В.Е. Войтов
Древнетюркский пантеон и модель мироздания
в культово-поминальных памятниках Монголии VI-VIII вв.
// М.: Изд-во ГМВ. 1996. 152 с. ISBN 5-249-0360-1
Оглавление
Предисловие [ В.В. Волков ]. — 3
Глава I. История изучения поминальных памятников. — 11
Глава II. Типология и описание культово-поминальных памятников. — 23
Памятники I типа. — 27
Памятники II типа. — 49
Памятники III типа. — 61
Памятники IV типа. — 66
* * *. — 67
Глава III. Древнетюркский пантеон и модель мироздания. — 71
Раздел 1. — 71
Раздел 2. — 77
Глава IV. Семантика культово-поминальных сооружений. — 80
Раздел 1. Балбалы (эпизоды 7 и 8). — 83
Раздел 2. Ров и вал. — 92
Раздел 3. Изваяния львов и баранов. — 97
Раздел 4. Стела с надписью (эпизод 6). — 100
Раздел 5. Поминальный храм (эпизод 5). — 104
Раздел 6. Статуи людей и нарисованный облик покойника (эпизод 6). — 107
Раздел 7. Поминальная оградка и столб (эпизоды 3 и 4). — 112
Заключение. — 121
Список источников и литературы. — 131
Сокращения. — 142
[Сиглы]. — 143
Список иллюстраций. — 144
Приложение. Реестр памятников [1-87]. — 146
Сканы прислал khaa-alec, спасибо ему!
Введение. ^
В настоящей работе рассматриваются отдельные аспекты традиционной культуры одного из раннесредневековых военно-политических образований в Центральной Азии, предпосылкой к появлению которого на исторической арене послужили события середины VI в. н.э. В это время на Южном Алтае произошло объединение группы племен тюрок-тугю во главе с родом Ашина, в 550-551 гг. положивших конец господству Жужаньского каганата в монгольских степях. С этих пор началась короткая, но насыщенная событиями история конфедерации племён — Тюркский каганат (551-744 гг.), на протяжении почти 200 лет утверждавших право на своё господство не только в центре Азии. Уже в начале 570-х годов его границы достигли берегов Тихого океана на востоке и Чёрного моря на западе, Саянских хребтов и верховьев Амура на севере, пустыни Гоби и Великой Китайской стены на юге, Согдианы и Восточного Туркестана на юго-западе. Тюрки установили контакты с Персией, Византией, Тибетом и иными государствами, но эти связи оказались недолгими.
Упорная борьба вошедших в состав каганата многочисленных племён и народов с экспансионистскими устремлениями его правителей и распри внутри самой правящей верхушки привели на рубеже VI-VII вв. к его распаду на две самостоятельные части — западную и восточную. Пограничной зоной между ними стали горы Западного Алтая, Тянь-Шань и Памиро-Алай. Восточнотюркские каганы, не сумевшие устранить внутренние противоречия, ввязались в войну с молодой и сильной в военном отношении династией Тан в Китае и в 630 г. потерпели от неё поражение. До 681 г. каганат не существовал как самостоятельное государство и только в результате тюркских восстаниё он ненадолго возрождается вновь. Смелые военные экспедиции, предпринятые в первой трети VIII в. энергичными полководцами восточных тюрок в земли карлуков, кыргызов, киданей, татабийцев и других враждебно настроенных к ним народов, позволили лишь на время усмирить соседей. В 744 г. тюрки были разбиты коалицией уйгуров, карлуков и басмылов и Восточнотюркский каганат перестал существовать.
Известная обособленность восточных тюрок от осёдлых цивилизации юга привела к тому, что на Алтае, в Монголии и Туве в VI-VIII вв. получила развитие довольно цельная по своим особенностям культура. Именно здесь сохранилась основная часть памятников, которые можно считать классическими для данного этноса в данное время. В первую очередь это относится к культово-поминальным сооружениям древнетюркской знати, обозначаемым в специальной литературе терминами «княжеские могилы» или «саркофаги».
Древнетюркский поминальный обряд, как важнейшая часть погребальной обрядности, сформировался под воздействием религиозно-мифологических представлений центральноазиатских кочевников, поэтому поминальные памятники этой эпохи являются одновременно памятниками их духовной и материальной культуры. Совокупность данных письменных, археологических и этнографических источников позволяет ныне с достаточной степенью надёжности подойти к разрешению вопросов происхождения и развития поминального обряда тюрок в целом, выделить наиболее характерные черты их миропонимания, наметить пути определения семантических корней обряда.
(7/8)
Новейшие исследования древнетюркских мемориалов потребовали пересмотра уже сложившихся концепций, обобщения новых материалов и введения их в научный оборот. В работе использованы данные публикаций о разведках и раскопках русских, советских и зарубежных учёных, а также материалы многолетних полевых исследований автора и других участников комплексной Советско-Монгольской историко-культурной экспедиции АН СССР и АН МНР 87 поминальных памятников на территории Монголии и аналогичных памятников в Горном Алтае, Туве и Хакасии.
Несмотря на длительную историю изучения мемориальных комплексов археологами, степень их изученности не может удовлетворить современный уровень развития науки. Определённую негативную роль в этом сыграл ряд субъективных и объективных факторов. Так, например, в Монголии до сих пор не раскопан полностью ни один из крупнейших ансамблей. Вещественные материалы из старых раскопок либо утрачены, либо не имеют надёжной паспортизации в музейных коллекциях. Отсутствует часть полевой документации не только по раскопкам до- и послереволюционных лет, но и двух-трёх последних десятилетий. Многие памятники продолжают разрушаться, а иные безвозвратно погибли. Остаются слабо изученными огромные территории, где ещё могут быть обнаружены разные типы памятников, в первую очередь районы северо-востока, востока и запада страны.
Всё это существенно мешает созданию целостного представления о районировании отдельных групп памятников, их первоначальном внешнем виде, семантике отдельных элементов, классификации как самих комплексов, так и находимого в них немногочисленного инвентаря, то есть той работе, которая в значительной степени уже проделана в отношении древнетюркских погребений. По этой причине остаются нерешёнными вопросы датировки и племенной принадлежности памятников не имеющих надписей, происхождения и эволюции каменных изваяний, выявления локальных вариантов изваяний и орнаментов на плитах поминальных ящиков и многие другие. Посильную совместную работу в этом направлении до начала 1990-х годов выполняли российские и монгольские археологи, но до окончательного разрешения всех возникших перед ними проблем ещё далеко.
Основным видом хозяйственной деятельности древних тюркоязычных племён Центральной Азии было экстенсивное скотоводство с круглогодичным пастбищным содержанием животных. Однако, по определению Н.М. Ядринцева, «кочевники вовсе не такие завзятые враги осёдлости и культуры... Напротив, кочевник не только навсегда не остаётся номадом, а сам, переходя известные ступени развития, приближается к осёдлости и сам создаёт известный род культуры, которым пользуются осёдлые народы... Зимовка — есть уже первая стадия перехода от кочевого к осёдлому быту» [247, с. 12]. Обычно, зимние стойбища скотоводы устраивают в закрытых от холодных ветров долинах, где на нетронутом в летне-осенний период травостое пасутся их стада, и только с появлением первой весенней травы отары и табуны отгоняются на удалённые горные пастбища. Такой способ ведения хозяйства сохраняется до настоящего времени у всех кочевников Центральной и Средней Азии.
Согласно китайским летописям, у тюрок «постоянного местопребывания нет, но каждый имеет свой участок земли», где они кочуют со скотом, «смотря по достатку в траве и воде» [36, т. I, с. 230]. От «своей земли и воды отделялись», то есть умирая, покидали, герои племён, населявших в далёком прошлом Туву [171, с. 29-34]. Есть основания предполагать, что даже места для устройства погребальных и поминальных сооружений они выбирали неподалеку от своих зимних аилов [2, л. 85]. Участки земли, на которых они расположены, всегда с трёх-четырёх сторон ограничены горными кряжами, увалами, руслами рек и другими естественными преградами, то есть представляют относительно замкнутые пространства. По-видимому, каждая из этих локальных территорий являлась в прошлом центром пастбищных угодий, закреплённых за определёнными группами населения [13, с. 40-41; 162, с. 63-64]. По сведениям письменных источников, такого рода земельно-пастбищными участками в древнетюркское время владели не
(8/9)
только каганы, политико-административное влияние которых распространялось на земли всего государства, но и отдельные семьи и роды в соответствии с их племенной принадлежностью.
Часто фиксируемое археологами «гнездовое» расположение поминальных сооружений подтверждает сведения письменных источников о семейно-родовом характере землепользования у тюрок. Однако если в период Первого каганата близкие по времени поминальные памятники располагались без определённой системы, примером чему служат малые ограды кудыргинского типа на Алтае или мемориалы на р. Баян-Цаган в Монголии, то в эпоху Второго каганата те и другие устраиваются по строгой схеме, образуя вытянутые в линию с юга на север многозвенные цепочки, размеры памятников в которых последовательно уменьшаются к северу [54, с. 131]. По мнению Ю.С. Худякова, это «объясняется местоположением воинов относительно друг друга по степени старшинства» [251, с. 181].
Археологические исследования покачали относительную морфологическую однородность и функциональную принадлежность поминальных памятников, но при этом вопрос о местах захоронения останков умерших всё ещё остаётся открытым. Китайская хроника Таншу сообщает, что умерший в 645 г. в Китае тюркский каган Сымо был «погребён на царском кладбище Чжао-лин. Могила (точнее, мемориальная постройка. — В.В.) сделана на горе Байдао-шань. Каменный памятник с описанием заслуг его поставлен в Хуа-чжоу» [36, т. 1, с. 262]. Таким образом, места погребения и поминовения Сымо-кагана располагались в разных пунктах. Следует, правда, учитывать, что данное описание относится к тому периоду, когда вассальные тюркские племена жили преимущественно на территории Китая, а потому и погребально-поминальные обряды в честь умерших тюркских вождей проводились на китайский манер. Зато на коренных землях тюрок в периоды их независимости похороны и поминки были совершенно иными. Полевые наблюдения автора позволяют утверждать, что нередко древнетюркские могильники находятся в пределах тех же урочищ, где расположены поминальные сооружения.
В настоящее время западная граница распространения данной категории памятников определена по 98-99° (Идэрский комплекс), а восточная по 109-110° (Бархи-Жаргалант) вост.долг. Л.Л. Викторова пришла к выводу, что «на востоке тюрки граничили с шивэйцами по Хэнтею, Селенге и в Прибайкалье. Границы эти были подвижны в пределах контактной зоны» [48, с. 157]. Южная граница памятников располагается между 45-46° сев.шир. (Чогдов-чулу; Дэмчиг-бурамыйн-хушо). Далее к западу, в котловине Великих озёр и на Монгольском Алтае, памятники такого рода пока не выявлены.
Западная группа памятников расположена уже на территории России в пределах 87-89° вост.долг. и 48-50° сев.шир., где они концентрируются на стыке Горного Алтая, Восточного Казахстана, Джунгарии и юго-западной части Монголии, а северная граница обозначена по югу Тувы между 50-51° сев.шир. и 90-95° вост.долг. Памятник у с. Знаменка в Хакасии показывает не ареал собственно древнетюркской культуры, а лишь северные пределы политико-административного влияния тюрок в определённый момент их истории, поскольку он находится в иной этнокультурной области. То же самое можно сказать о районе Халхин-Гола на крайнем востоке Монголии, где иногда встречаются «курганные погребения, поминальные оградки с балбалами и каменные стелы с личинами, обращённые к востоку, или изваяниями в характерной тюркской одежде, обуви, головных уборах, с наборными поясами» [48, с. 157], а также о центральных областях Казахстана, где в 1948 г. было открыто несколько поминальных памятников изучаемого типа [154, с. 55-57]. В Монголии самыми северными памятниками пока являются Идэрский, Шивет-Улан и Бархи-Жаргалант, лежащие между 48-49° сев.шир. (Рис. 1).
Намеченные границы распространения культово-поминальных сооружений каганско-княжеского типа в целом очерчивают ареал Восточно-тюркского каганата с середины VI по середину VIII вв. Огромное «белое пятно» на западе Монголии скорее всего показывает слабость археологического изучения этой части страны и устранение его является одной из первостепенных задач археологов.
(9/10)
Рис. 1. Карта распространения памятников каганско-княжеского типа на территории Центральной Азии.
|