Ю.С. Худяков
Средневековые захоронения кыргызских кыштымов
как памятник этнической истории.
Средневековые погребения Минусинской котловины служат важным источником по этнической истории населения Центральной Азии и Южной Сибири. К настоящему времени среди погребальных памятников идентифицированы захоронения енисейских кыргызов по обряду трупосожжения, [1] погребения древних тюрок по обряду трупоположения с конём, [2] могилы уйгуров по обряду трупоположения со шкурой коня. [3] В последнее время всё больший интерес у исследователей вызывают средневековые захоронения по обряду ингумации. [4] Ретроспективный анализ данной категории погребальной обрядности позволил связать её с племенами кыштымов, находившихся на протяжении средних веков в вассальной зависимости от енисейских кыргызов, а в XVIII-XIX вв. объединившихся в единую народность с самоназванием хоорай или тадыр, получившую в 20-е гг. XX в. название хакасы. [5] Благодаря названному выше обстоятельству погребальные памятники средневековых кыштымов являются важнейшим источником по этнической истории современного коренного населения Минусинской котловины, значение которого трудно переоценить ввиду фрагментарности сведений письменной исторической традиции о кыштымах в период средневековья. В свете сказанного нельзя не признать актуальной задачу изучения, фиксации и охраны данной категории средневековых археологических памятников, которым долгое время не уделялось достаточного внимания из-за ориентации исследований на неверную концепцию происхождения современного коренного населения Енисея от енисейских кыргызов. [6]
В настоящее время в научный оборот введены сведения о серии памятников кыштымов в Минусинской котловине. Данные по обряду ингумации обобщены, классифицированы, определена их хронологическая и этнокультурная принадлежность. [7] Установлено, что в VI-VIII вв. кыштымы находились на положении рабов-иноплеменников в кыргызском обществе. [8] Они хоронили умерших на кыргызских кладбищах в насыпях курганов чаа-тас в качестве сопроводительных к погребениям знатных кыргызов. Встречаются также впускные и вторичные захоронения в насыпях и могилах более ранних курганов. Часть кыштымов захоронена в отдельных могилах под каменными округлыми насыпями или кладками. Погребённых клали на спину, на левый бок, с подогнутыми ногами и сложенными руками, ориентировали головой на север, северо-северо-запад, юг.
Часто умершие кыштымы захоронены без инвентаря или заупокойной пищи. Изредка в могилах встречаются кости овец, же-
(29/30)
Рис. 1. Планы погребений кыштымов и сопроводительный инвентарь VI-VIII вв.
лезные ножи, пряжки, костяные наконечники стрел (рис. 1). Вариабельность конструктивных особенностей, деталей обрядности, состава инвентаря кыштымов в данный период очень велика, однако она не носит устойчивого характера, поскольку этно-
(30/31)
графические черты данной группы населения ещё не сформировались. Кыштымы в эпоху бытования чаа-тас выступают в качестве разнородного низшего социального слоя кыргызского общества, для погребальной обрядности которого характерны небрежность сооружений, скромность ритуала, бедность инвентаря. Этническая специфика заупокойных культов данной группы заключена в самом обряде ингумации, отличном от обряда кремации господствующего этноса — кыргызов.
Погребения кыштымов IX-X вв. встречаются в составе кыргызских могильников, однако среди них уже нет сопроводительных захоронений. [9] Погребения по обряду трупоположения находятся в могильных ямах под округлыми и овальными каменными насыпями. Скелеты лежат на спине либо на правом боку, вытянуто, ориентированы головой на север, восток, юго-запад, северо-запад. Умершим клали мясо овцы, лошади, ставили сосуды, конскую сбрую, лук и стрелы, пояса, ножи, кресала. Иногда кыштымов хоронили, как и ранее, без вещей (рис. 2).
Захоронения кыштымов по конструкции надмогильных сооружений, обрядности и инвентарю различаются весьма существенно, однако эти черты своеобразия не образуют устойчивых сочетаний, которые позволили бы выделить в составе всей серии захоронений этого периода какие-либо группы.
Рис. 2. Планы погребений кыштымов и сопроводительный инвентарь IX-X вв.
Надо полагать, что в эпоху великодержавия часть кыштымов смогла инкорпорироваться в состав свободного кыргызского населения. Кыргызы, заинтересованные в увеличении численности войска для войны с уйгурами, широко привлекали в состав военных отрядов представителей «вассальных поколений» кыштымов, из которых формировалась лёгкая конница. [10] Поэтому в мужских захоронениях кыштымов этого периода встречается оружие, преимущественно лук и стрелы, находившееся на вооружении конных стрелков. В состав инвентаря входит сбруя, а заупокойная пища включает мясные и молочные продукты, обычные для рядо-
(31/32)
вого скотовода-кочевника. Отток значительной части кыргызского населения в результате победоносной войны на юг, за Саяны, в IX-X вв. способствовал просачиванию отдельных групп кыштымов из таёжных районов в степи Минусинской котловины, переходу их к скотоводческому хозяйству, образованию родоплеменных групп кочевников нетюркского происхождения, находящихся в вассальной зависимости от кыргызских правителей. [11]
Погребения кыштымов XI-XII вв. в Минусинской котловине встречаются в составе кыргызских могильников, обособленных курганных групп и одиночных курганов. [12] Преобладают надмогильные сооружения в виде кольцевой или округлой каменной насыпи. Под насыпью находится могильная яма, внутри которой — ящик из каменных плит. Захоронения, как правило, одиночные, но изредка встречаются и парные в двойных каменных ящиках со стенкой-перегородкой. Иногда стенки каменных ящиков делали из столь массивных плит, что они выступали на поверхность кургана. [13]
Погребённых клали на спину, вытянуто, реже с согнутыми на груди руками, головой на запад или юг. Умершим женщинам оставляли мясо овцы, ставили сосуды с молочной пищей. Мужчин погребали с оружием, конской сбруей, поясом, оселком, огнивом. Иногда встречаются захоронения без инвентаря (рис. 3).
В рассматриваемый период кыштымы, обитавшие в степной части Минусинской котловины, образовали устойчивые родоплеменные объединения. В это время формировались устойчивые черты погребальной обрядности: сооружение пологой кольцевой каменной насыпи, каменного ящика из плит, помещение в могилу стандартного набора инвентаря (пояса, лука и стрел, конской узды).
К сожалению, серия исследованных захоронений по обряду трупоположения, относящихся к данному периоду, пока малочисленна, поэтому нет возможности картографировать различные варианты погребальной обрядности кыштымов в пределах всей территории Минусинской котловины.
Погребения XIII-XIV вв. по обряду ингумации сосредоточены в обособленные могильники и курганные группы, встречаются одиночными курганами и в составе заброшенных кыргызских кладбищ. [14] Надмогильные сооружения представлены кольцевой, округлой или овальной насыпью из каменных плит и скальных обломков. Реже встречаются грунтовые могилы без наземных сооружений. Могилы представляют собой грунтовые ямы, иногда с каменным ящиком, деревянным гробом или колодой внутри. Скелеты лежат на спине, вытянуто, головой на северо-восток, северо-запад, запад, юго-запад.
Инвентарь захоронений этого времени очень разнообразен, изредка включает дорогие предметы. В мужских погребениях встречаются предметы вооружения (лук и стрелы, тёсла), поясные наборы, сбруя (седло и узда), бытовые инструменты, в женских — украшения, сбруя, бытовые вещи, дорогая серебряная посуда.
(32/33)
Рис. 3. Планы погребений кыштымов и сопроводительный инвентарь XI-XII вв.
(33/34)
В отдельных захоронениях инвентарь довольно богат, но в большинстве весьма скромен, нередко совсем отсутствует.
Своеобразие некоторых черт погребальных сооружений и обрядности позволяет дифференцировать серию погребений по обряду трупоположения монгольского времени на среднем Енисее на ряд этнографических групп.
Одна из таких групп была выделена в результате наших исследований на верхнем Чулыме. [15] Памятники верхнечулымской группы сосредоточены по высоким террасам рек, на увалах и седловинах гор. К настоящему времени они зафиксированы в пяти пунктах на левом берегу р. Чулым и в Когунёкской долине. Эти памятники представлены небольшими могильниками (по 10 объектов в каждом), одиночными курганами, отдельными курганами в составе разновременных кладбищ носителей более древних культур. Верхнечулымские погребения перекрыты кольцевыми насыпями из песчаниковых плит или скальных обломков с крепидой по периметру и западиной в центре. Могильные ямы узкие, неглубокие, подпрямоугольной формы, перекрывались несколькими массивными плитами или скальными обломками. Ориентированы по линии запад — восток, в редких случаях северо-восток — юго-запад. В одной могиле обнаружены следы истлевшего дерева, возможно — от гробовища. Скелеты в могилах лежат на спине, вытянуто, иногда со слегка согнутыми в коленях ногами. Руки вытянуты вдоль туловища, иногда кисть одной руки находится в области таза. Под головой погребённых — каменная плита — «подушка». Какие-либо вещи или заупокойная пища в могиле отсутствует. В заполнении могильных ям, в насыпи курганов, на поверхности могильников найдены железные черешковые ножи, фрагменты лепной посуды, обломок костяной накладки, астрагал коровы, позвонок овцы (рис. 4).
Умершие относятся к монголоидам центрально-азиатского типа. [16]
Вторая группа, табатская, выделена по результатам наших исследований на Табате. Памятники табатской группы сосредоточены на увалах гор по правобережью рек Абакан и Табат. К настоящему времени они зафиксированы в четырёх пунктах. [17] Встречаются в средневековых могильниках и курганных группах и одиночные курганы, по одному-два объекта в составе каждого памятника. Курганы — с пологими кольцевыми насыпями из песчаниковых плит. Могилы перекрыты массивными и мелкими плитами. Могильные ямы узкие, длинные, подпрямоугольной формы, ориентированы по длине по линии северо-восток-восток — юго-запад-запад, северо-восток — юго-запад, запад — восток. Преобладают погребения в грунтовых ямах, реже — в каменном ящике из мелких, вертикально установленных каменных плит. Ящик, вероятно, был укреплён деревянной рамой, так как по углам встречаются железные гвозди. Скелеты лежат на спине, вытянуто, головой на запад или юго-запад. С правой стороны туловища находится колчан со стрелами, приёмником к плечу
(34/35)
Рис. 4. Планы погребений кыштымов и сопроводительный инвентарь XIII-XIV вв.
1 — табатская группа; 2 — верхнечулымская; 3 — черновско-суханихинская.
или ступне, с левой стороны — лук, поверх тела и по бокам от него — железный нож, пояс с пряжками, узда с удилами (рис. 4).
В расовом отношении группа не диагностирована.
(35/36)
Третья, черновско-суханихинская, группа была выделена ещё в 60-е гг. А.А. Гавриловой. [18] Ранее отдельные могилы раскапывались Г.П. Сосновским. [19] Памятники находятся на увалах и седловинах гор. К настоящему времени зафиксированы в трёх пунктах по берегам Енисея от с. Потрошилово до с. Батени. Группа представлена небольшими могильниками и скоплениями могил.
Могилы перекрыты овальными насыпями из песчаниковых плит, вытянутыми по длине могильной ямы, могильные ямы — массивными каменными плитами, реже досками. Чаще всего встречаются грунтовые ямы, окаймлённые лежащими плашмя плитами, реже — каменные ящики или ямы без внутримогильных конструкций. Погребённые находятся на спине, вытянуто, головой на запад, северо-запад или северо-восток. Под головой иногда встречаются каменные плиты — «подушки». С погребёнными обнаружены предметы вооружения (лук и колчан со стрелами), сбруя (сёдла со стременами, уздечки с удилами), пояса с железными пряжками, костяными обоймами, бронзовыми кольцами, железные ножи. Часть погребений не имела инвентаря.
В насыпи одной могилы найдены обломки керамики.
В данной, третьей, группе зафиксированы мужские, женские и детские захоронения. Могильник у г. Суханихи содержал только женские и детские погребения. Возможно, это было отдельное женское кладбище [20] (рис. 4).
В расовом отношении определены погребённые из Суханихи, все они относятся к монголоидам южно-сибирского типа. [21]
Четвёртая группа, тубинская, выделяется по материалам раскопок С.В. Киселёва у с. Тесь. [22] Памятник данного типа исследован один. Он находился на террасе под г. Георгиевской, на р. Тубе и представлял собой обособленный могильник. Надмогильные сооружения имели вид круглых плоских выкладок из обломков плит. Могильные ямы прямоугольной формы ориентированы по длине по линии север-северо-запад — юг-юго-восток или запад-северо-запад — восток-юго-восток. На дне могил находились плиты, «поставленные на ребро вдоль середины» могильной ямы, либо деревянные колоды, выдолбленные из стволов лиственниц. В ряде случаев ямы не имели внутримогильных конструкций. Скелеты погребённых лежали на спине, вытянуто, кисти рук на тазе или между ног, ориентированы головами на север-северо-запад или запад-юго-запад. Погребения в основном без инвентаря. Лишь в одном из них «под каменной стенкой» имелись железная пряжка, сбруйная скоба, а в заполнении могильной ямы — роговая срединная фронтальная накладка лука, накладка колчана и фрагменты керамики (рис. 5, 1).
В расовом отношении данная группа не диагностирована.
Пятая, часовенногорская, группа была выделена в 20-е гг. С.А. Теплоуховым. [23] Могилы данной группы были зафиксированы в одном пункте на Часовенной горе, на правом берегу р. Енисей, в черте г. Красноярска. [24] Обнаружены обособленные группы или одиночные могилы. Вероятно, это были грунтовые могилы,
(36/37)
Рис. 5. Планы погребений кыштымов и сопроводительный инвентарь XIII-XIV вв.
1 — тубинская группа; 2 — часовенногорская группа.
в заполнении которых находились мелкие плитки. Реже встречались земляные насыпи. [25] Над могильными ямами имелись перекрытия из плах, положенных на поперечные балки, или камней. Захоронения находились в ямах в дощатом гробу с крышкой,
(37/38)
окрашенной в красный цвет, скреплённой железными скобами в средней части. Погребение мужчины было нарушено. В могиле находились предметы вооружения (стрелы, колчан, лук, тесло), пояс с пряжками, накладками, обоймами, сбруя (удила, стремена, пряжка и пробой от седла), бытовые предметы (нож, кресало, крюк, молоточек). В гробу обнаружен скелет женщины, лежавшей на берестяной подстилке на спине, головой на северо-северо-восток. В женском захоронении находились бисер, серебряная серьга, берестяные колечки, зеркало, костяная пряжка, серебряный кубок и серебряный ковш. Под скелетом и сосудами сохранились остатки шёлковых тканей. За гробом, в яме, найдено седло с серебряными накладками, медными оковами, железными пробоями, роговыми подпружными пряжками и железным посеребрённым стременем (рис. 5, 2).
Погребённые относятся к монголоидам южно-сибирского типа. [26]
Погребённый из пос. Иннокентьевского принадлежал к смешанному европеоидному типу с примесями монголоидности. [27]
Отдельные памятники и некоторые группы захоронений по обряду трупоположения XIII-XIV вв. становились объектами этнокультурной интерпретации. Так, могилы у г. Суханихи связываются А.А. Гавриловой с кэм-кэмджиутами (енисейские племена), [28] черновские могилы определены И.Л. Кызласовым как кипчакские, [29] иннокентьевское погребение отнесено Н.Б. Николаевой к аринцам. [30] Наиболее многообразны оценки часовенногорских могил: их связывали то с монголами, [31] то с тюрками, [32] то с местными племенами, ассимилированными кыргызами. [33] Все эти определения высказывались попутно, в рамках обсуждения более широкой тематики, и не претендуют на окончательное решение.
В настоящее время открывается возможность для сопоставления выделенных этнотерриториальных групп памятников кыштымов с историческими сведениями о населении Минусы в монгольскую эпоху. При этом необходимо учесть данные об этническом составе населения этого района в период позднего средневековья, которые можно ретроспективно использовать для целей данного анализа.
Источники монгольского времени упоминают о местах обитания кыргызов по рекам Кэм-Кэмджиут (Енисей) и Анкара-мурэн (Ангара), называют ряд племён, которые могут иметь отношение к кыштымам в местности Баргуджин-Токум. Одно из них — туматы (туба, дубо), они, как и туласы, являлись ветвью баргутов (байырку) и обитали в рассматриваемое время в местности «поблизости... Баргуджин-Токум», [34] что соответствует Западным Саянам и Тодже. Позднее туба известны на правобережье Енисея в составе одного из кыргызских княжеств XVIII в. [35] В источниках I тыс. туба упоминаются то как одно из подразделений теле, то как одно из поколений лыжных тюцзюэ. [36] Позднее туба вошли в состав тувинцев-тоджинцев и тофаларов. Л.П. Потапов считает их самодийцами, С.И. Вайнштейн — тюрками. [37]
(38/39)
Из других, лыжных, тюрок в качестве восточных соседей кыргызов в источнике I тыс. указаны эчжи. Ф. Хирт сопоставил этот этноним с термином «ач», Э.Л. Львова с Ажи и Еежи — с родовыми подразделениями кызыльцев и чулымцев. [38] С.И. Вайнштейн склонен связывать этот этноним с тунгусами «эджен». [39] Третье поколение лыжных тюрок, милигэ, напоминает позднейших мелесов (мелетцев), обитавших в Причулымье. [40]
В «пределах страны кыргызов и кэм-кэмджиутов» в монгольское время обитало племя урасут (по другим источникам — усы, или усухань). Проживали они восточнее кыргызов, были скотоводами, почитали духов реки. [41]
Среди лесных племен Саяно-Алтая в XIII в. в источниках упоминаются хабханасы (ханасы, или ханьхэна), которые тождественны лесным урянкатам, известным по описаниям Рашидаддина. [42] Это племена таёжных охотников-оленеводов, живущих в чумах и передвигающихся зимой на лыжах.
Из этнического массива лесных урянхайцев позже XIII в. выделились хаасуты, часть которых — хаасы (качинцы) — в XVII в. обитала в долине р. Качи под Красноярском, а в начале XVIII в. переселилась в степи по Абакану и Уйбату. [43]
В числе других племён в пределах «страны киргизов» или на её границах названы теленгуты, куштеми, булагачины, кэрэ-мучины. [44]
В лесах «в пределах страны киргизов и кэм-кэмджиутов» обитало племя куштеми (кесутами, кэшидины, кесдиин), название которого стало нарицательным. Термином «кыштым» (раб-иноплеменник) обозначали всё зависимое население кыргызского государства.
Севернее кыргызов в I тыс. обитали бома, разводившие пегих лошадей. По данным Рашидаддина, в XIII в. эта область, расположенная севернее впадения Ангары в Енисей, включала четыре владения: Алафхин, Адутан, Мангу и Балаурнан. В монгольскую эпоху эти районы по-прежнему славились пегими лошадьми. [45]
Приведённые выше сведения трудно сопоставить с картой распространения выделенных групп памятников кыштымов Минусинской котловины монгольского времени.
С известной долей вероятности можно полагать, что табатская группа погребений связана с потомками племени аз, или ач, обитавшими в степных районах Алтая, Тувы, Минусы. Азы, по мнению одних учёных, являлись ответвлением западно-тюркского племени тюргеш, по мнению других — частью кетоязычных ассанов. [46]
В XIII в. «родной землёй» степных азов были Западные Саяны, включая горную дорогу по р. Ане. [47] Племя ач, входившее в состав кыргызского государства, обитало на левобережье Енисея от Чёрного Июса до Койбальской степи. [48] Возможно, что аз, ач, ашкиштымы, эчжи — одно и то же племя, подразделение теле или лыжных тюрок, обитавшее в горах и степях на западе Саяно-
(39/40)
Алтая и подчинявшееся кыргызам. После поражения от тюрок, одна часть азов переселилась в Семиречье, другая — остались в Прииртышье и Саяно-Алтае. В Прииртышье к памятникам азов (азгишей) Ю.И. Трифоновым и С.М. Ахинжановым были отнесены одиночные погребения по обряду трупоположения с восточной ориентировкой, в грунтовых ямах под курганами, со сбруей. [49] Если данное предположение верно, то азы продвинулись с мест своего обитания в Саянах в Минусинские степи ещё в IX-X вв., после оттока значительной части кыргызов на юг, в Монголию. Им могут принадлежать погребения под кольцевыми курганами, в каменных ящиках с западной ориентировкой, сбруей и оружием, относящиеся к X-XII вв. в долинах рек Аскиз и Табат. [50] Мужские погребения принадлежат европеоидам, а женские — монголоидам, [51] что может свидетельствовать о смешении населения на территории нового расселения. На севере ачинцы (еежи) могли проникнуть до Чулыма и войти в состав чулымских тюрков.
Труднее говорить о принадлежности к определённым племенам других групп погребений, поскольку все известные по письменным данным этносы обитали в этот период за пределами степной части Минусинской котловины. Их этнокультурная интерпретация — дело будущего.
Важное значение захоронений кыргызских кыштымов как памятника этнической истории коренного населения Среднего Енисея заставляет обратить особое внимание на их учёт, картографирование и охрану. Поскольку до недавнего времени эти памятники не были предметом специального изучения, не выделялись из общего массива средневековых погребальных сооружений, отдельно не фиксировались, не картографировались, а данные о них не вводились в научный оборот. Кроме упоминавшейся статьи А.А. Гавриловой с кратким описанием могильника Суханиха и работы С.В. Киселёва с характеристикой могильников Кривинское и Тесь, [52] до недавнего времени не было научной литературы, посвящённой данному типу памятников. Большинство раскопанных в разные годы погребений кыштымов лишь кратко описаны в археологических отчётах. Данные о многих из них, некогда раскопанных А.Н. Липским, безвозвратно утрачены. Нет должного внимания к данной категории памятников со стороны отделов культуры музеев и краеведов. Поэтому необходимо привлечь внимание специалистов и любителей южно-сибирской археологии к памятникам кыштымов, картографировать исследованные ранее объекты, фиксировать открываемые кыштымские могильники. Необходимо добиться взятия этих ценных памятников на государственный учёт и организовать их охрану, поскольку многие из них находятся в районах интенсивного промышленного и сельскохозяйственного освоения.
(40/41)
Примечания.
[1] Радлов В.В. Сибирские древности. — Спб, 1896. — С. 51-52.
[2] Теплоухов С.А. Опыт классификации древних металлических культур в Минусинском крае // Материалы по этнографии. — Л., 1929. — Т. 4, вып. 2. — С. 55.
[6] Кызласов Л.Р. К вопросу об этногенезе хакасов // Учён.зап. Хакас. НИИ языка, лит. и истории. — Абакан, 1959. — Вып. 7. — С. 70-92.
[11] Вайнштейн С.Н. Этнический состав древнего населения Саян // Бронзовый и железный век Сибири. — Новосибирск, 1974. — С. 189-195.
[16] Определение В.А. Дрёмова.
[17] Худяков Ю.С. Отчёт о работе Южно-Сибирского отряда САКЭ ИИФиФ СО АН СССР в Бейском и Орджоникидзевском районах Хакасской АО в полевом сезоне 1985 года. — Новосибирск, 1985. — С. 2-3, 6-8, 10.
[22] Киселёв С.В. Материалы археологической экспедиции в Минусинский край в 1928 // Ежегодник гос. музея им. Н.М. Мартьянова в г. Минусинске. — Минусинск, 1929. — Т. 6, вып. 2. — С. 153-155.
[23] Теплоухов С.А. Опыт классификации... — С. 58.
[24] Гаврилова А.А. Могильник Кудыргэ как источник по истории алтайских племён. — М.; Л., 1965. — С. 73-74.
[25] Николаева И.Б. Раскопки на территории бывшего Красноярского острога // Материалы и исследования по археологии, этнографии и истории Красноярского края. — Красноярск, 1963. — С. 120.
(41/42)
[27] Николаева И.Б. Раскопки на территории бывшего Красноярского острога... — С. 121.
[30] Николаева И.Б. Раскопки на территории бывшего Красноярского острога... — С. 121.
[32] Карцев В.Г. Из истории красноярских канчинцев и аринцев // Уч.зап. Хакас. НИИ языка, лит. и истории. — Абакан, 1960. — Вып. 8. — С. 83.
[38] Львова Э.Л. О месте термина еежи в системе тюркской этнонимии // Из истории Сибири. — Томск, 1976, — Вып. 21. — С. 253.
[39] Вайнштейн С.И. Этнический состав...— С. 194.
[46] Кызласов Л.Р. История Тувы... — С. 50; Вайнштейн С.И., Васильев В.И. К проблеме этнической принадлежности коренного населения лесостепного и горно-таёжного региона Западной и Средней Сибири ко времени прихода русских // Вопросы археологии и этнографии Горного Алтая. — Горно-Алтайск, 1983. — С. 90.
[47] Малов С.Е. Памятники древнетюркской письменности. — М.; Л., 1951. — С. 67.
[48] Евтюхова Л.А. Археологические памятники енисейских кыргызов (хакасов). — Абакан, 1948. — С. 5.
[50] Худяков Ю.С. Типология и хронология... — С. 96-98.
[51] Определения В.А. Дрёмова.
|