А.Д. Грач
Резные композиции в искусстве Тувы скифского времени.
Новейшие археологические открытия в Туве, а также на сопредельных территориях Северо-Западной Монголии позволили расширить наши знания о центральноазиатском регионе скифского звериного стиля. Памятники скифского времени, исследованные в Туве, разделяются на две археологические культуры — алды-бельскую, относящуюся к раннескифскому времени, — к VIII-VI вв. до н.э., [1] и саглынскую, относящуюся к V-III вв. до н.э. [2] Памятники саглынской культуры открыты и в Северо-Западной Монголии. [3]
Большое число исследованных погребальных комплексов скифского времени и, в особенности, многочисленные непотревоженные погребения дали серию первоклассных произ-
(71/72)
ведений, выполненных в скифо-сибирском зверином стиле, — находки эти привлекли широкое внимание исследователей и значение их было оценено весьма высоко. [4] Произведения эти выполнены в бронзе, роге, золоте.
Искусство центральноазиатского региона отражает стилистические каноны, присущие скифо-сибирскому искусству в целом, — многочисленные изображения копытных животных с подогнутыми ногами, характерные для раннескифского времени изображения животных со вздёрнутым крупом (в позе «на цыпочках»), относительно редкие фигуры животных, свернувшихся в кольцо, — бронзовая пантера из кургана Аржан [5] и бронзовое изображение архара из могильника Дужерлиг-Ховузу I, триквестры из орлиных голов, сюжетные композиции — сцены терзания хищниками копытных животных и борьбы зверей.
Наряду с общими скифо-сакскими стилистическими канонами, искусство Центральной Азии скифского времени отражает и совершенно самобытные тенденции, в частности — своеобразные приёмы композиции. К числу этих своеобразных художественных комплексов относится композиционный приём, предусматривающий многократное взаимовписывание контуров фигур изображаемых животных (в своё время нами было предложено для обозначения этих многофигурных композиций условное название «загадочная картинка»).
Композиционный приём взаимовписываний контуров фигур животных был разработан алды-бельскими мастерами раннескифского времени. Выдающимися по художественному совершенству являются композиции на роговых гребнях из неграбленных погребений могильника Хемчик-Бом III.
Изображения на гребне из погребения 9 представляют собой весьма сложную композицию (Рис. 1, 1) — здесь изображено полностью или частично по меньшей мере 6 животных (имеются в виду отчётливо определимые изображения). В центре композиции — фигура животного с телом горного козла и рогами дзерена; на спине козла-дзерена лежит горный козёл; грудь и часть передней ноги центральной фигу-
(72/73)
Рис. 1.
1 — роговой гребень из могильника Хемчик-Бом III (раскопки 1970 г.); 2 — роговая поясная бляха из могильника Даган-Тэли I (раскопки 1975 г.).
(73/74)
ры сливаются с контуром спины горного козла, поднявшегося на дыбы; в контуры этой фигуры вписана ещё одна фигура животного с подогнутыми ногами и головой, закинутой на спину (эта последняя фигура расположена по вертикали); в контуры центральной фигуры и фигуры вздыбленной вписаны ещё две отдельно изображённых головы горных козлов.
На гребне, найденном в погребении 13, центральной фигурой является изображение горного козла с поджатыми ногами, а в контуры этой фигуры вписаны изображения трёх голов антилоп.
Центральноазиатские «загадочные картинки» раннескифского времени могут быть сопоставлены с замечательной роговой бляхой-застёжкой, найденной в кургане 3 могильника Тасмола V в Центральном Казахстане. [6] В центре — изображение животного с телом кабана и рогами оленя. В очертания этой главной фигуры вписаны головы животных, среди которых можно определить головы горных козлов.
Резные композиции алды-бельских погребений Тувы и тасмолинскую композицию объединяют некоторые важные черты совпадений: центральные фигуры изображены в позе «на цыпочках», эти фигуры фантастичны (голову горного козла с хемчик-бомского гребня увенчивают рога дзерена, на тасмолинском кабане — оленьи рога), в контуры центральных фигур вписаны отдельно изображённые головы горных козлов.
С полной определённостью выявляется и взаимная хронология комплексов, в которых открыты произведения столь удалённых друг от друга территорий, — их принадлежность именно к раннескифскому времени не вызывает сомнений: в хемчик-бомском комплексе найдены два полных уздечных набора, включавшие бронзовые удила со стремечковидными окончаниями и У-видными псалиями, нащёчные бляхи со шпеньками, на которых копытовидные знаки, сборные обоймы, семигранные ворворки, зеркала с бортиком, золотая серьга с конусовидным окончанием, бирюзовые и сердоликовые бусы. В тасмолинском комплексе также найдены бронзовые удила со стремечковидными окончаниями, уздечные пряжки округлой формы с трапециевидным выступом и шпеньком, на котором копытовидный знак, семигранные и цветковидные ворворки, а также другие предметы. Итак, оба комплекса действительно относятся к VII-VI вв. до н.э.
(74/75)
Получила ли композиционная традиция «загадочной картинки» продолжение в позднетасмолинском искусстве Казахстана — неизвестно. Во всяком случае, произведений, которые свидетельствовали бы в пользу такой версии, к настоящему времени не обнаружено. Что же касается Центральной Азии, то здесь, хотя и сменились археологические культуры, хотя претерпела изменения и этническая картина, традиция создания многофигурных композиций со взаимовписыванием контуров продолжала своё существование — об этом свидетельствуют находки из курганов саглынской культуры в высокогорной Саглынской долине и в Центральной Туве.
Композиции эти включают фигуры, стилистически во многом отличные от алды-бельских. В числе этих произведений — известные парные пластинки из маральего рога, найденные при раскопках могильника Саглы-Бажи II (курган 8), на которых к центральным фигурам лошадей и архаров присоединены головы антилоп и хищных птиц, [7] композиция на роговой обойме из могильника Даган-Тэли I (группа I, курган I), на которой изображены архар, лошадь, олень с клювовидной головой и кошачий хищник, и во многом аналогичной обойме из могильника Туран I (курган 93, раскопки С.А. Теплоухова). Наиболее сложная многофигурная композиция найдена также при раскопках могильника Даган-Тэли I (группа I, курган 3), здесь представлено изображение лошади, горного козла, кошачьего хищника, двух козлят и антилопы с телёнком (рис. 1, 2).
Композиция на пряжке из Улангомского могильника, также относящегося к саглынской культуре, выполнена без взаимовписывания контуров фигур, что, видимо, и свидетельствует об отходе от древней традиции создания многофигурных композиций.
Многофигурные композиции создавались резчиками по рогу и в европейских пределах Великого пояса степей Евразии — об этом свидетельствует, в частности, находка гравированной костяной пластины в погребении раннескифского времени, исследованном у г. Константиновка на Дону в Ростовской области. [8] Что же касается приёма многократного взаимовписьивания, то он в композиции на константиновской пластине отсутствует. Столь же отличны от центральноазиат-
(75/76)
ских композиций и резные изображения раннескифского времени из Жаботина. [9]
Итак, композиционный приём взаимовписывания фигур присущ именно центральноазиатскому историко-культурному региону — здесь он был создан, здесь же существовал на протяжении всего скифского времени, отсюда был, по-видимому, импортирован в направлении Казахстана. Центральноазиатские «загадочные картинки», наряду с другими произведениями, выполненным« в скифо-сибирском стиле, свидетельствуют о существовании в этом регионе своеобразной «школы», сложившейся уже в раннескифское время. Наиболее интересны в этом отношении произведения резьбы по рогу — произведения, несомненно созданные на месте. Они свидетельствуют о существовании уже на заре скифского времени таких значительных и сформировавшихся традиций, которые внесли ощутимый вклад в общую сокровищницу скифо-сибирского искусства. Сейчас мы располагаем не только данными о глубокой древности произведений скифо-сибирского искусства в Центральной Азии, но и зримыми опровержениями тезиса о «изживании» и «деградации» искусства в конце скифского времени. [10] Открытие новых памятников скифо-сибирского звериного стиля столь далеко на востоке побуждает к новым раздумьям о происхождении и судьбах этого яркого историко-культурного явления.
[2] А.Д. Грач. Новые данные о древней истории Тувы, с. 98. Существует и точка зрения, согласно которой памятники Тувы скифского времени относятся к одной культуре — уюкской или казылганской. См.: С.И. Вайнштейн. Некоторые итоги работ археологической экспедиции Тувинского НИИЯЛИ в 1956-1957 гг. УЗ ТНИИЯЛИ, вып. VI, Кызыл, с. 230-232; Л.Р. Кызласов. Этапы древней истории Тувы (в кратком изложении). ВМГУ (серия историческая), №4, 1958, с. 75-89; его же. Уюкский курган Аржан и вопрос о происхождении сакской культуры. СА, 1977, №2, с. 69-86; М.Х. Маннай-оол. Тува в скифское время (уюкская культура). М., 1970.
[3] В.В. Волков, Э.А. Новгородова. Археологические исследования в Монголии. АО 1972, М., 1973, с. 498-499; их же. Археологические работы в Монголии. АО 1973, М., 1974, с. 535-536; их же. Советско-монгольская экспедиция. АО 1974, М., 1975, с. 557-558; их же. Советско-монгольская историко-культурная экспедиция. ВИ, 1976, №2, с. 137; Д. Цэвэндорж. Уникальная находка. «Монголия», 1974, №4, с. 26-27; Э.А. Новгородова. Памятники древности и некоторые проблемы монгольского этногенеза. ПДВ, 1977, №1, с. 132; её же. Археологические открытия и проблемы древней истории. Сб. «Общественные науки в МНР». М., 1977, с. 26.
[4] М.И. Артамонов. Сокровища саков (Аму-Дарьинский клад, алтайские курганы, минусинские бронзы, сибирское золото). М., 1973, с. 83-84; М.X. Маннай-оол. Указ.соч., с. 71, 73; С.И. Вайнштейн. История народного искусства Тувы. М., 1974, с. 20-21, 23-26; И.В. Яценко. Искусство эпохи раннего железа. В кн.: Произведения искусства в новых находках советских археологов. М., 1977, с. 93, 102-103; В. Piotrovsky. Early Cultures of the Lands of the Scythians. From the Lands of the Scythians. New-York, 1975, c. 20; его же. La découverte de la civilisation Scythe (Histoire de fouilles). Or de Scythes (Art antiques d’Asie centrale et de Sibérie). Trésor des musées soviétiques, Paris, 1975, 1. 23.
[5] M.П. Грязнов, M.X. Маннай-оол. Курган Аржан — могила «царя» раннескифского времени. УЗ ТНИИЯЛИ, вып. XVI, 1973, рис. 4.
[8] В.Я. Кияшко, В.А. Кореняко. Погребение раннего железного века в г. Константиновке-на-Дону. СА, 1976, №1, с. 173-174, рис. 3.
|