В.Я. Бутанаев, Ю.С. Худяков
История енисейских кыргызов.
// Абакан: ХГУ им. Н.Ф. Катанова, 2000. 272 с. ISBN 5-7810-0119-0
Часть I. Водоворот проблем.
[ 3 ] Новый виток полемики о термине «хакас».
Анализ основных дискуссионных вопросов, связанных с употреблением этнонима «кыргыз» применительно к событиям древней и средневековой истории Центральной Азии, позволил учесть все высказанные ранее мнения на этот счёт; рассмотреть обоснованность аргументации и прийти к выводу о том, что «по всем известным данным в средние века на юге Сибири проживало тюркоязычное население, именовавшее себя “кыргызами” и известное другим народам под этим же названием», [1] а употреблявшийся некоторыми учеными термин «древние хакасы» — «результат исторического недоразумения». [2] Эти выводы встретили положительный отклик и были поддержаны специалистами по средневековой истории Центральной Азии: С.И. Вайнштейном, [3] О.К. Караевым, [4] Т.К. Чороевым. [5]
(34/35)
А что же Л.Р. и И.Л. Кызласовы? В 1992 г. в журнале «Этнографическое обозрение» под рубрикой «Родится ли в споре истина?» И.Л. Кызласов опубликовал статью «О самоназвании хакасов». В том же номере были опубликованы критические отклики на неё С.Г. Кляшторного, С.Е. Яхонтова и В.Я. Бутанаева и ответ автора оппонентам. [6] Хотя в названии статьи говорится о самоназвании современного коренного населения Хакасии, её основное содержание посвящено попытке обосновать правомерность употребления термина «хакасы» к средневековому населению Минусинской котловины. Вряд ли можно надеяться на рождение истины в споре, если инициатор его возобновления И.Л. Кызласов практически игнорирует ход и итоги предшествующей дискуссии по данному вопросу. Хотя в своём ответе оппонентам он вполне отдаёт себе отчёт в том, что «строгий учёт историографии обсуждаемой проблемы» [7] должен способствовать «выявлению объективной картины», в его статье такой «учёт» отсутствует. И это отнюдь не упущение, а сознательная позиция. Обращение к материалам предшествующей дискуссии со всей очевидностью свидетельствует, что И.Л. Кызласов не располагает какой-либо новой, дополнительной аргументацией в пользу концепции, которую он собирается защищать, в сравнении с той, что уже высказывалась ранее в работах его отца Л.Р. Кызласова. По существу, в своей статье И.Л. Кызласов лишь пересказывает взгляды Л.Р. Кызласова, но делает это выборочно, не всегда ссылаясь на работы своего предшественника. [8] Это признаёт и сам И.Л. Кызласов. В преамбуле к своей статье он констатирует, что существует некая концепция, которая представляется ему «наиболее историчной», подразумевая, конечно, концепцию Л.Р. Кызласова. По его словам, «непонимание» этой концепции со стороны оппонентов вызвано тем, что некоторые её положения не были достаточно «подробно изложенными». Отсюда и цель статьи — «устранить неясности», очевидно, изложив эти положения достаточно подробно.
Такой приём позволяет И.Л. Кызласову, с одной стороны, избавиться от некоторых наиболее одиозных положений «наиболее историчной» концепции, а с другой — избежать полемики с её критиками, обойдя их аргументы.
Среди положений, «нуждающихся в особом внимании», на первое место И.Л. Кызласов поставил факт принятия термина «хакасы» в качестве этнонима коренного населения Минусинской котловины после революции 1917 г. В этом он, безусловно, прав. Если бы искусственный, книжный термин «хакасы» не был утверждён в качестве названия реально существующей народности, не возникла бы необходимость доказывать его историчность, не поднималась бы дилемма «кыргызы или хакасы», не было бы и всей последующей полемики по этому вопросу. Другое дело, что никак нельзя согласиться с утверждением И.Л. Кызласова, что «этноним хакас возвращён южносибирскому народу Советской властью». Нельзя вернуть то, чего не существовало в
(35/36)
природе. Это вроде бы готов признать и И.Л. Кызласов, говоря: «Общеизвестно, что при царизме слово хакас не было официальным именем коренного населения». Он согласен с тем, что в источниках нет никаких сведений о том, что до революции слово «хакас» употреблялось «среди народа в качестве общего самоназвания». Однако эти данные вызывают у него сомнение, поскольку они «отражают официальную систему». Для И.Л. Кызласова: «Совершенно ясно, что если бы оно (слово «хакас») не было известно задолго до 1917 г., оно не могло бы прозвучать из уст только что родившейся Советской власти». Но дело в том, что современные хакасы в разговорном языке в качестве своего самоназвания применяют термин «тадар» (т.е. татары) и в повседневном быту не используют для своего обозначения этноним хакас. [9] На наш взгляд, совершенно ясно, что И.Л. Кызласов не располагает какими-либо данными в пользу бытования термина «хакасы» до момента его «официального принятия после революции». «Официальный характер» источников дореволюционного периода ещё не повод для сомнения в их достоверности. Такой подход не имеет ничего общего с научной методикой критики источников. Декреты послереволюционного времени, в том числе «Положение о хакасском степном самоуправлении», принятое Минусинским советом в апреле 1918 г., на которое ссылается И.Л. Кызласов, не менее «официальный» документ, чем любой акт дореволюционного периода. Не менее существенно и то, что термин «хакасы» отсутствует и в источниках, которые никак не назовешь «официальными». Слово «хакасы» отсутствовало в языке, топонимике и фольклоре коренного населения Среднего Енисея. [10] Необходимо отметить, что знаток хакасского языка Н.Ф. Катанов сопоставлял китайское или, по его мнению, древнекитайское «Ке-гя-си» не с «хакас» или чем-то подобным, а именно с этнонимом «кыргыс». [11]
Аппелируя [апеллируя] к авторитету Советской власти, И.Л. Кызласов стремится перенести дискуссию о правомерности употребления термина «хакасы» в область идеологии. Раз уж сама Советская власть в лице Губернской административной комиссии в 1922 г. присвоила выделяемому уезду название «Хакасский» «по древнему названию народности, ныне его населяющей», то о чём спорить? Однако политическая конъюнктура переменчива. В настоящее время вряд ли кто согласится признать Минусинский Совет рабочих, крестьянских, солдатских и казачьих депутатов или любой другой орган власти высшим авторитетом в области южносибирской этнонимии.
Совершенно напрасно И.Л. Кызласов пытается связать принятие термина «хакасы» с идеологией «победившего революционного движения» и бездоказательно утверждает, что не только этноним «тадар», но и названия племенных подразделений среди современных хакасов являются отголосками царской официальной административной системы. Это свидетельствует лишь
(36/37)
о невысоком уровне его осведомлённости о событиях, о которых он берётся судить.
Совершенно несостоятельны попытки И.Л. Кызласова противопоставить «царскую административную систему» и «науку» по отношению к названиям коренного населения Минусинской котловины. Вопреки его утверждениям, в «официальных источниках» иногда наряду с терминами «татары» и «инородцы» применялся и термин «хакасы». [12] В то же время в научной литературе при обозначении коренного населения Енисея широко употреблялись термины «татары», «инородцы», «туземцы», «турецкие племена». [13] Их употребляли и учёные Н.Ф. Катанов и С.Д. Майнагашев, происходившие из коренных жителей, не усматривая в этих терминах ничего зазорного для себя. [14]
Для национального движения коренного населения юга Енисейской губернии, активизировавшего свою деятельность после свержения царской монархии в феврале 1917 г., вопрос о «возвращении исторического самоназвания» не сразу приобрёл политическое значение. В документах I Съезда коренного населения в апреле 1917 г. предполагаемую самоуправляемую административную единицу было предложено назвать «инородческий земский уезд». [15]
Термин «хакасы» был принят в качестве названия для коренного населении на II Съезде коренного населения в июле 1917 г. по предложению С.Д. Майнагашева. Вопрос о выделении в самостоятельную административную единицу подтвердил, что среди деятелей национального движения нет единого мнения. Например, один из его лидеров И.В. Барашков утверждал, что «минусинские инородцы, вследствие своей малочисленности» не в состоянии создать такую единицу и призывал к созданию единой «Национальной Думы» с «алтайцами и урянхайцами». [16] Эта идея в дальнейшем не раз выдвигалась алтайскими и хакасскими националистами в виде «Ойротского государства» или «Тюркской республики». На II Съезде коренного населения был образован Татарский национальный комитет. В материалах последующих хакасских съездов имеются термины и «хакасы», и «инородцы». Оба термина применялись как при Советской власти, так и при белогвардейцах. «Положение о хакасском степном самоуправлении», которому придаёт такое важное значение И.Л. Кызласов, было принято Минусинским советом в апреле 1918 г., но не было введено в действие. Поэтому вопрос о выделении Хакасского уезда лишь в 1922 г. был поднят на заседании административно-территориальной комиссии Енисейского губисполкома. В материалах заседания, наряду с термином «хакасы», встречается и термин «инородцы». [17] Как видно, последний термин употреблялся и много позже того, как прекратила существование «царская административная система». А Хакасский уезд был создан только 14 ноября 1923 г. по постановлению президиума ВЦИК. [18]
(37/38)
Переходя к оценке корпуса средневековых источников, он вынужден признать, что в подавляющем большинстве они содержат этноним «кыргыз». [19] Это, с его точки зрения, оказало влияние на синологию, в которой также принято употреблять термин «кыргыз». Ценное признание. Действительно, если опираться на сведения источников, никаких «хакасов» в истории Южной Сибири обнаружить не удаётся, это можно сделать только вопреки источникам. Попытка противопоставить сведениям источников «надёжное вычленение археологических памятников», якобы свидетельствующих о существовании «государства Хакас», может вызвать только улыбку. В научной литературе эти памятники относятся к культуре енисейских кыргызов. [20]
По-видимому, не испытывая никаких иллюзий по поводу доказательности ранее высказанных доводов, И.Л. Кызласов обращается к проблеме существования термина «хакас» на материалах «тюркского и самодийского языкознания». Данный раздел статьи повторяет основные положения работы Л.Р. Кызласова о терминах «хаас» и «хасха» [21] в хакасском языке. Л.Р. и И.Л. Кызласовы опираются на предположение Н.Г. Доможакова о том, что термин «хакас» является нестяженной формой слова «хаас» [22] — название одной из племенных групп современных хакасов, по-русски называемых качинцами. Отметим, что И.Л. Кызласов в данном случае противоречит себе, так как выше утверждал, что название этих племён, в том числе качинцев, «были введены царским правительством в связи с созданием административной системы...». Л.Р. Кызласов, помимо стяжения «хакас» в «хаас», указал и на процесс метатезы в слове «хакас», изменившегося в «хасха», ссылаясь на М.И. Боргоякова. [23] И.Л. Кызласов о метатезе в рассматриваемом разделе не упоминает, но говорит о ней в своём «ответе оппонентам». [24] Л.Р. и И.Л. Кызласовы уверены, что с помощью предполагаемых трансформаций слов «хаас» и «хасха» удаётся однозначно доказать бытование термина «хакас» и в историческом прошлом. Как утверждал Л.Р. Кызласов, «лингвист-диалектик так же закономерно восстанавливает из современного слова “хаас” средневековую форму хагас / хакас, как из современного “аас” (рот) — древнее “агыс”». И далее «два этнонима современных хакасов — хаас и хасха — образовались, хотя и разными способами, но из одного и того же древнего этнонима. Этот уникальный случай наглядно доказывает, что древний этноним хакас (хагас), хахас является реальностью». [25] Ему вторит И.Л. Кызласов: «Настоящая выкладка лишает тюрколога любых сомнений в том, что древние китайские источники сохранили средневековой этноним в его тюркоязычном воспроизведении того времени». [26] Однако сомнения все же остаются. Прежде всего предлагаемые аналогии с трансформацией слов «огул» в «оол», «огуз» в «уус», «агыз» в «аас» не могут считаться в полной мере корректными для предполагаемой трансформации «хакас» в «хаас», поскольку в названных выше при-
(38/39)
мерах при изменении слов сохранилось их значение, в то время как слово «хакас», по мнению Л.Р. Кызласова и И.Л. Кызласова, не тождественно термину « хаас». [27] То же самое относится и к термину «хасха». Появление слов «хаас» и «хасха» должно соответствовать времени возникновения этих этнических групп. С этим согласен Л.Р. Кызласов, который считает, что распространение этнонима «хаас» произошло в IX-X вв., а этнонима «хасха» — в XIII в. В то же время он считает, что термин «хакас» бытовал в течение VI-XII вв. [28] Получается, что с IX в. термины «хаас» и «хакас» сосуществовали. По мнению же И.Л. Кызласова, одновременное бытование слова в нестяжённой и стяжённой формах невозможно, «бытование одной формы отрицает существование другой». Если же они бытуют в одно и то же время, «тогда выходит, что это два разных слова». [29] Следовательно, одно из двух: или в IX-X вв. уже не существовало «древних хакасов», а должны были быть «древние хаасы», или в этот период еще не было слова «хаас». Если в IX-X вв. слово «хакас» распространялось в нестяжённой форме, то непонятно, каким образом оно трансформировалось в одну и ту же стяжённую форму в разных языках среди качинцев, тофаларов, тувинцев, сойотов и дархатов.
Предположение Л.Р и И.Л. Кызласовыми явления стяжения и метатезы для слова «хакас» явно противоречиво. Если сначала произошел процесс стяжения «хакас» в «хаас», то после этого в результате метатезы не могло возникнуть слово «хасха», так как в «хаас» нет звука «к», и новое слово должно иметь после перестановки слогов форму «асха». Если же сначала произошла метатеза, то после неё уже не могло произойти стяжения. Воистину «уникальный случай», когда одно предположение «лингвистов-диалектиков» безусловно исключает другое. Необходимо добавить мнение тюрколога Б.И. Татаринцева, который считает: «Скорее всего этнонимы хаас и хасха не имеют родственной связи друг с другом...». [30]
На наш взгляд, для выяснения происхождения терминов «хаас» нет никакой необходимости выдумывать исходную форму «хакас», поскольку в средневековых источниках среди «лесных народов» Саяно-Алтая упоминаются «кангасы» или «ханхасы», жившие рядом с тубасами. [31] Это были племена охотников и оленеводов, обитателей таёжной зоны. В средние века эти племена находились на положении киштымов в Кыргызском государстве.
В XVII в. кангасы продолжали обитать в Восточных Саянах. Согласно русским архивным документам за 1690 г., сборщики ясака ездили от Камасинской землицы «через Карагасы и через Кангасы и до Саянской земли». [32] В письменных источниках XVIII-XIX вв. вместо народа кангасы называется карагасский род «кангат», который имел самоназвание «хааш». [33] Этноним «хааш» встречается не только среди тофаларов, но также и среди тувинцев- тоджинцев, бурятских сойотов и дархатов Монголии. Наряду с формой «хааш»,
(39/40)
среди оленеводов Восточных Саян встречается название «хаасут». Этот сеок восходит к потомкам населения кайсотской землицы XVII в. Таким образом, ареал истинного распространения данного этнонима охватывает таёжные племена Восточных Саян и до XVIII в. не затрагивал степные просторы Минусинской котловины. С уводом кыргызов из долины Среднего Енисея джунгарами в начале XVIII в., на её территории расселились бывшие подтаёжные племена, в том числе и качинцы (хааш) из долины р. Кача. Исходя из вышеизложенного можно считать, что носители этнонима хааш (хаас) до присоединения Хакасии к России не проживали в Минусинской котловине и их нельзя отождествлять с «хягасами» китайских летописей. Мало того, по мнению Яхонтова, этноним «хааш» (кангас) должен соответствовать имени лыжных тюрков «гээчжи».
Таким образом, «тюркологические доводы» Л.P. и И.Л. Кызласовых ничуть не доказательнее «синологических».
В заключительной части своего «ответа оппонентам» И.Л. Кызласов выражает надежду, что «состоявшаяся дискуссия убедительно показала, что сложнейшая проблема изменчивого исторического содержания этнонима не может быть решена на материалах какой-либо одной науки — языкознания, филологии или истории, а требует тщательного анализа всей совокупности имеющихся данных». Однако, выступая инициатором нового витка дискуссии об этнониме «хакасы», И.Л. Кызласов декларировал совершенно иную цель — «устранить неясности и ошибки» в понимании «наиболее историчной концепции». Реализовать её, убедить оппонентов в своей правоте ИЛ. Кызласову ни в коей мере не удалось. Более того, и его статья, и «ответ оппонентам» со всей очевидностью продемонстрировали отсутствие какой-либо убедительной аргументации в пользу историчности термина «хакасы». Попытки Л.Р. и И.Л. Кызласовых переименовать кыргызов в «древних хакасов» являются искажением истории и абсолютно не приемлемы.
[3] Вайнштейн С.И., В.В. Радлов и его труд «Из Сибири» // Радлов В.В. Из Сибири. Страницы дневника. М., 1989. С. 656.
[4] Караев O.K. Ценное учебное пособие // Учитель Кыргызстана. 1987.20.11. С. 3.
(199/200)
[5] Чороев Т.К. Талаштан тактыкка // Кыргызстан Маданияты. 1987.19.11. С. 7.
[8] Например, нет упоминаний работы: Кызласов Л.Р. Этнонимы «хаас» и «хасха» в хакасском // Маргулановские чтения. Алма-Ата, 1989. С. 260-263; Он же. Этнонимы «хаас» и «хасха» в хакасском // СТ. 1990. В. 5. С. 49-51. В этой работе изложена вся аргументация, использованная И.Л. Кызласовым по «тюркологическому» аспекту проблемы.
[9] Бутанаев В.Я. Хакасско-русский историко-этнографический словарь. Абакан, 1999.
[11] Татаринцев Б.И. К вопросу о дискуссии на страницах журнала «Этнографическое обозрение». // Гуманитарные науки в Сибири. 1995. №3. С. 70.
[12] Списки населённых мест Российской империи, составленные и издаваемые Центральным статистическим комитетом Министерства внутренних дел // Енисейская губерния. СПб., 1864. С. 18.
[13] Адрианов А. Путешествие на Алтай и за Саяны, совершённое летом 1883 г., по поручению Императориского Географического общества и его Зап.-Сиб. отдела // Зап. ЗСОИРГО. Омск, 1886. Кн. 8. Вып. 2. С. 62; Грумм-Гржимайло Г.Е. Западная Монголия и Урянхайский край. Л., 1930. T. 3. Вып. 2. С. 525-529 и др.
[14] Потачаков К.М. Н.Ф. Катанов как хакасовед // УЗХНИИЯЛИ. Абакан, 1964. Вып.10. С. 126-132; Майнагашев С.Д. Жертвоприношение Небу у бельтиров // СМАЭ. Пг., 1916. T. 3. С. 93.
[15] Свобода и Труд. 1917, 15 апреля.
[16] Свобода и Труд. 1917, 8 сентября.
[17] Хакасский уезд. Красноярск, 1923. С. 26.
[18] ГАКК, ф. Р. 49, on. 1, д. 152, л. 50.
[21] Кызласов Л.Р. Этнонимы...С. 260-263; Он же. О самоназвании... С. 49-51.
[22] Доможаков Н.Г. О некоторых особенностях сагайского и хакасского (качинского) диалектов // Уч.зап. ХакНИИЯЛИ. Абакан, 1956. Вып. 4. С.67.
[23] Боргояков М.И. О некоторых терминах, связанных с историей хакасов // УЗХНИИЯЛИ. Абакан, 1959. Вып. 137.
[25] Кызласов Л.Р. Этнонимы... С. 263.
[27] Кызласов Л.Р. Этнонимы... С. 260-263; Он же. О самоназвании... С.55.
[28] Кызласов Л.Р. Этнонимы... С.261-263.
[30] Татаринцев Б.И. Указ. соч. С. 73.
[31] Сокровенное сказание монголов. Улан-Удэ, 1990. С. 118.
[32] ЦГАРХ. Р-675. Оп.1. Д. 19. С.19.
[33] Боргояков М.И. О кангатах и их языке. // Происхождение аборигенов Сибири и их языков. Томск, 1976. С. 51.
|