Л.Н. Гумилёв

Древние тюрки.

// М.: 1967. 504 с.

Часть первая. Великий тюркский каганат.

Глава XVI. Десять стрел.

[ Гражданская война. — Десять стрел. — Недовольные. — Переворот. — Попытка реставрации. — Умиротворение. ]

Гражданская война. Государственный переворот, совершённый союзом племён дулу, и узурпация Сибир-хана имели успех лишь потому, что явились для всего Западного каганата полной неожиданностью. Убийство Тун-джабгу-хана настроило против новой власти не только племена нушиби, но и самих тюркютов. Сибир-хан, чувствуя непрочность своего положения, признал отложение Болгарии, [1] чтобы иметь хотя бы одного союзника, но это его не спасло.

Восстание племён нушиби возглавил Нишу Кана-шад, сын погибшего Бага-джабгу-хана (Мохэ). Удел Нишу был в г. Пайкенде, и ему подчинялась богатая Бухара.

Для ведения войны всегда нужны деньги, а их не было у Сибир-хана. Зато Нишу имел достаточно золота и серебра. Бухарские мастера отлили ему нужное количество монет, [2] перед блеском и звоном которых таяли доблесть и верность соратников Сибир-хана. К тому же в стан нушибийцев бежал сын Тун-джабгу, [3] законный наследник престола. [4] Его участие в восстании придало движению силу законности. Нишу возвёл его на престол под именем Ирбис Болун джабгу-хан. [5] После этого дело Сибир-хана было проиграно, так как народ подчинился его сопернику, за которого стояли закон и деньги. Сибир-хан бе-

(210/211)

жал к Алтайским горам, но в 631 г. был настигнут нушибийцами и убит.

Восшествие на престол Ирбис Болун джабгу-хана носило характер реставрации тюркютского господства над племенными союзами, но новый хан не оправдал возлагавшихся на него надежд. Он оказался недоверчивым, упрямым, высокомерным и подозрительным. [6] Вероятно, за эти качества он заслужил своё малопочтенное прозвище Сы-джабгу, [7] т.е. «вероломный». Его попытка привести к покорности сеяньто и восстановить былые границы каганата окончилась полным поражением. Казни по наветам возмутили народ. Нишу был принуждён бежать в Карашар, спасаясь от подозрительности хана. Но нушибийские вожди не для того возводили хана, чтобы сносить его гнёт. Некий Муби Тархан составил заговор, и Ирбис бежал из своей ставки с отрядом лёгкой конницы. Всадники, последовавшие за изгнанным ханом, надо думать, принадлежали к потомкам тюркютских завоевателей, которым победа аборигенов не сулила ничего доброго. Единственный путь к спасению лежал на юг. На левом берегу Аму-Дарьи в долине Кундуза правил племянник Ирбиса, и он мог оказать помощь своему дяде и его соратникам. [8] Последнее сведение об Ирбисе сообщает Сюань Цзан. По его словам, этот хан осадил Балх, чтобы разграбить находившийся там буддийский монастырь, но умер в первую же ночь осады, [9] а его воины рассеялись.

Это событие было важной переломной датой в истории Западного каганата. До сих пор тюркюты занимали в нём главенствующее положение; теперь же инициатива перешла в руки вождей местных племён. Создалась новая расстановка сил, определившая развитие дальнейших событий. Власть оказалась в руках нушиби, которые не стремились менять династию. Они вызвали из Карашара Нишу и возвели его на престол. Нишу принял титул Дулу-хана, [10] очевидно для того, чтобы расположить к себе и северные племена. Те также его признали, и гражданская война утихла.

(211/212)

Новый хан понимал, что он сможет усидеть на престоле лишь при полной поддержке своих подданных, и, будучи крепко связан с торговым центром Согдианы — Пайкендом, знал, что им нужно. Поэтому в переговорах с Китаем он довёл свою уступчивость до того, что она походила на добровольное подчинение. Но цели своей он достиг и спокойно скончался на троне в 634 г., передав престол по тюркютскому закону своему младшему брату Тонг-шаду, который воцарился под именем Ышбара Толис-шад. [11]

Десять стрел. Покой, к которому стремились нушибийские ханы, был достигнут за счёт отказа от широких политических задач. Война с Ираном не возобновлялась. Болгар и угорские племена не пытались вернуть к покорности. Все силы были обращены на обратное покорение Джунгарии, и это осуществилось. В 632 г. мятежное племя киби под натиском западных тюрок (называть их тюркютами уже нельзя) покинуло привольную долину Юлдуза и откочевало в Хэси, во владения империи Тан. [12]

Затем наступила очередь Бишбалыка. Там сидел храбрый и благородный Ашина Шэни, [13] сын Чуло-хана. Храня верность традициям Восточного каганата, он поднял свои войска против сеяньто, нанесших тюркютам удар в спину. Напрасно соратники указывали ему на необходимость сначала укрепить своё положение, так как, если двинуть войска в дальний поход на восток, «сыновья и внуки джабгу захватят наше царство». [14]

Но Ашина Шэни возразил им, что отказаться от продолжения борьбы — значит забыть сыновнее уважение и что если его постигнет неудача, то он согласен умереть.

В 634 г. он перебросил все свои силы, около 50 тыс. всадников, на северную сторону каменистой Джунгарской пустыни, но после четырёхмесячных боёв потерпел полное поражение. С отрядом в 10 тыс. всадников он отступил к Гаочану, где правил его двоюродный брат Юкук-шад, подчинившийся императору Тайцзуну.

(212/213)

Тем временем посол танского императора намекнул западнотюркютскому хану, что настало время вернуть отторгнутые земли. Ышбара-хан не преминул этим воспользоваться и занял Бишбалык. Для Шэни остался только один выход — в Китай. В 636 г. он прибыл с остатком своих войск в Чанъань и предложил свои услуги. Ему были оказаны великие почести: он получил чин гвардии генерала, земли для размещения своей орды, невесту-царевну и должность при дворе. [15] Но за это Тайцзун приобрел надёжного друга.

Воссоединение Джунгарии укрепило международное положение Западного каганата, но это укрепление повлекло за собой обострение внутренних противоречий, вызвавших новые потрясения. По существу победы над Сы-джабгу и Шэни были торжеством местных племён над тюркютами. Сохранение династии ещё цементировало державу, но Ышбара Толис-шад-хан уже не имел реальной силы и опирался лишь на добровольное подчинение бегов, что было крайне ненадёжно. Как только беги дулу и нушиби почувствовали, что им извне ничто не угрожает, они продиктовали хану свою волю. Ему пришлось провести реформу, ещё более ослабившую верховную власть; в 635 г. племена дулу и нушиби добились самоуправления; пять племён дулу и пять племён нушиби получили по начальнику не из рода Ашина, а, по-видимому, из местной племенной знати. Каждый из этих начальников был по достоинству приравнен к шаду, т.е. принцу крови. Каждому из них была вручена стрела как символ власти, и отсюда возникло название «тюрки десяти стрел». Границей между двумя союзами, дулу и нушиби, стала р. Чу. [16]

Уступка сепаратистским тенденциям, естественно, не могла спасти разваливавшееся государство.

Недовольные. Новый порядок удовлетворил многих, но не всех. Разумеется, от него пострадали жившие в Западном каганате тюркюты. Они лишились своего преимущественного положения, и уменьшилась их доля власти. Но помимо них недовольны оказались также и те племенные вожди, которые не получили стрелы, а их было немало, особенно среди северных и джунгарских. В число избранных не попали карлуки, ягма, [17] кипчаки, [18] басмалы, [19] а также потомки хуннов —

(213/214)

чуюе, чуми и шато. [20] Этим последним было особенно обидно, потому что родственные им чумугунь и чубань вошли в число привилегированных. Когда же Ышбара Толис-шад-хан задумал в 633 г. отнять власть у их вождя, то эти племена откочевали на восток, стали лагерем в степи Шато, около оз. Баркуль, и предложили императору Тайцзуну принять их в подданство. Однако сложная политическая обстановка, сложившаяся в это время в восточном Тянь-Шане, повлекла эти племена и их вождя [21] по иному пути.

В это время политическое положение в Восточном Туркестане было крайне острым и напряжённым. Ещё в 20-х годах китайцы, сторонники свергнутой династии Суй, бежали к тюркютам, надеясь с их помощью продолжать борьбу с династией Тан. Выше говорилось, что когда Кат Иль-хан был разбит, то по требованию Тайцзуна 80 тыс. китайских эмигрантов было возвращено в Китай, [22] но самые отъявленные враги танского правительства бежали в Гаочан (Турфан) и были приняты его правителем Кюй Вэнь-таем. [23]

Гаочанская династия была китайского происхождения, но издавна породнилась с тюркютскими ханами. Гаочанские правители были вынуждены заигрывать и с Китаем и с Западным каганатом, чтобы сохранить от разграбления своё маленькое государство. Они были в прекрасных отношениях с Суйской и Танской династиями до 630 г., но, как только Тайцзун приступил к созданию своей империи, традиционная дружба нарушилась.

Кюй Вэнь-тай имел все основания быть недовольным новым китайским правительством. Княжество Иву (Хами), находившееся в подчинении Гаочана, в 630 г. стало союзником Китая. [24] Кюй Вэнь-тай обратился за помощью в Западный каганат, и в 631 г. Сы-джабгу [25] пришёл ему на помощь. Союзники разгромили Хами, и император был вынужден ограничиться дипломатическими упреками, на которые гаочанский князь не обратил внимания.

Дружба Кюй Вэнь-тая с Сы-джабгу вызвала обострение отношений Гаочана с Карашаром, на который опирались опальные князья

(214/215)

Нишу и Ышбара Толис-шад. В 632 г. карашарский лун [26] Тукичжи [27] и хотаньский царь Уми, [28] также соперники Гаочана, вступили в союз с Китаем. Одним из наиболее важных источников дохода для Гаочана был караванный путь, проходивший через него. Подобно Пайкенду на западе, Гаочан был перевалочным пунктом на востоке. Желая ослабить Гаочан, Тукичжи предложил Тайцзуну провести новую трассу через Карашар, в обход Гаочана. Тайцзун согласился. Выполнение этого плана грозило Гаочану потерей экономического и политического преобладания в Восточном Туркестане, и Вэнь-тай вместе с тюркютами в 632 г. разграбил Карашарскую область. Тукичжи обратился с жалобой в Китай.

Тайцзун вызвал Кюй Вэнь-тая для объяснений, но тот отказался приехать. Он полагал, что многочисленное войско не сможет пройти через пустыню, отделявшую Гаочан от Китая, из-за невозможности снабжения, а с небольшой армией до 30 тыс. человек он рассчитывал справиться. [29] Карашарский владетель, не видя помощи от Китая, заключил союз с Ышбара Толис-шад-ханом. Этого оказалось достаточно, чтобы племена чуюе и чуми вступили в союз с Гаочаном и сообща разгромили Карашарскую область [30] (638 г.). Окрылённые этим успехом, чуюе и чуми двинулись на родину для возобновления борьбы с нушиби, причём во главе их стоял Юкук-шад, [31] за значительное вознаграждение вступивший с Вэнь-таем в тесный союз. [32]

Переворот. Ышбара Толис-шад хотел быть хорошим для всех, [33] но не стал таковым ни для кого. Своеволие бегов оказалось не легче твёрдой руки тюркютов. Народ обвинял во всём хана и тем самым лишал его своей поддержки. [34] Тогда подняли голову обделённые западные тюркюты. Зимой 638 г. Тун-тудун, [35] глава заговора, организовал неожиданное нападение на ханскую ставку. Военачальники, составлявшие окружение хана, покинув его, разбежались. По-видимому,

(215/216)

они сочувствовали мятежникам. Ышбара Толис-шад с сотней верных воинов отбился, но, не видя нигде поддержки, бежал к своему другу, карашарскому владетелю, сопровождаемый младшим братом Бури-шадом, бывшим командующим закавказской армией.

Тун-тудун созвал старейшин [36] и предложил им пригласить на опустевший престол Юкук-шада. Западные тюркюты хотели восстановить своё господство, поставив ханом энергичного царевича из рода Ашина, но это отнюдь не устраивало местных вождей. Ассык Кюль-сыгинь — глава союза нушиби, — видимо, возглавил оппозицию и предложил компромисс: поставить Юкука верховным ханом, а Ышбара — малым. Но во время этого спора Тун-тудун был убит, а Юкук-шад, уже двинувшийся на запад, чтобы воссесть на трон, был остановлен военной силой и отброшен назад. Он отплатил за это разгромом Карашара. [37] Ышбара Толис-шад вернулся в свою страну, где нушиби приняли его с радостью, но «западные племена» тюркютов [38] снова призвали Юкук-шада. Они поднесли ему почётное имя «Ирбис Дулу-хан», очевидно стремясь привлечь на свою сторону племена дулу.

Война между претендентами была весьма кровопролитной, но силы были равны, и на р. Или соперники заключили мир, согласно которому Или становилась границей их владений. Однако мир был непрочен. В том же году против Ышбары, в пользу Юкук-шада был составлен заговор. Титулы заговорщиков были «тудуны» и «сылефа», [39] т.е. титулы тюркютской чиновной аристократии. Совершенно терроризированный Ышбара Толис-шад бежал в Фергану, где умер в декабре 639 г. [40] Нушибийские вожди поставили ханом сына покойного, Иль-кюлюг-шада Ирбис-хана, [41] a когда он год спустя умер, то ханом стал его двоюродный брат Багадур, с титулом Ирбис Ышбара джабгу-хан. [42]

Новый хан навёл некоторый порядок. Ему подчинились Куча, Шаньшань (к югу от Лобнора), Гюймо (к востоку от Хотана), Тохаристан, Карашар, Шаш (Ташкент), Кеш, Хэ (в долине Зеравшана), Амуль и Кан (Самарканд). [43] Таким образом, на борьбу с тюркютской реакцией выступили все осёдлые княжества и все купцы, связанные с караванной торговлей. В их числе оказались многие люди из племён дулу, а именно обитатели междуречья Чу и Или. В их землях поста-

(216/217)

вил свою кочевую столицу Ирбис Ышбара джабгу-хан и назвал её «южной ордой». Тайцзун признал его законным ханом и попробовал оказать на Юкука дипломатический нажим, чтобы склонить его к миру и разделу территории, но безуспешно. Мира быть не могло, ибо вокруг Юкука скопились все антикитайские и антиимперские силы степи. Они ещё не верили в своё поражение, и им казалось, что после нескольких побед они смогут восстановить грозный тюркютский каганат и «сравниться с Сыном Неба и прочими». [44] И действительно, удача сопутствовала им. Южный хан попал в плен и был казнён в мае 641 г. [45]

Попытка реставрации. Юкук был достойным потомком ханов-объединителей. К 641 г. его власть распространялась от р. Или до сибирской тайги. Ему подчинились басмалы [46] в Джунгарии, кипчаки на Алтае, [47] кыргызы в Минусинской котловине, бома [48] на Енисее и чумугунь в южном Тарбагатае. Невозможно представить, что эти сильные, многочисленные и воинственные народы могли быть завоёваны за три года, наполненных ожесточенной войной на юге Семиречья, которая связывала небольшие силы Юкука, состоявшие из чуюе и чуми. Очевидно, мы видим здесь процесс консолидации кочевых племен перед непосредственной угрозой роста империи Тан и перехода её к политике завоеваний. За исключением чумугунь, все эти племена не входили в состав десятистрельных тюрок, но, за исключением бома, они были некогда подданными тюркютских ханов. И вот они снова стеклись под знамя с волчьей головой, влекомые отчасти силой традиции, отчасти перспективой грабежа богатых городов Согдианы. Но там прекрасно понимали, какая судьба им приуготована. Племена нушиби, утратив хана, не потеряли голову. Они продолжали упорно сражаться. Юкук со своими войсками прошёл всю страну насквозь и подчинил себе Тохаристан, [49]

(217/218)

но Согдиана на западе и горы вокруг Иссык-Куля на востоке были вне его власти.

В 642 г. [50] Юкук послал свои войска, состоявшие из чуюе и чуми, в набег на Хами, но двухтысячный отряд имперской регулярной конницы не только разбил их, но и преследовал до их собственной территории, причём особенно сильно пострадали чуми. [51] Сам Юкук, видимо, в этом походе не участвовал. Он «соединёнными силами» [52] ударил на Самарканд и Маймург [53] и разгромил эти богатые города. Но в момент наивысшего торжества счастье покинуло Юкука. Произвол и жадность поссорили его с вождями племён дулу, которые нашли, что Юкук берёт больше добычи, чем ему положено.

Юкук решил разом прекратить беспорядки и казнил для острастки зачинщика — Нишу-чура (чур — титул вождя раздела дулу). В ответ на это вспыхнуло военное восстание дулусцев, с которым Юкук не сумел справиться, потому что его соратники, обделённые добычей, разбежались. Западные вельможи, ранее пригласившие его, видя, что дело проиграно, советовали ему вернуться на восток в свои исконные владения, но для Юкука это было невозможно, так как его главная опора — Гаочан — был взят китайскими войсками в 640 г. Юкук решил пробиться на запад, в только что покорённый Тохаристан, который он считал для себя безопасным прибежищем. Однако даже последние его сторонники отказались последовать за ним. Юкук остался со своей тюркютской дружиной. [54] Он попробовал уговорить отпавших вернуться, но подвергся внезапному нападению своих врагов — нушиби, был разбит и укрылся в г. Байшунху (Исфиджаб, несколько восточнее Чимкента [55]).

Нушиби, заручившись поддержкой Китая, немедленно поставили своего хана, внука Ышбара Толис-шада — Ирбис Шегуй-хана. [56] Все ранее задержанные китайцы получили разрешение вернуться домой. В Китай была послана дань и просьба о браке. Традиционный союз Согдианы и Китая не пресёкся. Нушибийские войска обложили Юкука

(218/219)

в Байшунху, но из тюркютов ещё не выветрилась военная доблесть. Латники Юкука под музыку литавр и труб бросились в атаку, и нушибийцы побежали. Множество из них было изрублено и взято в плен.

Юкук обратился к своим старым союзникам — дулусцам — с приглашением вернуться к нему, но те заявили весьма решительно: «пусть убьют тысячу человек на войне, а останется один, то и тогда не пойдем к нему». [57] Видя невозможность удержаться в стране, народ которой высказался против него, Юкук с остатками своей дружины ушёл на левый берег Аму-Дарьи, в Тохаристан. Там он нашёл поддержку у тюркютов, осевших в Кундузе ещё со времен Тун-джабгу-хана. [58] Их глава носил титул Ышбара-джабгу, и, очевидно, он гостеприимно приютил своего родственника. Юкук умер в 653 г., [59] оставив орду своему сыну Чженчу, [60] последнему князю из рода Ашина, которого мы имеем право называть тюркютским ханом.

Умиротворение. Как только западные тюрки покончили с тюркютской опасностью, сразу же вспыхнула старая вражда между нушиби и дулу. Нушиби заняли первое место по праву: в непрестанных боях они отстояли свободу десяти племён, тогда как дулу постоянно связывали свою судьбу с узурпатором и только в последний момент покинули его. Но дулу вовсе не собирались нести кару за свои прегрешения. До тех пор, пока император Тайцзун поддерживал нушибийского хана, им приходилось мириться с создавшимся положением, но, как только в этой дружбе появилась трещина, они немедленно воспользовались случаем.

В 646 г. Ирбис Шегуй-хан отправил посольство в Чанъань, чтобы браком с принцессой из дома Тан скрепить союз. Но император потребовал за принцессу пять городов: Кучу, Хотан, Кашгар, Чжукюбо (к югу от Яркенда) и Цунлин (там же). Эти города уже подпадали под власть Империи: Куча в 630 г., Хотан в 632 г., Кашгар и Яркенд в 635 г., но затем отложились и вернулись под покровительство западного хана. Требование было наглое, и хан прервал переговоры, но вместе с ними был порван и союз. Тут-то опять выступили на сцену дулу. Характер этого движения ярче всего вырисовывается в личных качествах выбранного дулусцами вождя. Это был царевич из рода западных

(219/220)

Ашина, сын Бури-шада и потомок Истеми-хана. [61] Во время узурпации он примкнул к Юкуку и получил от него чин джабгу и должность надзирателя над всеми восточными территориями. Личное имя его не сохранилось; он остался в истории под прозвищем Халлыг. [62] Карьеру ему помогли сделать его двоюродные братья Мише и Бучжень. [63] Они ненавидели друг друга, и Бучжень интригами заставил Мише, главу племени чуюе, бежать в Китай. Затем, сочтя положение Юкука безнадёжным, Бучжень изменил ему и тоже передался Империи. Но он просчитался: Юкук ещё побеждал своих противников, и на «вакантную должность» вождя дулу был приглашён царевич Халлыг.

После бегства Юкука Ашина Халлыг оказался в отчаянном положении. Ирбис Шегуй-хан послал войска, рассеявшие его орду, и сам он скрывался в степи. Но тут за него вступились три дулуских вождя [64] и просили хана его помиловать. Разъярённый хан хотел казнить непрошеных заступников, и, надо сказать, не без основания. В самом деле, Ашина Халлыг был по всем данным наиболее подходящим человеком для того, чтобы возглавить недовольных дулу. Его принадлежность к местной ветви Ашина гарантировала ему популярность; вместе с тем он сам был достаточно скомпрометирован связями с Юкуком, и можно было не опасаться, что он будет ставить подобные связи на вид подчинённым. Его личные качества — мужество, энергия, предприимчивость — делали его опасным соперником для хана и желанным вождём для племен дулу. Три вождя, видя неуспех своего ходатайства, предпочли мятеж ханской немилости и вместе с опальным царевичем перекочевали на восток, где в 648 г. поддались империи Тан. [65] Это было зерно новой смуты, погубившей Западный каганат. Но прежде чем говорить о пятом акте тюркютской трагедии, обратимся на восток, где за истекшие двадцать лет произошли события, изменившие на сто лет политическую карту Азии.

[1] Только так можно истолковать текст: «В самом начале он отделил от государства малое ханство, а себя объявил верховным ханом, чем вельможи недовольны были» (Н.Я. Бичурин, Собрание сведений..., т. I, стр. 284).

[2] Наршахи, История Бухары..., стр. 48; J. Marquart, Wehrot und Arang, S. 151.

[3] Имя его «Шили-дэлэ» неправильно (Н.Я. Бичурин); надо: «Тели-тегин» (Э. Шаванн); титул — Тöлöс-тегин.

[4] Он титуловался тегином потому, что его старший брат, Кюль, шад тардушей, имевший ставку в долине Кундуза, был отравлен одной из своих жён ещё в 630 г. (Е. Chavannes, Documents..., p. 196).

[5] «Ибн Бололюй Шеху-хан» (Н.Я. Бичурин) или «Ибн (Ша) боло сы-шеху-каган» (Э. Шаванн). Подбор иероглифов: «самовольно провозгласивший себя ханом».

[6] Н.Я. Бичурин, Собрание сведений..., т. I, стр. 285.

[7] Сы (тюрк.) — «разрушать, ломать не исполнять». Значение китайского иероглифа Сы — «не знающий предела, своевольный, применять силу». Смысл совпадает.

[8] В Тан шу сказано, что Сы-джабгу «бежал в Кангюй и умер от печали» [Н.Я. Бичурин, Собрание сведений..., т. I, стр. 285; Е. Chavannes, Documents..., p. 54; однако см. поправку Шаванна (pp. 196-197)].

[9] Набожный паломник приписывает смерть хана вмешательству Вайшраманы, который явился к святотатцу во сне и пронзил его копьём. Шаванн датирует смерть Сы-джабгу 632 или 633 г.

[10] Этот титул пожаловал ему император Тайцзун. В передаче Бичурина полный титул звучит как «Тунь-алэу Балиби Дулу-хан» (Н.Я. Бичурин, Собрание сведений..., т. I, стр. 285). Удачнее у Э. Шаванна: Тунь-а-лоу си-лн-би Дулу-каган, и тогда восстанавливается титул «Тонг алып Силигбир Дулу-хан» («Великий герой светлый Дулу-хан».

[11] Кит. Шаболо Телиши, до вступления на престол носивший имя Тонг-шад. По-тюркски тонг — «сильный, герой», но смысл подобранного иероглифа отражает его действительное поведение: «одинаково хороший для всех». Именно это стремление стало основой политической платформы Тонг-шада.

[12] Г.Е. Грумм-Гржимайло, Западная Монголия..., стр. 256.

[13] У Шаванна он назван «Cho-eul» (Documents..., pp. 174-178), у Лю Мао-цзая — «Sche-ör» (Die chinesischen Nachrichten..., S. 263-265). Однако я предпочитаю чтение Бичурина: «Шэни» (Собрание сведений..., т. II, стр. 296-298), ибо это соответствует имени Шоно — волк (монг.).

[14] Е. Chavannes, Documents..., p. 175.

[15] Ibid., р. 176; Liu Mau-tsai, Die chinesischen Nachrichten..., S. 264, 394.

[16] H.Я. Бичурин, Собрание сведений..., т. I, стр. 286; Иакинф Бичурин, История Тибета..., I, стр. 138; Е. Chavannes, Documents..., p. 56.

[17] Телесское племя яньмянь (кит.).

[18] Кюй-юе-шэ.

[19] «Басмал» значит помесь. Эта небольшая народность состояла из сорока родов (Г.Е. Грумм-Гржимайло, Западная Монголия..., стр. 256).

[20] Жили в центральной Джунгарии до оз. Баркуль.

[21] Китайцы звали его Мише, он был из рода Ашина.

[22] Иакинф Бичурин, История Китая, 631 г.

[23] Н.Я. Бичурин, Собрание сведений..., т. II, стр. 210.

[24] Иакинф Бичурин, История Китая; Е. Chavannes, Documents..., p. 104.

[25] Э. Шаванн пишет, что не может указать дату разгрома Хами и установить личность джабгу, участвовавшего в походе (Documents..., p. 104, n. 1). Однако это произошло между 630 и 632 гг., ибо в 632 г. гаочанцы совместно с западными тюркютами уже воевали против Карашара. В 631 г. на престол вступил Сы-джабгу; следовательно, это был он. В 632 г., когда хан был занят на западе борьбой с вельможами, его сменил в командовании Ирбис-шад (Иби-шад), очевидно один из его приближённых так как после падения Сы-джабгу он больше в летописях не упоминается.

[26] Титул владетеля Карашара.

[27] Н.Я. Бичурин, Собрание сведений..., т. II, стр. 294.

[28] Е. Chavannes, Documents..., p. 126.

[29] H.Я. Бичурин, Собрание сведений..., т. II, стр. 292.

[30] Там же, стр. 295.

[31] Э. Шаванн считает, что это другой Юйгу (Юкук)-шад (Е. Chavannes, Documents..., p. 28, n. 3), но не приводит к тому оснований. Наоборот, все факты говорят за то. что это был восточнотюркютский царевич (Иакинф Бичурин, История Китая).

[32] Е. Chavannes, Documents..., p. 109.

[33] Тунго — прозвище этого хана; смысл подобранных иероглифов — «хороший для всех».

[34] Е. Chavannes, Documents..., pp. 28, 56. У Бичурина ошибочно сказано: «Дулу-хан не был любим народом» (Собрание сведений..., т. I, стр. 286).

[35] Титул обличает его принадлежность к тюркютам.

[36] У Бичурина «вельможи» (ср. Е. Chavannes, Documents..., pp. 28, 56).

[37] H.Я. Бичурин, Собрание сведений..., т. II, стр. 295.

[38] Под этим названием можно подразумевать только тюркютов, так как прочие все были против Юкук-шада.

[39] Е. Chavannes, Documents..., p. 57.

[40] Иакинф Бичурин, История Китая.

[41] Кит. Икюйлиши-Ибн-кэхань.

[42] Кит. Иби Шаболо Шеху-кэхань.

[43] Е. Chavannes, Documents..., p. 30.

[44] Н.Я. Бичурин, Собрание сведений..., т. I, стр. 287; Е. Chavannes, Documents..., р. 30.

[45] Он был взят в плен тудуном Чача (Ташкент), но выше сказано, что Чач добровольно подчинился южному хану. Полагаю, что наряду с местным князем в Чаче, а возможно, и других городах держались тюркютские полководцы, опираясь на свои дружины и какие-то слои местного населения, что парализовало действия южного хана (Иакинф Бичурин, История Китая).

[46] О басмалах см.: Г.Е. Грумм-Гржимайло, Западная Монголия..., стр. 256.

[47] Хотя кипчаки в расовом отношении сильно отличались от тюркютов (см. Г.Е. Грумм-Гржимайло, Западная Монголия..., стр. 57-59), политически они были объединены (см.: Г. Рамстедт, Перевод надписи «селенгинского камня», стр. 40; С.Е. Малов, Памятники..., 1959, стр. 38).

[48] Л.Н. Гумилёв, Хунну, стр. 40-41.

[49] Очевидно, он использовал тюркютов, осевших там раньше и отложившихся от нушибийских ханов.

[50] По Цзю Тан шу, в 641 г. Нами принята дата по Ганму (см. Е. Chavannes, Documents..., p. 58, n. 2).

[51] Имперская конница дошла до гор Катун Богдо-ола (см. Е. Chavannes, Documents..., p. 31, n. 3).

[52] H.Я. Бичурин, Собрание сведений..., т. I, стр. 287.

[53] Кангюй и Даоми (Ми) там же (Е. Chavannes, Documents..., p. 31).

[54] У Юкука после бегства «всех» подчинённых оставалась ещё крепкая военная сила. Поэтому надо полагать, что «все» относится к дулусцам, которые были им недовольны, а не к его личным тюркютским войскам, которым, как и самому Юкуку, было некуда деться.

[55] Е. Chavannes, Documents..., p. 195; Г.Е. Грумм-Гржимайло, Западная Монголия..., стр. 260; В.В. Бартольд, Туркестан..., стр. 176-177.

[56] Ибн Шегуй-хан. Иероглифы, подобранные для передачи слова «Шегуй», означают «колчан» (по-тюркски «сагдак»).

[57] Н.Я. Бичурин, Собрание сведений..., т. I, стр. 288; Е. Chavannes, Documents..., p. 59.

[58] E. Chavannes, Documents..., p. 155, n. 6.

[59] Ibid., p. 35.

[60] Кит. Чженьчжу-шеху. Аргументацию отождествления см. ниже.

[61] Н.Я. Бичурин, Собрание сведений..., т. I, стр. 288; Е. Chavannes, Documents..., p. 3.

[62] Совр. кит. Хэлу; фонетический подбор иероглифов. Тюркская аналогия: Халлыг — «высоко поднявшийся». Полагаю, что это не личное имя, а прозвище.

[63] Прозвище — «идущий к истине», т.е. доносчик (расшифровка М.Ф. Хвана).

[64] Шушеди, Чумугунь и Поби (см. Н.Я. Бичурин, Собрание сведений..., т. I, стр. 289; Е. Chavannes, Documents..., p. 59).

[65] Н.Я. Бичурин, Собрание сведений..., т. I, стр. 289, прим. 2.

наверх