А.М. ИлюшинМогильник Кудыргэ и вопросы древнетюркской истории Саяно-Алтая.// Памятники древнетюркской культуры в Саяно-Алтае и Центральной Азии. Новосибирск: 2000. С. 157-169.
Кудыргинский могильник располагается в долине р. Чулышман, впадающей в Телецкое озеро, на территории физико-географической провинции Восточного Алтая. Памятник находится в одноимённом урочище на правом берегу одной из проток р. Чулышман, в 1.8 км к северу от слияния р. Чулышман и р. Башкаус под горой Карали-ярык. Этот памятник истории и культуры средневековых аборигенов Горного Алтая имеет свою историю изучения. Впервые он был открыт и обследован в 1924-1925 гг. экспедицией, возглавляемой С.И. Руденко и А.Н. Глуховым, которые опубликовали в 1927 г. результаты этих исследований. [1] Затем, в 1948 г. полевые работы на площади памятника осуществляла А.А. Гаврилова, которая в 1965 г. тоже опубликовала материалы своих раскопок и на их основе сделала ряд важных исторических выводов. [2] В 1982 г. А.С. Васютин и А.М. Илюшин обследовали территорию этого памятника и раскопали ряд объектов, информация о которых была введена в научный оборот. [3] В 1983 г. А.М. Илюшин и А.П. Бандура при осуществлении археологической разведки в долине р. Чулышман обследовали территорию могильника Кудыргэ и раскопали три древнетюркских поминальных оградки кудыргинского типа, которые находились в аварийном состоянии. [4] Материалы этих раскопок, полностью и с фрагментами, введены в научный оборот. [5] В 1985 г. памятник обследовали С.П. Нестеров и Ю.Б. Плотников, которые составили подробный инструментальный план могильника и раскопали на нём ряд объектов древнетюркского и монгольского периодов истории. [6] В 1988 г. А.М. Илюшин обследовал территорию могильника Кудыргэ и констатировал факт, что этот памятник мировой истории находится в аварийном состоянии, на грани полного уничтожения. В научный отчёт об этих аварийных работах были включены материалы раскопок А.М. Илюшина и А.П. Бандуры в 1983 г., а также результаты исследований С.П. Нестерова и Ю.Б. Плотникова в 1985 г. [7]
В 1988 г. нами была предпринята попытка привязать информацию о раскопках на могильнике Кудыргэ к инструментальному плану этого памятника, составленному С.П. Нестеровым и Ю.Б. Плотниковым. [8] Это удалось сделать для раскопок А.С. Васютина и А.М. Илюшина в 1982 г. (объекты под №№ 55, 56, 63, 73, 91, 97, 150, 151), А.М. Илюшина и А.П. Бандуры в 1983 г. (объекты под №№ 102-104) и С.П. Нестерова и Ю.Б. Плотникова (объекты под №№ 13, 38, 64, 74, 76), но сопоставить объекты, раскопанные в 1924, 1925 и 1948 гг. с этим планом не удалось.
В настоящей работе вводятся в научный оборот результаты раскопок А.М. Илюшина и А.П. Бандуры на могильнике Кудыргэ в 1983 г. и рассматриваются вопросы древнетюркской истории Саяно-Алтая. В 1983 г. были раскопаны три поминальных оградки за №№ 102-104, расположенные на V участке курганного могильника Кудыргэ (по плану С.П. Нестерова и Ю.Б. Плотникова). Приводим их описание.
Оградка № 102 до раскопок была полностью задернована. На современной поверхности видны ямы от некогда стоявших булыжников каменной конструкции оградки, которые были использованы под фундамент строящейся на площади могильника кошары. После снятия дёрна была выявлена ограждающая конструкция подчетырёхугольной формы, ориентированная углами по сторонам света. Размеры стенок: северо-западной — 3,25 м; юго-восточной (частично разрушена) — 3,5 м; северо-восточной (частично разрушена) — 2,87 м; юго-западной (частично разрушена) — 3,12 м. Единственная, полностью сохранившаяся, северо-западная стенка ограждающей конструкции составлена из трёх массивных плит. Заполнение оградки состояло из 1-2 слоёв мелких булыжников, песка и белой гальки (рис. I).
В северной части оградки был зафиксирован каменный ящик, углублённый в материк, который ориентирован стенками по сторонам света, а длинной осью по линии Ю-С. Ящик состоял из плит, стоящих на торце и соприкасающихся друг с другом. Размеры стенок ящика: западной — 1,57х0,10х0,63 м; восточной — 1,29х0,13х0,55 м; северной — 0,51х0,14х0,47 м: южной — 0,78х0,12х0,52 м. Ящик забутован песком. На дне, в южной части ящика было зафиксировано скопление вещей, среди которых находился уздечный набор и колчанный крюк (рис. I).
Оградка № 103 до раскопок была полностью задернована. Этот объект тоже подвергнут разрушению. После снятия дёрна была вы- явлена ограждающая конструкция подчетырёхугольной формы, ориентированная стенками по сторонам света. Размеры стенок: северной (состоит из четырёх булыжников) — 2,40 м; южной (частично разрушена) — 2,18 м; западной (состоит из трех крупных булыжников) — 1,90 м; восточной (состоит из трех крупных булыжников) — 2,13 м. Заполнение оградки представляет собой 1-2 слоя мелких булыжников, песка, каменных плит и белой гальки (рис. III).
Почти в самом центре оградки, с небольшим смещением на ЮЗ, зафиксированы два каменных ящика с одной общей стенкой. Они были сооружены на уровне второго слоя заполнения и на 0,05-0,12 м углублены в материк. Ящики составляют единую конструкцию, ориентированную стенками по сторонам света, а длинной осью по линии Ю-С. Северный ящик состоял из четырёх, а южный — из шести каменных плит, закреплённых в вертикальном положении. Частично они были перекрыты плитами первого слоя заполнения оградки и забутованы песком. В северо-восточной части северного ящика, на глубине 0,62 м, были найдены пряжка, ременная обойма и поясная накладка с восьмёркообразной обоймой (рис. III, А, 1-3).
К северной стенке оградки, с внешней стороны, был пристроен каменный ящик, состоящий из четырёх каменных плит, первоначально, закреплённых в вертикальном положении. Ящик был забутован песком и находился в полуразрушенном состоянии.
Оградка № 104 до раскопок была полностью задернована. Объект тоже был подвергнут разрушению. После снятия дёрна была выявлена ограждающая конструкция подчетырёхугольной формы, ориентированная стенками по сторонам света. Размеры стенок: северной (состоит из трёх крупных булыжников) — 1,39 м; южной (состоит из одной каменной плиты) — 1,02 м; западной (состоит из четырех крупных булыжников) — 1,40 м и восточной (состоит из трех крупных булыжников) — 1,63 м. Заполнение оградки состояло из 1-2 слоёв булыжника, каменных плит, песка и белой гальки (рис. IV).
В центре оградки был зафиксирован плохо сохранившийся каменный ящик, сооружённый на уровне второго слоя заполнения оградки и углублённый в материк на 0,08-0,19 м. Каменный ящик был сооружён из каменных плит, первоначально закреплённых в вертикальном положении, и ориентирован стенками по сторонам света, а длинной осью, по линии Ю-С. Размеры стенок ящика: северной (со- стоит из трёх плит) — 0,81 м; южной (состоит из двух параллельных плит) — 0,54 м; западная и восточная стенки ящика разрушены полностью. Ящик был забутован песком. В процессе выборки заполнения ящика и его зачистки, на глубине 0,4 м, были зафиксированы кости ноги барана, которые лежали в анатомическом сочленении. На дне ящика, на глубине 0,48 м, были найдены: в северной части — две железные пряжки и удила (рис. IV; V, 4, 5, 8); в центральной — два железных наконечника стрелы (от одного сохранились только окислы), костяное прясло, железное тесло, поясные бляхи-накладки, ножи (рис. IV; V, 3, 6, 10-13); в южной — уздечные украшения, бусы, колчанный крюк и ножи (рис. IV; V, 1, 7, 9, 14, 15).
Выявленная ситуация, когда исследуемые оградки близко расположены друг к другу на юго-восточной дюне могильника Кудыргэ и схожи между собой по конструкции, позволяет предполагать, что они были сооружены с небольшим хронологическим разрывом и практически функционировали единовременно. Это обстоятельство позволяет рассматривать все находки из этих объектов как единый предметный комплекс, характеризующий материальную культуру населения долины р. Чулышман, сооружавшего оградки этого типа (кудыргинские).
Конская упряжь в оградках представлена удилами, тройниками, уздечными пряжками и остатками уздечного ремня с бронзовыми обоймами (рис. II, 1-5; V, 7, 8).
Железные однокольчатые удила «с утерянными псалиями» (рис. V, 8) появились в Горном Алтае ещё на шибинском этапе культуры ранних кочевников, были известны хуннам и существовали на протяжении I тыс. н.э., вплоть до VIII-IX вв. [9] Железные однокольчатые удила с кольчатыми витыми псалиями и восьмёркообразными обоймами (рис. II, 5) являются очень редкой находкой в древнетюркских комплексах Южной Сибири. В настоящее время аналогичные удила известны в археологических комплексах, датируемых авторами раскопок VII-VIII вв. [10] По схеме периодизации позднекочевнических удил А.А. Гавриловой удила этого типа датируются VII-VIII вв. [11] Д.Г. Савинов датирует удила этого типа VIII-IX вв. и предполагает, что они типологически предшествуют сросткинским удилам с большими внешними кольцами. [12]
Бронзовые дисковидные бляхи-украшения конской узды, вероятно, одновременно выполняли также функцию тройников, о чём свидетельствуют остатки кожаных ремней, прикреплённых к ним при помощи штифтов с внутренней стороны (рис. II, 4).
Бронзовые обоймы, перекрестье и пряжка с неподвижной обоймой и штифтом, предназначенные для украшения уздечных ремней (рис. II, 2; V, 7), являются характерными атрибутами памятников предтюркского времени Южной Сибири. Они известны в погребениях кок-пашского типа III-V вв. н.э. из Восточного Алтая, в погребениях таштыкской культуры I-V вв. н.э. Минусинской котловины и в материалах V — первой половины VIII вв. н.э. верхнеобской культуры на территориях Томского. Новосибирского и Алтайского Приобья. [13] Бронзовая уздечная пряжка с неподвижной обоймой и шпеньком (рис. V, 7) имеет ближайшую аналогию на могильнике Ближние Елбаны, где она датируется второй половиной VI — первой половиной VII вв. н.э. [14] Другая, вытянутая железная пряжка с подвижным щитком (рис. II, 1) близких аналогий не имеет.
К предметам поясной гарнитуры относятся крепящиеся на ремнях пряжки, накладки и обоймы (рис. III, 1-3; V, 4, 5, 10). Из этой категории предметов сравнительно редко встречается В-образная бронзовая пряжка (рис. III, 1), которая известна в материалах VII-III вв. н.э. на Уйбатском чаатасе. [15] Наличие у нее железного язычка вместо изначально бронзового свидетельствует о том, что она до того как попасть в оградку находилась в длительном употреблении и подвергалась ремонту. Другая железная пряжка прямоугольной формы без щитка (рис. V, 4) тоже сравнительно редко встречается в средневековых древностях Южной Сибири. В большой степени этот тип пряжек характерен для раннетюркского кудыргинского комплекса [16] и для археологических памятников VII-IX вв. н.э. на других территориях Саяно-Алтая. [17] Железная восьмёркообразная пряжка без щитка (рис. V, 5) является уникальной по форме и не имеет аналогий. Железные поясные накладки с восьмеркообразными обоймами (рис. III, 3; V, 10) являются характерными для памятников одинцовского, берельского и кок-пашского типов могил, датируемых предтюркским временем. [18]
Комплекс вооружения в раскопанных оградках представлен железными наконечниками стрел, ножами, креплениями колчанов (крючок и кольца с обоймами) и теслом (рис. II, 3, 6; V, 6, 9, 11-15). Наконечники стрел и тесло плохо сохранились, поэтому их класси- фикация и датировка затруднены. Все найденные ножи (рис. V, 13-15) относятся к типу маленьких и, вероятно, выполняли ритуальную функцию, что было характерно для населения Горного Алтая на всем протяжении I тыс. н.э. Найденные в оградках колчанные крючки (рис. II, 6; V, 9) имеют различную систему крепления, но схожи между собой наличием поперечной крепежной планки на окончании крючка. Последняя деталь позволяет ограничить нижнюю хронологическую границу этих колчанных крюков IV в. н.э. [19] Колчанные крепежные кольца (рис. II, 3) применялись населением Саяно-Алтайского нагорья в VI-X вв. н.э. [20]
К числу украшений относятся две стеклянные бусины, которые по своей форме и цвету имеют аналогии в салтово-маяцких древностях VIII-X вв. н.э. [21]
К категории редких находок можно отнести костяное прясло (рис. V, 3). Аналогичное, но изготовленное из керамики, пряслице известно по материалам раскопок кургана № 5 на могильнике Катанда II, которые датируются VII-VIII вв. н.э. [22]
Проделанный типолого-хронологический анализ предметного комплекса из кудыргинских оградок, раскопанных в 1988 г., позволяет сделать ряд общих выводов.
1. Исследуемый предметный комплекс отражает факт сосуществования вещей, относимых к предтюркскому и раннетюркскому хронологическим периодам, а корреляция дат предметов, полученных по аналогиям, позволяет датировать исследованные оградки VII-VIII вв. н.э. и относить их к древнетюркскому периоду в истории Горного Алтая, когда ещё находились в употреблении доживающие свой век вещи предшествующего историко-хронологического периода.
2. Многие вещи из исследованного предметного комплекса имеют аналогии в кудыргинских погребениях древнетюркского времени, что позволяет в дальнейшем рассматривать два этих, различных по назначению, типа памятников (поминальный и погребальный), как единый хронологический и этнический пласт на могильнике Кудыргэ, датируемый в пределах VII-VIII вв. н.э.
3. В новых материалах были зафиксированы вещи, характерные для погребений кок-пашского типа, что позволяет предполагать наличие процесса смешения пришлого населения, носителя традиционных тюркских обычаев сооружения поминальных оградок и по- гребения всадников с лошадью, с местным, кок-пашским населением, продолжающим хоронить своих родственников по обряду ингумации без сопровождающих захоронений, в вытянутом положении на спине.
4. Учитывая особое географическое положение кудыргинского могильника и тот факт, что исследуемый предметный комплекс из оградок и погребений кудыргинского типа отличается своей специфичностью по сравнению с древнетюркскими комплексами из других регионов Горного Алтая, можно говорить о приходе этой традиции в Восточный Алтай из северо-западной провинции Тувы, а носителями её, вероятно, являлись тюркоязычные кочевники Восточного каганата.
Примечания
[1] Руденко С.И., Глухов А.Н. Могильник Кудыргэ на Алтае. // Материалы по этнографии. Л., 1927. Т. 3. Вып. 2. С. 37-52.[2] Гаврилова А.А. Могильник Кудыргэ как источник по истории алтайских племён. М.-Л., 1965.[3] Васютин А.С. О хронологии и этнической принадлежности раннекудыргинского комплекса археологических памятников. // Археология Южной Сибири. Кемерово, 1985. С. 73-79.[4] Илюшин А.М. Исследования в долине р. Чулышман. // Археологические открытия 1983 года. М., 1985. С. 204; Илюшин А.М., Бандура А.П. Комплекс археологических памятников долины реки Чулышман. // Исследования памятников древних культур Сибири и Дальнего Востока. Новосибирск, 1987. С. 74-75.[5] Илюшин А.М. Новые материалы к проблеме соотношения памятников предтюркского и раннетюркского времени Восточного Алтая. // Материалы к изучению прошлого Горного Алтая. Горно-Алтайск, 1992. С. 212-227; Васютин А.С. Некоторые вопросы относительной хронологии комплексов со стременами и удилами кудыргинского и катандинского типов. // Этнокультурные процессы в Южной Сибири и Центральной Азии в I-II тыс. н.э. Кемерово, 1994. С. 55-68; и др.[6] Нестеров С.П., Милютин К.И. Средневековые памятники под горой Карали-ярык. // Военное дело и средневековая археология Центральной Азии. Кемерово, 1995. С. 156-177.[7] Илюшин А.М. Отчёт об аварийных раскопках могильника Кудыргэ в Улаганском районе Горно-Алтайской автономной области в 1988 году. Кемерово, 1989. 37 с.[8] Нестеров С.П., Милютин К.И. Средневековые памятники... Рис. 1-4.[9] Савинов Д.Г. Народы Южной Сибири в древнетюркскую эпоху. Л., 1984. С.134, табл. I, 1, 5; II, 1, 3; III, 10.[10] Евтюхова Л.А., Киселёв С.В. Отчёт о работах Саяно-Алтайской археологической экспедиции в 1935 году. // Тр. ГИМ. Вып. XVI. М., 1941. Рис. 24; Илюшин А.М. Хронология и периодизация ритуальных курганов Горного Алтая. // Охрана и использование археологических памятников Алтая.: Тез. докл. и матер. к конф. Барнаул, 1990. С. 117-119.[11] Гаврилова А.А. Могильник Кудыргэ... Рис. 15. С. 80-84.[12] Савинов Д.Г. Народы Южной Сибири... С. 134.[13] Васютин А.С., Илюшин А.М., Елин В.Н., Миклашевич Е.А. Погребения предтюркского времени на могильнике Кок-Паш из Восточного Алтая. // Проблемы охраны археологических памятников Сибири. Новосибирск, 1985. Рис. 8, 26; Грязнов М.П. Таштыкская культура. // Комплекс археологических памятников у горы Тепсей на Енисее. Новосибирск, 1979. Рис. 55, 26, 27; 67, 22-24, 26-28; 71, 5; Беликова О.Б., Плетнёва Л.М. Памятники Томского Приобья в V-VIII вв. н.э. Томск, 1983. Рис. 4, 10; 107; Троицкая Т.Н., Новиков А.В. Верхнеобская культура в Новосибирском Приобье. Новосибирск, 1998. Рис. 25; 26; и др.[14] Амброз А.К. Проблемы раннесредневековой хронологии Восточной Европы. Ч. II. // Советская археология. № 3. 1971. Рис. 12, 8.[15] Ковалевская В.Б. Поясные наборы Евразии IV-IX вв. Пряжки. // Свод археологических источников. Вып. Е1-2. Табл. 5; XVIII, 19.[16] Гаврилова А.А. Могильник Кудыргэ... Табл. VIII, 5, 6; X, 1, 13; XII, 11; XIV, 2, 3; XVIII, 20, 21; XX, 28, 29; XX, 12.[17] Ковалевская В.Б. Поясные наборы... С. 5, 47; Табл. 7; XXII, 15.[18] Гаврилова А.А. Могильник Кудыргэ... С. 52-57. Рис. 3; 5.[19] Ковычев Е.В. Могильник железного века у станции Дарасун. // По следам древних культур Забайкалья. Новосибирск, 1983. С. 122.[20] Трифонов Ю.И. О берестяных колчанах Саяно-Алтая VI-X вв. н.э. в связи с их новыми находками в Туве. // Военное дело древнего населения Северной Азии. Новосибирск, 1987. С. 197.[21] Плетнёва С.А. От кочевий к городам. Салтово-маяцкая культура. // МИА, № 42. М., 1972. Табл. XXI; XXII; Плетнёва С.А. На славяно-хазарском пограничье. Дмитриевский археологический комплекс. М., 1989. С. 115-121. Рис. 63.[22] Гаврилова А.А. Могильник Кудыргэ... С. 61-66, Рис. 7, 7; Могильников В.А. Тюрки. // Степи Евразии в эпоху средневековья. М., 1981. Рис. 19, 79.
наверх |
