Р.Д. ГолдинаЛомоватовская культура в Верхнем Прикамье// Иркутск: Изд-во Иркут. ун-та, 1985, 280 с.
Введение
Первые сведения о «чудских городках» Верхней Камы встречаются в писцовых книгах Яхонтова, Кайсарова и др. Некоторые из них упоминаются в дневниках путешествий П.С. Палласа, И.И. Лепехина, капитана Н.П. Рычкова. В 1810 г. чиновник Пермской казенной палаты В.Н. Берх обследовал в числе других памятников Урольское селище, а также произвел небольшие раскопки Пянтежского городища [89, с. 92, 93]. Спустя 70 лет А.П. Иванов описал около десяти поселений ломоватовской культуры [164, с. 10-39].
На рубеже XIX-XX вв. активную деятельность по сбору древностей развернули местные краеведы А.Е. и Ф.А. Теплоуховы. Усилиями этих энтузиастов была собрана знаменитая коллекция «чудских изделий», в которой насчитывалось более 400 различных вещей ломоватовского времени. Большая часть предметов происходит из случайных сборов, сделанных местными жителями на разрушающихся памятниках и прежде всего могильниках. Цепными находками явились предметы Плесинского и Георгиевского кладов. Теплоуховы не только коллекционировали древности, но и обследовали памятники, делая их описания в «Археологическом дневнике» [66]. Ими описаны около двух десятков поселений ломоватовской поры, а также Панкрашинское и Останинское костища, которые интенсивно разрушались местными жителями при добыче костей для фосфорного завода. Теплоуховы раскопали уникальные памятники: Гаревское, Ильинское (А.Е. Теплоухов) и Усть-Туйское (Ф.А. Теплоухов) костища.
Коллекция Теплоуховых была подготовлена к изданию известным археологом А.А. Спицыным [302] во время его поездки в Пермскую губернию в 1898 г. Несколько раньше, в 1894 г., он предпринял экскурсию в низовья р. Колвы. По заключению А.А. Спицына эта местность была настолько обильна памятниками, что почти в каждом селении ему удалось приобрести древние вещи [63, л. 28-29]. Последний раз А.А. Спицын был на Верхней Каме в 1901 г. [253, с. 113-115]. В это время обследован могильник VI-VII вв. у д. Грудята на р. Ломоватовке, осмотрены местонахождения у д. Зобачева и Маркова, а также раскопаны 47 погребений на Деменковском могильнике VII-IX вв.
По рекомендации А.А. Спицына в бывшем Чердынском уезде Пермской губернии начал раскопки памятников древности аспирант Казанского университета, а позже инспектор народных училищ этого уезда В.Л. Борисов. В течение 1900-1901 гг. им были проведены исследования на Харинском, Агафоновском, Бурдаковском 1, Пыштайнском, Бсльковском курганных могильниках V-VI вв., где было раскопано в общей сложности 68 насыпей с 86 погребениями [252, с, 87-89; 253, с. 115-116; 254, с. 88-89; 2; 49]. Среди работ этого времени следует отметить также разведочные обследования на Верхней Каме Н.Г. Первухина и А.Н. Шатрова [260, с. 116-118; 261, с. 148; 337, с. 78, 86], а также небольшие раскопки С.И. Сергеева на Подбобыкском костище.
Особого внимания заслуживает деятельность И.Я. Кривощёкова, который совершил в 1886, 1889 и 1910 г. поездки по Чердынскому и Соликамскому уездам с целью сбора сведений об археологических памятниках [191, с. 103, 108, 110, 117-119;192, с. 31]. Кроме того, в 1889 г. им были проведены рекогносцировочные раскопки одного кургана на Чазевском 1 могильнике V-VI вв.
За весь досоветский период было обследовано около 40 поселений ломоватовской культуры и несколько могильников. Абсолютное большинство первых составляли городища, что объясняется несовершенством методики археологического поиска. Характер обследования был примитивен, он заключался преимущественно в осмотре памятника и сборе материала. Исследования культурных остатков велись эпизодически и главным образом траншейным способом, что, естественно, не давало возможности изучить планиграфию посёлков, конструкцию жилищ, хозяйственных построек. При таких обследованиях накопление материалов для характеристики и датировки памятников шло очень медленно. Кроме того, результаты исследований этого времени почти не нашли отражения в литературе. Были опубликованы лишь итоги раскопок А.Е. Теплоухова на Гаревском [313, с. 1-22] и С.И. Сергеева — на Подбобыкском костищах [248, с. 37-38; 288, с. 52-54; 321, с. 131-151]. Большие исследования В.Л. Борисова на курганных могильниках известны лишь по кратким заметкам, опубликованным в ОАК, краткому отчёту о раскопках в 1900 г., присланному им в археологическую комиссию, и описям предметов из раскопок за 1900 г. [2] и 1901-1902 гг. [49]. Важнейшие сведения о погребальном обряде этих могильников утрачены почти полностью.
Качественно новый этап в изучении памятников ломоватовской культуры начался в советское время. В 1925-1938 гг. много и плодотворно работали А.В. Шмидт, Н.А. Прокошев, М.В. Талицкий. С организацией Камской археологической экспедиции ГАИМК под руководством А.В. Шмидта началось обследование р. Камы и её притоков на территории Добрянского района [341, с. 290-293; 345, с. 171-174], а также бассейна р. Чусовой [268, с. 181-182, 185, 186]. Работы в последнем районе были продолжены в 1935 г. Н.А. Прокошевым [270, с. 257, 265] совместно с М.В. Талицким и П.И. Борисковским [310, с. 126-130]. Большие исследования в бассейне р. Иньвы были проведены в 1938 г. М.В. Талицким.
Итогом этой деятельности явились данные о 52 поселениях ломоватовской культуры. При этом 41 памятник из них был открыт впервые. В корне изменился характер работ. Обследование велось, как правило, сплошным маршрутом, что давали возможность выявить на небольшой сравнительно территории значительное количество новых памятников. Особенно показательны в этом отношении исследования М.В. Талицкого в бассейне р. Иньвы, где им было осмотрено в 1938 г. 24 поселения изучаемого времени, 17 из которых открыто впервые. Изменение характера работ повлекло за собой и другие качественные перемены — выявлено значительное число селищ. Так, в бассейне р. Чусовой из 18 поселений, открытых в 1932-1935 гг., известно 10 селищ. Изменилась и методика обследования. Помимо осмотра поверхности почти всегда снимали топографический план, исследовали с помощью шурфов состояние культурного слоя, делали подробные описания. Результаты не замедлили сказаться: появилась возможность на основании разведочных материалов определить хронологические рамки существования памятников, выявить круг поселений, относящихся к ломоватовской культуре. Эта работа была проведена А.В. Шмидтом для памятников Добрянского района [341, с. 290-293; 345, с. 171-174] и М.В. Талицкнм для памятников pp. Чусовой [310, с. 126-130] и Иньвы [65].
Объективными недостатками исследований этого времени были ограниченность проводимых работ рамками узких регионов (pp. Чусовая, Малый и Большой Тун, Гаревая, Иньва, Кама до с. Таман), а также почти полное отсутствие крупных стационарных работ. Поселения не раскапывались совсем, а из погребальных памятников в это время был раскопан А.В. Збруевой лишь один курган на Полуденном могильнике [312, № 902].
Широкие планомерные исследования археологических памятников в Верхнем Прикамье стали возможны лишь с организацией в 1947 г. Камской археологической экспедиции (руководитель О.Н. Бадер). В результате участия в работе студентов-археологов Пермского университета (В.А. Оборина, В.Ф. Генинга, В.П. Денисова, Ю.А. Полякова, В. Неприной, М. Ланько, И.С. Поносовой, Э.М. Медниковой и др.) удалось охватить сплошными маршрутами значительную часть бассейна Верхней Камы. Тщательному обследованию был подвергнут Добрянский район, бассейны pp. Б. и М. Туя, Гаревой. На базе широких поисковых работ здесь развернулись крупные стационарные исследования. В 1951-1953 гг. В.Ф. Генингом были проведены раскопки на Опутятском городище (IV-VI вв.), Зародятском селише (VI-VIII вв.), Усть-Туйском костище, Бурковском курганном могильнике. Одновременно Ю.А. Поляков исследовал Коновалятское (V-VI вв.) и Патраковское (VI-VIII вв.) селища. Другим районом стационарных работ был бассейн р. Косьвы, где под руководством В.А. Оборина были исследованы Баиновские селище и могильник VIII-IX вв,, а также Лаврятское городище VIII-XI вв.
Активизируется деятельность краеведческих музеев. Усилиями Чердынского музея были проведены рекогносцировочные раскопки на Редикарском могильнике VIII-X вв. (И.А. Лунегов), Пермского музея — на Деменковском VII-IX вв. (В.Ф. Генинг) и Б. Висимском V-VIII вв. (В.П. Денисов), Кудымкарского — на Митинском, Чазовском I, II, Пеклаыбском I могильниках V-VI вв., Урьинском, Каневском и Важгортском могильниках VIII-IX вв. (В.Ф. Генинг).
В 70-е гг. работы по изучению памятников ломоватовской культуры проводят Камская экспедиция Пермского университета (В.А. Оборин, Ю.А. Поляков), а также Камско-Вятская Удмуртского университета (Р.Д. Голдина, В.А. Канавин). Широко практикуются сплошные обследования коротких отрезков, позволившие выявить значительное количество новых памятников.
Из стационарных работ следует отмстить большие по масштабу раскопки могильников Агафоновского I, Аверинского II (Р.Д. Голдина), Телячий Брод (В.А. Оборин), Щукинского, Русиновского (В.А. Каманин) и др. Особый интерес представляют раскопки городищ: Саламатовского II (В.А. Оборин), Шудьякар (Р.Д. Голдина, В.А. Кананин), Бутырского, Назаровского (Ю.А. Поляков), а также Русиновских селищ (В.А. Кананин).
Исследования 50-70-х гг. нужно признать наиболее плодотворными. Выявлено большое количество новых объектов, изучены комплексы памятников (Аверинский II могильник и городище Шудьякар; Русиновские селища и могильник), произведены исследования на больших площадях, что дало возможность более ярко представить эволюцию материальной культуры.
Долгое время работа по составлению археологической карты памятников этого времени велась только в рамках систематизации сведений о всех древних объектах Верхнего Прикамья. Начало этой деятельности было положено А.Е. и Ф.А. Теплоуховыми [66]; работа продолжена И.Я. Кривощёковым, собравшим сведения об археологических памятниках бывших Чердынского и Соликамского уездов Пермской губернии [191]. Наличие необходимых данных, а также ссылки на источники делают эту книгу пригодной к использованию и в настоящее время. Продолжением подобной деятельности явилась публикация И.Г. Остроумова [243, с. 6-11]. Однако ограниченность сведений о памятниках и использование непроверенных данных (городищами названы Зародятское, Зобачевское, Патраковское селища), а также полное отсутствие указаний на характер источников значительно снижает научную ценность этой работы.
Итогом исследований по составлению карты культуры в дореволюционное и довоенное советское время стала книга И.А. Талицкой «Материалы к археологической карте бассейна р. Камы» [312], где собраны в числе других сведения более чем о 70 ломоватовских поселениях. Это первое полное собрание данных о памятниках Прикамья, что определяет огромную важность исследования.
Широкая поисковая деятельность, совершенствование методических приёмов разведки позволили уже в предвоенное время довольно чётко выявить среди других памятники ломоватовского времени, определить их вероятную дату и специфические особенности. Эта работа была выполнена для добрянского куста А.В. Шмидтом [341, с. 290-293; 345, с. 171-174], а для памятников pp. Чусовой и Иньвы — М.В. Талицким [65; 310, с. 126-130]. В дальнейшем по памятникам, обследованным в 1949-1953 гг., она была продолжена В.Ф. Генингом, В.А. Обориным, Ю.А. Поляковым.
Первая попытка составить карту памятников ломоватовской культуры была предпринята в дипломной работе В.Ф. Генинга «Археологические памятники ломоватовской культуры в Верхнем и Среднем Прикамье», написанной в 1952 г. Им была составлена карта и список всех памятников этой культуры. Однако приложение к карте со сведениями об административном и топографическом размещениях памятников, об их изучении, результатах исследований не сохранилось. В список В.Ф. Генинга вошло большое количество памятников I тысячелетия н.э., расположенных в бассейнах pp. Сылвы, Средней Камы и её притоков, не относящихся к ломоватовской культуре.
Таким образом, учёт всех сведений о памятниках ломоватовской культуры и составление археологической карты этого времени явилось одной из задач данной работы. Накопленные к настоящему времени материалы как опубликованные, так и отчётного характера сделали её вполне выполнимой (рис. 1). В карту не включены многочисленные памятники железного века на Верхней Каме, более точная датировка которых невозможна из-за ограниченности материала.
Обобщение археологического материала Верхнего Прикамья было начато А.А. Спицыным, который при обработке коллекции Теплоуховых выделил группу предметов ломоватовского типа, датировав её VIII-IX вв. [302, с. 23]. Основываясь на известных в то время материалах, А.В. Шмидт говорил о существовании ломоватовской культуры в рамках VI-VIII вв. Он отмечал также существенное сходство культур Верхнего Прикамья и бассейна р. Белой в I тысячелетни н.э. и объединял их в особую камско-бельскую группу финно-угорского происхождения [339; 342, с. 25-26].
Итогом изучения истории народов Среднего Поволжья и Прикамья I тысячелетия н.э. в дореволюционное и довоенное время явилась работа А.П. Смирнова, в которой несколько разделов посвящено ломоватовской культуре [291, с. 80-82, 174-189]. Он считал, что в IV-V вв. (харинское время) в Прикамье появилась значительная группа племён сарматского происхождения. Ломоватовская культура, по мнению этого автора, складывалась на основе пьяноборской, с влиянием сасанидской, византийской, аланской культур, а также Поднепровья и Сибири. А.П. Смирнов совместно с О.Н. Бадером исследовал также вопросы, связанные с использованием восточного серебра прикамскими племенами, временем и путями проникновения его в Прикамье [291, с. 145; 86].
Широкие раскопки, проведенные в 50-70-х гг. на памятниках ломоватовской культуры, дали возможность по-новому осветить основные проблемы истории этого времени. Появился ряд работ, посвящённых публикации материалов раскопок отдельных памятников [105; 111; 118; 119; 198; 223; 225; 231; 263], и которых иногда предпринимаются попытки разрешить отдельные вопросы истории культуры. Этому времени посвящены некоторые разделы в сводных работах по истории Прикамья, написанных О.Н. Бадером [81], В.А. Обориным [84] и В.Ф. Генингом [106].
Первоначально в территорию изучаемой культуры включали, кроме бассейна Верхней Камы, бассейны pp. Чусовой и Сылвы [81, с. 70-73; 104, с. 87-98; 106, с. 89, 191; 84, с. 145, 156]. Позже неоднократно высказывались суждения о правомерности выделения памятников бассейна р. Сылвы в самостоятельную неволинскую культуру [229, с. 57; 112, с. 337-342; 124, с. 87-98].
Начало ломоватовской культуры в Прикамье связано с притоком сюда нового населения из степных районов Приуралья (81, с. 74] или Южного Зауралья [84, с. 139; 106, с. 186, 187]. О.Н. Бадер, В.Ф. Генинг и В.А. Оборин датировали ломоватовскую культуру III-VIII вв. и подразделили на два этапа: харинский и неволинский [81, с. 70-78; 104, с. 96-98; 106, с. 182-194; 84, с. 145-165]. Позже В.Ф. Генинг выделил этап, переходный к родановской культуре, VIII — 1-я половина IX в. [111, с. 118-124].
В некоторых работах предприняты попытки анализа отдельных категорий памятников [68; 111] или вещей [36], но задачу сбора и классификации всего материала ещё предстояло решить. Вопросы истории хозяйства ломоватовского населения рассматривались М.В. Талицким [311, с. 43], О.Н. Бадером, В.Ф. Генингом и В.А. Обориным [81, с. 73-76; 106, с. 189; 111, с. 101, 122; 228, с. 222-223].
Некоторые аспекты общественных отношений рассмотрены В.Ф. Генингом и В.А. Обориным. Их основные положения сводятся к следующему: в I тысячелетни н.э. в Прикамье происходит замена рода как хозяйственной единицы патриархальной семьей [226, с. 91-92; 106, с. 180-181] при сохранении достаточно прочных родовых традиций; патриархальные отношения в семейном праве длительное время существуют с пережитками матриархата [84, с. 164]; значительного развития достигла военная организация; наблюдается существенная имущественная дифференциация. Перечисленные закономерности отмечены В.Ф. Генингом также на материалах поломской и азелинской культур [108, с. 94-106; 110, с. 61-78].
Несмотря на попытки разрешить многие вопросы истории ломоватовской культуры, в целом этот период остался одним из малоисследованных в древней истории Прикамья. Проблемы этой культуры ещё ни разу не рассматривались в специальной монографической работе. Накопленные материалы, и прежде всего погребальные комплексы, делают возможным более дробное хронологическое членение культуры и уточнение датировки отдельных памятников и культуры в целом. На этой основе возможно освещение вопросов самостоятельности, определения специфических особенностей культуры, более чёткое выявление её территории, соотношения с соседними культурами. Новые материалы позволяют с большей полнотой характеризовать хозяйство и общественные отношения населения ломоватовской культуры. Попытку разрешить некоторые из перечисленных задач и представляет настоящая работа.
Объектом исследования явились многочисленные памятники ломоватовской культуры: могильники, поселения, костища, находки, клады. Некрополи этого времени делятся на курганные (V-VI вв.) и бескурганные (VI-IX вв.) К настоящему времени исследовано 12 курганных могильников (табл. 1), на которых раскопано 296 захоронений. Бескурганные памятники представлены 1 076 могилами, обнаруженными на 17 могильниках, где раскопана площадь около 11 тыс. кв.м. (табл. 2). На 15 поселениях исследовано более 15 тыс. кв.м. культурного слоя (табл. 3) и обнаружены различные жилые и хозяйственные сооружения. Интереснейшей категорией памятников являются костища, из которых изучено 4. К ломоватовской культуре отнесены также около 40 пунктов случайных находок различных украшений и предметов вооружения и столько же кладов.
Привлекаемый материал в силу различных обстоятельств неравноценен. В частности, для гайнской группы курганных могильников совсем не сохранились важные сведения о погребальном обряде. Их нет (10/вклейка) Рис. 1. (открыть в новом окне) Расположение памятников ломоватовской культуры; а — селище; б — городище; в — находка; г — пещера; д — курганный могильник; е — бескурганный могильник; ж — костище; з — клад.Таблица 1.
и для Б. Висимского некрополя, размытого Камским морем. Однако широкие раскопки на аналогичных памятниках других групп позволяют восполнить пробел. Наиболее выразительны и хорошо документированы комплексы могильников VII-IX вв.
Исследованные поселения территориально распределяются далеко не равномерно (см. рис. 1). Пять из них — Опутятское и Бутырское городища, Коновалятское, Зародятское, Патраковское селища — находятся в бассейне р. М. Туй, Лаврятское городище и Баиновское селище расположены на р. Косьве, Саламатовское II городище — на р. Чусовой, Назаровское городище — на р. Обве, Лисья Курья селище — на севере, на границе с Коми АССР, городища Шудьякар, Ором, Бисеровское II, Русиновские I и II селища — в верховьях р. Камы. Таким образом, поселения некоторых районов не исследованы или исследова- Таблица 2.
ны недостаточно, что в значительной мере затрудняет их сопоставление. Кроме того, размещение этих памятников в порядке их относительной хронологии неравномерно. К ранним поселениям относятся 5 из 15 исследованных: Опутятское и Бутырское городища, Коновалятское, Патраковское, Лисья Курья селища. Средний период культуры представлен материалами Бисеровского II, Ором, Шудьякар и Назаровского городищ, Зародятского и Русиновского II селищ. К поздним памятникам, отражающим процесс перехода от ломоватовской к родановской культуре, относятся Баяновское и Русиновское I селища, Лаврятское и Саламатовское II городища.
Отсутствуют важные данные о костищах Верхней Камы, так как исследование большинства их велось в досоветское время несовершенными способами (за исключением Усть-Туйского). Таблица 3.
Необходимо отметить, что далеко не все результаты раскопок опубликованы. Почти полностью изданы доступные материалы харинских могильников [105, с. 115-116; 291, с. 80-81, табл. XVII-10-11; 234, с. 25-26; 120]. Неплохо обстоят дела с публикацией материалов могильников VI-IX вв. [111; 223; 225; 198; 119, с. 30-56]. Подробно опубликованы итоги раскопок на Коновалятском селище [263, с. 207-218], Опутятском [118] и Лаврятском городищах [223, с. 158-159; 225, с. 107-110], а также Баиновском селище [225, с. 110-111]. Фрагментарно известен материал городища Шудьякар [174], Саламатовского II [241] и др. Часть материалов как поселений, так и могильников привлекалась при характеристике общеисторических проблем Верхнего Прикамья [81; 84; 106].
Результаты раскопок Подбобыкского костища были изданы С.И. Сергеевым и Ф.А. Теплоуховым. Фрагменты материалов других костищ известны по различного рода статьям и публикациям разных авторов [302; 304; 154, с. 36; 164, с. 24, 35-36, 39; 349, № 578]. Итоги работ на Усть-Туйском костище, проведенных В.Ф. Генингом, кратко изложены в различных статьях [81; 82, с. 123; 105, с. 120-123]. Вместе с тем многие материалы, особенно из раскопок 50-70 гг., пока ещё не нашли отражения в литературе. |
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
