Л.Л. Баркова, Л.С. Гавриленко
Ворсовый шерстяной ковёр из Пятого Пазырыкского кургана.
В апреле 1994 г. в Эрмитаже состоялся международный консилиум, задача которого заключалась в том, чтобы определить состояние «здоровья» древнейшего в мире шерстяного узелкового ковра через сорок с лишним лет после его изъятия из кургана и хранения в Эрмитаже. Учитывая возросшие возможности реставрационной техники в настоящее время, надо было принять решение о том, нуждается ли ковёр в дополнительных мерах по его сохранению, а также возможна ли его перевозка для экспонирования на выездных выставках. К консилиуму были подготовлены специальные исследования по микрохимическому анализу красителей и физико-химического состояния текстиля.
Напомним, что ковёр был найден на Восточном Алтае, в долине реки Большой Улаган на высоте 1600 м над уровнем моря. В урочище, называемом местным населением «Пазырык», было раскопано восемь больших курганов, относящихся к V-IV вв. до н.э. [1] Одним из наиболее богатых оказался Пятый Пазырыкский курган, раскрытый и изученный С.И. Руденко в 1949 г. Каменная насыпь кургана имела высоту 4 м, диаметр кургана — 42 м, глубина могильной ямы — 4 м, площадь — 55 кв.м. В могильной яме находилась погребальная камера, состоящая из двух бревенчатых срубов (один внутри другого). Во внутренней камере находился саркофаг с телом умершего вождя.
Вся могильная яма была заполнена льдом, который образовался в результате особенностей конструкции погребального сооружения и вследствие континентального климата Горного Алтая. Оледенелой была и конская могила, которая располагалась за пределами деревянного сруба. Здесь, с северной стороны могильной ямы, оставалось узкое пространство, в которое с трудом были уложены колесница с четвёркой упряжных лошадей, пять верховых коней с сёдлами и уздечками, большой войлочный ковёр и интересующий нас знаменитый ворсовый ковёр. Всё это было буквально стиснуто, сдавлено и сильно помято. [2]
После того как ковёр был извлечён из могилы, стало ясно, что нити и волокна ковра не пересохли и сохранили необходимую для его «жизни» влажность. Лишь в некоторых местах наблюдалось незначительное истлевание ткани.
Ковер размером 2×1,83 м имеет прямоугольную форму. Центральное поле ковра разделено на квадраты: шесть рядов в продольном направлении и четыре в поперечном. Орнамент каждого квадрата состоит из четырёх схематизированных бутонов лотоса с чашелистиками, соединённых в центре квадрата точкой.
Центральное поле обрамлено рядом изображений орлиных грифонов. Далее идёт бордюр с изображением пасущихся ланей. Следующий бордюр состоит из ряда крестооб-
(6/7)
Ворсовый шерстяной ковёр из Пятого Пазырыкского кургана.
разных фигур, напоминающих по рисунку центральное поле ковра. Самая широкая полоса — ряд верховых и спешившихся всадников. С.И. Руденко обратил внимание на то, что полоса в поперечном направлении длиннее, чем в продольном, а число всадников при этом одно и то же. Оставшееся в продольном направлении свободное пространство заполнено воспроизведением двух розеток. Такой же пробел образовался и на бордюре с изображением цветов, где он заполнен узором из треугольников. [3]
(7/8)
Каждая отдельная фигура сложного узора ковра и вся его орнаментальная композиция, а также высокое техническое мастерство говорят о том, что ковёр — образец зрелого мастерства и что его исполнители владели искусством ковроделия в полной мере.
На месте раскопок ковёр был механически очищен от грязи и земли и вместе с другими вещами доставлен в Эрмитаж. В лаборатории реставрации тканей эрмитажным реставратором Н.Н. Семеновичем была продолжена работа над ковром. Он трудился с января по май 1950 г., о чём имеется запись в книге регистрации реставрации тканей. [4]
Н.Н. Семенович применял методику, разработанную им для реставрации старых тканей, которая была одобрена на заседании Реставрационного совета Эрмитажа и позднее опубликована им в книге «Реставрация музейных тканей». [5]
Основная задача этой работы состояла в том, чтобы вернуть волокну утраченные свойства — гигроскопичность, эластичность, прочность и, таким образом, прекратить процесс разрушения волокна и сохранить фактуру ткани.
Работа проводилась в несколько этапов.
Первый этап. Подготовительные работы.
Проверка гигроскопической влажности ковра. (Результат — 9,8%).
1. Проверка стойкости красителей ковра к очищающему раствору (результат — красители достаточно стойкие).
2. Промывка ковра водно-спиртовым раствором (состав: спирт-ректификат 70%, вода дистиллированная 30%).
3. Умягчение волокна увлажнением (использовался раствор следующего состава: спирт-ректификат 50%, химически чистый глицерин 2%, вода дистиллированная 48%).
Второй этап. Подготовка дублировочного материала для наклейки ковра.
Дублировочный материал был изготовлен из хлопчатобумажного тюля, окрашенного в отваре дубовой коры. Тюль был натянут на специальный реставрационный стол и склеен в два слоя мучным клейстером. Его состав: мука пшеничная — 3%, глицерин химически чистый — 2%, спирт-ректификат — 15%, бензойная кислота — 0,25%.
Третий этап. Наклейка ковра.
На просушенный дублировочный материал тонким слоем был нанесён мучной клейстер. Состав: мука пшеничная — 18%, глицерин химически чистый — 2%, спирт-ректификат — 20%, бензойная кислота — 0,5%. Ковер был уложен изнаночной стороной на промазанный клеем тюль, расправлен, соединён в местах разрывов и прокатан валиком через слой сухого тюля. После просушивания ковер был закреплён с лицевой стороны специальным аппретом из пульверизатора. Состав аппрета: желатин высшего сорта — 0,25%, глицерин химически чистый — 1%, спирт-ректификат — 10%. Затем ковёр был
(8/9)
снят с дублировочного стола, натянут на деревянный щит соответствующего размера, а излишки тюля срезаны.
Определение материала и его состава были проведены старшим научным сотрудником В.Н. Кононовым, а анализ и описание техники переплетения нитей — старшим научным сотрудником А.С. Верховской. Эти результаты и вошли в монографическое исследование С.И. Руденко. [6]
Весь ковёр — основа, уток и ворс — изготовлены из шерсти. Пряжа, из которой сучились нити основы и утка, при значительной примеси ости, состояла почти исключительно из пуха овцы, средняя тонина которого около 25 мкм (микрон). Средняя тонина ворсового утка всего около 18 мкм. Нити основы не окрашены и имеют натуральный цвет.
При изготовлении шнуров основе была дана более сильная (более крутая) крутка, утку более отлогая, а узловая шерсть была подкручена только слегка.
Нити утков соединяются с нитями основы в полотняном переплетении. Число нитей основы около 120 на 1 дм. Узлы располагаются горизонтальными рядами. После каждого ряда узлового утка пробрасывается прокидочный, или закрепляющий, уток по три, местами по четыре нити. Такой узел называют тюркским. Затем металлической гребёнкой весь ряд плотно прибивается к предыдущему. Число узлов на 1 кв.дм около 3600. Таким образом, создаётся высокая плотность ковра.
Ворс образован завязыванием узлов ворсовой пряжи. Концы узлов выведены на лицевую сторону и равномерно срезаны.
При снятии ковра со станка нити основы были срезаны так, что получилась бахрома длиною 1-1,5 см. Концы бахромы ничем не закреплены (переплетения не перевязаны). Когда ворс был подстрижен, толщина ковра получилась всего 2,4 мм, а там, где ворс лёг — всего около 2 мм. [7]
Нельзя точно определить на каком станке — вертикальном или горизонтальном — ткался ковёр. Однако можно полагать, что станок был вертикальным. Только вертикальный станок обеспечивает удобство при работе с ковровым изделием такого большого размера, как пазырыкский ковёр. Очевидно, не случайно современное развитое ковроделие использует станки только вертикальной конструкции.
Следует отметить, что качество пазырыкского ковра и техника его изготовления свидетельствуют о том, что и 2500 лет тому назад ковроделие уже достигло высокого уровня развития. Это неудивительно, ибо сегодня в распоряжении науки имеются данные, указывающие на то, что ковроделие существовало уже по крайней мере в эпоху бронзы. Бронзовые лезвия ковровых ножей, предназначенные для перерезания ворсовых нитей ковра, были найдены в Сумбарских могильниках XIV в. до н.э., находящихся в окрестностях поселения Кара-Кала в Южной Туркмении. Специфической особенностью коврового ножа является плавная изогнутость лезвия и слабое крепление в деревянной рукояти, поскольку нагрузка на лезвие в процессе работы невелика. Современные ножи
(9/10)
в ручном ковроделии отличаются от древних только тем, что они не бронзовые, а железные. [8]
У древних кочевников Алтая не обнаружены ни ткацкие станки, ни ковровые ножи, но ткачество там, по-видимому, существовало. В Пазырыкских курганах сохранились фрагменты шерстяных тканей красного и зелёного цветов и, кроме того, петельчатые ковры бежево-коричневого оттенка. С.И. Руденко считает, что они, скорее всего, местного производства, о чём, по его мнению, свидетельствуют образцы шерсти из пуха овец, совпадающие по своим параметрам и структуре с шерстью на шкурах, найденных во втором и Пятом Пазырыкских курганах. [9] Сам ковер Руденко считал персидской или мидийской работы. [10] М.П. Грязнов склонялся к мнению о среднеазиатском происхождении ковра, аргументируя его тем, что контакты древних алтайцев с Ираном и Ближним Востоком шли именно через Среднюю Азию. [11] В последнее время все чаще пишут о местном, алтайском происхождении ковра. [12] Впрочем, эта крайне интересная и важная тема выходит за пределы настоящего сообщения.
Цветовое решение ковра отличается сочностью красок. Доминирует красный цвет. Значительное место отведено голубому, голубовато-зелёному и интенсивно синему. Присутствуют также жёлтый и беловато-кремовый оттенки. Конечно, яркие тона ковра со временем поблёкли, но и сейчас его цветовая гамма радует глаз богатством колорита.
Первые определения красителей пряжи были проведены в 1950-е гг. В.Н. Кононовым, уже упомянутым нами выше в связи с изучением материала ковра. Именно его данные и приведены в книге С.И. Руденко. [13] Согласно В.Н. Кононову, белый цвет представлен природной некрашеной шерстью, для синего использован краситель индиго, для красного — пурпурин и ализарин. Относятся ли эти данные только к красителям шерсти ковра или тканей в целом судить трудно.
В 1984 г. Л.С. Гавриленко были проведены исследования красителей методом тонкослойной хроматографии и УФ-спектроскопии. К сожалению, результаты их не были опубликованы, а служили для «внутреннего употребления». В 1993-1994 гг. изучение красителей ковра было повторено тем же методом (цветные качественные реакции на волокне, тонкослойная хроматография, УФ-спектроскопия), но более детально и на более совершенной аппаратуре. Пробы были взяты с наружной полосы бордюра. Исследовались нити ворса и основы. Ниже приводятся результаты этого исследования.
(10/11)
Нити ворса.
Нити лилово-красного цвета холодного и тёплого оттенков.
Нити окрашены красителем, выделенным из карминоносных червецов, относящихся, скорее всего, к Армянской кошенили Porphyrophora hamelii Brandt. Помимо названного вида известны ещё два вида Армянской кошенили Porphyrophora tritici и Porphyrophora monticola. [14] Кроме того, древние мастера могли использовать Польскую кошениль Porphyrophora polonica L. [15] Для окончательного вывода о типе красителя и виде использованных в древности червецов необходимо оценить процентное содержание кермесовой кислоты в красителе, так как от её количества зависит определение вида червеца.
Надёжные результаты оценки процентного содержания кермесовой кислоты даёт современный метод жидкостной хроматографии, воспользоваться которым, к сожалению, не было возможности. Приходится пока ограничиваться результатами, полученными в 1984 г. М. Уайтингом. По его данным, в карминоносном красителе нитей Пазырыкского ковра содержалось 10% кермесовой кислоты, что даёт основание считать этот краситель Польской кошенилью. [16]
Для определения протравы применён лазерный микрозондовый спектральный анализ. Определения проведены в эрмитажной научно-технологической экспертизе М.Б. Дмитровской. В обугленном волокне были обнаружены кальций, алюминий, кремний, медь, железо, магний. Преобладание алюминия говорит о том, что в качестве протравы использовали квасцы. Наличие меди — не обязательное свидетельство специального включения её в протраву. Высокое содержание меди может быть следствием того, что крашение производилось в медной посуде.
Нити голубого и синего цветов.
Вначале нити были обработаны красителем, выделенным из карминоносных червецов, а затем индиго. Такое сочетание красителей придавало ворсу пурпурный оттенок.
Анализ, проведённый методом тонкослойной хроматографии, показал, что синий краситель соответствует красителю вайде. Однако указать красильный источник не представляется возможным, так как существует большое разнообразие индигоидных растений (более 250 видов), а сведения об их химическом составе недостаточны.
Археологические данные указывают на глубокую древность культуры индиго и широкое использование человеком индигоидных растений в качестве красителей. Правда, большая часть этих растений произрастает в тропическом поясе, но вайда встречается, практически, на территории всей Европы, а также на Кавказе, в Малой Азии и, что особенно важно, на Алатау. [17]
(11/12)
Нити коричнево-жёлтого цветов.
Вещества, извлечённые из нитей коричнево-жёлтого цветов, дали УФ-спектры в области 200-350 нм. Полученные УФ-спектры видоизменены, по-видимому, из-за старения красителей. Фенольные соединения, присутствующие в жёлтых и коричневых красителях, поглощают в этой же области спектра. [18] Следует отметить, что жёлтые красители — флавоноиды — полностью не разрушились, судя по положительным цветным реакциям на нитях ворса. Хроматографический анализ тоже показал, что на нитях ворса остались неразрушенными фенольные соединения, вероятно, фенолкарбоновые кислоты. Их, к сожалению, не удалось идентифицировать. Так как источником обнаруженных фенольных соединений могли быть продукты старения флавоноидов и дубильных веществ, а также сами дубильные вещества, то можно предположить, что нити ворса были окрашены в жёлтый цвет красителем, относящимся к классу флавоноидов. Не исключено присутствие красителя, выделенного из дубильного растения. Он мог применяться как самостоятельный краситель, так и в качестве вспомогательного средства при крашении.
Нити основы.
Напомним, что нижний и верхний края ковра были обрамлены бахромой коричневого тона светлого и тёмного оттенков, состоящей из нити основы. В результате исследования выяснилось, что нити могли быть окрашены в коричневый цвет дубильным растением. Кроме того, вполне вероятно, что на неокрашенные нити основы мог перейти состаренный и разрушенный краситель с ворса. Таким образом, присутствие красителя на нитях основы остаётся проблематичным, особенно на нитях светлого тона.
[2] Руденко С.И. Пятый Пазырыкский курган. КСИИМК, вып. 37, М., 1951. С. 114.
[3] Руденко С.И. Искусство Алтая и Передней Азии. М., 1961. С. 25.
[4] Авторы приносят искреннюю благодарность Н.С. Пинягиной за предоставленную возможность познакомиться с записями реставрационной книги.
[5] Семенович Н.Н. Реставрация музейных тканей. Л., 1961.
[6] Руденко С.И. Культура населения Горного Алтая в скифское время. М.; Л., 1953. С. 247.
[7] Руденко С.И. Древнейшие в мире художественные ковры и ткани. М., 1968. С. 41-49.
[8] Хлопин И.Н. Изготовление ворсовых ковров в Средней Азии в эпоху бронзы. КСИИМК, вып. 161. М., 1980. С. 31-32.
[9] Руденко С.И. Культура населения Горного Алтая... С. 244-245.
[10] Руденко С.И. Древнейшие в мире художественные ковры... С. 55.
[11] Грязнов М.П. Связи кочевников Южной Сибири со Средней Азией и Ближним Востоком в I тысячелетии до н.э. Материалы второго совещания археологов и этнографов Средней Азии. М.; Л., 1959. С. 138; Грязнов М.П. Ковёр ворсовый из 5-го Пазырыкского кургана. Эрмитаж (альбом). Л., 1964, аннотация 6.
[12] Bohmer, H. and Thompson, J. The Pazyryk Carpet: A Technical Discussion. Source Notes in the History of Art. Vol. X, No. 4, 1991.
[13] Руденко С.И. Культура населения Горного Алтая... С. 247.
[14] Verhecken A., Wbuters J. The Coccid Insect Dyes. Bulletin, Institut Royal du Patrimoine Artistique. Brüssel, XXII, 1988/89, p. 207-239.
[15] Whiting M.C. A Report on the Dyes of the Pazyryk Carpet. Oriental Carpet, Textile Studies. London, 1985, p. 18-22.
[16] Там же, p. 22.
[17] Hofenk-de Graaff. A Simple Method for the Identification on Indigo. Studies in Conservation, 1974, v. 19, p. 54-55.
[18] Блажей А, Шутый Л. Фенольные соединения растительного происхождения. М., 1997. С. 239.
|