Н.Г. Горбунова
Юэчжи. Письменные источники и археология
(постановка вопроса).
Вопрос о том, какие кочевые племена разгромили во II в. до н.э. Греко-Бактрию и затем создали Кушанское государство, не один десяток лет занимал исследователей древней Средней Азии. [1] В ки-
(162/163)
тайских исторических хрониках говорится о том, что в завоевании Греко-Бактрии участвовали племена юэчжей, обитавших первоначально в провинции Ганьсу в Северном Китае. [2] В 177- 176 гг. до н.э., вытесненные хунну, они двинулись на запад, предположительно в район реки Или, в Семиречье. Здесь они некоторое время обитали вместе с племенами сэ и усунями. Затем после неоднократных межплеменных столкновений сэ уходят с этой территории на юг, а потом и юэчжи, потерпев поражение от усуней, уходят через Фергану (Давань) в Бактрию (Дахя), где и участвуют в разгроме Греко-Бактрии. В 128 г. до н.э. часть их застал на правом берегу Амударьи китайский посланник Чжан Цянь, от которого и поступили сведения о событиях, свидетелем которых он сам не был. Затем один из родов (?) юэчжей под именем Гуйшуань одерживает победу над соплеменниками и становится основателем Кушанского государства.
Античные авторы сообщают о племенах ассиев, пассианов, тохаров и сакараулов, пришедших из-за Яксарта (Сырдарьи) и участвовавших в разгроме Греко-Бактрии (Страбон, XI, 8, 2), хотя не исключено, что среди них были и юэчжи. Попытки сопоставить имена юэчжей с именами племён, упоминаемых античными авторами, породили многочисленную литературу, но пока не дали однозначного ответа. Наиболее часто приводятся сопоставления юэчжей с тохарами. Так как очевидно, что в разгроме Греко-Бактрии участвовали, по-видимому, различные по своему происхождению племена, то, пытаясь найти археологические свидетельства об участниках событий, надо учитывать вероятность различия в их материальной культуре.
Памятники юэчжей естественно искать на их пути в Бактрию. В первую очередь в Семиречье, где им приписывались погребения в подбойных могилах. К ним относили и подбойные могилы Ферганы, коль скоро через неё тоже прошли юэчжи. [3] Но подбои Семиречья широтные, с западной ориентировкой погребённых, а ферганские — меридиональные, с южной или северной ориентировкой. Кроме того, ферганские могильники датируются I-IV вв. н.э., а дата семиреченских не очень ясна. Имеется попытка отнести к «тохарскому этническому массиву» население кенкольской культуры северо-востока Киргизии. [4] Но погребённые лежат здесь в катакомбах, дата могильников I-V в.н.э., а вооружение, на основании анализа которого делается вышеприведённое заключение, отличается от вооружения, найденного в могильниках Южного Таджикистана, которые чаще всего и связывают с юэчжами, так как именно эти могильники расположены в конце пути завоевателей. Первый исследователь могильников Южного Таджикистана А.М. Мандельштам датировал
(163/164)
часть из них, в первую очередь, Тулхарский могильник в Бишкентской долине реки Кафирниган, последней третью II — серединой I вв. до н.э. и считал, что он оставлен юэчжами. [5] Однако продолжившие исследования Бишкентских могильников Б.А. Литвинский и А.В. Седов передатировали их, в том числе и Тулхарский, I-II и I-IV веками н.э., допуская для отдельных погребений конец I в. до н.э. [6] В основе передатировки лежит анализ погребального инвентаря и разработанная Е.В. Зеймалем хронология подражаний оболам Эвкратида, в том числе и из этих могильников. [7]
Ещё один могильник — Ксиров, который его исследователь Е. Денисов считает юэчжийско-тохарским, тоже на юге Таджикистана, но в долине реки Вахш. Он датирует его так же, как А.М. Мандельштам Тулхарский. [8] Подражания оболам Эвкратида из могильника Ксиров относятся к разным типам: от последнего десятилетия II — нач. I в. до н.э. до второй половины I — нач. II вв. н.э. То есть, датировка получается довольно широкой. К сожалению, материалы могильника Ксиров опубликованы лишь частично. Между могильниками Ксиров и Бишкентскими много общего, но очевидно различие в керамике (в Ксирове она преимущественно лепная) и в погребальных камерах. В Ксирове преобладают грунтовые могилы, в том числе и с деревянными перекрытиями, и малочисленны подбои, но они широтного направления с западной ориентировкой. Последнее позволяет Е. Денисову сопоставлять их с семиреченскими (в Бишкентских могильниках подбои меридиональные, с северной ориентировкой погребённых). Ещё один некрополь Бактрии — это всемирно известные царские погребения Тилля-тепе в Северном Афганистане, открытые В.И.Сарианиди. [9] Разумеется, сравнение царских погребений Тиллятепе с рядовыми погребениями в могильниках Южного Таджикистана не очень корректно, так как царские могилы отличаются как по погребальным конструкциям (хотя есть общее с грунтовыми могилами Ксирова), так и по составу погребального инвентаря. В Тилля-тепе сосредоточены вещи самого различного происхождения, в том числе и китайские, что существенно, учитывая центральноазиатское происхождение юэчжей (в могильниках Южного Таджикистана таких вещей нет). Датируется Тилля-тепе серединой I в.н.э. и В.И. Сарианиди полагает, что это погребения юэчжей до того, как они основали Кушанское государство.
Есть ещё памятники, вернее отдельные предметы, которые исследователи склонны связывать с юэчжами. Так, Карел Рабинсон сравнивает особого типа деревянные ножны кинжалов с двойными полукруглыми выступами по краям из южноалтайских могильников III-I вв. до н.э. в верховьях реки Чуя, с такими же, но золотыми,
(164/165)
богато украшенными ножнами из Тилля-тепе. [10] На основании этого сравнения, с учётом ещё некоторых фактов, К. Рабинсон высказывает предположение о том, что в южноалтайских могильниках либо захоронены юэчжи, либо они по пути из Ганьсу в Бактрию, оставили свой «след» на Южном Алтае, либо просто заимствовали эту форму ножен. Однако вопрос в том, были ли юэчжи на Южном Алтае, остаётся открытым. К. Рабинсон пишет, что юэчжи двинулись «...в верховья реки Или в Южной Сибири, а затем в долину Окса». Однако верховья реки Или находятся отнюдь не в Южной Сибири! Так что вопрос о связи особого типа ножен с юэчжами остаётся пока предположением. Тем более, что такие же ножны, как в Тилля-тепе, известны у сарматов I в.н.э. на Дону и в Северо-Западном Причерноморье и также в богатых погребениях. [11] Авторы раскопок тоже считают эти ножны центральноазиатскими. На территории Средней Азии таких ножен пока не обнаружено. По сохранившимся следам деревянных ножен в Бишкентских могильниках, они были иного типа — украшены бронзовыми гвоздиками и росписью как геометрической, так и зооморфной (под вопросом). Концы ножен, видимо, укреплялись металлическими наконечниками. Ножны же типа тилля-тепинских могли быть предназначены знатным лицам. По-видимому, могильники юга Таджикистана можно считать юэчжийскими, хотя очевидных доказательств нет. Природные условия Бишкентской долины, благоприятствующие существованию здесь зимних пастбищ, [12] способствовали тому, что какая-то часть кочевников, в том числе и юэчжей, могла обосноваться здесь надолго, не уходя на левый берег Амударьи. Культура их, очевидно однородная, постепенно приобрела местный «бактрийский» облик, но свой традиционный погребальный обряд они сохранили. К иной, но тоже юэчжийской группе относились, вероятно, погребения в Ксирове; к царской верхушке юэчжей относится Тилля-тепе.
Но были и другие участники событий, племена «заяксартские». Исследователь Зеравшанских могильников, среди которых есть погребения II-I вв. до н.э., О.В. Обельченко считает, что эти могильники оставлены племенами-завоевателями Греко-Бактрии, пришедшими из-за Сырдарьи, с территории «...от Алтая до Приуралья» и относит их к скифо-сарматскому кругу племён, [13] в культуре которых несомненно есть черты сходства (но не идентичности) с культурой сарматов. «Сарматоидный» облик отмечают и для культуры погребённых в могильниках на окраине Хорезма, датируемых первыми веками н.э. [14] Отдельные черты сарматской культуры фиксируют и у погребённых в Бишкентских могильниках. [15] Между зеравшанскими и бишкентскими могильниками есть существенные различия. Так, в Бакт-
(165/166)
рии нет катакомб, типичных для Зеравшана и Хорезма, нет здесь и широко распространённых там курильниц. Эти и другие факты позволяют считать, что в бактрийских могильниках погребено иное, чем в зеравшанских и хорезмийских могильниках, население, то есть часть кочевников не дошедших до Бактрии.
Можно следующим образом реконструировать события, отражённые в письменных источниках и археологических памятниках. Многочисленные племена скотоводов издавна проникали на территорию Средней Азии. Часть из них оседала, смешиваясь с уже обосновавшимися здесь племенами, часть осваивала новые территории. Этот постоянный процесс время от времени нарушался различными причинами, в том числе и политическими событиями. Очевидное увеличение в Средней Азии числа могильников в конце I тыс. до н.э. и первых веках н.э. свидетельствует о том, что появились причины, приведшие в движение кочевников, часть которых направилась в Среднюю Азию, в том числе к границам Греко-Бактрии и какое-то время здесь шло их постепенное накопление. (Ставиский справедливо рассматривает завоевание Бактрии кочевниками в свете общего движения кочевых племён в этот период.) [16] Появление очередной группы новых племён в какой-то момент нарушило баланс сил между кочевниками и Греко-Бактрией и привело к её разгрому. Вот этот факт, как наиболее значимый, и был зафиксирован письменными источниками, в которых отразились разные представления о том, кто именно сыграл в этих событиях решающую роль.
Для дальнейшей работы по возможному выделению археологических памятников разных групп кочевников Средней Азии, в том числе и участников завоевания, представляется существенным следующее. На основе исследований, проделанных авторами раскопок, с учётом предложенных ими интерпретаций, провести детальный сравнительный анализ между всеми группами могильников Средней Азии «сарматского» времени. Не исключено, что удастся выделить какие-то палеоэтнографические особенности. Важно также установить степень сходства в культуре кочевников Средней Азии с культурой племён сарматского и центральноазиатского круга. Необходимо также уточнение хронологии могильников. Без проведения такого исследования мы по-прежнему не сможем судить, насколько реальна задача найти на территории Средней Азии памятники кочевников-завоевателей Средней Азии, в том числе и юэчжей.
Примечания. ^
[1] Ставиский Б.Я. Средняя Азия в кушанский период. История таджикского народа. — М., 1963. С. 341-347 (там же литература вопроса).
(166/167)
[5] Мандельштам A.M. Происхождение и ранняя история Кушан в свете археологических данных // Центральная Азия в кушанскую эпоху. Т. I. — М., 1974. С. 194-195.
[8] Денисов Е. Загадочные тохары // Памир, 1989, №2. С. 137-138.
[9] Sarianidi V. The Golden Hoard of Bactria from the Tillya-tepe. Excavations on Northen Afghanistan — Leningrad, 1988.
[10] Rubinson K. Tillya-tepe and Yuezhi (Rouzhi). A look of the Evidence // The International Academic Conference of Archeological Cultures of the Northern Chinese Ancient Nations. 11-18.08 1992. Pekin. P. 1-6, 18.
[14] Лохвиц В.А., Хазанов A.M. Подбойные и катакомбные погребения могильника Туз-Гыр // Кочевники на границах Хорезма. — М., 1979. С. 129.
|