М.П. Завитухина
Могильник времени ранних кочевников близ г. Бийска.
История древних племён, обитавших во второй половине I тыс. до. н.э. на территории Алтайского края, изучена неравномерно. Хорошо известна культура ранних кочевников Горного Алтая благодаря раскопкам больших каменных курганов с мерзлотой, давших богатейшие материалы. [1] Проведённые в послевоенные годы систематические исследования в лесных районах Алтайского края достаточно полно осветили культуру осёдлой группы племён. [2] Памятники же степного предгорья Алтая оказались почти не изученными, а добытые при раскопках материалы не опубликованы, хотя эти памятники представляют интерес уже по своему расположению между упомянутыми выше областями.
Настоящая статья посвящена публикации одного памятника этого малоизученного района — могильника, расположенного близ г. Бийска, на котором было раскопано 13 курганов в 1925 г. [3] и 2 кургана в 1929 г. [4] Этот могильник известен в литературе под названием Бийск I, в отличие от другого могильника Бийск II, на котором экспедицией 1925 г. были произведены раскопки двух курганов. [5]
Материалы раскопок рассматриваемого могильника не опубликованы, в литературе о лих имеются лишь отдельные сведения. Предварительное сообщение о раскопках сделано М.П. Грязновым в местной газете. [6] Краткое рассмотрение памятника даётся в монографии С.В. Киселёва. [7] Некоторые вещи из бийских курганов опубликованы С.И. Руденко в качестве аналогий пазырыкским находкам. Это — роговой гребень, роговая пронизь, пряслице, бронзовая бляха. [8] А.А. Миллер приводит план могилы 2 кургана 2 (1929 г.) и рассматривает её с точки зрения методики раскопок. [9] И, наконец, М.П. Грязнов при перечислении памятников берёзовского этапа большереченской культуры упоминает о могильнике Бийск I. [10]
Хорошо сохранившийся костный материал человеческих скелетов изучался
(89/90)
антропологами, [11] а также привлёк внимание рентгенологов. [12]
Могильник Бийск I расположен к юго-западу от города на верхней террасе старицы реки Бии, сложенной из третичных песков с мощными отложениями лёссовидного суглинка, возвышающейся над рекой на 45 м. На могильном поле, тянущемся вдоль края террасы почти на 1 км, разбросано около 100 курганов, объединяющихся в три группы, обусловленные, по-видимому, рельефом местности. Из 13 курганов, раскопанных в 1925 г., 7 курганов помещались в восточной группе (с 3 по 9), курганы 10 и 11 находились в западной группе и 4 кургана (1-2, 12-13) в западной группе «за котловинкой». Курганы небольшие, едва заметные в настоящее время, с расплывшимися земляными насыпями высотой 20-60 см с западинами посредине, образовавшимися в результате грабительских работ.
Раскопки 1925 г.
Курган 1. Диаметр 10 м. Могильная яма размерами 2,6х1,1 м. Погребение разрушено. Вдоль длинных сторон ямы и под костяком остатки дерева. Кости взрослой женщины в беспорядке. Среди костей — глиняный сосуд, обломки железных пластиночек, крестец и поясничные позвонки барана.
Курган 2. Диаметр 10 м, высота 0,2 м. Вокруг насыпи обнаружен едва заметный ров. Могильная яма размерами 2,6х1,0 м, глубиной 2,6 м. [13] Ориентирована с ЮЗЗ на СВВ. Погребение частично разрушено. Остатки сруба: бревно вдоль длинной северной стенки и 4 стоящих торчком брёвна по короткой западной. На глубине 2 м и ниже кости коня в беспорядке, только задние конечности и таз в первоначальном положении. Конь лежал на боку, головой на ЮЗЗ. Среди костей коня находились черепок и отдельные кости человека. На глубине 2,6 м скелет взрослой женщины головой на ЮЗЗ. В полном порядке кости ног, тазовые, левой руки с лопаткой и ключицей и правая плечевая. Остальные в беспорядке, перемешанные с вышележащими костями коня. В разных местах могилы — черепки глиняного сосуда, аргиллитовая буса, 2 поясничных и 1 хвостовой позвонки барана. У правого плеча железный стержень — нож (?).
Курган 3. Самый большой из раскопанных. Диаметр 13 м, высота 0,6 м. Могильная яма размерами 2,9х1,6 м, глубиной 2,8 м. Погребение разрушено. Сохранилась северная стенка бревенчатого сруба высотой до 0,4 м и часть заполнения могилы продольными брёвнами, толщиной до 0,8 м, в западном конце могилы. Кости, обломки дерева и угли появились на глубине 1,6 м. Кости мужчины 50 лет и двух лошадей в беспорядке на разных глубинах. Кости человека сосредоточены в северо-восточной части могилы. Среди них найден костяной гребешок, бронзовая обойма с изображением горного козла, небольшая пластиночка из листового золота. Кости обеих лошадей в западной части могилы. При них 7 костяных украшений узды в виде клыков кабана, костяной псалий и железные удила в обломках.
Курган 4. Диаметр 11 м, высота 0,5 м. Могильная яма размерами 2,4х1,1 м, глубиной 2,6 м. Погребение разрушено. Брёвна северной стенки сохранились полностью, южной — частично, на других, коротких сторонах нет следов деревянного крепления. Высота сруба в западной части — 0,9 м, в восточной — 0,6 м. Бревенчатый накат над срубом с разрушенной серединой. Кости взрослого мужчины и лошади в беспорядке, преимущественно в восточной части могилы и за южной стенкой сруба, в специально вырытой яме (шириной 0,5 м). В первоначальном положении кости ног человека у северной стенки (костяк лежал головой на ЮЗ), под ними бронзовые костылёк и бляшка с остатками ремня. Среди перемешанных костей аналогичная бляшка и железные удила в обломках. В западном углу могилы глиняный сосуд, железный нож и поясничные позвонки барана.
(90/91)
Курган 5. Диаметр 11 м, высота 0,5 м. В насыпи 3 черепка. Под насыпью две могилы.
Могила А не нарушена. Яма размерами 2,2х0,7 м, глубиной 2 м. Сруб высотой 0,4 м покрыт накатом из 5 брёвен. Скелет молодого человека головой на ЮЗЗ, на спине, с вытянутыми вдоль туловища ругами. Мелкие кости конечностей и грудной клетки смещены грызунами. У черепа глиняный сосуд, крестец и 3 поясничных позвонка барана. У левой кисти миниатюрное бронзовое долотце (?). У правой кисти четыреёхгранный бронзовый стерженёк с петелькой на конце.
Могила В в 2 м к Ю от предыдущей. Яма шириной 1,1 м, глубиной 2 м. Погребение разрушено. Сохранился бревенчатый накат в западной части могилы. Кости взрослого мужчины и передней части лошади в беспорядке. В разных местах найдены: глиняный сосуд, железный кинжал, бронзовый вток, железные удила, обломки неопределённых железных предметов, крестец и 2 поясничных позвонка барана.
Курган 6. Диаметр 10 м, высота 0,4 м. Могильная яма размерами 2,9х0,9 м, глубиной 2,1 м. Погребение частично разрушено. Северная и южная стенки укреплены сосновыми и березовыми досками, дно ямы также выстлано ими. Вдоль западной и восточной стенок вертикально стоящие обрубки брёвен до 35 см диаметром, на них бревенчатый же накат. Скелет женщины головой на ЮЗ. Череп отсутствует, остальные кости на первоначальном месте. Слева скелет ребёнка 1-2 лет (?) плохой сохранности. У левой кисти взрослого — костяной гребень, у левого бедра — донная часть глиняного сосуда. Выше человеческого скелета кости лошади в беспорядке, среди них крестец и 2 поясничных позвонка барана.
Курган 7. Диаметр 10 м, высота 0,4 м. Размеры могильной ямы 2,8х0,6 м, глубина 1,6 м. Погребение разрушено, сруб не сохранился. На глубине 1,45 м встречались мелкие кусочки дерева. Кости скелета взрослой женщины в полном беспорядке. Среди них — глиняный сосуд, крестец и 2 поясничных позвонка барана.
Курган 8. Диаметр 8,5 м, высота 0,3 м. Могильная яма размерами 2,1х1,0 м, глубиной 2,1 м. Погребение разрушено. На глубине 1,7 м находились немногочисленные куски дерева с берёстой. Сруб не сохранился. Кости взрослого мужчины и лошади в беспорядке, располагаются в средней части могилы. На дне у северной стенки кости ног человека в анатомическом порядке, согнутые в коленях, скелет лежал головой на ЮЗ. Возле колен 2 костяных наконечника стрел. В разных местах глиняный сосуд, обломки железных удил, крестец и 2 поясничных позвонка барана.
Курган 9. Диаметр 10 м, высота 0,5 м. Могильная яма размерами 2,6х0,9 м, глубиной 2,65 м. Погребение разрушено, сруб не сохранился. Куски перегнившего дерева, угли, пережжённая земля и кости лошади встречены на глубине 2,1 м. В западной части могилы большое кострище. На дне могилы кости взрослого мужчины, собранные в кучку на пространстве 40х60 см. Сопровождающих вещей не найдено.
Курган 10. Диаметр 8 м, высота 0,3 м. Могильная яма размерами 2,4х2,2 м, глубиной 1,9 м. Погребение частично разрушено. Стенки могилы обложены досками (шириной по 25 см), по одной с каждой стороны. Поставлены они на ребро. Могила разделена березовым бревном (толщиной 25 см) на две равные части — южную и северную. Полностью сохранился настил из досок, покрытый берёстой над северной частью. Такое же покрытие было над южной частью, но сохранилось оно только в восточном конце (рис. 1, 1).
Под сохранившимся настилом в южной части могилы в анатомическом порядке лежали кости голеней и стоп двух мужских скелетов. Остальные кости в полном беспорядке. Между голеней правого скелета найдена медная пластиночка. Среди разбросанных костей — две такие же пластиночки, кусочки железа и два крестца барана.
Северная часть могилы сохранилась полностью. Два мужских скелета (юноши и взрослого) на спине, в вытянутом положении головой на ЮЗЗ. На тазовых костях найдено по медной пластиночке. Выше сруба, за его пределами с южной стороны лежал скелет коня в полном порядке с железными удилами в зубах и одним роговым псалием. На ребрах и поясничных позвонках найдены костяные изделия: пряжка, пронизь — голова тигра, две крестовидные бляшки и кусочки железа.
(91/92)
Рис. 1. Реконструкция погребальной камеры (I) и планы погребений (II, III).
I — курган 10, II — курган 12, III — курган 2, могила 2 (1929).
(92/93)
Курган 11. Диаметр 8 м, высота 0,3 м. Могильная яма размерами 2,5х0,9 м, глубиной 2,4 м. Погребение разрушено. Кости и куски гнилого дерева встречались на глубине 2 м. Сохранилась северная стенка сруба и остатки провалившегося бревенчатого наката в восточном углу. На дне могилы кости женщины в беспорядке, собраны в кучку в северо-восточном углу. Среди них глиняное пряслице. В западной части глиняный сосуд в обломках, железный нож и крестец барана. Кости лошади в беспорядке над срубом, сосредоточены вдоль южной стенки, несколько костей у северной. Среди них — обломки железных удил, костяного псалия, три костяные пронизи, две подвески в виде клыков кабана.
Курган 12. Диаметр 9 м, высота 0,2 м. Курган окружен канавкой в 20 см глубиной. Могильная яма размерами 2,8х1,4 м, глубиной 2 м. Погребение частично разрушено. Куски дерева, кости и черепки встречались на глубине 1,65 м. От сруба сохранились остатки покрытия в восточном углу. Из двух мужских скелетов один, у северной стенки, в полном порядке, в вытянутом положении, на спине, головой на ЮЗ. При нем глиняный сосуд возле черепа, железный нож у правого локтя, медный костылёк у правой кисти. Другой скелет в беспорядке, кроме непотревоженных костей ног, оказавшихся под накатом. Возле левого колена — два бронзовых костылька и бронзовая пряжка. Среди разбросанных костей — обломки глиняного сосуда, крестец и два поясничных позвонка барана. Выше человеческих костяков, у южной стенки могилы, скелет коня, в полном порядке. В зубах железные удила с костяными псалиями, на черепе семь сердцевидных роговых блях, четыре костяных пряжки, медная пуговица; две бронзовых прорезных бляхи на ребрах и одна на шее; железный крючок у таза (рис. 1, II).
Курган 13. Диаметр 7 м, высота 0,2 м. Могильная яма размерами 2,2х0,8 м, глубиной 1,9 м. Погребение разрушено. Куски дерева, кости лошади и черепки попадались на глубине 1,5 м. Сохранились доски от северной стенки и частично от южной, три коротких вертикально поставленных обрубка досок по восточной стенке. Кости взрослого мужчины в беспорядке в западной половине могилы. Несколько выше их неполный скелет лошади, также в беспорядке. Среди костей — глиняный сосуд в обломках, железный нож (?), костяной наконечник стрелы, железная круглая бляшка, костяной псалий — рогулька, обломки железных предметов, крестец барана.
Раскопки 1929 г.
Курган 1, 1929 г. Диаметр 11 м, высота 0,4 м. Могильная яма размерами 3,1х1,4 м, глубиной 2,25 м, ориентирована с ЮЗ на СВ. Погребение разрушено. От сруба сохранились: остатки двух брёвен, располагавшихся одно над другим вдоль южной стенки (с глубины 1,5 м и ниже), остатки брёвен вдоль северной стенки в западном конце могилы, на дне настил из досок.
На глубине 1,5-1,75 м встречены куски железа, 3 зуба лошади, обломки черепов лошади и человека. На глубине 2 м кости коня в беспорядке, сосредоточенные за южной стенкой сруба, и отдельные кости человека в срубе.
На глубине 2,0-2,2 м в северной части могилы разбросанные кости человека, а в южной части продолжали встречаться отдельные кости лошади. К скелету человека была прокопана грабителями яма до глубины 2,3 м, в которой находились позвонки, рёбра и лопатка человека. Среди костей лошади найдены: семь (?) бронзовых подвесок в виде клыков кабана, роговая бочонковидная пронизка, два бронзовых подковообразных предмета с остатками железа на них, костяная пластинка. Рядом с человеком найдены медная пуговица и железная пуговица с позолотой.
Курган 2, 1929 г. Диаметр 9 м, высота 0,4 м. Две могильные ямы ориентированы с ЮЗЗ на СВВ. Могила 1 — в центре кургана, могила 2 — на 2,3 м к Ю от неё.
Могила 1. Могильная яма размерами 2,35х0,85 м, глубиной 2,8 м. Погребение разрушено. Куски перегнившего дерева попадались на глубине 2 м и ниже. Смещённые бедренные и тазовые кости в юго-западном углу могилы на глубине 2,65 м. На дне могилы в первоначальном порядке кости голеней и рук, судя по ним, скелет
(93/94)
лежал на спине в вытянутом положении, головой на ЮЗЗ. Позвонки, рёбра, лопатки, ключицы и нижняя челюсть в беспорядке, череп отсутствует. В юго-западном углу: остатки мясной пищи — крестец и два поясничных позвонка барана, два обломка железных предметов у таза и один посредине могилы, среди косточек стопы цилиндрическая аргиллитовая буса.
Могила 2. Могильная яма размерами 2,3х0,9 м, глубиной 2,65 м. Погребение разрушено. По краям могилы остатки досок (?) на расстоянии 5-10 см от краёв. Повсюду попадались куски дерева. В средней части могилы на глубине 2,40-2,55 м куча костей двух скелетов — два черепа, четыре бедренные, крестец и тазовые кости, рёбра, позвонки. На дне могилы в правильном порядке лежали кости голеней и стоп двух скелетов. У северной стенки — кости левой руки. Скелеты ориентированы на ЮЗЗ. Левая большая берцовая кость погребённого у южной стенки имеет следы зажившего при жизни перелома. В юго-западном углу найдены два крестца и поясничные позвонки барана, глиняный сосуд с валиками и железный нож. В куче костей второй глиняный сосуд и обломок железного предмета (рис. 1, III).
* * *
Устройство курганов и обряд захоронения одинаковы во всех случаях. Могильные ямы глубиной 2-2,5 м, длиной 2-3 м и шириной от 1 до 2,5 м — в зависимости от числа погребённых. Почти во всех курганах сохранились остатки деревянного крепления стен могильной ямы — брёвна или доски, которые не срублены в углах, а сложены в притык. Обычно вдоль длинных стенок (северной и южной) клались целые брёвна или доски на высоту 40-90 см, иногда одно крупное бревно или широкая доска, поставленные на ребро. Короткие стенки (западная и восточная), либо укреплялись вертикально поставленными обрубками брёвен, образующими «частокол», либо целой доской; в одном случае они не были закреплены вовсе. Срубы перекрывались настилом из продольно положенных брёвен или досок. Таким образом, погребальные камеры представляли собой деревянные ящики, в большинстве случаев очень низкие, образованные приставленными друг к другу брёвнами или досками, с перекрытием над ними, поверх которого могила иногда закладывалась бревнами в несколько слоёв, с течением времени спрессовавшимися до толщины в 80 см, а в момент сооружения брёвна, вероятно, заполняли могильную яму доверху, с целью предохранения её от осыпания.
В 4 могилах не прослежено остатков деревянных конструкций, хотя мелкие кусочки перегнившего дерева встречены.
В кургане обычно находится одна могила с одним погребённым в ней человеком. Исключение составляют четыре совместных погребения (женщина с ребёнком в кургане 6; четверо мужчин в кургане 10; двое мужчин в кургане 12; два взрослых человека, пол которых не определён, в кургане 2, 1929 г.) и два кургана, где находилось по две могилы (курган 5 и курган 2, 1929 г.).
По уцелевшим полностью или частично погребениям можно восстановить обряд захоронения и порядок расположения предметов в могиле. Покойников клали на спину, в вытянутом положении, головой на ЮЗ или ЮЗЗ. В кургане 8 кости ног, лежавшие в анатомическом порядке, были согнуты в коленях и направлены они на ЮЗ. Возможно, покойник лежал скорченно на боку. У головы обычно ставился глиняный сосуд, возле него нож и курдюк барана. Первоначальное расположение других предметов в могилах не установлено ввиду их ограбления. Непотревоженные могилы — 10 (северная) и 5 (А) — содержали очень мало вещей. За пределами сруба, но в одной с человеком могиле, были положены кони. В ненарушенных погребениях они лежали за срубом с южной стороны, иногда в специально расширенной части ямы, головой в ту же сторону, что и человек — на ЮЗ. Чаще один конь сопровождал умершего в загробный мир, только в кургане 3 найдены кости двух лошадей, а в трёх курганах коней не оказалось. Вместе с конями клали удила, псалии, узды и сёдла. Судя по тому, что удила находились в зубах коней и псалии в удилах, а также по расположению уздечных блях на голове коня в кургане 12 и положению других бляшек на непотревоженных конских скелетах, можно заключить, что кони хоронились взнузданными и осёдланными.
Большинство раскопанных могил содержало захоронения мужчин. Из 18 погребений было только 5 женских: в одном курга-
(94/95)
не (11) женщина в возрасте 20 лет, в остальных погребены женщины преклонного возраста. [14] Мужские могилы были, как правило, богаче по количеству и разнообразию находимых в них предметов.
В рассматриваемых курганах погребены представители рядового населения общества, среди которых не наблюдается имущественной дифференциации. Возможно, что один из раскопанных курганов (3) был более богатым. Он был самым высоким и самым большим по диаметру, сохранившиеся в нём вещи художественно выполнены: резной псалий из рога, украшения узды в виде клыков кабана, бронзовая обойма с изображением горного козла, орнаментированный роговой гребень, а также золотая пластиночка (единственный случай нахождения золота в бийских курганах). В могилу было положено 2 коня. Не случайно именно этот курган подвергся наибольшему расхищению.
* * *
Чаще всего в могилах встречается керамика. Почти в каждом кургане находилось по одному, два сосуда. Преобладающей формой являются кувшины с овальным и округлым туловом, часто с парой отверстий у верхнего края для продевания ремешка (рис. 2, 1-3, 6-8, 10, 12). Кроме них, имеются другие формы: небольшой бочковидный сосуд, сужающийся кверху (рис. 2, 11), сосуд высокий с широким прямым горлом, вздутыми боками (рис. 2, 9), невысокая чаша, восстановленная по черепку (рис. 2, 5), сосуд, расширяющийся ко дну (рис. 2, 4).
Сосуды украшены вдавленным орнаментом в виде гирлянд или ряда точек вокруг тулова (рис. 2, 4, 7), а также прочерченными «ёлочками» (рис. 2, 3), бугорками и оттисками лопаточки (рис. 2, 9). Имеется и налепной орнамент. На двух сосудах налепной валик опоясывает тулово (рис. 2, 2, 6), в одном случае сосуд украшен (от верхнего края до дна) пятью налепными вертикальными полосами с нарезками на них (рис. 2, 11). На горле нескольких сосудов полукруглые налепы, имитирующие ручки (рис. 2, 6-9).
Сосуды лепные, с малоустойчивым, закруглённым дном, реже плоским. Поверхность серого цвета с различными оттенками, черепок в изломе чёрный или серо-чёрный. В глине большая примесь слюды и песка. На обеих сторонах горшка неровные шероховатые бороздки от заглаживания, на наружной поверхности следы лощения.
Два сосуда (рис. 2, 11, 12) имеют иной состав керамической массы: тесто малосвязанное, плохо промешанное, преобладает толчёный камень, в изломе черепок красного цвета. Подобная керамика полнее всего представлена в могильнике у с. Быстрянского.
Керамический материал сходен с погребальной посудой осёдлого населения Верхней Оби [15] как по форме — это кувшины с отверстиями для подвешивания, так и по орнаментации — прочерченные «ёлочные» узоры, оттиснутые бугорки и др. Однако бийские горшки отличаются от верхнеобской керамики тем, что на многих сосудах сохранились следы употребления — нагар внутри сосуда и на внешней стороне. Поверхность этих сосудов сильно прокалена, иногда ошлакована. Следы нагара и сильного обжига прослеживаются только на верхней части горшка и, частично, тулова, нижняя часть сохраняет первоначальный цвет и лощение. Вероятно, горшки подвергались действию открытого огня, когда нижняя часть сосуда была недоступна ему. В этих горшках, в отличие от большереченских, варили пищу. [16]
Отличительной особенностью бийской керамики является орнаментация в виде налепных валиков, не встреченная на сосудах осёдлой группы верхнеобских племён. Налепными валиками украшено большинство сосудов из могильника у с. Быстрянского, [17] датируемого пазырыкским временем, а также сосуды из курганов Пазырык 6, [18] Башадар I, [19] Катанда II, [20] Шибе, [21] относимых к шибинскому времени.
(95/96)
Рис. 2. Глиняная посуда из могильника Бийск I.
1 — курган 5, могила А; 2, 6 — курган 12; 3 — курган 4; 4 — курган 1; 5, 10 — курган 2; 7 — курган 7; 8 — курган 5, могила В; 9 — курган 13; 11 — курган 8; 12 — курган 11.
(96/97)
Характерным для времени сооружения могильника Бийск I является нахождение в могилах предметов вооружения. Здесь встречены железный кинжал, остатки чекана и бронзовый вток от него, железные крючки от колчана и костяные наконечники стрел.
Кинжал обоюдоострый с утолщениями ва месте перекрестья, рукоять не сохранилась (рис. 3, 9). Находки железных кинжалов в алтайских комплексах времени ранних кочевников редки. Один кинжал, найденный в могильнике у с. Быстрянского, простого устройства: выступы-расширения образуют перекрестье, рукоять заканчивается гвоздевидной шляпкой. [22] Два других железных кинжала в обломках происходят из Туекты. [23]
От чекана сохранились железные обломки, по которым форма чекана восстанавливается предположительно (рис. 3, 5). Среди них обломок втулки со следами дерева внутри, имеющего продольное направление. Размеры и форма втулки чекана и втока совпадают. Кроме того, найдены массивные обломки чекана, вероятно, от обушковой части. По-видимому, чекан был распространенной в тот период формы, характерной для Алтая и Тувы: с короткой трубкой, круглой массивной обушковой частью и круглой или четырёхгранной ударной, подобный железному чекану из Быстрянского [24] и бронзовым чеканам из Центральной [25] и Западной Тувы. [26]
Бронзовый вток — овальный в разрезе, с расширяющимся и уплощённым основанием и двумя сквозными отверстиями в верхней части для крепления с древком (рис. 3, 6). Внутри сохранились кусочки берёсты, которой был обёрнут конец древка (на тувинских чеканах конец рукояти обёртывался кожей). Втоков, особенно бронзовых, известно большое количество, однако, вместе с чеканами их находят редко. Аналогичные бийскому бронзовые втоки с закруглённым тупым концом найдены в Центральной Туве, [27] на Алтае в Туекте. [28] Очень близки им по форме железные втоки с Алтая — Быстрянское, [29] Бийск II. [30] Чекан играл большую роль в военном деле и был одной из ведущих форм оружия ближнего боя. Чеканом убиты все кони, захороненные в бийских курганах, пробиты черепа двух мужчин (курган 10).
Костяные наконечники стрел найдены в двух могилах (3 экземпляра) и один — на территории могильника (рис. 3, 1-4). Все наконечники трёхгранные, втульчатые с плоскими гранями, у двух в основании граней полукруглые вырезы, у двух других треугольные. Они имеют близкую аналогию в костяных наконечниках из кургана Пазырык 2, [31] а также в бронзовых наконечниках из Туекты [32] и Тувы. [33]
Железные крючки — четырёхгранные, один загнутый и заострённый конец образует крючок, другой согнут в петлю и расклёпан (рис. 3, 7, 8). Подобные крючки, сделанные из бронзы или железа, распространены в погребениях ранних кочевников с V в. до н.э. Они круглые или четырёхгранные, различаются по устройству верхнего конца. Иногда последний расширен и имеет отверстие или петлю на обратной стороне. Бронзовые крючки известны в Ара-голе, [34] Западной [35] и Центральной Туве. [36]
(97/98)
Рис. 3. Вещи из могильника Бийск I.
1 — курган 13; 2, 4 — курган 8; 3 — находка на поверхности; 5, 6, 9 — курган 5, могила В; 7, 8 — курган 12 (1-4 — кость; 5, 7-9 — железо; 6 — бронза).
(98/99)
Железные крючки найдены в двух пунктах: в могильнике у с. Большая Речка [37] и в Туекте. [38]
Все они известны как крючки от колчана. С.В. Киселёв считает, что найденный в Туекте крючок служил для подвешивания ножен меча к поясу. [39] Но большинство крючков следует, вероятно, рассматривать как принадлежности колчана. Они встречены в ненарушенных погребениях у с. Большая Речка и с. Ордынское, где не найдено кинжалов, а колчаны, сделанные из непрочных материалов, могли не сохраниться.
В четырёх могилах встречены ножи, в нескольких могилах их обломки (рис. 4, 11, 12, 18, 19). Все они железные, пластинчатые, с прямым лезвием и прямой спинкой, у большинства рукоять и клинок не расчленены и составляют одно целое. Только в одном случае найден нож, также с прямыми спинкой и лезвием, но с небольшим уступом на месте перехода к рукояти (рис. 4, 18).
Рукоять двух ножей заканчивается кольцом. По форме они копируют алтайские бронзовые ножи. На месте соединения кольца с рукоятью имеются выемки, такие же, как на бронзовых ножах, обусловленные в последнем случае техникой литья, а на железных ножах не имеющие смысла. Наиболее близкие аналогии — среди «ножей с кольцом» из могилы у с. Большая Речка [40] и Второго Пазырыкского кургана. [41]
На большереченском и бийском этапах большереченской культуры нож носился на поясе. В могиле рядом с ним всегда находили каменный оселок. В эпоху сооружения бийских курганов нож, возможно, перестал быть обязательной принадлежностью мужского костюма, в могилу его кладут у головы рядом с куском мяса и горшком. Интересно, что оселки в этот период не входят в погребальный инвентарь. В туектинских курганах и синхронных им памятниках Тувы ещё встречены оселки, а позднее они отсутствуют и там.
Обычай класть в могилу глиняные пряслица, очевидно, существовал у населения, оставившего бийский могильник. Одно гли-
няное пряслице найдено в женской могиле (рис. 4, 5). В близких по времени памятниках они встречены у с. Большая Речка, [42] в могиле у с. Сростки. [43]
Из предметов украшения можно отметить аргиллитовые цилиндрические бусы (рис. 4, 2), по-видимому, бытующие в течение длительного периода, круглую железную бляху-застёжку (рис. 4, 1), подобную найденным на Большой Речке [44] и в Западной Туве, [45] а также бронзовые бляшки-пуговицы, которые могли относиться к костюму человека или быть украшением конской сбруи (рис. 4, 9, 10; 7, 2). Две пуговицы — полушарные, литые, с перегородкой на обороте. Подобные пуговицы широко были распространены ещё в карасукскую эпоху, но там они уплощённые, с почти не отделённой петлёй — перегородкой, в которую часто невозможно продеть ремешок. Третья пуговица (рис. 4, 9) отличается от упомянутых тем, что имеет ободок вокруг основания. Аналогии ей находятся в деревянных бляшках-пуговицах из Шибе и Сырского чаа-таса. [46]
Двумя экземплярами представлены костяные гребни. Один небольшой, из роговой пластины с тонкими острыми зубьями, четырьмя сквозными отверстиями по углам, обведёнными кружками, с прочерченной от руки спиралью в центре (рис. 4, 8), другой в виде прямоугольной роговой пластины с массивными зубьями, не орнаментированный (рис. 4, 6). Есть несколько случаев нахождения гребней в курганах Алтая: Черновое (А.В. Адрианов, 1911), [47] Яконур, [48] Пазырык 2. [49] В Туве в этот период также существовал обычай класть в могилу гребни. Они были деревянные и плохо сохранились.
К числу предметов неизвестного назначения относятся четыре круглых бронзовых стерженька с отверстием в верхнем конце,
(99/100)
Рис. 4. Вещи из могильника Бийск I.
1 — курган 13; 2, 19 — курган 2; 3, 7, 8 — курган 3; 4 — курган 10; 5, 11 — курган 11; 6 — курган 6; 9, 12-14, 16 — курган 12; 15, 18 — курган 4; 17 — курган 5, могила А; 10 — находка на поверхности (2 экз.) (1, 11, 12, 18, 19 — железо; 2 — паста; 3 — золото; 4, 7, 9, 10, 13-13 — бронза; 5 — глина; 5, 8 — кость).
(100/101)
так называемые костыльки (рис. 4, 13-16). Их местонахождение в могилах в тех случаях, когда порядок вещей не нарушен, у пояса. Один костылёк найден с продетым в отверстие ремешком. [50] Они являются принадлежностью погребального инвентаря только на территории Алтая и Тувы и довольно часто встречаются в курганах V-I вв. до н.э. Можно упомянуть о находке костыльков в Берёзовке, [51] Туекте, [52] Сростках II, [53] Западной [54] и Центральной Туве. [55]
Представляют интерес предметы с изображениями, выполненными в зверином стиле. Среди них: бронзовая обойма (рис. 4, 7), роговая пронизь в виде головки тигра (рис. 7, 2), роговая пронизь с сильно стилизованными головками животных (рис. 7, 8), [56] набор роговых украшений узды в виде клыков кабана (рис. 6, 3-5).
Обойма с остатками ремня, на который она надевалась, имеет отверстие в основании для продевания ремешка. К ремешку привешивались носившиеся на поясе предметы, о чём можно судить по подобной же бляхе из Пазырыка 2. [57] Ременные бронзовые обоймы известны в Араголе, [58] Туекте, [59] железная — в Большой Речке. [60]
На бийской обойме изображён горный козёл с запрокинутой назад головой и перевёрнутой задней половиной туловища. Изображения горных козлов, выполненные в различных материалах, разнообразными формами исполнения — в горельефе, рельефе, круглой скульптуре — характерны для искусства горноалтайских племён. То же самое можно сказать и о позе зверя. Стилистические особенности — изображение рогов полукруглыми лопастями — те же, что и на деревянных навершиях из курганов Башадар 2, Туекта (С.И. Руденко, 1954) и на бронзовой булавке, обложенной золотым листом, из Центральной Тувы. [61]
Роговая пронизь с изображением головы тигра в профиль с разинутой пастью, составляющая, вероятно, часть ручки нагайки, имеет самое близкое сходство с подобной же пронизкой из Тувы; [62] выполнена она теми же приёмами резьбы по кости, что и роговые предметы из Пазырыка III и IV.
В наборе роговых украшений узды в виде клыков кабана три клыка дополнительно украшены по краю стилизованным петушиным гребнем (?) и могут быть сопоставлены с «гребешками» на пазырыкских кожаных изделиях.
Здесь же можно упомянуть о роговой седельной бляхе с резным геометрическим орнаментом (рис. 7, 4), роговом псалии с вырезанными на нем поперечными и косыми бороздками (рис. 6, 8) и трёх бронзовых пронизях от седельных ремней со стилизованным растительным орнаментом (рис. 7, 6). Последние по форме и орнаментации тождественны многочисленным деревянным украшениям из Башадара 2 и Туекты (С.И. Руденко, 1954).
Таким образом, предметы с изображениями в зверином стиле, а также предметы, украшенные геометрическим и растительным орнаментом, по сюжетам, композиции и характеру исполнения деталей находят себе прямые аналогии в вещах пазырыкского типа.
Среди вещевого инвентаря большое место занимают принадлежности сбруи верхового коня. Удила или их обломки, все железные, найдены почти при всех конях. Они с кольцами яйцевидной формы, круглым в сечении стержнем и подражают бронзовым прототипам (рис. 6, 11). Псалии же роговые, в виде заострённых с одной стороны или срезанных с двух сторон стержней, с двумя отверстиями для крепления с ремнями оголовья (рис. 6, 7-8, 10). Лишь один псалий-рогулька имеет три отверстия (рис. 6, 9). Такие типы удил
(101/102)
Рис. 5. Уздечный убор и реконструкция узды коня из кургана № 12.
1-4 — рог, бронза; 6 — рог; 7 — железо.
(102/103)
и псалий, вошедшие в употребление в V в. до н.э., существуют почти без изменения в течение почти целого тысячелетия. Однако отмеченные особенности формы кольца удил характерны для начала этого периода.
От узд и сёдел сохранились роговые и бронзовые бляхи, украшавшие их или служившие для скрепления ремней. Полнее всего представлен уздечный убор коня из кургана 12, где удила, псалии и семь роговых блях от узды располагались на черепе коня на своих первоначальных местах. Роговые бляхи — сердцевидной формы с бронзовой литой пуговицей в центре, имеющей петлю на обороте. На бляхе сделана прорезь, в которую вставлялась эта пуговица; последняя укреплялась путём расплющивания петли. По следам сношенности, чётко прослеживаемым на обороте роговых блях, можно восстановить их расположение на узде (рис. 5, 5). Семь блях, из которых три парные и одна непарная, различаются размерами и характером стёртости. На двух бляхах — поперечный желобок, образовавшийся от ремней узды, располагавшихся б горизонтальном направлении, которыми могли быть ремни накосника и налобного ремня (рис. 5, 3). Как известно, большинство пазырыкских узд, специально для погребения разукрашенных, не имеет налобного ремня, а вместо него применялась подвешенная на шнурках деревянная бляха. По-видимому, бытовые узды имели налобный ремень, так же как и длительно употреблявшаяся узда из бийского кургана. Две пары других блях, имеющие сношенность в виде крестообразно расположенных желобков, укреплялись на перекрестьях ремней (рис. 5, 1). Одиночная малая бляха с чёткой стёртостью в продольном направлении помещалась на подбородочном ремне. Сердцевидной формой эти бляхи напоминают деревянные налобные бляхи из Пазырыка I [63] и Шибе, [64] части блях — бронзовые пуговицы — аналогичны пуговицам из кургана Бийск II. [65]
Второй комплект блях от узды (курган 3) — в виде клыков кабана, роговых, с четырьмя крестообразно просверленными отверстиями в основании (рис. 6, 1-6). Украшение узды и седла клыками кабана является излюбленным обычаем ранних кочевников Алтая, при этом использовались как естественные кабаньи клыки (Туекта, [66] Башадар II, [67] Тува, [68] Черновое II [69]), так и многочисленные имитации их, делавшиеся из дерева (Пазырык I, [70] Курай V [71]), бронзы (Бийск I — 1929), рога (Сростки II [72]), золота (Сибирская золотая коллекция Кунсткамеры [73]). Скифские узды также иногда украшались подвесками из клыков кабана, в основании которых имелось четыре крестообразно просверленных отверстия. [74]
Обычай украшать конскую упряжь кабаньими клыками был известен также в ахеменидское время в Иране. На каменных рельефах Персеполя на фигурах коней изображены уздечки с подвесками в виде клыков кабана на перекрестьях ремней. [75] Подобная же уздечка на серебряном ритоне, оканчивающемся головой лошади из Мазандарана. [76]
От седельного набора сохранились только разрозненные бляхи. Важной для датировки находкой является бронзовая подпружная пряжка с четырёхугольной рамкой, с плоским овальным кольцом, с неподвижным, обращённым наружу крючком (рис. 7, 1).
Подпружные пряжки, появившиеся на Алтае в VII в. до н.э., в основном сохраняют описанный тип до начала н. э. Некоторые изменения происходили в устройстве
|
(103/104)
|
(104/105)
|
Рис. 6. Принадлежности конской сбруи из могильника Бийск I.
1, 2, 7 — курган 11; 3-6, 8 — курган 3; 9 — курган 13; 10-11 — курган 10 (1-10 — кость; 11 — железо).
|
Рис. 7. Принадлежности конской сбруи из могильника Бийск I.
1, 6, 11, 12-14 — курган 12; 2, 4, 7, 10 — курган 10; 3, 5, 8 — курган 11; 9 — курган 4 (1, 6, 9 — бронза; остальные — кость).
|
(105/106)
крючка-застёжки. Они обуславливались более целесообразным способом крепления подпружных ремней. Большинство подпружных пряжек этого времени как бронзовых, так и роговых — с небольшим крючком, обращённым внутрь кольца. На крючок подпружный ремень одевался снаружи и его конец уходил под пряжку.
Пряжка, сходная с бийской по форме и устройству язычка, известна из Башадара II. [77] Следует заметить, что в Башадарском кургане найдено 14 бронзовых пряжек, из них с язычком, загнутым внутрь кольца, 7 экземпляров, пряжек без крючка 6 экземпляров и лишь одна аналогична бийской, но имеет более широкий язычок-кнопку. Вероятно, ко времени Башадарского кургана 2 возникает рассматриваемый тип пряжки, а пряжка, найденная в Бийском кургане, представляет собой дальнейшее развитие типа, когда язычок становится тонким и удлинённым, более удобным для застегивания. Ещё одна пряжка, аналогичная бийской, происходит из кургана у с. Б. Барандат Томской области (Оссовский, 1896). Л.Р. Кызласов относит её к переходному тагарско-таштыкскому этапу (II-I вв. до н.э.). [78]
Другим важным предметом для установления относительной даты публикуемого памятника является застёжка от сбруйного ремня (рис. 7, 5). М.П. Грязнов отметил различие между ранним типом конической застёжки с прямым основанием и более поздним, с кососрезанным основанием. [79] Застёжка из Бийского кургана с кососрезанным основанием представляет именно такую более позднюю, усовершенствованную форму, когда ремень и застёжка располагались в одной плоскости. Застёжки последнего типа были найдены в курганах Пазырык 3, [80] 4, [81] 5 [82] и Шибе. [83]
Бийский могильник расположен в степных районах Алтайского предгорья и занимает, как уже упоминалось, промежуточное положение между территорией кочевых племен Горного Алтая и осёдлых лесных верхнеобских племён. Кроме него и могильника Бийск II, в этом районе имеется несколько, по-видимому, близких по времени курганных могильников, частично исследованных. На правом берегу Катуни раскопаны:
1. Сростки II, 6 курганов. Экспедиция ГМЭ, 1925 г.
2. Берёзовка II, 3 кургана. С.М. Сергеев, 1930 г.
3. Быстрянское, 24 кургана. С.М. Сергеев, 1930 г.; С.В. Киселёв, 1935 г. [84]
На левом берегу р. Катуни производились раскопки на могильнике у с. Красный Яр (С.М. Сергеев, 1929 г. [85] и 1930 г. [86]). Также есть устные сведения о наличии других курганных групп в этом районе, где местные работники производили небольшие раскопки. Таким образом, в районах степного предгорья Алтая для периода ранних кочевников зафиксирована значительная группа памятников, материалы которых, к сожалению, в большинстве случаев не опубликованы и добытые комплексы не датированы. Данной публикацией по существу делается первая попытка определения времени сооружения одного из памятников этого круга — Бийск I.
Бийские курганы имеют много общего с памятниками соседящих с ними кочевых и осёдлых племён. Очень большое сходство наблюдается с грунтовыми бескурганными могильниками, расположенными у с. Большая Речка: одинаковый тип могильного устройства, положение и ориентировка умерших, состав погребального инвентаря и пищи, помещённой в могилу, а также сходство самих предметов, особенно керамики. Наряду с этим имеются немалые существенные различия: у оседлых племён не было обычая класть в могилу вместе с умершим верхового коня и сбрую; не найдено предметов, выполненных в зверином стиле; почти отсутствует
(106/107)
оружие, они значительно беднее по количеству сопровождающих предметов, хотя и не подвергались разграблению.
Могильники Верхней Оби, с которыми описываемый памятник имеет столь близкое сходство, хорошо датированы берёзовским этапом большереченской культуры (II в. до н.э. — I в. н.э.). [87]
Для горноалтайских памятников, за аналогиями к которым неоднократно приходилось обращаться, для периода V-I вв. до н.э. не существует аргументированного членения на хронологические этапы. [88] Тем не менее, в пределах этого отрезка времени делаются попытки установления более дробных дат, попытки датировать каждый курган.
Бийский могильник, как свидетельствуют однообразные обряд погребения и вещевые комплексы, был сооружён в один, относительно короткий промежуток времени. Правда, можно выделить один курган более ранний — 8 (покойник в скорченном положении, глиняный сосуд идентичен быстрянским, ранние формы наконечников стрел) и, с другой стороны, позднее остальных воздвигнутый курган 4 (здесь единственный случай нахождения железного ножа с уступом на рукояти и глиняного сосуда с чётко оформленным плоским устойчивым дном).
Время создания Бийского могильника относится к периоду, когда железо почти полностью вытеснило бронзу: оружие, быстрее всего совершенствующееся (кинжалы, чеканы), сделано из железа, все найденные ножи также железные. Произошла и замена конской сбруи, удила делались исключительно из железа. Продолжали существовать немногие предметы из бронзы, главным образом украшения, само назначение которых не служит стимулом к частому изменению. Необходимо отметить, что новые ножи и удила напоминают бронзовые образцы, часто копируют их, что свидетельствует о близкой связи с предшествующим временем, когда основные орудия и предметы вооружения были бронзовые. На такую связь указывают и приводившиеся ранее аналогии с памятниками V-III вв. до н.э. для группы вещей (костыльки, бронзовый вток, железный кинжал, ременная обойма, наконечники стрел, украшения узды клыками кабана и др.). Однако факт смены орудий и оружия, обряд захоронения, керамика и отдельные предметы (подпружная пряжка, коническая застёжка от сбруйного ремня, пуговица с ободком вокруг основания), характерные для более позднего периода, говорят о принадлежности памятника культурному этапу, известному у осёдлых племен как берёзовский, и у горноалтайских как шибинский. Бийский могильник относится к началу этого периода, так как весьма близок к памятникам предшествующего этапа (бийско-пазырыкского). В абсолютной хронологии это приблизительно II в. до н.э.
Некоторые данные свидетельствуют о большой роли войны в жизни бийских племён и опасной обстановке того времени. Погребённые под курганами — это в большинстве случаев конные воины, для которых верховой конь был залогом боевых успехов и сопровождал умерших в загробный мир. Вместе с умершими в могилу клали основное их оружие — чекан, кинжал, колчан со стрелами. Часто встречаются в этот период захоронения в одной могиле нескольких мужчин, видимо, одновременно погибших. В кургане 10 в одной могиле было четверо мужчин, один из них был убит чеканом, на обломках черепа другого имеются отверстия, вероятно, пробитые тем же оружием. Коллективные захоронения мужчин говорят о военной обстановке того времени.
Ввиду того, что раскопана незначительная (одна шестая) часть могильника, было бы преждевременным делать обобщающие выводы. При знакомстве с имеющимся материалом возникает ряд вопросов, которые должны будут найти последующее разрешение. Это вопрос о хозяйственном укладе населения. Несомненно, что скотоводство было ведущим и преобладающим над другими видами хозяйства. На это указывает широкое использование верхового коня и та важная роль, которая ему отводилась. Интересно и то, что в могилах находят остатки мясной пищи. Это всегда крестец, 1-2 поясничных и хвостовые позвонки барана. В момент похорон был обычай устраивать тризну по умершему,
(107/108)
во время которой резали барана и клали в могилу покойному определённую часть туши — курдюк, который, как известно, и в настоящее время является излюбленной пищей кочевников.
Сейчас затруднительно прямо ответить на вопрос, какой образ жизни — кочевой или осёдлый — вели эти племена. Но захоронения с конём могут указывать на то, что скотоводство носило подвижный характер.
Территория, на которой расположены памятники степного предгорья Алтая, является связующим звеном между районами осёдлой и кочевой групп племён. Вопрос о взаимосвязи с той и другой группами встаёт при изучении этого памятника.
Обращает внимание также значительное сходство с материальной культурой Тувы, что говорит о тесном контакте этих двух областей в рассматриваемый период времени.
Для разрешения всех возникающих вопросов необходимо опубликование и изучение добытого ранее материала, а также возобновление археологических работ в степном предгорье Алтая, которые не проводились экспедициями центральных археологических учреждений с 1925 г.
[3] Экспедиция Государственного музея этнографии (б. Этнографический отдел Государственного Русского музея) возглавлялась С.И. Руденко. Дневники вёл М.П. Грязнов, который предоставил мне для публикации имевшуюся полевую документацию. Материал в Эрмитаже, коллекция № 4410.
[4] Раскопки М.П. Грязнова. Материал находится в Бийском музее и мною не изучен.
[5] Эрмитаж, коллекция № 4385.
[6] М.П. Грязнов. Бийская старина. Газета «Звезда Алтая» № 143, 25 июня 1925 г.
[7] С.В. Киселёв. Древняя история Южной Сибири. М., 1951, стр. 331.
[8] С.И. Руденко, ук. соч., рис. 77, б; табл. LXXVIII, 4, 3; табл. XXVII, 5.
[9] А.А. Миллер. Археологические разведки. ИГАИМК, вып. 83, 1934, стр. 149-151, рис. 52.
[10] М.П. Грязнов. История древних племён Верхней Оби..., стр. 97.
[11] Г.Ф. Дебец. Палеоантропология СССР. М.-Л., 1948, стр. 141-144.
[12] Д.Г. Рохлин и В.С. Maйкова-Строганова. Метастазы рака на палеопатологическом материале. Вестник рентгенологии и радиологии, т. 19, 1938, стр. 171-178; они же. Туберкулёзное поражение позвоночника на палеопатологическом материале. Вестник рентгенологии и радиологии, т. 19, 1938, стр. 179-187.
[13] Глубины измерялись от поверхности курганной насыпи.
[14] Определение пола и возраста произведено М.П. Грязновым.
[15] М.П. Грязнов. История..., табл. XXIX.
[16] Там же, стр. 96.
[17] Эрмитаж, коллекция № 1282. Раскопки С.М. Сергеева, 1930.
[18] Эрмитаж, коллекция № 2063. Раскопки С.И. Руденко, 1949.
[19] Эрмитаж, коллекция № 2066. Раскопки С.И. Руденко, 1950.
[20] А.А. Гаврилова. Раскопки второго Катандинского могильника. СА, XXVII, 1957, стр. 263-267, рис. 8.
[21] Эрмитаж, коллекция № 4888. Раскопки М.П. Грязнова, 1927.
[22] Эрмитаж, коллекция № 1282. Курган 8, раскопки С.М. Сергеева, 1930.
[23] С.В. Киселёв, ук. соч., табл. XXVIII, рис. 8; ГИМ, коллекция ТК8/174. Раскопки С.В. Киселёва, 1937.
[24] Эрмитаж, коллекция № 1282. Курган 8, раскопки С.М. Сергеева, 1930.
[25] Л.Р. Кызласов. Этапы древней истории Тувы (в кратком изложении). Вестник МГУ, № 4, 1958, табл. II, рис. 76.
[26] С.И. Вайнштейн. Памятники скифского времени в Западной Туве. Учёные Записки Тувинского научно-исследовательского Института языка, литературы и истории, вып. III, Кызыл, 1955, стр. 85, рис. 4, 19-20; стр. 94, рис. 8, 6.
[27] Эрмитаж, коллекция № 4576. Курган 3 (по дневнику 56) раскопки С.А. Теплоухова, 1926; Эрмитаж, коллекция № 5131. Курган 1 (по дневнику 27), раскопки С.А. Теплоухова, 1929.
[28] ГИМ, коллекция ТК11. Раскопки С.В. Киселёва, 1937.
[29] Эрмитаж, коллекция № 1282. Курган 8, раскопки С.М. Сергеева, 1930.
[30] Эрмитаж, коллекция № 4385. Курган 2, экспедиция ГМЭ, 1925.
[31] С.И. Руденко, ук. соч., табл. LXXXV, рис. 2.
[32] С.В. Киселёв, ук. соч., табл. XXVIII, рис. 9; ГИМ, коллекция ТК6/140-146 и ТК11/243. Раскопки С.В. Киселёва, 1937.
[33] Эрмитаж, коллекция № 5131. Могила 32, раскопки С.А. Теплоухова, 1929.
[34] Эрмитаж, коллекция № 5965. Курган 6, раскопки В.С. Адрианова, 1929.
[35] С. И. Вайнштейн, ук. соч., стр. 84, рис. 3, 5.
[36] Эрмитаж, коллекция № 5131. Курганы 27, 32, 38, раскопки С.А. Теплоухова, 1929.
[37] М.П. Грязнов, ук. соч., табл. XXVI, рис. 9.
[38] ГИМ, коллекция ТК11. Курган 11, раскопки С.В. Киселёва, 1937.
[39] С.В. Киселёв, ук. соч., стр. 294.
[40] М.П. Грязнов. История..., табл. XXVI, рис. 12, 13.
[41] С.И. Руденко, ук. соч., стр. 240, рис. 149.
[42] М.П. Грязнов. История..., табл. XXVI, 1.
[43] Эрмитаж, коллекция № 4386, Курган 1, экспедиция ГМЭ, 1925.
[44] М.П. Грязнов. История..., табл. XXVI, 10.
[45] С.И. Вайнштейн, ук. соч., стр. 84, рис. 3, 6.
[47] С.И. Руденко. К палеоантропологии южного Алтая. Сб. «Казаки», т. III, Л., 1930, фиг. 1, рис. 7.
[48] М.П. Грязнов. Раскопки на Алтае. СГЭ, т. I, 1940, стр. 18, рис. 2.
[49] С.И. Руденко. Культура населения..., стр. 131, рис. 77, а.
[50] ГИМ, коллекция ТК11/238. Курган 11, раскопки С.В. Киселёва, 1937.
[51] Эрмитаж, коллекция № 253. Курган 15 (43), раскопки С.М. Сергеева, 1930.
[52] С.В. Киселёв, ук. соч., табл. XXVIII, 15.
[53] Эрмитаж, коллекция № 4386. Курган 2, экспедиция ГМЭ, 1925.
[54] С.И. Вайнштейн, ук. соч., стр. 85, рис. 4, 8.
[55] Эрмитаж, коллекция № 5131. Курганы 34 и 36, раскопки С.А. Теплоухова, 1929.
[56] Пронизь утрачена. Воспроизводится по рисунку А.А. Гавриловой.
[57] М.П. Грязнов. Древнее искусство Алтая, Л., 1958, рис. 41.
[58] Эрмитаж, коллекция № 5965. Курган 5, раскопки В.С. Адрианова, 1929.
[59] С.В. Киселёв, ук. соч., табл. XXVIII, рис. 12.
[60] М.П. Грязнов. История древних племён Верхней Оби..., т. XXVI, рис. 11.
[61] Эрмитаж, коллекция № 5131. Могила 32, раскопки С.А. Теплоухова, 1929.
[62] Эрмитаж, коллекция № 5131. Могила 1, раскопки С.А. Теплоухова, 1929.
[63] М.П. Грязнов. Первый пазырыкский курган, рис. 9.
[64] Эрмитаж, коллекция № 4888. Раскопки М.П. Грязнова, 1927.
[65] Эрмитаж, коллекция № 4385. Курган 2, экспедиция ГМЭ.
[66] С.В. Киселёв, ук. соч., табл. XXVIII, рис. 1.
[67] Эрмитаж, коллекция № 1793. Раскопки С.И. Руденко, 1950.
[68] Эрмитаж, коллекция № 4661. Курган 34, раскопки С.А. Теплоухова, 1927.
[69] С.И. Руденко. К палеоантропологии..., фиг. 4, рис. 3.
[70] М.П. Грязнов. Первый пазырыкский курган, стр. 27, рис. 7.
[71] Л.А. Евтюхова и С.В. Киселёв. Отчёт о работах Саяно-Алтайской археологической экспедиции в 1935 г. Тр. ГИМ, вып. XVI, М., 1941, рис. 10.
[72] Эрмитаж, коллекция № 4386. Курган 2, экспедиция ГМЭ, 1925.
[73] Monumenta Sibirica. [St. Petersbourg], s.a., tabl. XVII, № 8.
[74] Эрмитаж, Дн. 1932, 10/2-5. Басовка, курган 497, раскопки H.E. Бранденбурга, 1902.
[75] Upham Pope. A survey of Persian art from prehistoric time to the present. Vol. IV. Plates, London, New-Jork, 1938, стр. 99, B.
[76] Там же, стр. 110, А-В.
[77] Эрмитаж, коллекция № 1793. Раскопки С.И. Руденко, 1950.
[79] М.П. Грязнов. Пазырык. Погребение племенного вождя на Алтае. Докторская диссертация. Рукопись.
[80] С.И. Руденко. Культура населения..., табл. LI, рис. 2.
[81] Там же, табл. LX, рис. 4.
[82] Эрмитаж, коллекция № 1687. Раскопки С.И. Руденко, 1949.
[83] Эрмитаж, коллекция № 4888. Раскопки М.П. Грязнова, 1927.
[84] Л.А. Евтюхова и С.В. Киселёв. Отчёт о работах..., стр. 90-92.
[85] С.М. Сергеев. О резных костяных украшениях конской узды из «скифского» кургана на Алтае. СА, VIII, 1946, стр. 289-292.
[86] Эрмитаж, коллекция № 1281.
[87] М.П. Грязнов. История древних племён Верхней Оби..., стр. 92-98.
[88] Очерки истории СССР. Первобытно-общинный строй и древнейшие государства на территории СССР. М., 1956, стр. 389-390.
|