 Л.Н. Гумилёв
Хунну. Срединная Азия в древние времена.
// М.: Изд-во Восточной литературы. 1960. 292 с.
Глава I. Во мгле веков.
^ В древнейшем Китае. В древности территория Китая была мало похожа на современную. Её покрывали девственные леса и болота, питавшиеся реками, разливавшимися в половодье, обширные озёра, непроходимые солонцы, и только на плоскогорьях расстилались луга и степи.
На востоке между низовьями Хуанхэ (Жёлтой реки) и Янцзы тянулась цепь зыбучих почв. Современная провинция Хэбэй была огромной дельтой, носившей название «Девятиречье». Дальше от морского берега простирались широкие озера и болота, а реки И и Хуай пропадали в заболоченной долине нижнего течения Янцзы. «Буйная растительность одевала весь бассейн реки Вэйхэ; там росли величественные дубы, всюду виднелись группы кипарисов и сосен. В лесах жили тигры, ирбисы, жёлтые леопарды, медведи, буйволы, кабаны; вечно выли шакалы и волки». [1]
Борьба с реками испокон веков занимала большое место в жизни китайского народа. В сухое время года они сильно мелели, но стоило пройти дождям в горах, как они вздувались и выходили из берегов. Разлившись, реки теряли скорость течения и откладывали наносы. Одна часть древних насельников Северного Китая ушла от бушевавших вод в горы, где поддерживала свою жизнь охотой, другая же часть вступила в решительную
(11/12)
борьбу со стихией рек — это были предки китайцев. Трудолюбивые китайские земледельцы с глубокой древности стали сооружать дамбы, чтобы спасти свою жизнь и свои поля от наводнений. «На территории Китая издавна жили племена с различной культурой, имевшие различных предков. На землях, где они обитали, каждое племя в борьбе с силами природы развивало свою собственную культуру». [2] Эти племена нередко боролись друг с другом. Согласно китайской исторической традиции, уже первая из китайских династий, полулегендарная Ся, вступила в борьбу с другими племенами, населявшими территорию Китая в III тысячелетии до н.э. Эти племена назывались жуны и ди. Они населяли лесистые горы, тогда как предкам китайцев достались низины. Севернее, в сухих степях, жили племена хуньюй. Из легенд известно, что в 2600 г. до н.э. «Жёлтый император» предпринял против них поход. Но главными противниками Ся были не они, а жуны и ди. В китайском фольклоре сохранились отголоски борьбы «черноголовых» предков китайцев с «рыжеволосыми дьяволами». [3] Китайцы выиграли тысячелетнюю войну. Они оттесняли «варваров» в горы, степи и даже южные джунгли, но, как мы увидим ниже, эта победа не была окончательной. Несмотря на успехи, царство Ся владела лишь областью Хэнань и юго-западной частью Шаньси; именно здесь было сосредоточено ядро будущего китайского народа.
В 1764 г. [4] до н.э. в Китае в результате переворота вместо династии Ся утвердилась династия Шан, при которой сложились основы древнекитайской цивилизации и оформился древнекитайский народ. [5]
Шан-Инь — это первая вполне историческая династия Китая. С нею связано возникновение первого китай-
(12/13)
ского государства. Многочисленные раскопки восстанавливают картину её культуры, но политическая история по-прежнему темна. Ясно, что Шан было уже настоящее рабовладельческое государство с наследственной властью и аристократией. Важнейшим культурным достижением этой эпохи было изобретение иероглифической gисьменности, которое сыграло чрезвычайно важную роль в дальнейшей истории Китая. Развивалась торговля не только с лежащим к северу от Хуанхэ Хэбэем, торговые связи доходили через северо-восток Китая до Байкала и берегов Ангары. Конечно, туда попадали только товары, а не сами китайцы, которые обычно производили обмен с помощью племен-посредников. В Сибирь отправляли металл: олово, бронзу, а из Сибири — зелёный и белый нефрит, драгоценные меха и, возможно, рабов. [6] Так складывался дальневосточный очаг культуры.
^ Зарождение хуннов. В XVIII в. до н.э. в Северном Китае произошли два события, имевшие огромные последствия. В 1797 г. китайский вельможа Гун-лю попал в опалу и бежал на запад к жунам. За ним последовало, видимо, немало сторонников, ибо здесь он смог построить для себя городок и властвовать самостоятельно, отделившись от китайского царства Ся. По сообщению источников, Гун-лю «претворился в западного жуна». [7] Однако за 300 с лишком лет совместной жизни эмигранты-китайцы всё-таки окончательно не слились с жунами, и в 1327 г. их потомки с князем Шань-фу во главе, гонимые жунами, вернулись на родину и поселились в северном Шэньси (у горы Цишань). [8] Из этого вновь сложившегося племени произошла династия Чжоу. [9] Ещё будучи небольшим княжеством, Чжоу воевало против жунов, и в 1140-1130 гг. до н.э. князь Чан «прогнал жун-и от рек Гин и Ло» (в провинции Ганьсу) на север. [10]
(13/14)
Жуны некоторое время были данниками Чжоу, но приблизительно в X в. до н.э. «степные повинности прекратились и началась упорная война». Жуны стремились вернуть себе потерянные земли; разделение Китая на множество княжеств способствовало их продвижению.
А в это самое время в степи, примыкавшей к южной окраине Гоби, складывался новый народ — хунны. Издавна там кочевали племена хяньюнь и хуньюй. Ни те ни другие не были хуннами. [11] В ту эпоху хуннов ещё не было. Но после того как была низвергнута династия Ся, сын последнего царя Цзе-куя, умершего в изгнании, — Шун Вэй — с семейством и подданными ушёл в северные степи. [12] Шун Вэй, по китайской исторической традиции, считается предком хуннов. Согласно этой традиции, хунны возникли из смешения китайских эмигрантов и степных кочевых племён. Несомненно, что эти легендарные сведения лишь очень приблизительно отражают историческую действительность. Однако было бы неправильно отрицать в них рациональное зерно. Хотя и делались попытки отвергнуть существование периода Ся на том основании, что в записях эпохи Шан нет упоминаний о предшествующей династии, но самые скептические исследователи китайской древности, как, например, Го Мо-жо, а также Латтимор, признавая легендарность рассказов о Ся, считают что эта династия была, [13] что в древности «Ся» значило «Китай» [14] и что границы её совпадают с границами неолитической культуры чёрной керамики. [15] Далее, Латтимор отмечает огромное различие между культурами Ся и Шан и предполагает даже частичную синхронность их существования. [16] Таким образом, можно допустить, что произошло столкновение двух племён и одно из них победило. Ещё более вероятно, что в результате поражения часть побеждён-
(14/15)
ных бежала за пределы родной страны, захваченной врагом, и нашла приют у соседних племён.
Но кто же были эти загадочные племена хяньюнь и хуньюй, с которыми смешались соратники Шун Вэя? Окраину Гоби в древности китайцы называли «песчаной страной Шасай» [17] и считали родиной динлинов. По данным антропологии, здесь в это время метизировались европеоидный короткоголовый тип с монголоидным узколицым, т.е. китайским. [18] Монголоидный широколицый тип был распространён в то время на север от Гоби.
Мы вправе сделать заключение, что хяньюнь и хуньюй были потомками аборигенов Северного Китая, оттесненных «черноголовыми» предками китайцев в степь ещё в III тысячелетии до н.э. С этими племенами смешались китайцы, пришедшие с Шун Вэем, и образовался первый прахуннский этнический субстрат, который стал хуннским лишь в последующую эпоху, когда прахунны пересекли песчаные пустыни. Тогда на равнинах Халхи произошло новое скрещивание, в результате чего возникли исторические хунны. До тех пор они назывались ху, т.е. степные кочевники. Итак, хунны были первым народом, победившим пустыни. А для этого надо было обладать мужеством и упорством.
^ Природа восточных степей. Срединная Азия окружена горами со всех сторон. С северо-запада мощный хребет Саяно-Алтая отделяет её от холодной и влажной лесной Сибири. Полоса пустыни (Гоби), как море, делит Срединную Азию пополам, и недаром китайцы назвали эту пустыню Ханьхай — море. Пржевальский описывает Гоби так: «По целым неделям сряду перед глазами путника являются одни и те же образы: то неоглядные равнины, отливающие [зимою] желтоватым цветом иссохшей прошлогодней травы, то черноватые, изборождённые гряды скал, то пологие холмы, на вершине которых иногда рисуется силуэт быстроногой антилопы». [19] Кроме антилоп, Гоби — обиталище диких верблюдов, живших там ещё в XIX в., и огромного количества грызунов. Для древних китайцев эта пустыня казалась непроходимой.
(15/16)
На юго-востоке граница Срединной Азии — хребет Иньшань (меридиональное продолжение Большого Хингана) и примыкающие к нему горы Ляоси. На склонах этих гор некогда росли густые леса, полные дичи, рогатой и пернатой. С севера Иньшань граничит со степью.
К западу от излучины Хуанхэ расстилается пустыня Алашань. Пржевальский пишет: «На многие десятки, даже сотни километров мы видим здесь голые, сыпучие пески, всегда готовые задушить путника своим палящим жаром или засыпать песчаным ураганом. В них нет ни капли воды; не видно ни зверя, ни птицы, и мёртвое запустение наполняет ужасом душу забредшего сюда человека». [20] С юга пустыню замыкает высокая горная система хребтов Наньшань. На западе лежит богатый оазис Дуньхуан, и от него начинается караванный путь на Хамийский оазис. Путь этот исключительно тяжёл. Яркое описание его дал Пржевальский: «По дороге беспрестанно валяются кости лошадей, мулов и верблюдов. Над раскалённой почвой висит мутная, словно дымом наполненная, атмосфера. Часто пробегают горячие вихри и далеко уносят столбы крутящейся пыли. Впереди и по сторонам путника играют миражи. Жара днем невыносимая. Солнце жжёт с восхода до заката. Оголенная почва нагревалась до 63°, а в тени было не меньше 35°. Ночью также не было прохлады, но двигаться по этому пути можно было лишь ночью и ранним утром». [21] Алашаньскую пустыню китайцы называли заливом или бухтой песчаного моря (Гоби). Это песчаное море веками было непроходимой преградой между востоком и западом. Но эта преграда не испугала хуннов.
^ Жуны и хунны. События этого первого периода истории хуннов, как и второго (с 1200 по 214 г. до н.э.), не нашли достаточного отражения в китайской историографии. И понятно почему. Горные жуны были промежуточным звеном между степями и цивилизованным Китаем. Они держали в своих руках широкую полосу предгорий от оазиса Хами на западе [22] до Хингана на востоке. Многочисленные племена их «рассеянно обитали по горным долинам, имели своих государей и старей-
(16/17)
шин, нередко собирались в большом числе родов, но не могли соединиться». [23] Вполне вероятно, что степняки-хунны иногда принимали участие в походах своих соседей и только таким образом китайцы узнавали об их существовании. Поэтому сведения о хуннах древнего периода отрывочны. Последнее же вызвало возникновение разных гипотез, отождествлявших хуннов то с хяньюнь и хуньюй, [24] то с самими шаньжунами, [25] причём забывалось, что хунны были степняки, а не горцы.
В связи со всем сказанным вскрывается загадочный этноним жун. Из-за описки или неточного выражения Сыма Цяня были попытки отождествить жунов с хуннами, [26] но мы видим, что всюду в источниках жуны выступают совместно с ди, [27] так что их, может быть, правильно Бичурин трактует в своём переводе как единый народ — жун-ди. Больше того, есть легенда, согласно которой чиди и цюань-жуны были одного происхождения. [28] Жуны и ди, по-видимому, так мало отличались друг от друга, что китайцы называли некоторые роды ди западными жунами. [29] Самое восточное племя их, обитавшее на склонах Хингана и Иньшаня, носило название шаньжун или горные жуны. Будучи отрезаны от основной массы своего народа, горные жуны слились частью с восточными монголами — дунху, [30] частью — с хуннами. Не менее интенсивно сливались они с китайцами, [31] а на западе — с тибетцами. В последнем случае они превращались в доныне существующий народ —
(17/18)
тангутов. Таким образом, существование особой расы в Китае перестает быть загадкой: тангуты в древности имели значительно большее распространение, чем теперь, когда они сохранились как небольшой этнический островок около озера Кукунор.
Приведённая точка зрения расходится с той, которую высказывают европейские и американские историки. В частности, МакГоверн считает жунов и ди хуннами, [32] удивляясь лишь, что этнографические особенности тех и других не совпадают. Подробный и обстоятельный разбор этой темы дан у Латтимора, [33] который приходит к выводу, что жуны и ди обитали внутри Китая и были осёдлые горцы, а не степные кочевники, т.е. отнюдь не хунны, но о расовой их принадлежности он не говорит ничего.
Совершенно игнорирует жунскую проблему Н.Н. Чебоксаров, [34] не замечая, что это лишает его возможности правильно решить вопрос об этногенезе китайцев. Достаточную определенность вносит цитата из «Цзинь шу» (гл. 97), в которой указано, что хунны на западе граничат с шестью жунскими племенами, [35] т.е. ясно подчёркнуто различие этих народов.
Однако все авторы затрудняются определить отличие жунов и ди от китайцев внутри Китая и от хуннов вне его, тогда как из анализа исторических событий ясно, что это отличие было очевидно для современников. Тут полностью решает вопрос так называемая «динлинская» теория Грумм-Гржимайло. Это было расовое отличие, которое древнекитайские авторы ещё не могли или не считали нужным подчеркнуть. [36]
^ Победа Чжоу и её последствия. Княжество Чжоу было расположено на территории современной провинции Шэньси и имело среди своих подданных немало воинственных жунов и привыкших к пограничным схваткам
(18/19)
китайцев. В то самое время когда ахейцы разоряли Трою, а хунны пересекали Гоби, чжоуский царь Вэнь-ван «силами белокурых [и черноволосых] варваров совершал завоевания между морем и тибетским нагорьем». [37] Своему сыну он оставил множество воинов, которые «имели сердца тигров и волков», и завещал покорить державу Шан-Инь. [38]
Сын его У-ван начал войну и дошёл до реки Хуанхэ, но был отбит. Два года спустя, в 1123 г. до н.э., [39] он повторил поход и на этот раз удачно: держава Шан-Инь пала. Много побеждённых было обращено в рабство и пожаловано чжоуским военачальникам и чиновникам, причём жаловали целыми родами. Множество рабов было взято из числа восточных (и) и южных (мань) соседей державы Шан. Чжоуский царь овладел всем междуречьем и обоими берегами великих рек Хуанхэ и Янцзы.
По поводу падения династии Шан существуют три абсолютно не совпадающих мнения. В европейской науке принято считать, что шанское царство было разрушено нашествием чжоуских племён, вторгшихся с запада в долину Хуанхэ. Феодальная китайская историографии полагала, что Шан была выродившейся династией и переворот 1066 г. до н.э., приведший к власти династию Чжоу, был шагом по пути прогресса. Наконец, Го Мо-жо, считая эту точку зрения тенденциозной апологией насильственного захвата власти чжоусцами, подчеркивает, что переворот привёл лишь к раздроблению и упадку Китая. [40] Чжоу состояло из 1855 самостоятельных княжеств-уделов, признавших господство царя лишь номинально.
Эту эпоху некоторые историки считают началом китайского феодализма. [41]
Раздел страны на множество княжеств не отвечал нуждам населения; разве могли мелкие князья органи-
(19/20)
зовывать работы по мелиорации и укреплению берегов рек? Хозяйство, естественно, пришло в упадок.
Изменилась и идеология: «чжоусцы, затемнив представление о Шан-ди, высшем боге-мироправителе, внесли в обновлённую религию натурализм и культ героев» [42] и уничтожили существовавшие человеческие жертвоприношения. [43] Произошло этническое смешение, в результате которого у китайцев иногда стали встречаться высокие носы и пышные бороды. [44]
Талантливый и трудолюбивый китайский народ упорно стремился к порядку и покою, а этого невозможно было достичь при политической раздробленности. Правительство царя было бессильно против неё. Но с течением времени отдельные княжества стали укрупняться за счёт своих соседей. В период Чуньцю («Весны и Осени», 722-480 гг.) осталось всего 124 больших княжества, а в следующий период Чжаньго («Брани царств» или «Воюющих царств», 403-221 гг.) осталось только семь крупных и три маленьких княжества. Эта эпоха нашла отражение в географическом трактате «Юйгун», представляющем раздел классической книги «Шаншу». Написание его относится предположительно к периоду «Весны и Осени», когда уже существовали связи северокитайских государств с территорией современной провинции Сычуань; в последней велись разработки железных, руд, о чём в «Юйгуне» есть упоминания. [45]
В «Юйгуне» Китай подразделяется на девять районов, расположенных между средним течением Хуанхэ и Янцзы и на побережье к югу от устья Янцзы, включая Гуандун, На юге автор «Юйгуна» знает Аннам, но западные области: Тибет, Цинхай, Сикан, Ганьсу, Юньнань и Гуйчжоу — ему неизвестны. «Сильные, и храбрые
(20/21)
варвары, — как их называет автор „Юйгуна”, — укрытые горами, лесами и пустынями», отделили восточный центр культуры от западного средиземноморского и южного индийского надолго и прочно.
Но кто же были «варвары», отделявшие Восток от Запада? Ими не могли быть хунны, жившие в это время гораздо севернее, в стороне от караванных путей.
Некоторый свет на этот запутанный вопрос проливают западные античные источники, в частности Птолемей. [46] Птолемей на территории современного Китая помещает два разных народа: синов и серов. Сины помещены южнее серов и названа их столица — Тина, лежащая в глубине от порта Каттигары.
Карта Птолемея столь приблизительна, если не сказать фантастична, что идентификация географических названий крайне затруднительна. Однако для нас существенно другое: сины, несомненно, подлинные китайцы Цинь и не отождествляются с серами, поставлявшими шёлк-серикум в Парфию и Римскую империю. Серы упоминаются раньше, чем сины, и в другой связи. Так, греко-бактрийский царь Эвтидем около 200 г. до н.э. расширил свои владения на востоке «до владений фаунов и серов». [47] Впоследствии, когда установилась торговля шёлком по великому караванному пути, название «серы» применялось к поставщикам шёлка в бассейне Тарима, а не к самим китайцам. [48]
Следующее, ещё более важное сообщение о серах, которое Томсон расценивает как «нелепое», [49] основано на рассказе цейлонских послов. Согласно их словам, серы — рослые рыжеволосые и голубоглазые люди, живущие за «Эмодом», т.е. за Гималаями. Это сведение отвергает как невероятное Юль, [50] но совершенно на-
(21/22)
прасно, ибо Псевдо-Арриан (Перипл Эритрейского моря, §39, 49, 64) упоминает пути из страны серов в Бактрию и оттуда к индийским гаваням. [51] Таким образом, нет ничего удивительного в том, что цейлонцы встречали серов. Территория «Серики», согласно сводке, сделанной Томсеном, простирается от Кашгара до Северного Китая, к северу от «баутов», т.е. тибетцев-ботов. [52] Это территория, занятая племенами ди, которых мы имеем право отождествить с серами как по территориальному, так и по физическому признакам.
[1] Г.Е. Грумм-Гржимайло, Можно ли считать китайцев автохтонами бассейнов среднего и нижнего течений Жёлтой реки? («Известия Государственного географического Общества», 1933. Отдельный оттиск), стр. 29-30.
[4] По новым расчётам, эта дата изменена на 1586 г. (См.: «Очерки истории Древнего Востока», Л., 1956, стр. 229) или на 1562 г. (?) (см. кн.: Фань Вэнь-лань, Древняя история Китая..., стр. 45). О степени легендарности сведений о Ся см. также: О. Lattimore, Inner Asian frontier of China, New York, 1940, p. 286.
[6] А.П. Окладников, Неолит и бронзовый век Прибайкалья, ч. III, М.-Л., 1955, стр. 200-202.
[13] См.: О. Lattimore, Inner Asia..., p. 286.
[15] О. Lattimore, Inner Asian..., p. 302. — Фань Вэнь-лань считает, что эпохе Ся соответствовала луншаньская культура (см.: Фань Вэнь-лань, Древняя история Китая..., стр. 43-44).
[16] О. Lattimore, Inner Asian..., p. 300.
[18] Г.Ф. Дебец, Палеоантропология СССР, М.-Л., 1948, стр. 82.
[19] См.: Л.С. Берг, Путешествия Н.М. Пржевальского, М.-Л., 1952, стр. 13.
[20] Там же, стр. 20.
[21] Там же, стр. 45-46.
[25] Г.Е. Грумм-Гржимайло, Западная Монголия..., стр. 85; Ed. Chavannes, Les mémoires historiques des Sse-ma Th’ien, Paris, 1899, p. 31; Wylie, History of the Hiung-noo in their relations with China («Journal of the Anthropol. Institute of Gr. Britain and Ireland», 1874. №9). p. 401.
[26] Н.Я. Бичурин, Собрание сведений..., т. I, стр. 39. Ср. «Цзиньшу», гл. 97, в которой указана граница между хуннами (сюнну) и шестью жунскими племенами (А.Н. Бернштам, Очерки истории гуннов, Л., 1951, стр. 219. Опубликованный текст).
[31] Там же, стр. 45-46. — Ссылка на ст.: В.П. Васильев, Об отношениях китайского языка к среднеазиатским («Журнал Министерства народного просвещения», 1872, сентябрь); Фань Вэнь-лань. Древняя история Китая..., стр. 136.
[32] W. McGovern, The early empires of Central Asia, London, 1939, p. 87, etc.
[33] O. Lattimore, Inner Asian..., p. 340-349.
[34] H.H. Чебоксаров, К вопросу о происхождении китайцев («Советская этнография», 1947, №1), стр. 30-70.
[35] См.: А.Н. Бернштам, Очерки истории гуннов, стр. 219. (Опубликованный текст «Цзинь шу»).
[36] См.: Л.Н. Гумилёв, Динлинская проблема (ИВГО 1959, №1).
[40] Го Мо-жо, Эпоха рабовладельческого строя, М., 1956, стр. 26.
[41] Фань Вэнь-лань, Древняя история Китая..., стр. 68; см.: F. Тоkei, Sur le terme nong-fou dans le Che-king («Acta Orientalia», 1955, vol. V), p. 123-141.
[44] Грумм-Гржимайло указывает, что многие китайские императоры имели орлиный профиль и пышную бороду. Справедливо. В «Троецарствии» описаны многие герои точно так же, а один из них, рыжебородый Сунь Цюань, даже носил прозвище «голубоглазый отрок» (Ло Гуань-чжун) (см.: «Троецарствие», т. I, М., 1954, стр. 369.
[45] См.: В.Т. Зайчиков, Важнейшие географические труды древнего Китая («Известия Академии наук СССР», серия географическая, 1955, №3).
[46] Дж.О. Томсен, История древней географии, М., 1953, стр. 437-439.
[47] Там же, стр. 253. — Фауны-кяны — кочевые тибетские племена в бассейне Яркенд-дарьи (см.: О. Maenchen-Helfen, Psewdohuns («Central Asiatic journal», vol. I, №2), p. 102-103; W.W. Tarn, The Greeks in Bactria and India, Cambridge, 1950, p. 84-85; Л.Н. Гумилёв, Терракотовые фигуры обезьян из Хотана («Краткие сообщения Государственного Эрмитажа», Л., 1959, №16).
[48] Л.Н. Гумилёв, Терракотовые фигуры обезьян из Хотана, см. также: Soothill, China and West, London, 1925; Yule-Cordier, Cathay and Way Thither, London 1915.
[49] Дж.О. Томсен, История древней географии, стр. 427.
[50] Yule-Cordier, Cathay..., p. 200.
[51] Дж.О. Томсон, История древней географии, стр. 428.
[52] Там же, стр. 431.
|