М.П. Завитухина

Коллекция Г.Ф. Миллера из Сибири —
одно из древнейших археологических собраний России.

// СГЭ. [ Вып. ] XLIII. Л.: 1978. C. 37-40.

В 1859 г. в Эрмитаж вместе с Сибирской золотой коллекцией Петра I из Кунсткамеры поступило собрание бронзовых и железных предметов, приобретённых Г.Ф. Миллером в Сибири. [1] Эта небольшая коллекция первой трети XVIII в. представляет одно из ранних археологических собраний России, сохранившихся до наших дней, а её составитель Г.Ф. Миллер — первый из русских историков, обратившийся к археологии и понявший её важность. Ценность его коллекции заключается в том, что она состоит в основном из бронзовых наверший, являющихся наиболее выразительными по стилю и художественным достоинствам произведениями искусства тагарской культуры Сибири, равных которым не было найдено в последующее время.

Из этого собрания, имеющего большой научный и художественный интерес, были опубликованы лишь отдельные предметы (ещё в XIX в. [2]), причём одно навершие (рис. 2, 1), ставшее постоянным экспонатом международных выставок, неоднократно воспроизводилось в каталогах. В инвентарной описи и в научной литературе время приобретения коллекции распространяется на всё десятилетие работы Камчатской экспедиции (1733-1743), участником которой был Г.Ф. Миллер. Обращение к документам этой экспедиции позволило более определённо установить дату покупки и районы, где эти вещи были найдены. В дневнике путешествия Г.Ф. Миллера содержится известие о том, что зимой 1735 г. он посетил Красноярск и там купил древние изделия из меди. [3] В своей статье «Изъяснения о некоторых древностях, в могилах найденных» он пишет: «Имевший случай в 1735 году купить в Красноярске немалое число сих медных вещей, кои по возвратном моём прибытии отдал я в императорскую Кунсткамеру, заключал я по сему примету, что в тамошних странах должно быть множеству медной руды». [4] Таким образом, 1735 год следует считать временем приобретения коллекции.

(37/38)

В другой статье Г.Ф. Миллера «Обсервации исторические», написанной в 1735 г. и посланной в Академию наук 24 мая 1736 г., он сообщает сведения о местах находок: «Мне у некоторых красноярских жителей удалось купить несколько медных вещей, вырытых некогда в упомянутых абаканских и саянских местностях. Главнейшие из этих вещей в натуральной величине изображены на трёх таблицах». [5] Рисунки купленных Г.Ф. Миллером предметов, среди них и наверший, были сделаны участником Камчатской экспедиции художником Люрсениусом. [6]

В перечне «Рукописи, древности и другие редкости, приобретённые Миллером в Сибири и проданные им Кунсткамере» поименованы следующие предметы и их стоимость: «5 медных идолов, представляющих оленей, из которых четыре стоят на пьедесталах, колоколам подобных, из могил в степи Енисея...4 р. Всякие медные могильные древности из оной же степи, весом 18 фунтов по 40 коп. за фунт... 7 р. 20 к. Пара железных стремен и муштук от узды, яко особливая диковинка, которая в тех же ямах при Енисее реке найдены... 50 к.». [7] Судя по сообщаемому Г.Ф. Миллером списку и по рисункам Люрсениуса, некоторые предметы были утрачены, возможно, при пожаре Кунсткамеры в 1747 г. Сохранившаяся часть собрания ниже публикуется полностью.

Коллекция Г.Ф. Миллера состоит из двух хронологически разновременных групп: бронзовых фигурных наверший тагарской эпохи и железных стремян и удил с псалиями, относящихся к культуре енисейских кыргызов. В первую группу входят семь наверший и две отдельные подставки от них. Особо следует выделить в этой группе два навершия: одно в виде оленя, другое в виде лося. Как в собрании Г.Ф. Миллера, так и среди известных наверший из других коллекций Минусинской котловины, где обычно изображались горные козлы, — это единственные изображения оленя и лося.

1. Навершие представляет собой фигуру благородного оленя со стройными пропорциями (рис. 1), стоящего на гвоздевидной подставке (высота 14,9 см). У него горизонтально расположены уши и рога с четырьмя неветвящимися отростками. Ноги стилизованы и собраны вместе. Ноздри и глаза трактованы условно — отверстиями, оконтуренными валиком.

2. Фигура лося (высота 6,5 см) иных пропорций: большая голова с ветвистыми рогами на короткой массивной шее, укороченные туловище и ноги (рис. 3, 1). В моделировании головы отметим элементы реализма (передача ноздрей, рта с отвислой нижней губой, а также массивных рогов). Глаза изображены углублением, обведённым валиком, скулы — выпуклостью.

Более многочисленна группа наверший с изображением горного козла-тэке, обитателя скалистых вершин, прежде широко распространённого в Хакасско-Минусинской котловине.

3. Монументальна фигура горного козла (высота 18,8 см), стоящего на колоколовидной подставке в позе готовности к прыжку (рис. 2, 1). Голову венчают большие рога, касающиеся спины. Уши подняты кверху. Реалистично моделирована морда с ноздрями и губами. Глаза решены углублением, обведённым ва-

(38/39)

ликом. Членения фигуры крупные, обобщённые; плечи переданы в виде сегмента, бёдра — шаровидной выпуклостью; четырёхгранные ноги снабжены стилизованными копытцами.

4, 5. Фигура горного козла (высота 13,7 см) и фрагмент головы горного козла с шеей идентичны (рис. 2, 3; 3, 2). Голова с большими рогами, шея удлинённая, отделённая желобком от короткого и маленького туловища. Уши отсутствуют. Ноздри и глаза переданы отверстием, оконтуренным валиком. Ноги слитны.

6. Фигура горного козла (высота 15,5 см) отлита по восковой модели (рис. 2, 2). Голова с удлинённой мордой, крупное туловище с высокими неразделёнными ногами. Ноздри и глаза, переданные ямками, миниатюрны. Вертикально расположены маленькие уши. На плечах, бёдрах и возле хвоста сохранились отверстия для выплавления воска.

7. Фрагмент фигуры на колоколовидной подставке, вероятно, также представлявшей горного козла (рис. 3, 5). Фигура скошена назад. В отличие от вышеописанных она плоская, схематичная, с геометризированными объёмами тела. Такая стилизация известна на раннетагарских бронзовых ножах из могильников Гришкин Лог I и Подгорное озеро (VII-VI вв. до н.э.). [8]

Несмотря на кажущиеся различия, все навершия, за исключением последнего, имеют много общих стилистических черт. Одинакова поза животных. У всех горных козлов рога изображены с годовыми кольцами. Как у козлов, так и у лося и оленя, рога и уши переданы не слитно, а раздельно. Глаза решены отверстием или углублением, оконтуренным валиком. Фигурки лося (рис. 3, 1) и козла (рис. 2, 1) отличаются большей реалистичностью в трактовке головы, но по манере изображения туловища аналогичны другим навершиям, в том числе и тем, у которых глаза и ноздри переданы отверстиями. Характерно, что определённые выработанные приёмы стилизации применялись независимо от вида изображаемого животного. Все фигуры полые, отлиты из оловянистой бронзы в сложных двухсоставных формах вместе с подставками. Для получения полости в тулове, ногах и

(39/40)

между рогами употребляли дополнительные вставные литейные формы. Все навершия индивидуальны и не имеют аналогий. В свете находок в кургане Аржан в Туве, среди которых есть навершия с изображениями горных баранов, описываемые предметы могут быть датированы VII-VI вв. до н.э. и считаться самыми древними среди тагарской художественной бронзы. [9] Эти древние образцы отличаются от наверший V-IV вв. до н.э., происходящих из Хакасско-Минусинской котловины, крупными размерами, большей реалистичностью в передаче вида животного, своеобразной манерой стилизации и сложной техникой изготовления.

До недавнего времени назначение этих предметов было неизвестно. При раскопках Э.Б. Вадецкой на Енисее в 1971 г. было зафиксировано их применение в погребальном ритуале тагарских племён. [10] Навершия были надеты на деревянные стойки, установленные по углам погребального ложа.

Для публикуемых наверший известно два способа крепления. Те из них, которые были с колоколовидной подставкой, надевались на деревянные шесты; те, которые имели гвоздевидную подставку, непосредственно вбивались в деревянную основу. Последний способ крепления встречен однажды, на фигуре оленя. Г.Ф. Миллер видел у красноярского воеводы ещё два экземпляра, которые под ногами оканчивались «гвоздём». [11] Подобным образом были закреплены навершия на колодах из алтайских курганов: четыре бронзовые фигуры птиц на крышке саркофага Большого Берельского кургана [12] и четыре навершия в виде фигурок деревянных оленей из Второго Пазырыкского кургана, имеющие железные стерженьки в основании, видимо, крепившиеся в крышке колоды. [13]

Тагарские навершия, так же как и алтайские, украшали погребальные ложа и саркофаги отнюдь не рядовых членов рода. Они встречаются редко: в Хакасско-Минусинской котловине их известно немногим более двух десятков. В могилах на Енисее их находят вместе с прорезными ажурными навершиями, так называемыми «штандартами», или навершиями боевых значков. С.В. Киселёв предполагает, что обладателями таких штандартов были предводители воинов. [14]

Предметы второй группы — пара железных стремян и удила с псалиями — были широко распространены в Южной Сибири. Удила состоят из двух звеньев, изготовленных из витых стержней. Их внутренний конец загнут в петлю, а наружный заканчивается восьмёркообразно (рис. 4, 1). Во внутреннее кольцо восьмёрки продеты псалии в виде изогнутого стержня, один конец псалия заканчивается лопаточкой, а другой завершается шишечкой в виде бутона цветка. Сбоку псалиев находится прямоугольная петля, которая скрепляет удила с псалиями. У одного псалия в кольцо удил продето дополнительное кольцо для повода.

Удила с псалиями отличаются чётко выработанными формами, декоративностью и характерны для кыргызской эпохи. Они представляют собой усовершенствованный тип узды и датируются IX-X вв. [15]

Стремена парные округлой формы с широкой плоской подножкой, которая снаружи усилена ребром (рис. 4, 2, 3). Верх стремени заканчивается высокой прямоугольной петлёй с выделенной шейкой. В петле проделано четырёхугольное отверстие для ремней путлища. В отличие от удил с псалиями форма стремян менее подвержена изменению. Появившись в VII в., стремена аналогичной формы просуществовали в Южной Сибири вплоть до X в. почти не изменёнными.

Публикуемое собрание наверший уникально по набору представленных животных. Мастерство исполнения и монументальность образов позволяют отнести эти древнейшие образцы к лучшим произведениям минусинского варианта искусства «звериного стиля».

[1] Эрмитаж, инв. №1121/1-12.

[2] Radloff W. Aus Sibirien. Bd. 2. Leipzig, 1884, Taf. 5, 4, 5; Радлов В.В. Сибирские древности, т. 1, вып. 3. Спб., 1894, Приложения, с. 126.

[3] Материалы для истории императорской Академии наук, т. 6. Спб., 1890, с. 394 (на нем.яз.).

[4] Миллер Г.Ф. История Сибири, т. 1. М.-Л., 1937, с. 522.

[5] Там же, с. 512-513.

[6] Там же, рис. 25.

[7] Радлов В.В. Указ.соч., с. 125-126.

[8] Завитухина М.П. Изображение лося на раннетагарских бронзовых ножах. — В кн.: Бронзовый и железный век Сибири. Новосибирск. 1974, с. 74-76.

[9] Грязнов М.П. Курган Аржан в Туве и вопросы сложения культур скифо-сибирского типа. — В кн.: Новейшие открытия советских археологов (тезисы докладов конференции), ч. 2. Киев, 1975, с. 6, 7.

[10] Вадецкая Э.Б. Тагарские погребальные ложа. — В кн.: Археология Северной и Центральной Азии. Новосибирск, 1975, с. 167-175.

[11] Радлов В.В. Указ.соч., с. 74.

[12] Сорокин С.С. Большой Берельский курган (полное издание раскопок 1865 и 1959 гг.). — ТГЭ, 1969, т. 10, с. 220.

[13] Руденко С.И. Культура населения Горного Алтая в скифское время. М.-Л., 1953, с. 284.

[14] Киселёв С.В. Древняя история Южной Сибири. М., 1951, с. 232, 233.

[15] Евтюхова Л.А. Археологические памятники енисейских кыргызов-хакасов. Абакан, 1948, с. 69; Гаврилова А.А. Могильник Кудыргэ как источник по истории алтайских племён. М.-Л., 1965, с. 81.

наверх