Б.Б. Овчинникова

Древнетюркские лучники Саяно-Алтая.

// Военная археология. Оружие и военное дело в исторической и социальной перспективе. СПб: 1998. С. 283-288.

Средневековые письменные источники — арабские, китайские и др. отмечают ратное искусство тюркских лучников в VI-X вв., когда лук и стрелы были самым распространённым оружием всех кочевых народов. С ними никогда не расставались, даже покидая земной мир. Об этом свидетельствуют тюрко-монгольский эпос, а также результаты археологических раскопок древних могил тюркских всадников в Саяно-Алтае.

Полный саадачный набор помещали в могилу умершего. Эта традиция зародилась давно, известна она ещё в скифские времена. Позже саадак являлся традиционным подарком китайских императоров гуннским шаньюям (Руденко, 1962). Но особое значение ему придавалось во времена средневековья, в эпоху расцвета южно-снбирских государств, когда лук и стрелы стали более совершенными. Популярность такого оружия была обусловлена рядом его преимуществ: эффективностью, универсальностью, дешевизной и удобством в применении.

Древнетюркские лучники большое внимание уделяли своему оружию. Развитие их сложносоставных луков имело свои местные особенности. В Саяно-Алтае сложные луки были известны еще и хуннское время, когда «Модэ.... начал упражнять своих людей в конном стрелянии из лука» (Бичурин, 1950). Фрагменты таких луков — весьма частая находка в древнетюркских погребениях. Естественно, с трудом удаётся определить точные размеры лука, ибо их деревянная основа истлевает, а сохранившиеся костяные накладки, которые укрепляли лук, смещаются. И всё же, судя по размерам самих накладок и хорошо сохранившимся лукам в курганах Тувы (Кокэль, Даг-Аразы), можно предположить, что они не превышали полутора мет-

(283/284)

ров. Конструкция луков Саяно-Алтая типична для многих народов Азии и Восточной Европы. Местные особенности проявлялись в применении клея, который изготовлялся «....из костей сказочного зверя Цилиня...» (Lui Mau Tsai). В качестве этнографической параллели можно отметить, что тувинцы в XIX в. продолжали склеивать накладки клеем, сваренным из рогов и копыт марала (Потапов, 1969).

Своеобразной чертой накладок древнетюркских луков являются знаки владельцев на их лицевой стороне. Это могли быть либо тамги в виде треугольника с точкой внутри (Даг-Аразы), либо пейзажная сцена (Бай-Даг, Даг-Аразы), либо рунические знаки (Аймырлыг). В последнем случае можно предложить следующий перевод: «это мне мой хакан пожаловал». Эти знаки впервые обнаружены не на скалах и изваяниях, а непосредственно на вещах при погребённом. Зафиксированы знаки и на концевых накладках — уйбатский лук и др.

В результате разработанной нами типологии накладок на луки из древнетюркских погребений человека с конём удалось выделить различные формы накладок. Среди боковых накладок прослеживаются овальные, дуговидные, трапециевидные и со сглаженными концами. Своеобразен тип накладки, характерный только для памятников Тувы: на краю корпуса накладки в месте перехода к той части крепления, где нанесена штриховка, имеется уступ. По размерам такие накладки меньше, чем все остальные типы. Большая часть их встречается вместе с концевыми накладками. Привлекает внимание погребальный комплекс из могильника Аймырлыг (I-V-2), в котором обнаружено девять накладок — такой набор, пожалуй, соответствует нормам классического лука с хуннских времён: две пары концевых накладок неравной длины, три срединные, из которых две боковые и одна центральная. Аналогии таким накладкам пока не найдены. По форме их можно отнести к VII-VIII вв. (классификация А.К. Амброза).

Считается очевидным, что наличие или отсутствие центральной срединной и концевых накладок, их количественный состав являются хронологическими признаками. Известно также, что отсутствие центральных срединных накладок является признаком «древнетюркских» луков, а наличие их — признак уйгурских. В таком случае в учтённых нами в Саяно-Алтае погребениях древнетюркские накладки на луки составляют 90% (от общего количества), а уйгурские — 10%. Исходя из этого, погребения с конём, где содержатся в основном накладки на луки без центральных срединных, можно считать «древнетюркскими». На наш взгляд, считать наличие центральной срединной палочки у срединных боковых накладок хронологическим или этническим признаком неправомерно, так как такие экземпляры встречаются в каждом выделенном нами типе.

(284/285)

Небезынтересно, что присутствие накладок на лук в погребениях человека с конём в Саяно-Алтае может служить половозрастным признаком. Отмечено, что они сопровождали лишь мужские захоронения и погребения-кенотафы, т.е. погребения древнетюркских воинов.

Набор средств дистанционного боя у древнетюркских лучников был весьма дифференцирован. Кроме сложносоставных луков, в него входил комплект разнообразных стрел, как правило, в колчане.

Наконечники стрел, обнаруженные в древнетюркских погребениях с конём, были, в основном, черешковые. Исключение составляют костяные наконечники, предназначенные для охоты на пушного зверя. До настоящего времени в древнетюркских погребениях Тувы не найдено ни одного втульчатого железного наконечника стрелы. При раскопках могильников Аймырлыг и Даг-Аразы в Туве удалось зафиксировать хорошо сохранившиеся древки с углублениями для тетивы на конце, которые по определению А.И. Семёнова, изготовлены из берёзы. Большинство стрел имеют обмотку на верхней части древка в виде узких берестяных полосок. Их длина обычно соответствовала размерам колчанов и составляла 70-80 см. Сами древки сохранили следы окраски в виде чередующихся полос красного и чёрного цвета.

Железные наконечники стрел большей частью предназначались для боя. Особенностью их являлась насадка на черешок костяного шарика с отверстиями, в результате чего «стрела на полете производила свист» (Н. Бичурин). Психологическое воздействие таких стрел уже неоднократно отмечалось исследователями (Овчинникова, 1981). Заметим, что шарик одновременно выполнял роль упора в переходе от черешка к перу (вот почему у тюркских наконечников иногда отсутствует упор). Зафиксировано, что в каждом, дошедшем до нас колчане, наряду с обычными, обязательно присутствуют стрелы со свистункой.

Другая особенность древнетюркских стрел, также наследуемая от хуннов, — отверстия в нижней части лопастей железного наконечника. Предположение о шипении таких стрел (Левашева, 1952; Овчинникова, 1981) по мнению физиков, неоправданно. Скорее всего, это конструктивная особенность, которая часто встречается и на древнехакасских наконечниках. Причем, если на тюркских они круглые, то у древних хакасов они несколько изменяются: от круглого отверстия н лопасти они становятся полулунными, фигурными, каплевидными, затем превращаются просто в выемки. Такая эволюция доказывает поиски мастерами наиболее эффективной формы отверстия (таковой, на наш взгляд, является каплевидная). Замечено, что отверстия заста-

(285/286)

вляли стрелу вращаться при полёте вокруг своей оси ие только в начале полета, когда скорость и сила удара были максимальными, но и на протяжении всего полета, так что, вонзаясь в противника, стрела действовала как разрывная пуля, оставляя рваные раны (Левашева, 1939). Такие стрелы были эффективны в бою против незащищённого противника и конницы врага. Возможно, об этих стрелах и повествуют монгольский и тувинский эпосы, где упоминается фантастическое состязание в стрельбе из луков, прославляется меткость конных стрелков и дальность полёта пущенной стрелы (Липец, 1984).

Тюркские наконечники стрел не отличались разнообразием форм. Преобладали, в основном, трёхлопастные, предназначенные для пробивания относительно мягких защитных средств. С увеличением числа тяжеловооружённых воинов-противников в колчанах древних тюрков начинают встречаться бронебойные стрелы, но они явно трофейные и количество их невелико. Весьма редки н находки плоских по форме наконечников стрел. Только с начала II тыс. н.э. этот тип становится преобладающим во всём кочевом мире. У древних тюрков данные наконечники стрел отличались от более поздних тем, что имели острый угол атаки — при ударе о металл они рикошетили. Не исключено, что они также трофейные. Такие наконечники попадают в саадачный набор древнетюркского воина не ранее IX в.

Обязательной принадлежностью древнетюркского лучника являлись колчаны. В Саяно-Алтае, начиная с раннего средневековья, колчаны изготавливались из берёсты. Причём, приемник колчана двухслойный: внутренний футляр с продольным расположением волокон, а внешний — с поперечным. Оба футляра плотно прилегают друг к другу. У горловины и у днища с внешней стороны приёмник оклеивался дополнительными поперечными полосками бересты шириной 15-20 см. На оборотной стороне древнетюркских колчанов проходил шов скрепления, дополненный деревянной накладкой, шириной 3-3,5 см. На лицевой стороне почти всех колчанов из погребений человека с конём сохранились следы от крепления костяных узких накладок. Такие накладки, как правило, украшены орнаментом «бегущая спираль» и «циркульный».

Футляры приёмника сворачивались так, что они приобретали уплощённую форму с расширенными устьем и основанием. Этим древнетюркские колчаны отличаются от восточноевропейских, имевших цилиндрическую форму. Именно в таком виде колчан наиболее удобен для всадника-воина, поскольку плотно примыкал к бедру или к седлу. Этой форме корпуса соответствовало и дно, которое забивалось в колчан, придавая ему вышеописанную специфическую форму Определённый интерес представляет деревянное дно от колчана из

(286/287)

могильника Аймырлыг (VIII-52), которое с внутренней стороны имеет прорезанные глубокие дуговидные бороздки для установки стрел, древки которых упирались выемками для тетивы в уступы между бороздками (18 канавок).

По наличию цилиндрического приемника все колчаны из погребений человека с конём в Саяно-Алтае объединяются в одну группу. В отличие от ранее предложенной типологии по конструкции горловины: разделение их на колчаны «со срезанным верхом» или «закрытые» и на колчаны с «карманом» или «открытые» (Худяков, 1986) сегодня можно с уверенностью отнести все известные колчаны из погребений тюрков-тугю к одному определенному типу — с так называемым «карманом». В данном случае применительно к открытому колчану, на наш взгляд, более подходит термин «щиток» (Овчинникова, 1982). Под этим термином имеется в виду выступ колчана длиной 15-20 см, предназначенный для предохранения от уколов. Вырезы по бокам щитка заворачивались внутрь в два слоя, иногда они имели облицовку в виде роговых деталей (см. реконструкцию колчана Савин, Семенов). Иногда щиток был окрашен в красный цвет (Даг-Аразы).

Что же касается колчанов «закрытого» типа, то хотелось бы обратить внимание на следующее обстоятельство. Как известно, стрелы в таких колчанах укладывались наконечниками вниз. Между тем, и ранее отнесенных к этому типу колчанах — из кокэльских погребений, Кудыргэ-5, Монгун-Тайга-58-Х — стрелы лежат наконечниками вверх. Так, судя по прорисовкам кокэльских колчанов, стрелы расположены на специальной подставке и выходят за пределы горловины (Вайнштейн, 1966). То же самое можно сказать и о колчане из Кудыргэ-5 (Гаврилова, 1965). Все это позволяет отнести обнаруженные колчаны в погребениях человека с конём Саяно-Алтая к одному типу — со «щитком». Именно такие колчаны получают довольно широкое распространение в VIII-X вв., выходя за пределы Саяно-Алтая: от Южной Сибири до Подунавья.

Определённой закономерности в положении колчана в древнетюркских погребениях с конём не наблюдается. Но логичнее предположить, что древнетюркские лучники носили колчан с правой стороны, а лук и налучье — слева, ближе к седлу. Так носили колчаны русские и арабские лучники (Медведев, 1966). Так носят их и современные лучники-спортсмены. У воина, изображенного на Сулекской писанице, колчан также находится с правой стороны, причем, он висит почти в горизонтальном положении. Ремень колчана продевался сквозь отверстие в берёсте н привязывался к деревянной планке внутри колчана. К ней же, очевидно, прикрепляли и костяные петли

(287/288)

для подвешивания колчана. Иногда они представлены петлёй, похожей на роговую пряжку от пут, только более вытянутой формы. Таким образом, техника крепления была различной — с помощью петли, кольца, крюка.

Ряд исследователей считает, что колчаны обтягивались кожей или шёлком. В ряде случаев на них сохранились знаки владельца. К сожалению, об этом трудно судить по материалам, полученным в результате раскопок ранних лет. И всё же на фрагментах колчана из Бай-Даг-16 (раскопки С. Теплоухова) на лицевой стороне заметны нарезки листиками, которые группируются в орнамент (прорисовка Е. Чеховой). На лицевой стороне колчанов из могильника Даг-Аразы встречены знаки, напоминающие натянутый лук и стрелу, фигуру всадника и палаш.

Судя по присутствию на колчанах вышеупомянутых знаков, а также наличию в местах «швов» нарядно орнаментированных костяных накладок, вряд ли колчан обтягивался дополнительно. Заметим, что колчаны, равно как и луки, находятся только в мужских, юношеских погребениях и курганах-кенотафах.

До сих пор были отмечены общие черты колчанов из погребений человека с конём в Саяно-Алтае. Но хотелось бы обратить внимание на то, что все колчаны равной величины, хотя каждый имеет свои особые приметы, особенности крепления и украшения. Древки стрел должны были соответствовать колчану, поэтому пользуясь одним колчаном, воин должен был сам делать древки определённой величины.

Итак, форма колчанов со щитком прочно вошла в саадачный набор древних тюрков, вероятно, с VIII в., получив дальнейшее развитие и распространение в IX-X вв. Появление этого нового типа колчанов, без сомнения, связано с введением нового вида защитного доспеха у противника, что повлекло за собой совершенствование всего наступательного вооружения.

Для полного саадачного набора необходимо налучье. К сожалению, налучья в археологических находках в погребениях тюрков-тугю практически не представлены. Можно лишь предполагать их существование по обрывкам кожи, которые не позволяют воссоздать форму этой принадлежности лучника в целом.

В результате, обращаясь лишь к основному набору древнетюркских лучников-воинов, отметим, что наличие по преимуществу лука со стрелами свидетельствует о преобладании у них дистанционного характера боя. Великолепное владение стрельбой из лука, неоднократно отмечавшееся письменными источниками, свидетельствует о высоком уровне военного искусства древних тюрков.

наверх