О.А. МитькоДревнетюркский могильник на реке Таштык. *// Памятники древнетюркской культуры в Саяно-Алтае и Центральной Азии. Новосибирск: 2000. С. 55-64.
[ сноска: * Работа выполнена по гранту РГНФ № 98-01-00338. ]
В середине 1920-х гг. С.А. Теплоухов раскопками в долине р. Таштык у села Батени, положил начало исследованию древнетюркских погребений с конём, ставших «новым типом» памятников на среднем Енисее. [1] Длительное время исследователям были известны лишь отдельные фрагменты материалов этих раскопок, что зачастую вело к неизбежным ошибкам в их интерпретации. Лишь публикация С.П. Нестерова, проведшего тщательный источниковедческий анализ дневниковых записей С.А. Теплоухова и предметного комплекса находок, позволила ввести в научный оборот, казалось бы, навсегда утерянные, но чрезвычайно важные и необходимые детали. [2]
Одиночный курган, исследованный С.А. Теплоуховым в 1925 г., находился в одной из седловин окружающих село Батени гор, на левом берегу р. Таштык, в 2,1 км от её устья. Годом раньше недалеко от этого кургана С.А. Теплоухов проводил раскопки на площади средневекового могильника, который до затопления этой территории был недалеко от Батенёвской пристани. Судя по нумерации, которая была сквозной для ряда курганов, возможно и разновременных, древнетюркские курганы, раскопанные в 1924 г. у Батенёвской пристани, имели номера с 3 по 7. [3] Одиночному кургану, исследованному в 1925 г., как свидетельствует дневниковая запись, был присвоен № 10. ** [сноска: ** Выражаю искреннюю признательность за консультацию С.П. Нестерову, обстоятельно проработавшему архив С.А. Теплоухова.] Возможно, все курганы входили в состав единого могильника у Батенёвской пристани, на котором С.А. Теплоуховым было раскопано 6 курганов.
В 1960 г. в этом же районе Е.Ф. Седякина исследовала средневековый памятник, названный ею «Могильник на реке Таштык». В своём отчёте она отметила, что он расположен «около устья р. Таштык, на правом берегу, по левую сторону дороги на пристань». По данным Е.Ф. Седякиной, могильник насчитывал 21 курган, из них три самых больших были раскопаны С.А. Теплоуховым, остальные исследовались Таштыкским отрядом. [4]
Могильник раскапывался одним большим раскопом, размеры которого составили 26х26 м. В его южном углу находилось шесть могил, кладки которых примыкали друг к другу. Остальные могилы были расположены по всей площади раскопа. На поверхности земли они обозначены хорошо задернованными овальными кладками из обломков кварцита и плит песчаника. Характерной чертой надмогильных конструкций являлось наличие крепиды, сооружённой из крупных плит вокруг верхнего края могилы. Её форма близка к овальной. Все последующие камни ложились на нижнее основание, образуя надмогильное сооружение в виде шатра (рис. I).
Могила № 1. После снятия дёрна на поверхности земли была заметна груда камней, разбросанных вокруг западины глубиной 0,4 м. В ходе зачистки кладки среди камней были найдены осколки костей лошади и барана.
В северной части насыпи под камнями найдено два железных трёхлопастных наконечника стрел (рис. II, 2, 4). После зачистки насыпи часть камней была снята и выявлена овальная в плане кладка, лежащая по краю могильной ямы, ориентированной по линии север-юг. Размеры ямы 1,2х0,7 м, глубина 0,4 м. Дно ровное, стенки отвесные. На дне в беспорядке лежали осколки костей лошади.
Могила № 2. В ходе расчистки насыпи среди камней развала был обнаружен обломок стенки кыргызской вазы без орнамента, три осколка костей лошади и раздавленная камнями челюсть человека.
После снятия верхних набросанных камней обнаружилось основание кладки из плит, лежавших по краю могильной ямы. Яма удлинённо-овальной формы, ориентирована по линии запад-восток. Ее размеры 1,2х0,7 м, глубина 0,42 м. Дно ровное, стенки отвесные. На дне разбросаны осколки плечевой кости человека и три осколка костей лошади.
Могила № 3. До начала раскопок на поверхности прослеживалась западина глубиной 0,3 м. В ходе расчистки кладки с восточной стороны найдено восемь обломков от лепных глиняных сосудов серого цвета без орнамента и шесть обломков берцовой кости человека. С северной стороны насыпи, под плитами, обнаружена поделка из кости в форме цилиндра, диаметром 1,5 см, высотой 3 см.
Нижний ряд надмогильной кладки, служивший основанием для всей конструкции, просматривался достаточно хорошо. Могильная яма овально-удлинённой формы, ориентирована по линии северо- запад-юго-восток. Размеры 1,9х0,9 м, глубина 0,52 м. В южном углу могилы лежали железные двусоставные удила и стремя с округлой петлей и овальным подножием (рис. II, 1, 5).
Могила № 4. Западина в центре курганной насыпи достигала 0,5 м глубины. Её окружала каменная кладка из плит песчаника. Она была расчищена, набросанные камни сняты и обнаружилась могильная яма размером 1,2х0,7 м и глубиной 0,52 м.
Края могильной ямы, ориентированной по линии северо-запад-юго-восток, были выложены плитами, поставленными на ребро. Дно ровное, стенки отвесные. Находок нет.
Могила № 5. В центре насыпи прослеживалась западина глубиной 0,4 м. После расчистки кладки и снятия набросанных камней была обнаружена могильная яма, ориентированная с севера на юг. Размеры 1,2х0,7 м, глубина 0,52 м. Заполнение состояло из черной рыхлой земли, в нём обнаружен железный нож (рис. II, 6) и два обломка от кыргызских ваз без орнамента.
Могила № 6. Западина в центре насыпи достигала глубины 0,6 м. Вокруг нее были разбросаны плиты насыпи. После их расчистки и снятия обнаружилась могильная яма, ориентированная по линии запад-восток. Её размеры 1,2х0,7 м, глубина 1 м. Стенки ямы отвесные, дно ровное, заполнение состояло из чёрной рыхлой земли. На дне, у северной стены лежали кости человека: обломки черепа, половинки таза, шейные и грудные позвонки, ребра, лопатка, фаланги пальцев руки. Здесь же разбросаны отдельные кости барана. Находок вещей нет.
Могила № 7. До начала раскопок в дерновом слое были заметны четыре небольших плиты песчаника. После снятия дёрна обнаружилась аккуратно сложенная из плит песчаника кладка по краю могильной ямы. Размеры ямы 1,2х0,6 м, глубина 0,52 м. Дно ровное, стенки отвесные. Находок нет.
Могила № 8. В слое дёрна были слабо заметны несколько плит песчаника, расположенных вокруг воронкообразной ямы. После зачистки выявилась развалившаяся надмогильная кладка. Между камнями находились осколки трубчатых костей лошади, овцы, обломки керамики серого цвета без орнамента.
У восточной стенки кладки под плитой песчаника лежал железный наконечник стрелы, трёхпёрый без черешка (рис. II, 3). По краю могильной ямы шириной до 0,5 м выложена овальная кладка из камней кварцита и песчаника. Могильная яма имела размеры 1,2х0,7 м, глубина 0,5 м, дно ровное, стенки отвесные. Находок нет.
Могила № 9. В слое дёрна были заметны несколько плит песчаника вокруг воронкообразной ямы, глубиной 0,4 м. Под дерном разбросаны плиты песчаника, которыми был выложен верхний край могильной ямы. Она ориентирована по линии запад-восток и имела размеры 1х0,7 м, глубина 0,5 м. Дно ровное, стенки отвесные. «У восточной стенки кладки под плитой песчаника лежал железный наконечник стрелы, трёхпёрый без черешка». * [сноска: * Е.Ф. Седякина упоминает два «трёхпёрых» наконечника, в могилах № 8 и № 9, но на рисунке «Вещи из кыргызских могил», представленном в отчёте, изображён лишь один наконечник «без черешка».]
Могила № 10. На поверхности была обозначена насыпь из камней прямоугольной в плане формы. Под дёрном обнаружена аккуратная каменная кладка по внешнему краю могилы. Её размеры 1,2х0,7 м, глубина 0,52 м. Ориентирована могила по линии восток-запад. Заполнена рыхлой жёлтой супесью. Находок нет.
Могила № 11. На поверхности дернового слоя была заметна яма глубиной 0,3 м. После зачистки была выявлена насыпь в форме неправильного овала. Плитами был выложен край могильной ямы. ориентированной по линии запад-восток. Размеры могилы 0,8х0,5 м, глубина 0,5 м. На дне стоял горшок баночной формы (в западном углу), плоскодонный, без орнамента. Здесь же лежали разрозненные кости скелета ребёнка (нижняя челюсть, черепная коробка, плечевая и берцовая кость). Других находок нет.
Могила № 12. В дерновом слое вокруг западины были заметны плиты песчаника. После их расчистки обнаружилась могильная яма. Её размеры 1,4х0,6 м, глубина 0,5 м. Ориентирована по линии запад-восток. Дно ровное, стенки отвесные. У западной стенки лежало скопление костей ребёнка: ребро, кусочки черепа, ключица, два позвонка. У восточной стенки стояло два сосуда баночной формы. Один из них целый, с прямым краем и со сферическими стенками, высота сосуда 12,5 см. От второго сохранились венчик и часть стенки, судя по ним, он был баночной формы.
Могила № 13. В дерновом слое у западины глубиной 0,4 м стояло три плиты. После зачистки обнаружена прямоугольная выкладка из плит, размером 2х1,5 м. Под ней оказалась могила размером 1,4х0,7 м, глубина 0,5 м. Она была ориентирована по линии вос- ток-запад. На дне могильной ямы стоял сосуд с узким горлом без орнамента.
Могила № 14. Под дёрном находились плиты песчаника, образовавшие конструкцию в форме овала. Размер выкладки 2,3х2 м, высота 0,4 м. В центре находилась западина глубиной 0,5 м. После расчистки каменная выкладка хорошо проявилась по краю могильной ямы. Ее размеры 1,5х0,6 м, глубина 0,5 м. Ориентирована по линии запад-восток. Дно ровное, стенки отвесные. Находок нет.
Могила № 15. В дерновом слое были слабо заметны отдельно лежащие плиты песчаника. После снятия дерна и расчистки выявилась кладка, основание которой кольцом лежало по краю могилы. Размер могильной ямы 1,2х0,9 м, глубина 0,52 м. Дно ровное, стенки отвесные. Сохранились мелкие обломки трубчатых костей барана. Других находок нет.
Могила № 16. В дерновом слое было заметно десять плит, лежавших вокруг ямы, глубиной 0,5 м. После снятия дёрна и зачистки обнаружилась могильная яма размером 1,5х0,8 м и глубиной 0,52 м. Ориентирована по линии запад-восток. Дно ровное, стенки отвесные. Находок нет.
Могила № 17. На дневной поверхности было заметно небольшое углубление. После снятия дерна плит вокруг ямы не обнаружилось. Могильная яма размерами 0,8х0,7 м, глубина 0,52 м. На дне лежали кости лошади: лопатка, нижняя челюсть, кости ног. Вещевых находок нет.
Могила № 18. В дерновом слое была заметна яма, глубиной 0,4 м, вокруг разбросаны камни песчаника. После расчистки кладки обнаружилась могильная яма, по краю которой лежало надмогильное основание из кусков кварцита. Могила удлинённо-овальная в плане, ориентирована по оси север-юг. Размеры 2х0,6 м, глубина 0,32 м. Дно ровное, стенки отвесные. Между камнями кладки находились мелкие обломки костей лошади. Находок вещей нет.
По наличию в могилах отдельных, немногочисленных находок Е.Ф. Седякина датировала могильник на р. Таштык VI-VIII вв. и отнесла его к памятникам енисейских кыргызов. Основанием для этого послужили находки фрагментов «кыргызских ваз», «трёхпёрых» наконечников стрел и стремени с овальным подножием. [5]
В настоящее время датировка и культурная интерпретация могильника на р. Таштык должна быть пересмотрена. Ни в одном из исследованных курганов, даже с учётом того, что все они потревожены, не было обнаружено ни одного погребения, совершённого по обряду трупосожжения. Зато встречаются кости лошади, барана и человека. Причем кости лошади найдены в погребениях взрослых, что соответствует особенностям погребального обряда древних тюрок. Из 18 исследованных могил остатки лошадиных костяков зафиксированы в пяти, кости барана в двух. Очевидно, давая этнокультурную интерпретацию памятника, Е.Ф. Седякина опиралась на мнение Л.А. Евтюховой, считавшей, что погребения «в виде трупоположения в длинных могилах в сопровождении коня (мужские) приходят на смену погребениям с трупосожжением». [6] Этой же точки зрения придерживались С.В. Киселёв и В.П. Левашова, отметившие в своих работах смену погребального обряда основным населением среднего Енисея. [7]
Дополнительной аргументации требует и датировка могильника, которую Е.Ф. Седякина дала в довольно широком временном диапазоне — VI-VIII вв. Немногочисленные находки (удила, стремя и три наконечника) не дают достаточных оснований для того, чтобы предложить более узкие временные рамки. Вопрос о нижней хронологической границе появления на среднем Енисее погребений, совершённых по обряду трупоположения с конём, является дискуссионным. К наиболее ранним (VI-VII вв.) относят погребения могильников Усть-Тесь и Кривинское. VIII в. датируются материалы могильников Капчалы II и Тепсей III. По мнению Д.Г. Савинова, все они образуют определённый хронологический ряд. который можно рассматривать «как отражение длительного проживания на протяжении всей второй половины I тыс. н.э. в Минусинской котловине какой-то группы населения, хоронившей своих покойников в сопровождении коня». [8] Однако все перечисленные «ранние» захоронения по целому ряду деталей (устройство погребальных сооружений и особенности погребального обряда) ни чем не отличаются от курганов VIII-IX вв. Двудырчатые роговые псалии в погребении кургана № 2 могильника Усть-Тесь отнесены к VI-VII вв., но встречаются и в позднее время — вплоть до IX в. [9] Обнаруженные в погребениях сосуды, в том числе и фрагменты кыргызских ваз, характерны именно для среднеенисейской группы погребений с конём VIII-IX вв. [10]
На наш взгляд, погребений в сопровождении животных, которые можно было бы уверенно датировать VI-VII вв., на среднем Енисее пока не обнаружено. Лишь с VIII в. начинается усиленное проникновение на эту территорию различных этнических групп. Очевидно, этот процесс был связан не столько с событиями 711 г., сколько с падением Второго Тюркского каганата. С середины VIII столетия начинается расселение носителей обряда трупоположения с конём по Енисею и его притокам, где к настоящему времени обнаружено более 20 могильников, курганных групп и отдельных погребений. [11] Очевидно, могильник на р. Таштык вероятнее всего можно датировать временем VIII-IX вв.
В его планиграфии бросается в глаза одна характерная особенность, которая сближает могильник на р. Таштык с другими тюркскими памятниками этого времени на рассматриваемой нами территории. Она заключается в том. что устроители похорон стремились к предельной концентрации максимального числа захоронений на ограниченном участке (на площади 26х26 м было расположено 18 курганов) (рис. I). Этот принцип наиболее ярко выражен в планиграфии могильников Белый Яр II, Маркелов Мыс I и II, Кривинское, Усть-Тесь, Капчалы II, Над Поляной. [12]
Анализ наиболее характерных черт погребальной обрядности населения среднего Енисея, хоронившего своих умерших в сопровождении животных, показывает, что отдельные этнические группы объединяет ряд показателей, позволяющих говорить не только о существовании у них общих этногенетических и историко-культурных корней, но и о тесных родовых связях. Примером могут служить материалы могильников Маркелов Мыс I и II. расположенных у подножья одноименной горы недалеко друг от друга и имеющих близкие черты погребального обряда и единый состав сопроводительного инвентаря.
Эта же особенность характерна и для тюркских памятников, расположенных в окрестностях с. Батени. Могильники на р. Таштык и у Батеневской пристани относятся к VIII-IX вв., а могильник Над Поляной, включавший тюркские погребения (раскоп 4), по находке серебряной чарки датирован А.А. Гавриловой IX-X вв. [13] Судя по описаниям, все три памятника были расположены недалеко друг от друга и составляли единый археологический микрорайон. В историко-культурном отношении можно, вероятно, говорить о двух периодах в существовании этого микрорайона. Первый — до 840 г., он закончился с началом центральноазиатских походов енисейских кыргызов и их союзников. Второй — после них, когда в конце IX — начале X вв., начался обратный процесс возвращения на средний Енисей.
Примечания.
[1] Теплоухов С.А. Опыт классификации древних металлических культур Минусинского края. // Материалы по этнографии. Л., 1929. Т. IV. Вып. 2. С. 55.[2] Нестеров С.П. Погребение с конём на р. Таштык. // Археология Северной Азии. Новосибирск, 1982. С. 95-102.[3] Нестеров С.П. Древнетюркские погребения у с. Батени // Памятники культуры древних тюрок в Южной Сибири и Центральной Азии. Новосибирск, 1999. С. 91-92.[4] Седякина Е.Ф. Отчёт о работе Таштыкского отряда в 1960 г. // Архив Института археологии РАН. Р-1. № 2126. С. 1.[5] Седякина Е.Ф. Отчёт о работе... С. 10.[6] Евтюхова Л.А. Археологические памятники енисейских кыргызов. Абакан, 1952 [ошибка, д.б.: 1948]. С. 66.[7] Киселёв С.В. Древняя история Южной Сибири. М., 1951. С. 603; Левашова В.П. Два могильника кыргыз-хакасов // МИА. 1952. № 24. С. 136.[8] Савинов Д.Г. Народы Южной Сибири в древнетюркскую эпоху. Л., 1982. С. 64.[9] Гаврилова А.А. Могильник Кудыргэ как источник по истории алтайских племён. М.-Л., 1965. С. 80, 83. Рис. 16, 1, 2.[10] Митько О.А., Журавлёва А.Д. Древнетюркская керамика Среднего Енисея. // Кузнецкая старина. Новокузнецк, 1999. Вып. 4. С. 85-103.[11] Москалёв М.И., Табалдиев К.Ш., Митько О.А. Культура средневекового населения внутреннего Тянь-Шаня и сравнительный анализ с сопредельными регионами Центральной Азии. Бишкек, 1996. С. 194.[12] Митько О.А., Тетерин Ю.В. О культурно-дифференцирующих признаках древнетюркских погребений на Среднем Енисее. // Сибирь в панораме тысячелетий. Новосибирск, 1998. С. 397-398.[13] Гаврилова А.А. Новые находки серебряных изделий периода господства кыргызов. // КСИА. 1968. Вып. 114. С. 25-28.
наверх |
