главная страница / библиотека / обновления библиотеки

Сообщения Государственного Эрмитажа. [Вып.] XLIV. Л.: «Аврора». 1979. И.П. Засецкая

Бронзовые бляшки
с изображением свернувшегося в круг хищника
из савроматского погребения.

// СГЭ. [ Вып. ] XLIV. Л.: 1979. С. 42-44.

 

Среди находок погребения 2 в кургане 25 из группы «Три брата» близ г. Элисты имеются две бронзовые круглые бляшки с рельефным изображением свернувшегося по кругу хищника кошачьей породы и массивной дугообразной петлёй на обратной стороне. Диаметр бляшек — 4 см. [1]

 

Хищник изображён с крупной головой и округлой (?) мордой. [2] Тело выполнено пластично, без детальной проработки, контуры переданы мягкими, плавными линиями, задняя лапа подогнута к животу, а передняя слегка согнута в предплечье и как бы повисла под мордой; округлые концы лап несколько утолщены, хвост загнут назад (рис. 1).

 

При сопоставлении элистинского хищника с аналогичным мотивом на изделиях скифской эпохи других территорий очевидно некоторое расхождение в деталях композиции этих изображений. В одних случаях фигуры животных так согнуты по кругу, что представляют собой замкнутое кольцо, в других, напротив, не образуют полного кольца. К первым относится широко известная серия изображений скифо-сибирского искусства VI в. до н.э., представленная мотивом свернувшейся в замкнутый круг пантеры с судорожно поджатыми ногами и завёрнутым внутрь хвостом. Наиболее яркими образцами являются, с одной стороны, находки из скифских келермесских курганов (рис. 2), [3] с другой — известная золотая бляха из Сибирской коллекции Петра I (рис. 3[4] и чиликтинские золотые бляшки из Казахстана. [5] Именно эта серия изображений олицетворяет классическую схему позы свернувшегося в кольцо хищника.

 

Рис. 1. Изображение хищника на бронзовой бляшке из кургана 25 группы «Три брата»
(1 — по И.В. Синицыну; 2 — по К.Ф. Смирнову; 3 — по Е.К. Максимову).

(Открыть Рис. 1 в новом окне)

 

Другую группу представляют изображения хищника (большей частью неопределённого вида), как бы свободно уложенного по кругу, с хвостом, загнутым назад. К ним относятся фигуры животных на золотом навершии из Зивие (VII в. до н.э.), [6] на золотых бляшках из урочища Майэмир (VII в. до н.э.), [7] на бронзовой крестовидной бляхе

 

Рис. 2. Изображение свернувшейся пантеры на костяной пронизке из Келермеса.

(Открыть Рис. 2 в новом окне)

Рис. 3. Золотая бляха в виде свернувшейся пантеры из Сибирской коллекции Петра I.

(Открыть Рис. 3 в новом окне)

Рис. 4. Изображение хищника на бронзовой бляшке из кургана 482 у с. Басовка (по Л.К. Галаниной).

(Открыть Рис. 4 в новом окне)

(42/43)

из Ольвии (середина VI — начало V в. до н.э.), [8] на бронзовых бляшках из кургана 482 у с. Басовка в Посулье (конец VI — начало V в. до н.э.; рис. 1, 3 [надо: рис. 4]). [9] В позе несомкнутого кольца, но с хвостом, загнутым внутрь, изображён хищник на бронзовой бляшке из кургана VII-VI вв. до н.э. у с. Константиновка Запорожской области. [10] Изображения второй группы, за исключением указанного сходства в позе животного, в большинстве своём резко различаются между собой по стилистическим признакам. Эти различия, а также территориальная удаленность мест нахождения свидетельствуют о принадлежности их к разным культурам.

 

По поводу изображений из Зивие и Майэмира М.И. Артамонов писал, что они не имеют той законченности построения по окружности, как келермесские фигуры хищника и пантеры на золотой сибирской бляхе. По мнению М.И. Артамонова, этот факт указывает на их более раннее происхождение. [11] Возможно, такое объяснение справедливо по отношению к изображениям из Зивие и Майэмира, время которых определяется VII в. до н.э. (так же, как и константиновской находки). Однако этого нельзя сказать об ольвийской и басовской бляшках, которые происходят из комплексов конца VI — начала V в. до н.э. и стилистически резко отличаются от предыдущих. Причина композиционного отличия, или, вернее, искажения классической скифской композиции на ольвийской и басовских бляшках, кроется в том, что последние были изготовлены в иной культурной среде, имеющей свои традиции в искусстве воспроизведения животных. Эти изображения отличаются от келермесских и сибирских не только композиционными, но и стилистическими особенностями. В них нет характерной для скифо-сибирского искусства жёсткости линий в передаче как контура тела животного в целом, так и его частей; совершенно иными средствами — рельефными кольцами — трактуются глаза, уши, ноздри, лапы, а также бедро и лопатка, подчеркнутые выпуклостями. С.И. Капошина, сравнивая изображение ольвийской бляхи с фигурами пантер из келермесских курганов, отмечает, что ольвийское изображение более пластично, контуры тела животного мягкие, линии округлые, весь облик хищника весьма смягчён, он выглядит более эластичным. [12] То же самое можно сказать

 

Рис. 5. Реконструкция пантикапейской формы (по И.Д. Марченко).

(Открыть Рис. 5 в новом окне)

Рис. 6. Вещи «савроматского звериного стиля» из курганов Нижнего Поволжья (по К.Ф. Смирнову).

(Открыть Рис. 6 в новом окне)

 

и об изображении на бляшках из кургана 482 у с. Басовка. В значительной мере такое суждение справедливо и по отношению к изображению фигуры хищника на бронзовых бляшках из элистинского погребения.

 

Ольвийское происхождение крестообразной бляхи из Ольвии и басовских бляшек принято рядом исследователей. [13] В подобной стилистической манере изображены животные и на других предметах, которые рассматриваются как изделия боспорских мастеров (рис. 5). [14] Нам представляется, что и в изображении на элистинских бляшках также можно проследить черты античной традиции. Это выразилось в пластичности и мягкости линий тела и в позе хищника, свёрнутого в несомкнутое кольцо. Следует заметить также, что трактовка фигуры очень далека от стилистических приёмов местного савроматского искусства, распространённого в Нижнем Поволжье в скифскую эпоху, искусства, для которого характерны предельная стилизация и орнаментальность изображения (рис. 6). [15]

 

Вероятнее всего, элистинские бляшки попали в Нижнее Поволжье в результате взаимоотношений савроматов со скифами или, как полагает Н.А. Онайко, с населением Северного Кавказа и Прикубанья. [16] Но даже если предположить их местное изготовление, то, учитывая чуждые савроматскому искусству стилистическую манеру и мотив свернувшегося в кольцо хищника, [17] изображения на них заимствованы и не могут рассматриваться как образцы савроматского звериного стиля. [18]

 

Таким образом, если принять наше положение, что элистинские бляшки являются продуктом греческих мастерских Северного Причерноморья или сделаны на месте, но под влиянием греко-скифского искусства, то их следует датировать концом VI — первой половиной V в. до н.э.

(43/44)

 

В этой связи скажем несколько слов о времени комплекса в целом, определение которого полностью зависит от датировки бронзовых бляшек. Остальной материал из погребения настолько невыразителен, что вообще не поддаётся датировке. И.В. Синицын, который впервые опубликовал это погребение, датировал его VI в. до н.э., основываясь на якобы существующей стилистической близости элистинских изображений с келермесскими образцами VI в. до н.э. [19] К.Ф. Смирнов, вторично публикуя элистинский комплекс и руководствуясь теми же суждениями, также датирует его VI в. до н.э. [20] Кроме того, в качестве ближайшей аналогии К.Ф. Смирнов приводит упомянутую выше бляшку из кургана VII-VI вв. до н.э. у с. Константиновка. Однако с этим трудно согласиться, так как за исключением одного общего признака композиционного характера (фигуры животных не образуют замкнутого круга) никаких других сходных черт эти изображения не имеют. По сравнению с эластичным, расслабленным телом животного с безвольно свисающими лапами в изображении на элистинских бляшках, фигурка из Константиновского кургана, напротив, предельно упруга, лапы и хвост напряжённо согнуты. Эти признаки скорее сближают образ хищника на константиновской бляшке с серией скифо-сибирских изображений свернувшегося в кольцо хищника.

 

Бляшки — единственный находящийся в нашем распоряжении материал, датирующий погребение 2 в кургане 25 из группы «Три брата». Если исходить из этого факта, то весь комплекс, скорее всего, следует относить к концу VI — первой половине V в. до н.э.

 


 

[1] Синицын И.В. Памятники Нижнего Поволжья скифо-сарматского времени. — ТСОМК [Труды Саратьовского областного краеведческого музея], Археологический сборник, Саратов, 1956, вып. 1, с. 34-37, рис. 12, 1; Смирнов К.Ф. Савроматы. М., 1969 [1964], с. 223-224, рис. 5, 26. Бляшки хранятся в Саратовском музее; Максимов Е.К. О хронологии савроматских памятников Нижнего Поволжья. — ТСОМК, Саратов, 1960, вып. 3, с. 120-121, рис. 39.

[2] Описание дано по рисункам И.В. Синицына, К.Ф. Смирнова, Е.К. Максимова. Рисунки несколько отличаются в передаче трактовки морды животного, а потому форма её не вполне ясна.

[3] Ильинская В.А. Образ кошачьего хищника в раннескифском искусстве. — СА, 1971, №2, с. 73, рис. 5, 3-5.

[4] Руденко С.И. Сибирская коллекция Петра I. — САИ, 1962, вып. Д3-9, табл. VI, 1.

[5] Черников С.С. Загадка золотого кургана. М., 1965, с. 35, табл. XV.

[6] Сорокин С.С. Свернувшийся зверь из Зивие. — СГЭ, 1972, [вып.] 34, с. 75-78.

[7] Ильинская В.А. Указ.соч., с. 73, рис. 5, 8.

[8] Капошина С.И. О скифских элементах в культуре Ольвии. — МИА, 1956, №50, с. 172-176, рис. 16. [См. изображение этой же бляхи у В.А. Ильинской, рис. 8, 5]

[9] Шкурко А.И. Об изображении свернувшегося в кольцо хищника в искусстве лесостепной Скифии. — СА, 1969, №1, с. 36, рис. 3; Галанина Л.К. Скифские древности Поднепровья. — САИ, 1977, вып. Д1-33, с. 48, табл. 25, 2, 4.

[10] Либеров П.Д. Курганы у села Константиновка. — КСИИМК, 1951, вып. 37, с. 142, рис. 45 д.

[11] Артамонов М.И. Происхождение скифского искусства. — СА, 1968, №4, с. 34.

[12] Капошина С.И. Указ.соч., с. 175.

[13] Там же; Шкурко А.И. Указ.соч., с. 36; Ильинская В.А. Указ.соч., с. 78-79.

[14] Онайко Н.А. О центрах производства золотых обкладок ножен и рукояток ранних скифских мечей, найденных в Приднепровье. — В кн.: Культура античного мира. М., 1966, с. 159; Марченко И.Д. Литейная форма конца VI в. до н.э. из Пантикапея. — КСИА, 1962, вып. 89, с. 51.

[15] Смирнов К.Ф. Указ.соч., с. 216-264, рис. 78; Максимов Е.К. Новые находки савроматского звериного стиля в Поволжье. — В кн.: Скифо-сибирский звериный стиль в искусстве народов Евразии. М., 1976, с. 210-217, рис. 1-3.

[16] Онайко Н.А. Указ.соч., с. 169.

[17] Ещё одно изображение свернувшегося в круг хищника, вероятно, волка, судя по удлинённой морде и треугольному остроконечному уху, помещено на месте плеча предельно стилизованной «фигуры» зверя, вырезанной на кабаньем клыке и исполненной в типичном савроматском зверином стиле (рис. 6). Этот предмет происходит из кургана 12А у с. Блюменфельд (Цветочное) Саратовской области (конец VI — первая половина V в. до н.э.). Смирнов К.Ф. Указ.соч., рис. 78, 6.

[18] Смирнов К.Ф. Савромато-сарматский звериный стиль. — В кн.: Скифо-сарматский звериный стиль в искусстве народов Евразии. М., 1976, с. 74-89, рис. 1, 1.

[19] Синицын И.В. Указ.соч., с. 25-27.

[20] Смирнов К.Ф. Савроматы, с. 224.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

наверх

главная страница / библиотека / обновления библиотеки