главная страница / библиотека / обновления библиотеки / оглавление книги

Л.Н. Гумилёв

Хунну. Срединная Азия в древние времена.

// М.: Изд-во Восточной литературы. 1960. 292 с.

Глава XIV. Разорванное кольцо.

Перед гибелью. — 217

Разгром северного Хунну. — 218

Победы Бань Чао. — 220

Потрясения в южном Хунну. — 223

Покорение кянов. — 225

Возрождение северного Хунну. — 227

Восстание кянов. — 230

Утрата Западного края Китаем. — 231

^ Перед гибелью. Южное Хунну росло и крепло. Этому способствовала оживлённая торговля с Китаем, стимулировавшая рост скотоводства. В кочевьях был установлен порядок, о грабежах и бесчинствах не было слышно; численность населения увеличивалась.

В северном Хунну за десять лет (73-83) произошли перемены к худшему, о чём можно догадаться по косвенным признакам. Старейшина Гилюс передался Китаю; он привёл с собой 38 тыс. человек и много скота. Владения Западного края начали переговоры с Китаем о военном союзе против северного Хунну. Обострились отношения между хуннами и динлинами, а сяньби окончательно заключили союз с китайцами.

Нужда в тканях заставила в 84 г. северного шаньюя обратиться в Китай с просьбой открыть торг. Тут уже не было речи о свободной торговле, хунны хотели получить материю по любым ценам и соглашались иметь дело с китайской правительственной монополией. Предложение сулило китайцам столь большие выгоды, что они согласились. Великий цзюйкюй Имоги-князь погнал на продажу быков и коней, но на пути лёгкая конница южных хуннов отбила скот. Торговля была сорвана.

Ещё хуже было внутреннее положение: «единомысленные пришли в несогласие и разделились». [1] Распри повлекли за собой эмиграцию: в 85 г. семьдесят три ро-

(217/218)

да бежали в Китай, ослабив и без того надорванную мощь северной хуннской державы.

Южнохуннский шаньюй Сюань никаких талантов не проявлял, но его племянник Шигы (Шицзы) оказался способным полководцем. В 86 г. он напал на кочевья северных хуннов и нанёс им большой урон. [2] Северный шаньюй Юлю оказался в кольце врагов. С юга нажимали южные хунны, к которым перебегали его подданные, на востоке свирепствовали сяньби, на севере снова поднялись динлины. Западный край был плохой опорой. Поражение было неминуемо, катастрофа неизбежна, но Юлю с мужеством отчаяния продолжал борьбу.

^ Разгром северного Хунну. Первый удар нанесли сяньби. В 87 г. они вступили в восточные земли хуннов, и Юлю-шаньюй понёс полное поражение. Он был захвачен врагами, которые содрали с него кожу. [3] Сяньби не развивали успеха; расправившись в врагом, они ушли обратно, но паника, посеянная ими среди хуннов, сразу же принесла плоды. Ещё 58 родов, в коих считалось 200 тыс. душ и 8 тыс. строевого войска, откочевали на юг и передались Китаю. Приведённые цифры показывают, как велики были потери хуннов. На 200 тыс. человек должно было быть примерно 40 тыс. боеспособных мужчин. Вряд ли китайскому историку в данном случае имело смысл преувеличивать цифру беглецов. Скорее всего основную массу их составляли вдовы и сироты, которых сяньби не успели или не захотели брать в плен. В следующем году против Хунну ополчилась сама природа. Через Халху прошла саранча, и к бедствиям войны прибавился голод.

В Китае умер осторожный император Чжан-ди, и на престол вступил малолетний Хэ-ди. Правление взяла в свои руки вдовствующая императрица.

В южном Хунну также произошла смена власти: место умершего шаньюя Сюаня занял его двоюродный брат Туньтухэ. Он сговорился с правительницей об уничтожении северного Хунну, и весной 89 г. китайская армия выступила. Северные хунны ещё не оправились от поражения и голода, когда на них обрушилось новое нашествие. Преемник Юлю, имени которого не сохранила история,

(218/219)

был разбит у гор Яньжань и бежал. [4] Китайцы (8 тыс.) и южные хунны (30 тыс.) захватили до 200 тыс. пленных. Эта цифра, возможно, преувеличена, но самый факт победы китайцев несомненен. В 90 г. война возобновилась. Главой похода против северных хуннов стал Шигы. С отрядом всего в 8 тыс. всадников и незначительными китайскими подкреплениями он совершил глубокий рейд в тыл противника и, напав ночью на ставку северного шаньюя, разбил её. Северных хуннов была только тысяча человек, но они приняли бой. Шаньюй сражался храбро; обессилев от ран, он упал с коня, но верные соратники снова посадили его в седло и вырвались из окружения. В руки врагов попала семья шаньюя и всё его имущество, в том числе государственная нефритовая печать.

В 91 г. китайский западный наместник ещё раз разбил шаньюя, который бежал и пропал без вести. Западный лули-князь Юйчугянь, брат пропавшего, объявил себя шаньюем и послал посольство в Китай просить мира. Он нашёл поддержку у генерала Доу Хяня. Последний представил доклад, в котором предлагал сохранить северное Хунну, чтобы не нарушать политического равновесия и некоторого порядка в степи, ибо хунны его поддерживали. Китайский двор согласился на предложение шаньюя, и уже завязались переговоры, как вдруг Доу Хянь был арестован и казнён. Испуганный потерей покровителя, Юйчугянь откочевал на север. Китайские чиновники в докладе изобразили откочёвку как бунт. В погоню за шаньюем послали тысячу китайской конницы, заманили его к себе для переговоров и убили, а войско его уничтожили (93 г.). [5]

Юйчугянь был последним северным шаньюем из рода Модэ. На основании этого китайские историки считали

(219/220)

93 год концом хуннского государства, а многие европейские авторы, подходя к материалу некритически, повторяли слова китайцев. На самом деле борьба не кончилась, народ не сложил оружия. Просто в северном Хунну сменилась династия: во главе непримиримых встал знатный хуннский род Хуян. Правда, остались с ним немногие. 100 тыс. кибиток подчинились сяньбийцам; это выразилось в том, что они «сами приняли народное название Сяньби». [6] В 91 г. в южном Хунну было 34 тыс. юрт. Это составляло 237 300 душ. [7] К ним прибавилось ещё приблизительно столько же пленных и перебежчиков. Много хуннов поселилось в самом Китае. [8]

Но, несмотря на все потери, количество непокорных и не желавших покориться было немалым. Не будучи в силах сражаться с многочисленными врагами: китайцами, сяньбийцами, динлинами, перешедшими в 90 г. н.э. на сторону коалиции, хунны стали искать пути для отступления. «В естественной ограде внутренней Азии имеется широкая брешь, целые ворота на запад в сторону Европы. Именно в том месте, где высокие цепи Алтая сменяются ещё более высокими хребтами Тянь-шаня, между теми и другими остаётся область сравнительно невысоких гор, разделённых тремя широкими проходами, подобными длинным рукавам, посредством которых равнины внутренней Азии удобно сообщаются с равнинами Азии внешней, западной. Северный из этих проходов идёт вдоль Иртыша, между монгольским Алтаем и Сауром; средний, самый узкий, разделяет Уркашар от Джаира и Барлыка; южный пролегает между Майли, Барлыком и Джунгарским Алатау». [9] Сквозь эти проходы ушли хунны, покинув свою родину, но спасая свою свободу. [10] В широких степях Барабы и Караганды хунны оправились от поражения, и 15 лет спустя война за Азию возобновилась.

Но и эти 15 лет были насыщены событиями.

^ Победы Бань Чао. В то время как северохуннская держава гибла под напором сяньбийцев, Бань Чао ждал

(220/221)

своего времени. Базой его был Кашгар, и главной опасностью для него были кашгарские эмигранты, мечтавшие о возвращении домой и об изгнании оттуда китайцев. В 87 г. Чон и его сторонники сделали попытку вернуться на родину при активном содействии Кангюя и Кучи. Однако общее положение было таково, что выгоднее казалось примириться с китайцами, и Чон согласился на переговоры. Бань Чао принял его и немедленно казнил, а на его сторонников, благодушествовавших во время перемирия, произвёл внезапное нападение и вырезал их. Погибло 700 человек — по тем масштабам очень много, и «южная дорога была открыта». [11]

В 88 г. наступила очередь Яркенда. Бань Чао во главе хотанцев, шаньшаньцев и кашгарцев подошел к этому упорному городу. На помощь Яркенду явились князья Кучи (Гуйцы) и Аксу (Гумо). Бань Чао не решился напасть на объединённое войско. Он схитрил. В присутствии пленных кучасцев он отдал распоряжение двум отрядам направиться на запад и на восток будто бы для охвата противника. Затем пленным позволили убежать, и они рассказали своим князьям о плане китайского полководца. Те поверили и выступили в поход в пустыню, чтобы устроить засады. Этого и хотел Бань Чао; со всеми войсками, никуда не уходившими, он напал на яркендцев, разбил их и взял город. Союзникам пришлось отвести свои утомлённые бесполезными маневрами войска и примириться с потерей Яркенда. Теперь положение китайцев в Сиюе стало прочным. [12]

Расправляясь с княжествами Западного края, Бань Чао руководствовался соображениями, подсказанными инстинктом самосохранения. Он не имел права на неудачу, так как она неизбежно принесла бы гибель и ему самому и всем его соратникам. Но в 88 г. он сделал поступок, совершенно необъяснимый с этой точки зрения, а равно и с позиций политической целесообразности. Он сам развязал новую и бесполезную войну.

В 78 г. на престол Кушана вступил Канишка, воинственный царь, продолжатель традиций своих отца и деда. Вся агрессия кушанов — т.е. юэчжей, была обращена

(221/222)

на запад и юг. Они воевали с парфянами и саками, завоевывали северную Индию, крепко держали Согд. Китайцы не мешали кушанам, а кушаны не имели повода трогать китайцев. Естественная граница между Средней и Центральной Азиями была границей их интересов, и обе великие державы находились в самых дружественных взаимоотношениях около 100 лет.

В 88 г. кушанский царь решил упрочить союз обычным способом: отправил посольство просить руки китайской царевны. Бань Чао не пропустил посла и заставил его вернуться.

Зачем он это сделал? Источник не называет никаких к тому мотивов. Бань Чао не мог не понимать, что он нанёс оскорбление кушанскому царю, что он превысил свои полномочия, так как отказать мог лишь сам император, что за этим поступком последует война, что это, наконец, неблагодарность, так как без помощи Кушана ему не удалось бы справиться с кашгарским восстанием. И всё это его не остановило! Очевидно, у него были свои причины, но нам они не известны. Вызов, сделанный китайским полководцем, был принят кушанским царём.

В 90 г. 70 000 юэчжийских всадников, закованных в броню, с длинными копьями и прямыми тяжёлыми мечами вступили из Ферганской долины (через Цунлин, т.е. Алай, а не Памир, где дорог для тяжёлой конницы не было) в пределы Западного края. Число это, конечно, преувеличено, но все же можно заключить, что юэчжей было больше, чем китайцев.

Бань Чао был к этому готов. Его стратегический план приведён в источнике как речь от первого лица: — Чао сказал: «Хотя юэчжей много, они долго шли с Цунлина и у них нет обоза с продовольствием. Стоит ли волноваться? Соберём урожай и этим убережёмся. Те, став голодными и истощёнными, подчинятся нам сами. В несколько десятков дней все будет кончено». Так и случилось. Стены крепостей и тугие самострелы делали китайцев неуязвимыми. В крепостях же был сосредоточен весь запас продуктов: китайцы были сыты, а юэчжи голодны. Юэчжийский полководец послал в Кучу отряд просить провианта, но Бань Чао предусмотрительно поставил на дороге засаду и юэчжийское посольство было изрублено. Юэчжи ушли ни с чем.

(222/223)

В 90 г. китайские регулярные войска выгнали хуннов из Хамийского оазиса. [13] Этим была восстановлена прямая связь Бань Чао с Китаем. Тогда же оба чешиских князя «пришли в трепет» и послали сыновей в заложники в Китай. Северные оазисы оказались изолированы и лишены надежды на какую бы то ни было помощь. В 91 г. Куча, Аксу и Уч-Турфан капитулировали. Бань Чао ограничился тем, что сменил в Куче князя и заставил вновь покорившихся выставить войска.

Враги Китая сгруппировались в северо-восточной части края, у озера Баграч, в княжествах Карашар (Яньки), Вэй-сю, Вэй-ли, Халга-амань и Шаньго. [14] Осенью 94 г. Бань Чао двинулся к Харашару во главе 400 китайцев и 60 тыс. союзников. Харашарский князь Гуан, чтобы не пропустить противника, разрушил горный мост; тогда Бань Чао нашёл другой путь и подошёл к Харашару. Испуганные харашарцы бежали в горы, но вельможа Юань-мынь известил об этом китайцев. Бань Чао послал погоню, обещал прощение, но казнил сдавшихся на честное слово и назначил предателя царём Харашара. Завоевание Западного края было закончено.

Бань Чао был убеждён, что его воинские успехи обеспечили его отечеству господство в Западном крае. Он не учёл, что северные хунны ещё сидели на конях.

Династия, основанная Модэ, пресеклась у северных хуннов в 93 г., её заместил род Хуян. Глава его носил титул, который китайцы переводили ван (король), а не гун (князь), т.е. он был выше чжуки и лули — высших чинов хуннской иерархии. Первоначально ставка Хуянов была в Бэй-шане, а после сяньбийского разгрома — где-то около Тарбагатая. И копья их ещё не затупились.

^ Потрясения в южном Хунну. В результате войны 90-93 гг. население южного Хунну весьма умножилось, но это не усилило, а, наоборот, ослабило державу. Захваченные в плен перебежчики и добровольно подчинившиеся северные хунны были люди совсем иного склада, чем южане. Ненависть к победителям-китайцам у них за последнее время только увеличилась, так же как и ожесточение против южан, громивших их юрты и таскавших их жён и детей на аркане за хвостом коня. Покор-

(223/224)

ность северных хуннов южному шаньюю была вынужденной, так как в их родных степях свирепствовали воинственные сяньби и динлины. Поэтому они скрепя сердце пополняли ставку южного шаньюя, снося обиды от своих победителей. Особенно ненавидели они Шигы, получившего за победы над ними титул восточного лули-князя, не без оснований считая его вдохновителем разгрома их державы и причиной их сегодняшнего бедственного состояния.

Зато Шигы пользовался заслуженной популярностью среди южных хуннов и имел немалый авторитет у китайцев. Шигы был храбр, образован, решителен, умён, имел много военных заслуг, и южные хунны хотели, чтобы он стал шаньюем, но законным наследником был его дядя Аньго, человек непопулярный и, по-видимому, бездарный. В 93 г. шаньюй Туньтухэ умер, и Аньго стал шаньюем, а Шигы — наследником, восточным чжуки-князем. Став шаньюем, Аньго остро почувствовал всеобщую неприязнь и стал искать, на кого бы опереться. У него и у вновь покорившихся северных хуннов был общий недруг — Шигы, и Аньго среди новых подданных обрёл друзей и опору. Победитель и побеждённые обменялись местами. Шигы, страшась за свою жизнь, откочевал к китайской границе и притворился больным, чтобы не ездить на общие собрания князей. [15] Но решающей силой был китайский наместник Ду Чун. Он принял сторону Шигы, стал задерживать донесения шаньюя ко двору и вместе с наследником строчил доносы, в которых сообщал, что Аньго стремится убить наследника и отложиться. Император Хэ-ди приказал провести следствие, которое было поручено Ду Чуну. Весной 94 г. Ду Чун с китайским войском подошёл к ставке шаньюя. Аньго знал, что такое расследование не сулит ему ничего доброго, и ночью ускакал в степь. Вокруг него собрались вновь покорившиеся, и шаньюй пошёл на Шигы, чтобы казнить доносчика. Шигы успел бежать и укрыться в китайской крепости Мансянчен.

Ду Чун ликовал: возмущение было налицо, и он ретиво взялся за усмирение. Умножив свой отряд южными хуннами, он напал на Аньго. Сторонники Аньго из южных хуннов пришли в ужас и решили его головой от-

(224/225)

купиться от карателя. Аньго был убит, а Шигы возведён на престол. Но не так легко было управиться с вновь покорившимися. Они организовали ночное нападение на Шигы и были отбиты только китайской стражей. Несмотря на эту неудачу, восстание развивалось: к концу года пятнадцать родов — 200 тыс. человек — поставили сына покойного шаньюя Туньтухэ, Фынхэу, шаньюем «против воли», [16] перебили китайских чиновников, сожгли караульные башни, почтовые дворы и, забрав имущество, пошли на север. Против повстанцев была брошена целая армия — 40 тыс. человек. Состояла она из наёмных отрядов сяньби, ухуаней, тангутов и южных хуннов. Зимой 94/95 г. Фынхэу пробился и ушёл на север, и «китайские войска не могли его догнать». [17]

Несмотря на то что в официальном отчете потери хуннов были показаны в 17 тыс. человек и сделан вид, будто хуннов выгнали за границу, китайское правительство понимало, что победителями остались хунны. Ду Чун и его коллеги были преданы суду за то, что, «нарушив доброе согласие с хуннами, довели их до возмущения», а также за медлительность в военных действиях. Все они умерли в тюрьме. Шигы горел злобой и искал виновных, хотя было ясно, что они ушли на север. Он обвинил выньюйди-князя Угюйчжана в сочувствии Аньго и хотел пытать его. Это вызвало новое восстание в 96 г. Угюйчжан долго сопротивлялся в горных долинах, и опять потребовалась китайская помощь, чтобы разбить его. В 98 г. Шигы умер и престол перешёл к его брату Тханю. Судьба Фынхэу была печальна. Народ его страдал от голода и нападений сяньби. Наконец, в 117 г. сяньби разбили и рассеяли сторонников Фынхэу; большая часть их ушла к северному шаньюю, а сам Фьгнхэу в 118 г. вернулся и сдался китайцам. Его не казнили, но поселили во внутреннем Китае.

^ Покорение кянов. Одновременно китайские войска напали на хуннов и на их верных союзников кянов. Наместник на тибетской границе Фуюй «послал людей обеспокоивать цянов», [18] т.е. спровоцировал возмущение.

(225/226)

В 87 г. Фуюй попросил у правительства подкрепления и выступил на усмирение. Кяны откочевали в глубь страны. Они явно избегали столкновения. Но честолюбивого Фуюя мирное решение отнюдь не устраивало. С 3 тыс. всадников он погнался за кочевниками и догнал их, но при этом попал в засаду. 300 кянских удальцов ночью напали на китайский лагерь, и китайские солдаты в смятении рассеялись. Сам Фуюй дрался до конца, но пал в бою. Прибытие других частей спасло остатки отряда. Вождь кянов Миву ответил контрнабегом, потерпел поражение и предложил вступить в переговоры. Правитель провинции Лунси принял кянских парламентеров и угостил их отравленным вином, причём погибло 800 старейшин и в том числе Миву. Вслед за тем карательная экспедиция прошла по горным долинам, где убила 400 человек и захватила в плен две тысячи застигнутых врасплох. Сын Миву, Митан, и его родовичи при поддержке других родов напали на Лунси, но в битве при Байши были отброшены. Несмотря на это, кяны стекались к Митану, и китайцам пришлось признать, что войну нельзя выиграть без больших затрат. Правитель Лунси был отдан под суд, а его заместитель, применив обычную систему подкупов, сумел посеять несогласие между родами и тем несколько ослабил напряжение. Война продолжалась, и частные успехи против войск Митана мало что давали китайцам. Поэтому они сделали попытку договориться и вернули .Митану его бабушку, ранее захваченную в плен, которую сопровождали пять толмачей-парламентёров. Митан ответил на предательство предательством: толмачей «распластал на земле и кровью их заключив договор с родами», возобновил борьбу. [19] В 92 г. снова были пущены в ход подкупы и регулярные войска. С помощью первых китайцам удалось разделить и ослабить кянов, а вторые захватили 800 пленных и, что важнее, собрали урожай посеянной кянами пшеницы, а на берегах Жёлтой реки построили несколько крепостей и завели речной флот. Стесненный Митан отступил на запад. 93 год был для китайцев удачным.

Но Митан оправился. В 96 г. посланные против него войска из юэчжей и покорившихся Китаю кянов потерпели полное поражение, а осенью 97 г. Митан перешёл в

(226/227)

контрнаступление. Он ворвался в Луней, присоединил к себе живших там единоплеменников и разбил местные войска. Снова пришлось бросить на него регулярные части, которые подавили кянов благодаря численному перевесу, но потери китайцев были столь велики, что от преследования противника пришлось отказаться.

Однако планомерная система подкупов парализовала военные успехи Митана. Прокитайские настроения стимулировались деньгами и шёлком и росли настолько активно, что сам Митан был вынужден просить мира. Он приехал ко двору для переговоров, а его родовичи перешли жить на китайскую территорию «по причине крайнего голода». [20] Казалось бы, наступил мир, однако в 100 г. кяны снова восстали, и причина, очевидно, была не в них, так как сразу же три китайских чиновника были отданы под суд. Как видно, плохая администрация наносила ханьской империи больше вреда, чем доведённые до отчаяния кочевники. Так или иначе, а война вспыхнула вновь. Первой жертвой Митана оказался один из родов, передавшихся Китаю. Он был разгромлен. Другие роды, не видевшие перспектив в развитии восстания и утомлённые борьбой, не поддержали Митана. В битве на речке Юаньчуань он был разбит и с остатками своих сторонников, всего около тысячи человек, бежал к верховьям Жёлтой реки. В следующем, 102 г., был истреблен последний мятежный род кянов и покорение их было закончено.

^ Возрождение Северного Хунну. В 104 г. в Китай прибыло из северного Хунну посольство с предложением «мира и родства». Оно было отпущено без ответа. [21] По смерти Хо-ди, в 105 г. явилось второе посольство с мирными предложениями и также не получило ответа. Сразу вслед за этим вспыхнуло восстание в Западном крае — китайцы были выбиты оттуда и там укрепились северные хунны. Связь между этими событиями несомненна. Собственно говоря, жители Западного края не очень рисковали. Бань Чао завоевал их их же собственными руками и количество китайских войск у наместника было ничтожно. Преемник Бань Чао — Ян Шан был осаждён в Кашгаре и, поняв невозможность одержать побе-

(227/228)

ду, прорвал блокаду и ушёл в Китай в 106 г. [22] Новые начальники расположились около Кучи с отрядом 8000 человек. Военачальник Лян Гинь вошёл в крепость Кучи с разрешения князя, поставленного Бань Чао, но вопреки желанию войск и народа. Против китайцев и их креатуры вспыхнуло всеобщее восстание. Для борьбы с оккупантами явились ополчения из Гумо (Аксу) и Вэнь-су (Уч-Турфана), но Лян Гинь был не трус. Постоянными вылазками он истомил осаждавших и, когда их порыв прошёл и они, сняв осаду, начали расходиться по домам, погнался за ними и изрубил около 10 000 человек (надо думать, тут не без преувеличения). Этими решительными действиями он усмирил Кучу, но дорога на Дуньхуан была во власти повстанцев и частный успех не решал ничего.

Правительство Китая поняло, что надо спасать своих солдат, и отдало приказ о полной эвакуации Западного края, ссылаясь на то, что невыгодно его удерживать.

Новая территория северного Хунну простиралась от озера Баркуль до «Западного моря», т.е. до Каспия или Арала. Власть принадлежала роду Хуян. После перехода Западного края в руки хуннов в 107 г. северо-западные области Китая стали театром пятидесятилетней войны. Обладание степными просторами Западной Сибири, населёнными воинственными уграми, весьма усилило северных хуннов, но в игру вмешался третий партнер — Сяньби.

Сяньби и Хунну были одинаково враждебны Китаю, но ещё более враждовали друг с другом. О хунно-сяньбийской войне китайские источники умалчивают, так как ока проходила далеко от Китая, но косвенные данные говорят о ней. Усиление Сяньби началось с 93-94 гг., после того как 100 тыс. хуннских семейств «приняли народное название сяньби». Союз с китайцами был расторгнут уже в 97 г., когда сяньби разгромили Ляодун. «После этого сяньби то покорялись, то отлагались, то вели войны с хуннами и ухуанями». [23]

Не имеет смысла подробно описывать все набеги и стычки, достаточно проследить общий ход войны. В 101 г. набег сяньбийцев был отбит. В 110 г. после кро-

(228/229)

вавого столкновения покорились Китаю ухуани, а сяньбийцы заключили договор об открытии рынков на границе и дали заложников. Однако в 115 г. сяньбийцы напали на границу, в 117 г. повторили набег, но были разбиты ухуанями, которые выступили на стороне Китая. В 118 г. отдельные отряды сяньбийцев прорвались сквозь границу, много пограбили и пожгли; в 119 г. такие же отряды были настигнуты китайскими регулярными войсками и разбиты. Сяньби не имели централизованного управления. Из 120 сяньбийских родов каждый вёл войны за свой страх и риск. Но влияние более цивилизованных хуннов сказалось, и около 120 г. князёк Цичжигянь возглавил тех своих соплеменников, которые хотели воевать с Китаем. Результаты организации, пусть примитивной, и руководства, пусть слабого, сказались немедленно. Со 121 по 126 г. Цичжигянь громил китайцев и южных хуннов, и лишь в 127 г. китайские линейные войска и южные хунны отразили сяньби. В 130 г. китайцам удалось привлечь на свою сторону ухуаней; их контрнабеги были для Сяньби тяжелее китайских. В 134 г. Цичжигянь умер, и с его смертью война прекратилась.

Война сяньби с Хунну проводилась, видимо, беспорядочно, но их энергии было достаточно, чтобы не допустить в Халху своих противников. Войну вести им приходилось на четыре фронта, так как северные саянские динлины притязали на халхаские степи наряду с хуннами, а на востоке, в Маньчжурии, образовалось агрессивное государство Фуюй. Кроме того, ближайшие соседи и братья по крови — ухуани передались Китаю в 144 г., и только воинственность и взаимная вражда между соседями спасали сяньбийцев от разгрома и уничтожения.

Ещё хуже были дела у южных хуннов. С Фынхэу ушли все воинственные и энергичные люди, и у южных шаньюев остались лишь неспособные даже к самообороне от сяньбийцев. Преемники Шигы — шаньюи Тхань (98-124 гг.), Ба (124-128 гг.) и Хюли (128-142 гг.) — знали свои возможности и старались ни в чём не перечить китайским чиновникам. Хуннские родовые князья были более самостоятельными и в 140 г. восстали против Китая; к ним примкнули ухуани и тангуты, но повстанцы были разбиты наёмными войсками правительства под Май и Гученом и в 144 г. восстание было подавлено. Шаньюй не принимал участия в восстании, однако китай-

(229/230)

ский наместник притеснениями довёл его до самоубийства. Шаньюев род пресёкся, и на опустевший престол был посажен фаворит императора, придворный Дэулэчу, хунн лишь по происхождению (143-147 гг.).

^ Восстание кянов. Потеря Западного края была для Китая тяжёлым уроном, но не сюрпризом. Для возвращения его был немедленно организован новый поход, причём, необходимую лёгкую конницу решено было набрать среди покорённых кянов.

Однако мобилизация сорвалась; набранные и отправленные в поход кяны разбежались. Карательная экспедиция начала разорять их селения. Правительственные войска стали терпеть поражение за поражением. Весна 108 г. ознаменовалась временным успехом. В битве при Йе-ле, недалеко от Ганьчжоу, отозванные из Западного края войска под командованием полководца Лян Гиня одержали победу над повстанцами, но восстание ухуаней и южных хуннов в 109 г. заставило китайское правительство перебросить эти войска на восток, и результаты победы свелись к нулю.

В последующие годы (109-111) восстание развивалось, а китайские войска терпели новые неудачи. В довершение беды восстали китайские пограничные авантюристы, но они были легко разбиты регулярными войсками. Остатки их примкнули к кянским повстанцам. Тем временем на западе шла ещё более ожесточённая война.

Тяжела была потеря Западного края для Китая. Он не примирился с ней, и пять лет спустя, в 112 г., китайские войска сделали попытку выбить хуннов из оазиса Хами. Хунны их разгромили. Попытка Китая привлечь на свою сторону кянов окончилась для него крахом: кяны восстали. После этого Северо-Западный Китай оказался открыт хуннским набегам; граница Китая проходила уже через Дуньхуан, западнее её только одна Шаньшань тяготела к Китаю.

От полного поражения спасли Китай «баньшунские мани», точнее, «ба-ди семи родов», одно из племён южных ди, прозванное за храбрость «божественным войском». [24] Они, соединившись с китайскими войсками,

(230/231)

остановили наступление повстанцев. Вслед за тем к правительственным войскам примкнули малые юэчжи, жившие в современном Сининском округе, и некоторые кяны, очевидно, навербованные за деньги. С их помощью в 115 г. было восстановлено сообщение с Западным краем. Тогда же был принят новый план войны. Китайская пехота была распущена, причём с каждого желавшего уйти требовали значительный выкуп. На собранные деньги сформировали лёгкую конницу и дополнили её 10-тысячным войском южных хуннов. Успех перешёл к китайцам, и войско восставших кянов было разбито.

На этом война не кончилась. Вплоть до 126 г. ежегодно китайская лёгкая конница совершала походы, усмиряя отдельные роды кянов. Восстание погасло, но нанесло империи Хань огромный ущерб. «Содержание армии и доставка съестных припасов стоили 24 миллиона ланов серебра»; государственное казначейство истощилось. Богатые земли были разорены, пришлось заселять их сызнова, вновь строить крепости и копать каналы для орошения полей военнопоселенцев. Эта война по тяжести и напряжённости для Китая не уступала войнам с хуннами, но необходимость владеть верховьями Жёлтой реки была неотложна, так как горы служили естественными рубежами, защищавшими сердце страны.

^ Утрата Западного края Китаем. В 123 г. правитель области Дуньхуан представил двору три плана военных действий в Западном крае: первый — напасть на ставку Хуянь-князя, разорить её и с помощью шаньшаньцев стеснить Чеши; второй — выдвинуть форпост и снабжать гарнизон из Китая; третий — эвакуироваться с запада.

Второй план был бессмыслен, третий — не только позорен, но и губителен, так как если бы хунны объединились с кянами, то повторились бы времена Модэ. Поэтому был принят первый план, который отстаивал в государственном совете Бань Юн, сын Бань Чао. Ему и поручили возвратить Западный край под власть Китая. Задача была поставлена якобы скромная: устроить в Люкчунском оазисе военную колонию. Но исполнима она была лишь при условии покорения всего Западного края и, следовательно, разгрома северных хуннов. Бань Юн за это дело взялся.

Ситуация в Западном крае была такова: Шаньшань сохраняла верность Китаю; Хами было в руках хуннов;

(231/232)

северные оазисы, особенно Заднее Чеши и Карашар, активно примкнули к северному Хунну, а юго-запад — Кашгар, Яркенд и Хотан — оказались под протекторатом Кушана. [25]

В 124 г. Бань Юн со своим отрядом вступил в Шаньшань и наградил владетеля за верность. Владетели Кучи, Аксу и Уч-Турфана сдались на милость китайского полководца и предоставили в его распоряжение 10 тыс. пехоты и конницы. С этими войсками Бань Юн вторгся в Турфан и в долине Ихо разбил хуннского князя Юли, после чего Переднее Чеши подчинилось ему и выставило вспомогательное ополчение в 5 тыс. человек. Правительство оценило успехи своего полководца и послало ему подкрепление — 6 тыс. лёгкой пограничной конницы — для серьёзной войны с самими хуннами.

В 125 г. Бань Юн разбил князя Заднего Чеши и захватил 8 тыс. пленных и свыше 50 тыс. голов скота, чем обеспечил прокорм своего войска. Князь и хуннский посол были захвачены и казнены. Бань Юн летом 126 г. покорил все мелкие княжества вокруг озёр Баркуль и Эби-Нур, а зимой напал на ставку Хуянь-князя и разгромил её. В числе пленных оказался родственник шаньюя, и Бань Юн приказал чешискому князю зарезать его, чтобы вызвать кровную месть между хуннами и чешисцами. И действительно, шаньюй явился, чтобы отомстить за кровь, но был разбит и отогнан китайскими войсками. После этого Хуянь был вынужден перенести свою ставку на берег реки Хаву, т.е. Чёрного Иртыша. [26]

В 127 г. наступил черёд Харашара, горного гнезда антикитайских настроений. На него двинулись одновременно Бань Юн во главе 40 тыс. союзников и правитель области Дуньхуан, Чжан Лян, с 3 тыс. регулярных войск. Дело харашарцев было безнадёжно, и они не стали сопротивляться. Чжан Лян первый подошёл к Харашару, принял капитуляцию и донёс правительству о своей победе и опоздании Бань Юна. Согласно китайским военным законам, за опоздание в походе полагалась казнь.

(232/233)

Бань Юна арестовали и посадили в тюрьму, но император простил его. Остаток жизни Бань Юн посвятил литературе: он оставил описание Западного края в традиционной манере официальной историографии.

После падения Карашара Кашгар, Яркенд и Хотан признали власть Китая. Однако Западный край легче было завоевать, чем удержать. Несмотря на то что в Хами была основана военная колония, уже в 132 г. «могущество китайского двора несколько упало». [27]

В связи с этим и произвол китайских офицеров стал вызывать всё большее возмущение. Так, например, в Хотане правитель Ван Гин, сменивший Бань Юна, по доносу убил князька. Население поднялось, окружило башню, в которой укрылись китайцы, и подожгло её деревянные части. Вслед за тем восставшие ворвались в башню и убили китайцев, а голову правителя выставили на площади. [28] Хотанцы остались безнаказанными.

Вокруг Чеши продолжалась война с северными хуннами. В 134 г. китайцы и их союзники захватили врасплох ставку северных хуннов и взяли много пленных, но в 135 г. хуннский князь Хуянь разбил китайские войска в Заднем Чеши. Правитель Дуньхуана отправил войска на помощь чешисцам, но они ничего не достигли.

Зато летом 137 г. правитель Дуньхуана с 3 тыс. воинов выиграл битву у Хуянь-князя на озере Баркуль. В честь победы он воздвиг надпись на берегу озера. [29]

Успех у Баркуля отсрочил падение китайской власти в Западном крае на 14 лет. Но в 151 г. Хуян разграбил Хами. Китайский отряд, погнавшийся за хуннами, был полностью уничтожен на берегу озера Баркуль на месте былой победы. После этого Хуянь перешёл в наступление и разгромил китайскую военную колонию в оазисе Хами, а затем отступил, прежде чем посланные из Дуньхуана войска успели его настичь. [30]

В 153 г. чешисцы уничтожили военную колонию китайцев и, подобно хотанцам, не понесли наказания. У Китая уже не хватало сил удерживать Западный край.

(233/234)

Но почему так иссякли его силы? Одной из причин было новое восстание кянов в 134 г. По размаху оно было значительнее предыдущего. Первые шесть лет всё сводилось к партизанской войне с одной стороны и карательным мероприятиям — с другой; но даже такие мероприятия потребовали всех сил китайской лёгкой конницы, которая могла спасти положение в Западном крае. В 139 г. двум вновь назначенным китайским правителям была дана твёрдая инструкция — лаской и уважением местных обычаев примирить кянов с Китаем.

Не тут-то было. Оба правителя «по природе были жестокосердны, почему и не могли следовать сему наставлению». [31] В результате их «притеснительных распоряжений» вспыхнуло всеобщее восстание в 140 г. Потребовалась новая армия, но в 141 г. она была разбита и её вождь пал с двумя сыновьями. Снова обагрились кровью поля Северо-Западного Китая, запылали деревни, бежали со своих полей крестьяне, были разрушены императорские гробницы (В Шэньси находились усыпальницы династии Хань).

Кяны были обескровлены предыдущими войнами не меньше, чем китайцы. Регулярная конница сжимала их и загоняла в горы, где самое отчаянное сопротивление не могло спасти от голодной смерти. К 145 г. «кяны начали ослабевать». [32] Подавление этого восстания стоило Китаю свыше восьми миллионов ланов серебра.

В 148 г. восстали верные союзники Китая — малые юэчжи. Очевидно, и их довели до отчаяния вымогательства и произвол чиновников. Снова были призваны баньшунские мани, и они разбили повстанцев. Страна была опустошена, и «поля покрыты костями убитых». А ведь именно эта область должна была служить базой наступления на запад.

Хуннам не удалось воспользоваться ослаблением Китая и восстановить своё господство в родных степях. Хунну перестало существовать. Будущее уже принадлежало молодому и крепкому народу, который в это время обрёл вождя и знамя.

В 155 г. возникла первая сяньбийская держава.

Последние сведения о Западном крае относятся ко второй половине II в. После этого его история погружа-

(234/235)

ется во мглу. Но даже последние проблески представляют интерес, ибо сжимают границы «тёмного» периода. После разгрома северных хуннов сяньби китайцам удалось вернуть влияние в Чеши. В Куче оно оставалось не поколебленным ещё в 158 г., [33] ибо оазисы, прикрытые Тяньшанем, были не доступны для хуннов. Так тянулось до 168 г., когда произошёл антикитайский переворот в Кашгаре. На подавление восстания было послано в 170 г. 500 китайских солдат из Дуньхуана и контингенты союзников: чешисцев, карашарцев и кучасцев. Осада Кашгара оказалась неудачной, и Китай примирился с его потерей. Да и не имело больше смысла держать Западный край. Китайцам было не до него.

В 159 г. снова подняли восстание неукротимые кяны. [34] Набеги и карательные экспедиции чередовались десять лет, причём китайцам помогали родовые раздоры среди кянских старейшин, а кянам — интриги в среде китайских чиновников и офицеров. Закончивший эту изнурительную войну полководец Дуань Фань достиг успеха лишь тогда, когда применил методы прямого истребления противника. Он отказался от громоздких, дорогостоящих и крайне неповоротливых ополчений. Его войска комплектовались в Шэньси, жители которой были так же воинственны, как и кяны. «Он ослабил западные роды и прекратил опустошения на востоке. Но сколько изувечено при нападениях, побито при преследовании, сколько черепов рассеяно по высоким горам и оторванных членов размётано по крутым утёсам! Остался один или не более двух из ста, которые могли спастись от острия стрел во мраке пещер или в густоте трав». Но победа пришла слишком поздно и стоила слишком дорого. Источник резюмирует: «Правда, что неприятели несколько усмирены, но зато престол дома Хань поколебался в самом основании». [35] Ханьской династии не пришлось пожинать плоды этой победы. Как только восстание «жёлтых повязок» всколыхнуло Китай, снова поднялись в Бэйди и Ханьчжуне кяны, и снова разгорелась горная партизанская война. Кянское сопротивление пережило ханьское величие.