А.П. Манцевич
Курган Солоха.
// Л.: «Искусство». 1987. 143 с.
Соотношение центрального и бокового погребений.
Датировка кургана Солоха.
Вопрос о хронологии кургана Солоха до сих пор решён не был; дата двух погребений колебалась между концом V в. и началом III в. до н.э. Между тем этот вопрос имеет решающее значение в связи с датировкой целой группы важнейших скифских комплексов, к числу которых принадлежат курганы Чмырёв, Чертомлыкский, Семибратние, Куль-Оба и т.п.
Прежде чем ответить на вопрос о дате кургана Солоха, следует выяснить соотношения центрального и бокового погребений, так как и в этом вопросе имеются разногласия. По мнению М.И. Ростовцева, оба погребения Солохи, по аналогии с Мордвиновскими, одновременны [152, с. 373]; проф. Б.В. Фармаковский считал их разделёнными периодом времени почти в целое столетие, относя центральное погребение к первой половине IV или второй половине V в. до н.э., а боковое — ко второй половине IV в. до н.э. [126, с. 285, 286]. Однако трудно согласиться с мнением Б.В. Фармаковского, так как возникает вопрос, почему погребение столь значительного лица, каковым, без сомнения, являлся умерший, схороненный в боковой могиле, не сопровождалось сооружением соответственной могильной насыпи. Единственной, на наш взгляд, причиной этого обстоятельства было то, что оба захороненных в Солохе лица были связаны узами родства и имели одинаковое социальное и имущественное положение: возможно, они были либо братьями, либо сыном и отцом, причем смерть схороненного в боковом погребении последовала за смертью схороненного в центральном погребении так скоро, что архитектурное оформление насыпи кургана ещё не было завершено: жёлтый слой материка в насыпи кургана Солоха покрывает оба погребения.
Аналогичное явление имело место и в других курганах, например в Мордвиновском, где широкое кольцо каменной облицовки было сооружено после совершения центрального и бокового захоронений [42]. В двух разграбленных помещениях центрального погребения, где было собрано несколько десятков золотых бляшек, очевидно, были погребены, согласно терминологии Н.Е. Макаренко, «господин и его госпожа»; в двух других камерах, оказавшихся целыми, были найдены непотревоженные погребения слуг с домашней утварью.
Боковая, также не тронутая кладоискателями, могила содержала скелет девочки с золотыми украшениями и серебряными сосудами и скелет служанки [42].
Едва ли наличие в инвентаре захороненного в боковом погребении Солохи золотой фиалы и украшенного серебром рога дает основания видеть в нём вождя, облечённого жреческими функциями. Правда, с сосудом в форме рога и с золотой фиалой у скифов связывались представления о цар-
(117/118)
ской власти, однако оба эти сосуда, и в частности ритон, обычны в инвентаре как скифских богатых погребений, так и за пределами Северного Причерноморья. Очень часто о наличии ритона свидетельствуют золотые или серебряные набивные пластинки, когда сосуд, будучи изготовлен из такого нестойкого материала, как рог, дерево, серебро и т.д., распался.
Из сообщения Ксенофонта о приёме греков фракийским династом Севтом видно, что в качестве кубков гостям были предложены наполненные вином роги (Xen. Anab. VII, 3, 24).
Эти данные подтверждают высказанное положение, что рог, или ритон, вероятно, был обычным сосудом в погребальном инвентаре не только богатых скифов. В погребении представителя фракийской знати Дадалема в Байтовой Могиле в Южной Болгарии ритон и фиала входят в ассортимент серебряных сосудов. Серия таких золотых набивных пластинок треугольной формы, как в кургане Бабы, Чигиринских №401 и 402, Карагодеуашх, 2-м и 4-м Семибратних, свидетельствует о широком использовании сосудов этой формы в Северном Причерноморье. Также нет оснований объяснять находку серебряного ритона в боковом погребении Мордвиновского кургана жреческими функциями захороненной там девочки.
Инвентарь конской могилы центрального погребения Солохи богаче инвентаря конской могилы бокового погребения, поэтому несомненно, что и инвентарь центрального человеческого погребения был очень богат; входил в него, вероятно, и набор дорогих сосудов.
На родственные отношения между погребенными в Солохе лицами, но всей вероятности, указывает наличие граффито ΛΥ на одной из двух амфор личного инвентаря главного (восточного) скелета бокового погребения и надписи ΛΥΚΟ на серебряном килике северной камеры центрального погребения.
ΛΥΚΟ — родительный падеж имени владельца сосуда Солохи, по аналогии с ΔΑΔΑΛΕΜΕ Башовой Могилы, начертанном на четырёх серебряных сосудах, в том числе па ритоне и килике. Необходимо отметить совпадение самого шрифта надписей Λύκο и Δαδαλέμε, равно как и формы киликов.
Таким образом, можно предполагать, что курган Солоха был усыпальницей скифской знатной семьи, носившей имя Λύκοζ, хорошо известное из лексикона скифских имён.
Сравнение ряда найденных в обоих погребениях кургана Солоха предметов с предметами других скифских комплексов приводит к убеждению, что боковое и центральное погребения Солохи действительно одновременны и если разница между ними есть, то она так незначительна, что её нельзя установить по предметам инвентаря.
В конской могиле центрального погребения среди уздечных уборов со знаменитыми золотыми налобниками в виде рыб были найдены бронзовые украшения в виде лапы хищника, аналогичные найденным во 2-м Аксютинском кургане [93, табл. XXIII, 1, 3] и в кургане Малая Цимбалка.
Среди предметов инвентаря бокового погребения кургана Солоха в данном случае особый интерес представляют: покрытая золотом рукоять меча, заканчивающаяся двумя стилизованными головами птиц, бляшки в виде лося и большой бронзовый котёл с двумя вертикальными и двумя горизонтальными ручками.
Подобная рукоять меча, золотая набивная пластина от деревянного сосуда с аналогичным по композиции изображением фигуры лося и брон-
(118/119)
зовый котел меньших размеров, но с такими же ручками были встречены в Аксютинском кургане [93, табл. XXII, 3, 4]. Наличие в одном и том же захоронении предметов, аналогичных найденным в боковом и центральном погребениях Солохи, подтверждает одновременность этих последних.
Золотые нащёчники из тех же конских уборов центрального погребения Солохи больше всего соответствуют нащёчникам убора из так называемой Сибирской коллекции Кунсткамеры. К сожалению, эта аналогия не даёт хронологического определения. Очень близки к нащёчникам Солохи нащёчники Чмырёвой Могилы (одинакова форма и техника тех и других, сходен рисунок) [73, рис. 37].
В боковом погребении Солохи были найдены семь серебряных сосудов трёх типов, из которых два типа: шарообразного открытого с двумя ручками сосуда и шарообразного закрытого, без ручек, представленные шестью сосудами, — имеют аналогии также в инвентаре Чмырёвой Могилы [75, с. 132, 133, рис. 199 а-б, 201].
Сосуды первого типа имеют широкое тулово и две ручки в виде полуовальных пластин. Эту форму сосудов можно безусловно назвать скифской, так как она встречается только в курганах Северного Причерноморья, причём в Мордвиновском кургане был найден сосуд этой формы, изготовленный из дерева. Золотые и серебряные пластинки, покрывавшие края и ручки сосудов этого типа, встречаются довольно часто, например, во 2-м Семибратнем, Частых курганах №1 и 2 близ Воронежа, в Александрополе и т.д.
В Солохе эта форма представлена тремя сосудами: один с изображением охоты на львов, с рисунком в виде розетки и пальметок на дне и рифлёной нижней частью туловища и два гладких сосуда меньших размеров.
Аналогичной формы сосуды с подобным рифлением тулова и орнаментом были найдены и в Чмырёвой Могиле, и в Гаймановой.
Сосуды второго типа из бокового погребения Солохи, имеющие шарообразную форму и небольшое горлышко с отогнутым краем, — два гладких сосуда и третий, украшенный рельефными фигурами сфинксов, — имеют аналогию в той же Чмырёвой Могиле.
Следовательно, и Чмырёва Могила даёт аналогию обоим погребениям Солохи — боковому и центральному.
Таким образом, поскольку одновременность обоих погребений, благодаря параллелям с Аксютинским вторым и Чмырёвой Могилой, установлена, встает вопрос об их датировке.
Наиболее прочную дату могут дать дешёвые и хрупкие предметы, не рассчитанные на длительное существование, в данном случае чернолаковый килик и, отчасти, амфоры.
Драгоценные сосуды или предметы вооружения, благодаря особо бережному отношению к ним, имели более длительное существование, поэтому они не являются точным указанием хронологических моментов, но и они как носители живых традиций и модных художественных приёмов, являясь непосредственными выразителями стиля эпохи, также не могут быть оставлены без внимания при датировке — я имею в виду художественные золотые предметы торевтики, встречающиеся в скифских курганах. Чрезвычайно важным моментом является совпадение изображения всадника на прославившем Солоху гребне и на сосуде с изображением охоты со всадниками большого фриза Парфенона [122, табл. 83, 109, 110]. В обоих случаях всадник осадил коня назад, причём сходно движение как всадника, так и коня. Датировка фриза Парфенона, как известно, исторически засвидетельствована (448-438 гг. до н.э.).
(119/120)
Аналогичны серебряным шарообразным сосудам Солохи сосуды из склепа Куль-Оба, при этом орнамент донышка в виде розетки с пальметками на серебряном сосуде склепа Куль-Оба (с сюжетом в виде плавающих птиц, ловящих рыбу) совпадает с таким же орнаментом дна и на сосуде Чмырёвой Могилы с подобным сюжетом, и на сосуде с изображением охоты из кургана Солоха.
Необходимо также отметить в инвентаре склепа Куль-Оба, в качестве параллелей инвентарю бокового погребения Солохи, фиалу, гривну, меч с ножнами, браслеты, драгоценные сосуды, бляшки. На фиале Куль-Обы композиция внутри лучей построена концентрическими кругами, как и на фиале Солохи.
Браслеты Солохи в виде гладких обручей с желобком посредине имеют буквальное повторение в комплексах Куль-Обы, Чертомлыкского и Мордвиновского курганов. Нельзя не отметить идентичность сюжета на плечиках Чертомлыкской вазы и на паре браслетов Куль-Обы — два грифона, напавшие на оленя.
Особый интерес представляет найденный в боковом погребении кургана Солоха серебряный горит. На нём, как на Чертомлыкской вазе и нагруднике из Толстой Могилы, изображён олень, терзаемый львом и грифоном; на нагруднике — двумя львами, на вазе — двумя грифонами; там же представлены фигуры коневодов. Растительный орнамент на дне горита соответствует растительному орнаменту на туловище вазы и на среднем фризе нагрудника. Два львиных грифона, из которых один положил переднюю лапу на поднятую переднюю другого, напоминают львов с таким же расположением лап под одной из ручек сосуда со сценами охоты из Солохи. Мотив двух таких львиных грифонов имеется на ножнах Чертомлыка и музея Метрополитен [149, рис. 4, 10]. Нападающий на оленя лев на горите по движению и трактовке гривы чрезвычайно сходен с изображением льва на ножнах музея Метрополитен.
Таким образом, горит и сосуд с изображением охоты из Солохи и фриз Парфенона, с одной стороны, ножны Чертомлыка и музея Метрополитен, с другой, по сюжетам и стилю принадлежат одному кругу памятников.
Среди немногих предметов, сохранившихся в разграбленном центральном погребении Солохи, были найдены золотые бляшки с изображением сфинкса с двойным туловищем. Мотив этот, довольно обычный в греческом искусстве, известен в двух вариантах: 1) сфинкс имеет общую протому на раздвоенной части туловища, как на бляшках Солохи, и 2) сфинкс, у которого удвоено всё туловище, кроме головы, как на бляшках Куль-Обы.
Аналогию Солохе представляют золотая бляшка в собрании Эрмитажа, происхождение которой пока не определено, и мозаика дома V блока в Олинфе, датируемая Д. Робинсоном последней четвертью V в. до н.э. [150, табл. 6А]. Кроме того, аналогичные бляшки были найдены во 2-м кургане Галущина вместе с фасосской (?) амфорой [27, табл. XXVI, 438; XXXVI, 785].
Как было указано выше, серебряный килик центрального погребения полностью совпадает по форме со знаменитым киликом с изображением Силена из Башовой Могилы, датируемым последними десятилетиями V в. до н.э.
Рисунок колеса внутри килика Солохи, встреченный трижды в мозаиках Олинфа, в частности на мозаике пола в доме актёра, датируется первым строительным периодом Олинфа, между 432 г. и концом V в.
(120/121)
Чернолаковый килик, найденный в боковом погребении Солохи вместе с амфорами, имеет важное значение для определения момента сооружения Солохи, так как срок бытования его не мог быть очень длительным.
Килик Солохи может быть датирован не позднее конца V или начала IV в. *
Не менее важны для датировки Солохи и амфоры, которых всего было найдено четырнадцать. Амфоры обоих типов находят ближайшие аналогии в памятниках рубежа V-IV вв. до н.э. и первой половины IV в. до н.э. (см. кат. 32, 80, 81). Таким образом, и их дата, как и всех рассмотренных выше предметов кургана Солоха, определяет дату сооружения кургана Солоха временем около рубежа V-IV вв. до н.э. **
Благодаря определению даты Солохи оказывается возможным уточнение хронологии ряда других скифских комплексов, датировка которых до последнего времени была спорной, как, например, Чмырёвой Могилы, Чертомлыкского, Карагодеуашха.
В заключение необходимо указать, что, как показывает работа над материалом кургана Солоха, использованы не все возможности точной датировки скифских комплексов, предоставляемые наличными в них изделиями античного происхождения. Для разрешения этого вопроса необходимо использовать все имеющиеся в нашем распоряжении материалы, в том числе и керамику, часто остававшуюся вне поля зрения исследователей, в частности, амфоры.
К сожалению; вопрос о происхождении амфор и эволюции их формы мало разработан, между тем этот материал пролил бы немало света на историю и характер связей скифского Причерноморья с античным миром.
Только при этом условии можно построить правильную схему хронологических соотношений важнейших скифских комплексов, что, в свою очередь, будет иметь решающее значение при изучении развития истории культуры и искусства скифской эпохи, важнейшей главы в истории СССР.
* От редакции. А.П. Манцевич считала, что мастерская, в которой был изготовлен килик, находилась в Олинфе. Вероятно, поэтому она не учла аналогии, происходящие с Афинской агоры. В комплексах же керамики этого памятника сходные по форме килики датируются началом IV в. до н.э. [156, № 621]. Наиболее близкие солохской композиции штампованного орнамента встречены на сосудах конца V — начала IV в. до н.э. [156, № 799, 864, 598, 619, 803]. Причём наиболее точные соответствия фиксируются на сосудах, датирующихся ок. 400-380 гг. до н.э. Для могильника Аполонии Т. Иванов предложил широкую по диапазону дату подобных киликов — первая половина IV в. до н.э. [32, с. 184, № 424].
** От редакции. Вероятно, этот раздел работы был подготовлен А.П. Манцевич ещё в 50-е гг., так как в нём не учтены работы И.Б. Брашинского, М.И. Артамонова и др. по хронологии скифских «царских» курганов. В своём исследовании А.П. Манцевич широко пользуется датировками, предложенными прежде всего К. Шефольдом. [ Современные даты см.: Алексеев 2003, с. 296. ]
|