редким исключением) класть коня головой в противоположную сторону. [7]

Инвентарь, сопровождающий погребённого воина с конём, также широко распространён в названных памятниках Казахстана, Алтая и Тувы V-VIII вв. Стремя с петлеобразным ушком считается более ран-

(195/196)

ним и пережившим все остальные формы железных стремян. [8] Стремена такой формы, изготовленные из железа и дерева, судя по этнографическим материалам Казахстана, дошли до настоящего времени. [9] Поясной набор, выполненный в высоком художественном стиле, не выходит за рамки V-VIII вв.

Из-за плохой сохранности мы затрудняемся определить типологию и сделать конкретный анализ железных предметов. Сохранившиеся две пластинки напоминают панцирные. [10] Одна серебряная серьга, характерная для мужского погребения, по стилю близка к алтайским серьгам, [11] разница лишь в форме подвесок. У алтайских серег имеется каплевидная полая подвеска.

Известна лишь одна бронзовая пуговица-бляшка, аналогичная нашим серебряным пуговицам, — из кургана КХ-58-II погребения 1. [12]

По обряду захоронения и типологии вещевого материала описанное погребение воина следует датировать широкими хронологическими рамками — VI-VIII вв. Сузить эти рамки, на наш взгляд, может обнаружение сложного лука с полным набором костяных накладок. Наиболее ранние сложные луки с полным набором костяных накладок (7 экз.) найдены в Забайкалье, в Ноинулинских курганах [13] и в Ильмовой пади. [14] Такой же лук найден в погребении на поселении Актобе 2, относящемся к рубежу IV-V вв. н.э. [15] Сложные луки с 7 накладками особенно часто встречаются в катакомбных погребениях Тянь-Шаня и датируются первой половиной I тысячелетия н.э. [16]

В памятниках раннетюркского времени сложный лук несколько изменяется. Уменьшается количество костяных накладок. По исследованиям А.А. Гавриловой, в кудыргинских могилах конца VI-VII вв. находятся две пары концевых накладок без срединных, а в дальнейшем остается только пара срединных. [17]

В нескольких курганах Тувы VI-VII вв. также найдены две пары концевых с парой срединных накладок. [18] Тенденция уменьшения коли-

(196/197)

чества костяных накладок наблюдается в Южнорусских степях [19] и в Казахстане. [20]

Таким образом, наличие сложного лука с полным набором костяных накладок, который, как правило, встречается в погребениях не позже VI в., позволяет датировать захоронение воина у бывшего с. Алатау VI-VII вв.

[1] Погребение наполовину было расчищено механизаторами, и часть находок собрана в выкидах земли.

[2] Кадырбаев М.К. Памятники ранних кочевников Центрального Казахстана. ТИИАЭ, т. 7. Алма-Ата, 1959, с. 185, рис. 20, 3, с. 199.

[3] Максимова А.Г. Средневековые погребения Семиречья. В кн.: Новое в археологии Казахстана. Алма-Ата, 1968, с. 146-153, табл. I.

[4] Арсланова Ф.X. Погребение тюркского времени в Восточном Казахстане. В кн.: Культура древних скотоводов и земледельцев Казахстана. Алма-Ата, 1969, с. 43-57; Черников С.С. К изучению древней истории Восточного Казахстана. КСИИМК, вып. 69. М.-Л., 1957, с. 20.

[5] Гаврилова А.А. Могильник Кудыргэ как источник по истории алтайских племён. М.-Л., 1965, с. 54-61; Киселёв С.В. Древняя история Южной Сибири. М., 1951, с. 529-531.

[6] Вайнштейн С.И. Очерк этногенеза тувинцев. Учёные записки ТНИИЯЛИ, вып. V. Кызыл, 1957, с. 183; Он же. Некоторые итоги работ археологической экспедиции Тувинского НИИЯЛИ в 1956-1957 гг. Там же, вып. IV. Кызыл, 1958, с. 233; Он же. Памятники второй половины I тысячелетия в Западной Туве. Труды Тувинской комплексной археолого-этнографической экспедиции (далее ТТКАЭ). 1959-1960 гг. Т. II. М., 1966, с. 294-311; Грач А.Д. Археологические раскопки в Монгун-Тайге и исследования в Центральной Туве. ТТКАЭ, М.-Л., 1960, с. 18-48; Он же. Археологические исследования в Кара-Холе и Монгун-Тайге. ТТКАЭ, М.-Л., 1960, с. 120-150; Кызласов Л.Р. Этапы средневековой истории Тувы. Вестник МГУ, 1964, №4; Он же. Тува в период Тюркского каганата VI-VIII вв. Вестник МГУ, серия IX, М., 1960.

[7] Гаврилова А.А. Могильник Кудыргэ..., с. 54-57; Вайнштейн С.И. Памятники второй половины I тысячелетия..., с. 320-321; Он же. Некоторые вопросы истории древнетюркской культуры. СЭ, 1966, №3, с. 79; Грач А.Д. Археологические исследования в Кара-Холе..., с. 248; Кадырбаев М.К. Памятники ранних кочевников..., с. 185, рис. 20, 3.

[8] Гаврилова А.А. Могильник Кудыргэ..., с. 34.

[9] Аргынбаев X.А. Қазақтың ер-тұрман жабдықтары. В кн.: Казахстан в XV-XVIII вв. Алма-Ата, 1969, с. 196, рис. 7.

[10] Хазанов А.М. Очерки военного дела сарматов. М., 1971, с. 52-62, табл. XXVIII-XXXIV.

[11] Гаврилова А.А. Могильник Кудыргэ..., табл. XII, 4; XX, 1, 30; XXI, 1.

[12] Грач А.Д. Археологические исследования в Кара-Холе..., с. 95, рис. 28, 5.

[13] Руденко С.И. Культура хуннов и ноинулинские курганы. М.-Л., 1962, с. 25.

[14] Сосновский Г.П. Раскопки Ильмовой пади. СА, 1946, VIII, с. 62.

[15] Вайнберг Б.И., Левина Л.М. Поселение Актобе 2. В кн.: Древности Чардары. Алма-Ата, 1968, с. 71-80, рис. 33.

[16] Бернштам А.Н. Кенкольский могильник. Л., 1940, с. 21, табл. XXVII, XXVIII; Кожомбердиев И. Катакомбные памятники Таласской долины. В кн.: Археологические памятники Таласской долины. Фрунзе, 1963, с. 12, 56, 57, рис. 1-7; Кибиров А.К. Археологические работы в Центральном Тянь-Шане. Труды Киргизской археолого-этнографической экспедиции, т. II. М., 1959, с. 114, 115, 122, 125-127, 128, рис. 26, 132.

[17] Гаврилова А.А. Могильник Кудыргэ..., с. 36-57, 64.

[18] Грач А.Д. Археологические исследования в Кара-Холе..., с. 126, рис. 65; Вайнштейн С.И. Памятники второй половины I тысячелетия..., табл. III, 11, 13; VII, 1, 2, 3.

[19] Хазанов А.М. Очерки военного дела сарматов, с. 35, прил. 5.

[20] Арсланова Ф.X. Погребение тюркского времени..., с. 43-57, табл. I; Она же. Памятники Павлодарского Прииртышья (VII-XII вв.), рис. 25, 26, 26а; Максимова А.Г. Средневековые погребения Семиречья, табл. II, 11-13; Вайнберг Б.И., Левина Л.М. Поселение Актобе 2, рис. 33.

наверх