С.И. Вайнштейн, В.П. Дьяконова

Памятники в могильнике Кокэль
конца I тыс. до н.э. — первых веков н.э.

// Труды ТКАЭЭ. Т. II. М.-Л.: 1966. С. 185-291.

В конце III в. до н.э. племена степных кочевников, известные в исторических источниках под названием хунну, кочевавшие по южную сторону Гоби, создали государство во главе с Модэ (206-174 гг. до н.э.). Хуннам в короткий срок удалось покорить многие народы к северу и югу от пустыни Гоби. На рубеже III и II вв. территория Тувы вошла в состав коренных хуннских земель, как они иногда именуются в китайских источниках. [1]

Археологическое изучение раннего периода в истории Тувы, начало которого связано с политическим господством хуннов в последних веках I тысячелетия до н.э., а конец — с возникновением государства древних тюрков в VI в. н.э., представляет исключительно большой интерес.

Первые раскопки памятников этого периода в Туве проводились А.В. Адриановым (1915, 1916 гг.) [2] и С.А. Теплоуховым (1926, 1927, 1929 гг.). [3] С.А. Теплоухов по материалам раскопок сделал попытку выделить памятники этого времени. 19 памятников из раскопок 1929 г., включавших керамику, украшенную арочным орнаментом, бронзовые пряжки и железные стрелы, он датировал концом таштыкской эпохи — III-IV вв. [4]

В 1953 г., а затем в 1956-1957 гг. памятники рассматриваемого периода изучались экспедицией Тувинского научно-исследовательского института языка, литературы и истории (ТНИИЯЛИ) под руководством С.И. Вайнштейна. [5]

В 1957 г. С.И. Вайнштейном был раскопан в центральной Туве могильник гунно-сарматского времени, расположенный вокруг одиноко возвышающейся среди степи горы Сыын-Чюрек («Маралье сердце»), в 14 км к запад-юго-западу от пос. Аргузун.

(185/186)

В Сыын-Чюрекском могильнике были представлены основные типы памятников, характерные для Тувы так называемого гунно-сарматского времени. В могильнике было раскопано 12 курганов, материалы которых легли в основу характеристики культуры гунно-сарматского времени при первом опыте периодизации археологических памятников Тувы. [6] В связи с этим культура, существовавшая в Туве в рассматриваемое время (II в. до н.э. — V в. н.э.), названа С.И. Вайнштейном сыын-чюрекской.

В 1959 и 1960 гг. Тувинской экспедицией Института этнографии АН СССР были проведены раскопки могильника Кокэль, расположенного по левобережью р. Хемчика. [7] Могильник был открыт в 1959 г. Он находится у подножия горы Ишкин-Аразы, входящей в горную систему Западного Саяна (его описание и план см. n статье С.И. Вайнштейна «Памятники казылганской культуры» n настоящем томе).

Буквально вся площадь могильника усеяна различными памятниками, но подавляющее большинство из них — курганы гунно-сарматского времени. Особенно выделяются огромные каменные курганы неправильных очертаний с насыпями из валунов и обломков горных пород — обширные родовые кладбища. Площадь отдельных курганов более 1000 м².

В могильнике Кокэль в 1959-1960 гг. было раскопано 19 курганов, давших исключительно обильный н разнообразный материал для характеристики истории Тувы эпохи хунну. Ниже приводится описание раскопанных памятников. [8]

Курган КЭ-4. Насыпь сложена из речных валунов, овальная в плане, вытянута в направлении З-В. Края насыпи задернованы, в западной части насыпи имеется задернованная перемычка (рис. 1). Длина насыпи 19 м, ширина 8.5 м, высота 1  м. [9] У северо-западного края насыпи были установлены вертикально три камня высотой до 0.2 м, образующие цепочку в направлении на СЗ. Под западной частью насыпи на погребённой почве большое угольно-зольное пятно, вытянутое в направлении С-Ю, — след кострища. В центре кострища найдены глиняный сосуд и железный наконечник самострела (табл. I, 5). Под насыпью вскрыто шесть грунтовых могил.

Могила I. Подпрямоугольная яма, 1.9x0.7 м, глубиной 0.7 м, ориентирована по линии ЮЗ-СВ (рис. 2). Над скелетом молодой женщины остатки двух плах плохой сохранности, под ними древесный тлен — остатки двух досок. По бокам и у ног скелета остатки жердей, которыми была обложена погребённая. Скелет в вытянутом положении, головой ориентирован на ЮЗ. Под черепом уплощённый валун. В области таза найдено железное кольцо.

Могилa Ia. Примыкала к средней части юго-восточной стенки могилы I. Подпрямоугольная в плане яма, 1.7x0.6 м, глубиной 0.8 м, ориентирована по линии СЗ-ЮВ (рис. 3). На дне остатки широкой доски. В юго-восточной части могилы найдены трубчатая кость н два ребра овцы, а также железный трёхлопастный наконечник

(186/187)

[ . . . ]   [10]

(253/254)

Общая характеристика памятников. [11]   ^

Раскопанные нами в могильнике Кокэль курганы гунно-сарматского времени по форме надмогильных сооружений делятся на три типа: 1) курган с выкладкой преимущественно из валунов над одной грунтовой могилой; 2) курган с округлой насыпью преимущественно из валунов над одной грунтовой могилой; 3) курган с насыпью неправильных очертаний, сложенной из валунов, под которой находится группа грунтовых могил (до нескольких десятков могил). [12]

Могильные ямы подпрямоугольные в плане, имеют различную глубину (от 0.4 до 2 м и более) и ориентировку. Нами зафиксирована следующая ориентировка могильных ям: СЗ-ЮВ (26 могильных ям), ЗСЗ-ВЮВ (7), СВ-ЮЗ (9), ССЗ-ЮЮВ (7), ЗЮЗ-ВСВ (3), ЮЮЗ-ССВ (2), С-Ю (8), З-В (10). Преобладает ориентировка по линии СЗ-ЮВ.

Погребённые, как правило, лежат на спине в вытянутом положении и ориентированы головой преимущественно на СЗ — 27 костяков. 14 погребённых ориентированы на З, 12 — на ЮЗ, 7 — на ЗСЗ, 7 — на С, 6 — на ЗЮЗ. Были отдельные случаи ориентировки и в других направлениях. Таким образом, в ориентировке погребённых преобладает западное направление с отклонениями на СЗ н ЮЗ.

Нами отмечены следующие особенности обряда захоронения: 1) погребённый лежит в гробу; 2) погребённый обложен плахами или жердями, которые не имеют конструктивного скрепления; 3) погребённый лежит на настиле из плах, веток или просто на земле.

Следует также отметить и другие характерные особенности погребального обряда. Могильные ямы в курганах третьего типа нередко выходили за пределы насыпи, что, вероятно, объясняется разновременностью их сооружения.

Почти все могилы имели выкладки из валунов пли обломков горных пород (глубина выкладок различная — от уровня дневной поверхности до уровня костяка); некоторые могильные ямы имели также накат из жердей (курган КЭ-32). Следует отметить, что иногда под головы погребённым по старой традиции были положены камни-«подушки».

Нижнюю хронологическую границу исследованных памятников определяет следующий инвентарь: обломок китайского зеркала, датируемого периодом Западная Хань (202 г. до н.э. — 25 г. н.э.), [13] из кургана КЭ-32; глазчатая бусинка из кургана КЭ-8, могилы XIII (глазчатые бусинки появляются ещё в казылганских памятниках Тувы); спиральные серьги из кургана КЭ-32, относящиеся к I в. до н.э.; круглые железные пряжки с подвижным язычком из курганов КЭ-65 (могилы III, V, VI), КЭ-59, КЭ-8 (могилы XIX, XXIV), КЭ-7 (могила VII), датируемые I в. до н.э.; деревянная утварь (черпаки из курганов КЭ-9 н КЭ-32), ближайшие аналогии которой известны в Пазырыке. [14]

Находка пряжки с подчетырёхугольной рамкой и вращающимся язычком в кургане КЭ-57 (табл. X, [опечатка, д.б.: табл. XIII] 19), аналогичной пряжкам, появляющимся в таштыкских памятниках III в. н.э., [15] а также трехлопастных железных стрел с лавролистной

(254/255)

и ромбовидной боевой частью (табл. III, 6-8, 20-21 и др.), характерных для памятников Средней Азии первых веков н.э., [16] и стрел с тупым углом атаки, получивших распространение в середине I тысячелетия н.э., позволяет предварительно определить вероятную верхнюю хронологическую границу раскопанных памятников — первые века нашей эры.

Памятники гунно-сарматского времени в могильнике Кокэль свидетельствуют о длительном существовании погребальных обычаев сыын-чюрекской культуры в западной Туве. Одним из наиболее ранних памятников гунно-сарматского времени в Кокэле является курган КЭ-32, где были найдены обломок китайского зеркала эпохи Западная Хань (рис. 55), спиральные серьги (рис. 54), глиняные сосуды с поддоном и ручками с тремя выступами, являющиеся моделями так называемых скифских котлов (табл. IV, 6, 7), бочонок «оглахтинского типа» (табл. IX, 8), деревянные модели мечей (табл. XI, 3, 11, 13) и кинжала (табл. XI, 1), ножны которого близки по форме к ножнам, найденным в сарматских погребениях на территории Нижнего Поволжья. [17]

Наиболее вероятная датировка этого комплекса — I в. до н.э., хотя отдельные предметы существовали уже и в более раннее время (котловидные на поддоне сосуды, ручки которых имели три выступа) и продолжали бытовать позднее (кинжалы, имеющие горизонтальный выступ в нижней части ножен).

К сравнительно более поздним памятникам может быть отнесён курган КЭ-57, где среди инвентаря найдены подчетырёхугольная железная пряжка с подвижным язычком (табл. XIII, 19), железная черешковая трёхпёрая стрела с ромбическим контуром головки (табл. III, 35) и керамический горшковидный сосуд с прямым срезом венчика (табл. VI, 12). Как мы уже отмечали, подчетырёхугольные пряжки появляются на соседней с Тувой территории в памятниках таштыкской культуры с III в. н.э. Железные черешковые стрелы с ромбическим контуром головки встречаются в памятниках Средней Азии не ранее III в. н.э., а возможно, и на столетие позднее. [18] На позднюю датировку кургана КЭ-57 указывают и особенности найденного в нём сосуда. Таким образом, данный курган может быть датирован III-IV вв. н.э.

Иными по сравнению с погребениями казылганской культуры здесь являются не только формы могильных сооружений, но и характер насыпей, формы и размеры могильных ям, тип каменных выкладок в могильных ямах, положение погребённых (вытянутое на спине, а не скорченное). Кроме того, в погребениях сыын-чюрекской культуры отсутствуют срубы и покойники захоронены в гробах, колодах и т.п. Гробы прямоугольной формы, сделанные, как правило, из кедровых и тополевых досок. Стенки гробов либо не имели конструктивного скрепления, либо были скреплены с помощью системы пазов, выступов и клиньев. Нередко передняя часть гроба, служившая хозяйственным отсеком, отделена от остальной части гроба поперечной доской или рядом камней. Ближайшие аналогии гробам из Кокэля известны в погребениях хунну. [19]

Все погребённые, как правило, снабжены инвентарём. Рядом с погребёнными мужчинами обычно клали оружие: лук, стрелы в колчанах, деревянные модели мечей и кинжалов, копья и дротики с железными наконечниками. Рядом с женщиной помещали бытовую утварь, а в нескольких погребениях, что вызывает особый интерес, в небольших пеналах лежали модели орудий, необходимых для обработки кож.

(255/256)

В нескольких женских погребениях были найдены украшения: золотые спиральные серьги (курган КЭ-32), бусы (КЭ-64), бронзовые подвески (КЭ-65), обломки зеркал.

С каждым покойником в могилу клали пищу, причём сосуды с пищей ставили у головы, а куски мяса (баранина) — в ногах. Лишь в нескольких случаях сосуды стояли в ногах погребённых. В одном случае (курган КЭ-56) погребённому в качестве пищи была положена конская голова. Довольно часто с покойником клали небольшие запасы зерна — посевной конопли или посевного проса.

По-видимому, существовал обычай помещать с умершим и некоторые предметы, связанные с культом предков. Таковым, вероятно, является деревянная антропоморфная фигурка с остатками кожаной одежды, найденная в кургане КЭ-8, могиле XIX (рис. 40).

В инвентаре большое место занимают изделия из дерева. Из дерева делали не только луки и древки стрел, но и чашки, ложки, кубки различных размеров, своеобразные блюда с бортиком по краю и четырьмя ножками по углам. Такие блюда легко перевозились; кроме того, из них можно было есть, сидя на земле. Вероятно, именно в это время в связи с переходом к более подвижному, кочевому образу жизни начинает особенно цениться небьющаяся деревянная утварь. Жидкости, и в том числе кумыс, по-видимому, хранили и перевозили в специальных бочонках с отверстием в средней части, в которое вставлялась трубочка с пробкой. Любопытно, что на найденных в курганах Кокэля деревянных бочонках сделаны продольные утолщения, напоминающие толстые линии швов у кожаных бурдюков.

Материалом для изготовления деревянной утвари служили тополь, лиственница, берёза. Обрабатывали дерево при помощи долота, тесла, ножа, следы которых отчётливо видны на досках гробов (рис. 14).

Деревянные изделия, найденные в могилах Кокэля, имеют аналогии в погребениях Оглахтинского могильника, [20] Ноин-Улы, [21] Кенкольского могильника. [22] Особо нужно отметить сходство найденных в Кокэле и Оглахте деревянных бочонков, ложек, черпаков, круглых блюд, а также деревянных моделей мечей и кинжалов. [23]

Наряду с деревянной утварью широко применялась глиняная посуда. Керамическая посуда сделана без применения гончарного круга. Продолжая традиции предшествующего времени, делали глиняные котловидные сосуды с поддоном, вазообразные, а также сосуды баночного, горшковидного и кружковидного типа. В гуннское время в Туве получает широкое распространение новый тип вазообразных узкогорлых сосудов с округлым туловом, высокой шейкой и развёрнутым венчиком.

Вазообразные сосуды, а также горшковидные и баночные, как правило, украшались арочно-лопастным орнаментом, резным или налепным. Арочно-лопастной орнамент на подобных сосудах характерен для описываемой культуры. Вместе с тем арочный орнамент известен также на гуннских бронзовых котлах, найденных в Ордосе, в Ноин-Уле (курган № 6) и на реке Кирон в Монголии. [24] Некоторые аналогии известны в таштыкских памятниках (склеп № 10 Уйбатского чаатаса).

Орнамент покрывал не только сосуды. Им украшали деревянную утварь, оружие, одежду. В могильнике Кокэль найдены деревянные предметы с тщательно нанесённым на них геометрическим орнаментом, выполненным красной краской и резьбой.

Большое значение в хозяйстве имела обработка кож, которые шли на изготовление одежды и различных поделок. Для обработки шкур использовали железные

(256/257)

дугообразные скрёбла в деревянной ручке, вошедшие постепенно в быт всех кочевых народов Азии. Сохранились они в несколько изменённом виде и у современных тувинцев под названием хыргы. Это было женское оружие. В женском погребении кургана КЭ-32 найдена модель железного скребла для обработки шкур — древнейшее свидетельство о существовании орудий такого типа в Сибири.

Как уже было отмечено, в начале II в. до н.э., что совпадает с началом гуннской экспансии, новые группы кочевого населения — вероятно, какая-то часть гуннских племён — проникают в Туву и смешиваются с местными племенами. Антропологический тип населения Тувы в связи с этим подвергся изменениям. [25] Для Тувы становится характерен иной тип археологических памятников. [26]

Основой хозяйственной деятельности племён степных районов Тувы по-прежнему оставалось скотоводство, в особенности разведение овец. Об особо важном хозяйственном значении овец говорит обычай того времени — класть в могилу вместе с покойником мясо только мелкого рогатого скота. Преобладание в стаде мелкого рогатого скота — один из признаков перехода к более подвижному кочевому образу жизни. Археологическое изучение памятников даёт и другие доказательства кочевого быта племён, населявших Туву в гуннское время.

Вместе с тем вряд ли в гуннское время существовали в Туве чисто кочевые скотоводческие племена, совершенно не знавшие земледелия. Скорее всего какая-то часть племени, жившая рядом в удобных для земледелия местах, сочетала скотоводство с земледелием. О земледелии свидетельствуют зёрна проса и конопли, найденные в погребениях.

Появление в Туве в конце I тысячелетия до н.э. новых погребальных обычаев было вызвано, по всей вероятности, проникновением на её территорию новых масс населения. Это были, очевидно, племена, этнически близкие гуннам, обычаи которых засвидетельствованы письменными источниками и отражены в археологических памятниках гуннов в Монголии и Забайкалье (Ноин-Ула, Ильмова падь).

С культурой гуннов связывает памятники Кокэля гунно-сарматского времени и инвентарь погребений: ярусные стрелы, пряжки, арочный орнамент на сосудах и др.

Материалы курганов Кокэля указывают и на тесные связи населения Тувы рассматриваемого времени с населением Минусинской котловины, памятником которого является известный Оглахтинский могильник. Не исключено, что люди, хоронившие своих соплеменников в этом могильнике, были связаны, как это полагал А.Н. Бернштам, с гуннами. [27] Л.Р. Кызласов пытался опровергнуть эту точку зрения. [28] Новые данные, полученные в результате раскопок Кокэля, свидетельствуют в пользу гипотезы Бернштама.

Вместе с тем раскопки Кокэля подтвердили существование местной сыын-чюрекской культуры, характеризующейся своеобразием погребальных обрядов и керамики. [29]

[1] Н.Я. Бичурин (Иакииф). Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена, т. I. М.-Л., 1950; J.J.М. de Groot. Die Hunnen der vorchristlichen Zeit. Chinesischen Urkunde zur Geschichte Asien, Berlin, 1921; С.И. Вайнштейн. Тува в период разложения первобытнообщинного строя и возникновения классового общества. В кн.: История Тувы, т. 1. М., 1964, стр. 35-54.

[2] Отчёт А.В. Адрианова хранится в ЛОИА АН СССР (ф. 1, 1916 г., № 173), материалы раскопок находятся в Томском университетском музее.

[3] Отчёты С.А. Теплоухова хранятся в архиве Гос. музея этнографии народов СССР, материалы раскопок находятся в Гос. Эрмитаже.

[4] [С.А. Теплоухов]. Археологический отряд Монгольской экспедиции. Осведомительный бюллетень Комиссии экспедиционных исследований АН СССР, № 24 (85), 1929, 10 декабря, стр. 194.

[5] С.И. Вайнштейн. 1) Археологические раскопки в Туве в 1953 г. Учёные записки ТНИИЯЛИ, вып. II, Кызыл, 1954, стр. 145-147; 2) Некоторые итоги работ археологической экспедиции Тувинского НИИЯЛИ в 1956-1957 гг. Там же, вып. VI, 1958.

[6] С.И. Вайнштейн. Некоторые итоги работ археологической экспедиции Тувинского НИИЯЛИ..., стр. 224-226, 232-233; см. также таблицу-вкладку «Периодизация археологических памятников Тувы». Л.Р. Кызласов в статье, вышедшей в 1959 г., — «Этапы древней истории Тувы (в кратком изложении)» (Вестник МГУ, серия историко-филологическая, № 4, 1958, стр. 71-99), предложил свою периодизацию памятников Тувы, в которой наименовал данную культуру шурмакской по имени р. Шурмак, где, как пишет Кызласов, «был расположен курган, давший наиболее полное представление о памятниках этого времени». Однако курган, раскопанный в долине Шурмака, нельзя признать характерным для этой культуры, так как погребение в нём было совершено по обряду трупосожжения.

[7] Раскопки могильника Кокэль в 1959 и 1960 гг. велись археологическим отрядом экспедиции в следующем составе: С.И. Вайнштейн (начальник отряда), В.П. Дьяконова (научный сотрудник), Ф. Деменскнй (художник, 1959 г.), В. Седых (художник, 1960 г.). Реставрационные работы выполнялись Т. Земсковой.

[8] Материалы из раскопок могильника Кокэль хранятся в фондах Института этнографии АН СССР (Ленинград).

[9] Здесь и далее высоты и глубины указываются от поверхности погребённой почвы.

[10] [С. 187-253 содержат подробное иллюстрированное описание погребений.]

[11] Характеристика памятников гунно-сарматского времени, раскопанных в полевые сезоны 1959 и 1960 гг., носит весьма общий, предварительный характер. Изучение памятников этого времени на могильнике Кокэль ещё продолжается. Обобщающая характеристика всех исследованных здесь памятников будет дана в специальной монографии.

[12] В 1962 г. при продолжении раскопок могильника Кокэль были обнаружены погребения без каких-либо надмогильных сооружений.

[13] М. Лаврова. Китайские зеркала ханьского времени. В кн.: Материалы по этнографии, т. IV, вып. 1. Л., 1927, стр. 1-14; Материалы по исследованию китайского орнамента. Пекин, 1953, стр. 206 (на китайском языке); Доклад о раскопках Чанша. Пекин, 1957, табл. 69, рис. 1 (на китайском языке).

[14] С.И. Руденко. Культура населения горного Алтая в скифское время. М.-Л., 1953. табл. XXI, рис. 1.

[15] Л.Р. Кызласов. Таштыкская эпоха в истории Хакасско-Минусинской котловины. М., 1960, табл. 4. рис. 161.

[16] С.С. Соpокин. О датировке и толковании Кенкольского могильника. КСИИМК, вып. 64, М., 1956; Б.А. Литвинский. Среднеазиатские железные наконечники стрел. Сов. археология, 1905. № 2, стр. 84.

[17] И.В. Синицын. Сарматская культура Нижнего Поволжья. Сов. археология, VIII, 1946, рис. 28.

[18] Б.А. Литвинский. Среднеазиатские железные наконечники стрел, стр. 84.

[19] Г.П. Сосновский. Раскопки Ильмовой пади. Сов. археология, VIII, 1946, стр. 57-59; А.Н. Бернштам. Очерк истории гуннов. Л., 1951, стр. 49; С.И. Pуденко. Культура хуннов и Ноин-Улинские курганы. М.-Л., 1904, стр. 18-21.

[20] Г.П. Сосновский. О находках Оглахтинского могильника. Проблемы истории материальной культуры, 1933, № 7-8; А.М. Таllgren. The South Siberian cemetery of Oglahty from the Han-period. Eurasia septentrionalis antiqua, XI, Helsinki, 1937, стр. 69-90.

[21] С.И. Руденко. Культура хуннов н Ноин-Улинские курганы, стр. 33.

[22] А.Н. Бернштам. Кенкольский могильник. Л., 1940, табл. XVIII, XIX.

[23] А.М. Таllgrеn. The South Siberian cemetery of Oglahty from the Han-period, fig. 16-19.

[24] С.И. Руденко. Культура хуннов н Ноин-Улинские курганы, рис. 29.

[25] В.П. Алексеев. Основные этапы истории антропологических типов Тувы. Сов. этнография, 1962, № 3, стр. 57.

[26] С.И. Вайнштейн. Тува в период разложения первобытнообщинного строя и возникновения классового общества, стр. 35-54.

[27] А.Н. Бернштам. Очерк истории гуннов, стр. 47-48. Эту же точку зрения разделяет венгерский археолог Лашло. См.: G. Laslо. The Significance of the Hun golden bow. Acta Archaeologica, t. I, f. 1-2, 1951, стр. 99, прим. 50.

[28] Л.Р. Кызласов. Тыштыкская эпоха в истории Хакасско-Минусинской котловины, стр. 112, прим. 1.

[29] В нашей археологической литературе некоторые древние культуры Тувы получили двойное наименование, в частности это относится к местной культуре гунно-сарматского времени. С.И. Вайнштейн назвал её сыын-чюрекской, а Л.Р. Кызласов — шурмакской. Оба автора в своих публикациях придерживаются только собственного названия, что создаёт определённые трудности для читателя. Выражая несогласие с таким положением, я считаю, что было бы целесообразнее назвать эту культуру, как это принято в археологической практике, по месту первой находки её памятников, — Отв. редактор [Л.П. Потапов]).

(257/258) 

[ Сводная таблица погребений в могильтнике Кокэль ] (С. 258-277)   ^

[ Таблицы ] (С. 278-291)   ^

наверх