Н.А. Боковенко

Писаница Хызыл-Хая — обретённая и потерянная.

// Невский археолого-историографический сборник. К 75-летию кандидата исторических наук А.А. Формозова. СПб: СПбГУ. 2004. С. 389-395.

Гора Хызыл-Хая (в переводе с хакасского — Красная Скала) находится в юго-западной части Республики Хакасия (Россия) среди многочисленных хребтов горного массива Саксар, в 4 км южнее улуса Кобельковского и реки Уйбат. Эта гора является частью тектонического разлома, северные склоны которого пологие, заросшие травой и удобные для выпаса скота с древних времён. Южные склоны обрывистые, с обнажениями вертикальных плоскостей красного девонского песчаника, тянущиеся на запад от с. Капчалы на несколько километров. Западная часть этих выходов представляет собой отдельный массив обнажений, имеющий три яруса плоскостей, где и сосредоточены петроглифы.

В 1887 году экспедицией И.Р. Аспелина обнаружена основная плоскость этой писаницы с изображениями всадников и котлов. На ней выбиты всадники и группы людей, варящие в котлах «ритуальную» пищу для некого события. Несколько позже её осмотрел И.Т. Савенков (Савенков. 1910), а X. Аппельгрен-Кивало частично её опубликовал (Appelgren-Kivalo. 1931), причём достаточно хорошо, так как приведённые им изображения наиболее близки реальным (рис. 1). Долгое время её никто найти не мог, лишь после долгих поисков среди многочисленных хребтов, автору совместно с Н.В. Леонтьевым в 1983 году удалось её обнаружить и обследовать ещё и прилегающие скалы, на которых были выявлены новые сюжеты. Позднее, по нашим следам, её также обследовал Л.Р. Кызласов. Конечно же, необходимо продолжить эти исследования, так часть рисунков едва прочерчена и практически не видна без специальной подсветки. В ближайшие годы мы постараемся закончить эту работу и ввести в научный оборот весь изобразительный комплекс.

Ниже приводятся описание плоскостей и воспроизведение лишь нескольких композиций. Наскальные изображения выбиты в северной части небольшой котловины, в центре которой находится небольшое озерцо, в настоящее время сильно заросшее. Петроглифы обнаружены на трёх ярусах. Самый верхний ярус (1) скальных плоскостей находился у вершины хребта, ниже верхнего на 5-10 м располагался средний (2) ярус, ещё на 7-10 м ниже — нижний ярус (3), но и он размещается выше уровня долины на 30-40 м. Таким образом, все плоскости с рисунками сосредоточены в верхней части крутого склона. Далее приводится описание петроглифических комплексов, выполненное автором во время обследования:

Грань 1 (3 ярус) — 110×60 см — находится в восточной части склона. Само изображение выбито в центральной части плоскости: всадник с перьями, рядом — человек с «посохом-жезлом» и начало неопределённого изображения. Выбивка сплошная, мелкоточечная, плотная, патинизирована.

Грань 2 (2 ярус) — 60×35 см — находится в 40 м западнее грани 1. Изображе-

(389/390)

Рис. 1. Писаница Хызыл-Хая:
1 — грань 5 по X[H]. Appelgren-Kivalo, 2 — современное состояние.

(Открыть Рис. 1 в новом окне)

(390/391)

ние процарапанное и выбитое: самец копытного животного, сделанный методом выбивки, гонится за самкой, которая процарапана. Выбивка мелкая, мелкоточечная, плотная, патинизирована.

Грань 3 (1 ярус) — 70×40 см — находится в западной части склона. Изображение вола, который тянет сани, ниже — человек на лыжах и рядом котёл. Выбивка мелкая, мелкоточечная, плотная, патинизирована.

Грань 4 (1 ярус) — 90×50 см — находится 25 м западнее грани 3. Рисунки, аналогичные по содержанию и технике выбивки: люди, сюжет с быками, запряжёнными в сани. Выбивка мелкая, мелкоточечная, плотная, патинизирована.

Грань 5 (2 ярус) — 200×300 см — находится в центральной части склона («Аспелинская писаница»). Сильно осыпавшаяся вертикальная плоскость, на которой изображена многофигурная композиция: скачущие всадники, лошади, люди, сани (рис. 1). Выбивка мелкая и неглубокая, мелкоточечная, плотная, патинизирована.

Грань 6 (2 ярус) — 250×300 см — находится западнее грани 5 в 1 м («Аспелинская писаница»). Изображение животных с санями, всадников, людей у котлов, человека в сложном головном уборе с «жезлом» (рис. 2: 3). Выбивка неглубокая, мелкоточечная, плотная, патинизирована. Изображения контурные и силуэтные. Контурно выбиты котлы и три человека около них. Остальные фигуры силуэтные. По технике выбивки и стилистическим особенностям эти изображения относятся к одному времени, но, возможно, контурные изображения людей (а не котлов) сделаны несколько позже, так как отчасти перекрывают силуэтные изображения (рис. 2: 2).

В верхней части — процарапанные рисунки котлов.

Грань 7 (2 ярус) — 45×50 см — находится в 5 м западнее грани 6. Изображение коня. Выбивка неглубокая, мелкоточечная, плотная, патинизирована.

Грань 8 (2 ярус) — 90×150 см — находится 30 м западнее грани 7. Изображение всадника, ведущего лошадь с сумами на спине. Выбивка неглубокая, мелкоточечная, плотная, патинизирована.

Грань 9 (смещенная, отколовшаяся грань) — 55×80 см — находится в 45-50 м западнее грани 8, у подножия горы. Изображение всадника, животных и процарапанных котлов (рис. 3: 8).

Хронология. Важным моментом в датировке петроглифов является сопоставление их с археологическим материалом, что особенно подчёркивал А.А. Формозов (Формозов. 1969. С. 91). Весь известный к настоящему времени петроглифический комплекс Хызыл-Хая относится к двум хронологическим горизонтам: выбитые изображения к тагарской эпохе (1 тыс. до н.э.), процарапанные — к таштыкской (1-4 вв. н.э.).

На это указывают многочисленные аналогии стилистического исполнения фигур людей и животных, характерные для этих эпох сюжеты и отдельные предметы. Так, наиболее точно датирующие предметы в данном изобразительном контексте — котлы, которые в тагарской культуре весьма многочисленны (около 100) (рис. 3: 7), отливались из бронзы и большинство имеет на боковых стенках характерные орнамент[ы] в виде двух витых верёвочек и вертикальные ручки различных форм (Членова.

(391/392)

1967. Табл. 18 [в библиографии нет]; Боковенко. 1981. Рис. 1). Несколько типов таких котлов существует на протяжении всего 1 тыс. до н.э. и на грани 6 писаницы Хызыл-Хая присутствуют как минимум два типа: с вертикальными ручками и тремя отростками на них и гладкими ручками (рис. 2: 1-3). Близкие изображения в Хакасии встречены на знаменитой Боярской писанице (Большой и Малой), на скалах Кизик-тах, Чёрного Июса (рис. 3: 6), на Аскизской плите (Боковенко. 1981. Рис. 3) и хребте Оглахты (Erdy. 2003. Fig. 9). Изображённые на них котлы находятся в контексте с изображениями людей или животных. Прекрасно видно, что изображались большие бронзовые котлы, относящиеся к тагарской культуре, а не маленькие керамические, которые позже, в тесинское время и таштыкскую эпоху, имитировали бронзовые. Также для тагарской эпохи характерны стилистические приёмы показа людей с туловищем в фас, а ногами, слегка согнутыми в коленях, в профиль либо профильное изображение с выдвинутыми вперёд ногами. Такие изображения, относящиеся к тагарской эпохе, встречаются на петроглифических комплексах Тепсея (рис.3: 1, 4), Турана, Оглах-

ты и даже Монголии (Советова. 1995. Табл. IV; Jacobson, Kubarev, Tsevendorj. 2001. С. 156). Внутренняя хронология этого сюжета базируется на том, что часть фигур выбита контурно. Контурно выбиты котлы и три человека около них. Остальные фигуры силуэтные. По способу изготовления, технике выбивки и стилистическим особенностям фигур эти изображения относятся к одному и тому же времени, но, возможно, контурные фигуры людей (а не котлов) сделаны несколько позднее, так как отчасти перекрывают силуэтные изображения.

(393/394)

В целом это панно представляет собой единую композицию, которая посвящена какому-то событию. Доминирует фигура стоящего человека с посохом («жезлом») в сложном головном уборе из перьев, по обе стороны от которой находятся варщики в котлах пищи. Левее — изображение двух всадников в перьевых головных уборах. Крайняя левая группа изображений — человек и два котла, которая частично перекрывает изображение коня, запряжённого в сани.

Несомненно, на этом сюжете отражена подготовка к «празднику», которым руководит некий священнослужитель (жрец, шаман или даже вождь). На особый статус указывают его большая величина и поза, наличие посоха-жезла (атрибута власти) и сложный головной убор. Такие изображения людей-великанов на скалах Енисея в это время изображали довольно часто, видимо, подчёркивая таким способом их особый статус (Советова. 1987. С. 173-176). Сложный головной убор также является обязательным атрибутом этих образов, например, на петроглифах Тепсея (рис. 3: 1, 4) и Островки 3 (рис. 3: 5) (Шер. 1980; Советова. 1995; Мельникова, Николаев, Мандрыка. 2000). Генезис его восходит к эпохе бронзы, где в памятниках окуневской культуры мы встречаем похожие перьевые головные уборы, связанные, по мнению некоторых исследователей, со священнослужителями или шаманами (рис. 3: 2-3) (Паульс. 1997. Рис. 4; Кубарев. 1988; Дэвлет. 1997. С. 13). В скифскую эпоху на Енисее шаманизм как религиозное течение, видимо, практически сложился, о чём определённо свидетельствуют наскальные изображения людей с характерными атрибутами, относящимся к этому времени (Боковенко. 1996. Рис. 1). Таким образом, писаница Хызыл-Хая иллюстрирует подготовку к празднику некого коллектива, который происходил, видимо, внизу, на удобной площадке у озера. Такие праздники в скифской среде, непременным атрибутом которых были и бронзовые котлы для варки жертвенных животных, ярко и детально описаны Геродотом (Геродот. IV. 60).

Таштыкские изображения процарапанные и выполнены либо на периферийной части плоскости, либо поверх тагарских. Примером может служить плоскость 9 (рис. 3: 8). Они исполнены в характерной стилистической манере, широко известной по рисункам на деревянных планках из таштыкских склепов Тепсея и Ташебы (Грязнов. 1979. Рис. 59-61; Efimov, Pauls, Podolsky. 1995. Fig. 2-6) (рис. 3: 9-10). Для этой эпохи характерна детализация лица и причёски в виде «косы» (перетягивание длинных волос сзади лентой). Сам сюжет охоты всадника на двух косуль, несмотря на забитость поздними выбивками, выполнен мастерски. Несколькими тонкими штрихами переданы все видовые черты испуганных животных и динамичная поза всадника. Два котла, видимо, подрисованы позднее, поскольку левый котёл перекрывает круп лошади, а правый — морду коня. Но не исключено, что они находятся в семантической связи со сценой охоты на «жертвенных» животных и художник изобразил сосуды для следующего этапа процесса жертвоприношения.

Состояние памятника. Сохранность скальных поверхностей сейчас очень плохая. Происходит интенсивное отслаивание верхнего слоя. Необходимы скорейшие мероприятия по сохранению оставшихся изображений, так как, к сожалению, при-

(394/395)

ходится констатировать, что значительная часть петроглифов может быть уничтожена в ближайшие годы:

— в результате антропогенного фактора, элементарная порча древних рисунков современными надписями и выбивками;

— в результате природного фактора, так как из-за увлажнения климата происходит отслаивание поверхностной корки и соответственно уничтожение рисунков; сползание блоков с изображениями и т.д. Особенно сильно пострадал восточный участок горного массива хребта Хызыл-Хая, где много сползших блоков и осыпавшихся плоскостей. Пока здесь не обнаружены петроглифы, хотя именно на этом участке встречены самые большие и удобные плоскости для создания величественных композиций. Возможно, современные археологи уже опоздали, и великолепные шедевры прошлого уже осыпались и утрачены для нас навсегда.

Литература.   ^

Боковенко. 1981 — Н.А. Боковенко. Бронзовые котлы эпохи ранних кочевников в азиатских степях // Проблемы западно-сибирской археологии. Эпоха железа. Новосибирск, 1981. С. 42-52.

Боковенко H.A. 1996 — Н.А. Боковенко. Проблема реконструкции религиозных систем номадов Центральной Азии в скифскую эпоху // Жречество и шаманизм в скифскую эпоху. СПб., 1996. С. 39-42.

Грязнов. 1979 — М.П. Грязнов. Таштыкская культура // Комплекс археологических памятников у горы Тепсей на Енисее. Новосибирск, 1979. С. 89-146.

Дэвлет. 1976 — М.А. Дэвлет. Большая Боярская писаница. М., 1976.

Дэвлет. 1997 — М.А. Дэвлет. О солярных знаках, «солнцерогих» и «солнцеголовых» в наскальном искусстве // Наскальное искусство Азии. Вып. 2. Кемерово, 1997. С. 11-16.

Кубарев. 1988 — В.Д. Кубарев. Древние росписи Каракола. Новосибирск, 1988.

Мельникова, Николаев, Мандрыка. 2000 — Л.В. Мельникова, В.С. Николаев, П.В. Мандрыка. Петроглифы Казачинского порога на Енисее // Обозрение 1994-1996 гг. Новосибирск, 2000. С. 69-70.

Паульс. 1997 — Е.Д. Паульс. Два окуневских памятника на юге Хакасии // Окуневский сборник. СПб., С. 123-127.

Савенков. 1910 — И.Т. Савенков. О древних памятниках изобразительного искусства на Енисее // Труды XIV АС в Чернигове в 1908 г. М., Т. 1.

Советова. 1987 — О.С. Советова. Сюжет с великанами на скалах Тепсея // Скифо-сибирский мир: искусство и идеология. Новосибирск, 1987. С. 173-176.

Советова. 1995 — О.С. Советова. Петроглифы горы Тепсей // Древнее искусство Азии. Петроглифы. Кемерово, 1995. С. 33-54.

Формозов. 1969 — А.А. Формозов. Очерки по первобытному искусству. М., 1969.

Шер. 1980 — Я.А. Шер. Петроглифы Средней и Центральной Азии. М., 1980.

Appelgren-Kivalo. 1931 — Н. Appelgren-Kivalo. Alt-Altaishe kunstdenkmäler: Briefe und Bildermaterial von I.R. Aspelins Reisen in Sibirien und der Mongolei (1887-1889). Helsingfors, 1931.

Erdy. 2003 — M. Erdy. Three archaeological links between the Xiongnu and Huns // Степи Евразии в древности и средневековье. Книга 2. СПб., 2003. С. 293-302.

Efimov, Pauls, Podolsky. 1995 — V.G. Efimov, E.D. Pauls, M.L. Podolsky. Ancient knights of the Minusine steppes on engraved plaques from vault burials // Ancient civilizations from Scythia to Siberia. V. II, 2. Leiden; New York, 1995. P. 238-250.

Jacobson, Kubarev, Tsevendorj. 2001 — E. Jacobson, V. Kubarev, D. Tsevendorj. Mongolie du Nord-Ouest Tsagaan Salaa/Baga Oigor // Rédes pétroglyphes d’Asie Centrale. Paris, 2001.

наверх