Л.Р. Кызласов
О значении термина «балбал» древнетюркских надписей.
// Тюркологический сборник. К шестидесятилетию Андрея Николаевича Кононова. М.: ГРВЛ. 1966. С. 206-208.
Общеизвестно наличие термина балбал в древнетюркских памятниках Кюль-тегина, Бильге-кагана, Алп Элетмиша (Онгинская надпись) и др. Как всякий неизвестный термин вновь открытого языка, термин балбал доставил учёным много хлопот. [1] И до сих пор иногда ошибочно отождествляют с балбалами орхоно-енисейских руноподобных текстов древнетюркские каменные изваяния человека («каменные бабы»). Начало этой ошибке было положено еще Н.И. Веселовским, которого неосмотрительно поддержал В.В. Бартольд. [2]
При этом забывают работы В.Л. Котвича, доказавшего, что балбалами назывались только каменные столбики или плиты без всяких следов обработки, ставившиеся в ряд у поминальных памятников по количеству убитых врагов, а не каменные фигуры людей. [3] Мне уже пришлось специально рассматривать назначение древнетюркских каменных изваяний людей. После внимательного изучения всех известных ныне письменных, эпиграфических и археологических фактов, а также данных этнографии,
(206/207)
оказалось, что каменные фигуры, сооружавшиеся древними тюрками, связаны с поминальным обрядом и изображают их умерших героев, что каменное изображение умершего у древних тюрок предназначалось для замены погребённого на его поминках, т.е. должно было служить «вместилищем» одной из душ умершего, которая «принимала участие» в поминальном пиршестве. [4]
Ни на одном человеческом изваянии нет древнетюркских надписей с указанием, что зто балбал. Зато такие надписи дважды обнаружены на простых камнях у древнетюркских памятников Бильге-кагана и Алп Элетмиша (Онгинском), стоявших в начале ряда настоящих балбалов. Они гласят: «Это каменный балбал шада толесов» и «Балбал Сабра таркана». [5] О внешнем виде этих каменных плит — балбалов — можно судить по опубликованной фотографии А.О. Гейкеля (балбал у памятника Бильге-кагана) и по рисунку в альбоме В.В. Радлова (балбал у Онгинского памятника). [6] Они не имеют ничего общего с каменными фигурами, изваяниями или статуями людей.
Отсюда можно сделать только один вывод: балбал — это не изображение и тем более не статуя, изображающая главного врага, а лишь — камень, символизирующий убитого врага и не имеющий особой формы, достигавшейся специальной обработкой. Ряды таких простых камней — балбалов — зафиксированы археологами у многих древнетюркских поминальных памятников, в том числе у памятников Кюль-тегина и Бильге-кагана. [7]
Из текстов самих древнетюркских поминальных памятников также следует лишь то, что балбал символизирует убитого врага: «их витязей убив, я приготовил (себе) балбалов» (памятник Бильге-кагана, Ха, 7); «их (убитых) героев — мужей он поставил балбалами» (Онгинский памятник, 3); «В честь моего отца-кагана во главе (вереницы камней — балбалов) поставили балбалом
(207/208)
Баз-кагана ...», или «(В честь моего дяди — кагана) я поставил го главе (вереницы камей — балбалов) балбалом киргизского кагана» (памятник Кюль-тегина, б, 16 и 25).
Совершенно правильно переводил термин балбал В.В. Радлов: «Der Steinpfeiler», т.е. «каменный столб» (например: «каменный столб шада толесов»). [8] А. Габен объясняет балбал как «Schandmal» — «знак позора» для убитого врага. [9] Такие переводы, как «изображение», «изваяние», «статуя» и т.п. — произвольны и ничем не могут быть обоснованы.
В текстах руноподобных надписей почти всюду говорится о балабалах во множественном числе, и это вполне сопоставимо с длинными рядами вертикально врытых каменных столбиков, отходящих на восток как от поминальных сооружений древне-тюркской знати (Бильге-кагана, Кюль-тегина и др.), так и от многих оградок рядовых тюркских воинов VI-VIII вв., изученных археологами на территории от Казахстана до Китая и от Алтая до Тянь-Шаня.
Это же подтверждается данными всех китайских хроник, сообщающих о древних тюрках VI-VIII вв. В них говорится, что умершему тюрку, «если он убил одного человека, то ставят один камень. У иных число таких камней простирается до ста и даже до тысячи». [10]
Таким образом, на основании письменных и археологических источников, можно считать установленным, что древнетюркский термин балбал означал вертикально врытый у поминального сооружения камень, символизировавший убитого врага. Нет никаких фактов, которые позволили бы связывать древнетюркские изваяния людей с термином «балбал», позволили бы считать, что балбал — это статуя. Что касается палеоэтнографической расшифровки, то изваяния людей и балбалы-столбики имели совершенно разное назначение в поминальном обряде древних тюрок.
Настоящее разъяснение, очевидно, необходимо иметь в виду при переводах и исследованиях древнетюркских текстов.
Примечания:
[1] П.М. Мелиоранский. Памятник в честь Кюль-тегина. // ЗВОРАО, XII, Вып. 2 и 3. СПб., 1899. с. 4.
[2] Н.И. Веселовский. Современное состояние вопроса о «каменных бабах» или «балбалах» // ЗООИД, XXXII. Одесса, 1915; В.В. Бартольд. К вопросу о погребальных обрядах турков и монголов // ЗВОРАО, XXV. Пг., 1921; ср. также П.М. Мелиоранский. Турецкие элементы в языке «Слова о полку Игореве» // ИОРЯС, т. VI, кн. 2. СПб., 1902. с. 208.
[3] W. Kotvicz et A. Samoilovitch. Le monument turc d’Irhe-khuchotu en Mongolie centrale, — RO, IV, Lwow, 1928, pp. 79-80; W. Kotvicz. Les tombraux dits «kereksur» en Mongolie, RO, VI, Lwow, 1929; W. Kotvicz. Kilka uwag o t. zw. babah kamennych, «Sprawozdania Polskiej Arademji Uniejetnosci», Kwiecien, 1928, № 4; W. Kotvicz. Quelques remarques encore sur les statues dites «baba» dans les sgeppes de l’Eurasie, RO, XIII, Lwow, 1937.
[5] В.В. Радлов, П.М. Мелиоранский. Древнетюркские памятники в Кошо-Цайдаме. СТОЭ, IV, 1897. с. 7 (далее Радлов, Мелиоранский); С.Е. Малов. Памятники древнетюркской письменности Монголии и Киргизии. М.-Л., 1959. с. 11 W. Radloff. Die altturkischen Inschriften der Mongolei. III, L.-SPb., 1895. S. 243, 252, 454 (далее — Radloff).
[6] См. В.В. Радлов. Атлас древностей Монголии. III, СПб, 1896, LXXXIII, 5; Inscriptions de l’Orkhon recueilles par l’expeedition finnoise. 1890. Helsingfors, 1892, таб. 40.
[7] Радлов, Мелиоранский; L. Yisl. Vorbericht über die archaologische Erforschung des Kul-tegin. Denkmals durch die tschechoslowakisch-mongolische Expedition des Jahres 1959. Ural-Altaische Jahrbucher. Bd. XXXII, H. 1-2. Wiesbaden, 1960.
[8] Radloff, III. S. 234-235, 243, 252.
[9] A. von Gabain. Alttürkische Grammatiuk. Leipzig, 1950. S. 300.
|