С.С. Миняев
О наследии сюнну в истории и культуре
народов Центральной Азии.
// Изучение культурного наследия Востока. / Археологические изыскания. Вып. 61. СПб: Европейский дом. 1999. С. 115-116.
Усиление в конце III в. до н.э. племён азиатских гуннов (сюнну или хунну), привело к образованию на востоке степного пояса мощного племенного объединения, власть которого распространялась на огромные пространства от Хуанхэ до Байкала и от Маньчжурии до Енисея. Сюннуские завоевания привели к крушению существовавших здесь ранее племенных союзов скифского времени, к интенсивному перемещению больших масс населения, к активному взаимодействию различных культурных традиций и
(115/116)
тем самым к существенной трансформации антропологического и культурного облика населения азиатских степей.
Общеизвестно культурное влияние сюнну на местное население завоёванных территорий. В Центральной Азии и Южной Сибири были восприняты прогрессивные для того времени формы сюннуских изделий, в первую очередь оружия, а также некоторые типы украшений. Эти процессы нашли отражение в инвентаре памятников II-I вв. до н.э. — поздних плиточных могилах, тесинских могилах, в ряде погребений на Саяно-Алтае. Именно в этот период складывается основа для формирования государств раннего средневековья, во многом определивших этническую ситуацию на востоке степного пояса и в новое время.
Через несколько столетий междоусобицы и ряд неблагоприятных природных факторов приводят к расколу сюннуского объединения. В I в. до н.э. — I в. н.э. сюнну терпят ряд поражений, среди которых особенно чувствительным было поражение от сяньби. Принято считать, что следствием этих событий был уход части сюнну за пределы Центральной Азии, а ряд исследователей видят в этом толчок, приведший к «Великому переселению народов» — длительному процессу миграций скотоводческих племён, в результате которого потомки сюнну под именем гуннов могли появиться в Европе.
Однако такая точка зрения основана на произвольном толковании сведений письменных источников. Ни в одном из них нет сообщений об уходе хотя бы части сюнну за пределы Центральной Азии, как это принято думать. Разгром в I в. н.э. отдельных сюннуских группировок приводил каждый раз к смерти или бегству их предводителей, о чём источники сообщают в неопределённых выражениях: «шаньюй бежал неизвестно куда... отошёл на тысячу ли» и т.д. После наиболее крупного поражения от сяньби сюнну также остаются в Центральной Азии в составе сяньбийской «державы». Именно с этого момента, как отмечено в «Хоуханьшу», началось усиление сяньби.
Археологические следы прямой миграции сюнну в европейские степи также отсутствуют — имеющиеся материалы не дают оснований говорить о перемещении каких-либо сюннуских группировок из Центральной Азии. Напротив, к настоящему времени уже накоплен ряд фактов, указывающих на сосуществование в I тыс. н.э. сюнну и популяций с иными этнокультурными традициями.
Наиболее наглядно это положение иллюстрируется материалами раскопок поселений Дурёны I и Дурёны II. Находки в названных поселениях типичной сюннуской керамики вместе с керамикой раннего средневековья показывают, что население, знакомое с сюннускими культурными традициями, обитало здесь и в I тыс. н.э., сосуществуя с местными племенами. Не исключено, что для этих местных племён был характерен специфический погребальный обряд, не фиксируемый (или почти не фиксируемый) археологически. Поэтому, видимо, керамика специфических форм и орнамента, представленная в слоях поселения и отождествляемая с раннесредневековым населением, не встречается в каких-либо погребальных памятниках.
Стратиграфические данные, полученные на поселении Дурёны II также указывают на сосуществование в это время сюнну и населения иной этнокультурной общности.
Отмеченная ситуация (сочетание сюннуской керамики и керамики эпохи средневековья) фиксируется и в других районах Центральной Азии, в частности в материалах уйгурских крепостей Тувы. Это обстоятельство открывает принципиально новые возможности для разработки проблемы генезиса племенных объединений раннего средневековья.
|