М.А. Дэвлет
Петроглифы Енисея.
История изучения (XVIII — начало XX вв.).
// М.: ИА РАН. 1996. 250 с. ISSN 0868-586X
Академические экспедиции XVIII в.
Изучение петроглифов Енисея ведётся уже свыше двух с половиной веков. Впервые рисунки на скалах великой сибирской реки упоминались в литературе более трёхсот лет назад в записках учёного и дипломата, открывателя новых географических путей Николая Спафария. В 1675-1678 гг. он по поручению русского правительства осуществил путешествие с дипломатической миссией в Китай. Одной из задач, поставленных перед ним, было описание новых владений Московского государства в Сибири. Проезжая через Енисейск, Спафарий совершил двухдневную поездку по Енисею, а затем поднялся по Ангаре до Байкала.
Сведения о наскальных рисунках он получил путём расспросов, от информаторов, людей любознательных и наблюдательных, самому же осмотреть енисейские петроглифы Спафарию не довелось. В книге Спафария мы читаем: «А до большего порога не доезжая, есть место, утёс каменный по Енисею. На том утёсе есть вырезано на камне неведомо какое письмо, и меж письмом есть и кресты вырезаны, также и люди вырезаны, и в руках у них булавы и иные многие такие дела. Как сказывают, что в том камне вырезаны на пустом месте. А никто не ведает, что писано и от кого. И за тем местом начинается страшный порог по Енисею, по которому никто не смеет ходить на судах, потому что утёсы высокие по обеим сторонам стоят. Только ходят дорогой и обходят тот порог по 5 дней, потому что столько места держит тот порог. А ходят они за порог по хмель на острова. А далее того русские люди не ходят». [1] В этом описании речь идёт, вероятнее всего, о верхнем течении Енисея, где река прорезает Саянский каньон на отрезке ниже Большого порога.
(6/7)
Судя по приводимому Спафарием описанию, его информаторы имели в виду конкретные наскальные изображения в нижней части Саянского каньона Енисея, а именно, писаницы Джойского порога и Сосновки Джойской, среди которых имеются и крестообразные, и антропоморфные фигуры. Парциальные личины на скалах близ Джойского порога, схематические и условные, могли восприниматься современниками Н. Спафария как знаки неизвестного алфавита, ведь даже в начале XX в. их принимали за рунические «чудские» письмена. [2] Против высказанного предположения, что информаторы Н. Спафария сообщили ему о писаницах именно Джойского порога и Сосновки Джойской, свидетельствует тот факт, что рисунки, упомянутые Н. Спафарием, вырезаны в камне, тогда как изображения в нижней части Саянского каньона накрашены охрой.
Первым учёным, осуществившим научное исследование Сибири, был Даниил Готлиб Мессершмидт (1685-1735). Работами Д.Г. Мессершмидта открывается период академических экспедиций в истории археологического изучения Сибири. [3] Д.Г. Мессершмидт был сыном корабельного инспектора в г. Данциге (Гданьске). Во время пребывания в годы русско-шведской войны в Данциге Петр I посетил Музей естественно-исторических коллекций и обратился с просьбой к его основателю профессору И.Ф. Брейну рекомендовать ему учёного, который занялся бы собиранием коллекций и изучением естественных богатств России. [4] Выбор пал на доктора медицины Д.Г. Мессершмидта, натуралиста, знавшего восточные языки. Энциклопедически образованный человек, Д.Г. Мессершмидт был приглашён в 1717 г. Петром I на государственную службу для исследования природных богатств Российского государства. Согласно указу Петра I от 15 ноября 1718 г., он был направлен в Сибирь «для изыскания всяких раритетов и аптекарских вещей». [5] Если первоначально цель путешествия Д.Г. Мессершмидта по Сибири сводилась к собиранию
(7/8)
редкостей и целебных трав, то в дальнейшем в процессе работы он расширил программу своих научных изысканий.
Большое значение для Д.Г. Мессершмидта, приехавшего в Тобольск в декабре 1719 г., имело знакомство с группой пленных шведских офицеров, занимавшихся изучением России. В результате Северной войны, происходившей с 1700 по 1721 гг. между Россией и Швецией, и в особенности после Полтавской битвы 1709 г., в России оказалось большое количество пленных шведов. Среди них были образованные люди, которые воспользовались своим пребыванием в Сибири для её изучения. [6] «Следует прежде всего отметить мужество этих людей, — писала М.Г. Неволянская, — которые, невзирая на трудности и тяжёлые испытания, выпавшие на их долю во время пребывания в плену, сумели не только поставить перед собой благородную задачу служения науке, но и по мере сил своих выполнить её». [7] Среди пленных шведов в Тобольске находился Филипп Иоганн Табберт фон Страленберг. [8] Он принял участие в экспедиции Д.Г. Мессершмидта, став неизменным помощником в научно-исследовательской работе, деля с ним трудности экспедиционной жизни. На Енисее он участвовал в археологических работах Мессершмидта.
Велика заслуга Д.Г. Мессершмидта перед наукой, им была открыта енисейская средневековая письменность, которую он по сходству знаков со скандинавскими рунами назвал «рунической». Большое внимание он уделил изучению каменных изваяний. На Енисее Мессершмидт посетил и описал Бирюсинскую писаницу (23 февраля и 3 октября 1722 г.) [9] и у Городовой стены близ с. Новосёлова (18 февраля и 26 сентября 1722 г.). [10] Спутник Мессершмидта Карл Шульман срисовал изображения этих писаниц. 28 мая 1722 г. после 13-летнего пребывания в плену Страленберг простился с Мессершмидтом и отправился в обратный путь.
(8/9)
Рис. 1. Бирюсинская писаница, по Д.Г. Мессершмидту.
(9/10)
Книга Ф.И. Страленберга, в которой он писал, в частности, о наскальных изображениях, была опубликована ещё при его жизни. И хотя она в русском переводе в печати так и не появилась, тем не менее она имела широкое распространение в России. В этом труде Ф.И. Страленберг опубликовал краткое описание петроглифов, осмотренных им на скалах Енисея между Абаканом и Красноярском. [11] В Берлине в 1960-х годах было осуществлено издание трудов Д.Г. Мессершмидта, в частности опубликованы материалы его работ на Енисее. [12]
Археологическое изучение Сибири, в том числе бассейна Енисея, продолжила Вторая Камчатская экспедиция 1733-1743 гг., в составе которой находились будущие академики историк Герард-Фридрих Миллер и натуралист Иоганн-Георг Гмелин.
Г.Ф. Миллер приехал в Россию в 1725 г. Во время экспедиции по изучению Сибири он обследовал и описал архивы более 20 городов, собрал обширные данные по географии, экономике и археологии Сибири. [13] Г.Ф. Миллер осмотрел в июне 1841[1741] г. писаный камень на р. Ирбит. Во время путешествия он посетил также Томские писаницы. На Среднем Енисее Г.Ф. Миллер и И.Г. Гмелин осмотрели многие памятники древности, ранее обследованные Д.Г. Мессершмидтом, включая петроглифы, изваяния, надписи. Описание писаниц Г.Ф. Миллер поручил выполнить И.Г. Гмелину, «который позаботился также, чтобы были сделаны тщательные рисунки их». [14]
В Приложении к инструкции, составленной для адъюнкта Иоганна Фишера, Г.Ф. Миллер, делясь с ним своим опытом, писал, что древности, которые удастся увидеть или приобрести, следует рисовать, за исключением тех, которые по распоряжению Миллера уже зарисованы. В числе древностей, рисунки с которых уже выполнены, Г.Ф. Миллер отмечает писаницы Томи, Енисея, Лены. По всей вероятности, он полагал, что сотрудники экспедиции обследовали и скопировали все изображения
(10/11)
на скалах Енисея, во всяком случае все, заслуживающие внимания.
Огромная научная заслуга Г.Ф. Миллера состоит в том, что он осознавал связь археологических памятников с историей края. Он подчеркивал в инструкции, что «главнейшая цель при исследовании древностей этого края должна, конечно, заключаться в том, чтобы они послужили к разъяснению древней истории обитателей его, чего и можно смело ожидать от различных древностей, встречающихся в Сибири». [15]
Рис.2. Писаный камень, по Г.Ф. Миллеру.
Между тем, значение петроглифов как исторического источника Г.Ф. Миллер склонен был недооценивать, отрицая возможность глубокой древности наскальных изображений, а также не признавая за ними художественные достоинства. Излагая свою точку зрения на происхождение наскальных изображений, он писал, что в сибирских писаницах «нет никакого признака древности, и потому я не вижу причины, почему они должны быть приписаны первым обладателям этого края, а не нынешним обитателям его». [16] Происхождение петроглифов исследователь связывал с деятельностью сибирских
(11/12)
шаманов, тем самым допуская, что все изображения приблизительно одного возраста. О шаманах и шаманистах Г.Ф. Миллер отзывался в крайне нелестных выражениях: «Чтобы снискать себе больше уважения или подкрепить свои предсказания, — писал он, — кудесники нередко творят чудеса; такими, конечно, последние кажутся невежественному народу, для меня же, который часто присутствовал при этом, они являлись пошлыми и жалкими и никак не могут быть приравнены даже к шуткам, ежедневно проделываемым нашими странствующими фокусниками». [17]
Учёный полемизировал со своими предшественниками в отношении трактовки петроглифов как иероглифов, как особого рода письма, сравнивая наскальные изображения с детскими рисунками или произведениями праздных людей, неопытных в искусстве письма и живописи, которые чертят на песке или на бумаге беспорядочно разбросанные фигуры. «Я не наблюдал там ничего, что было бы похоже на связный ряд изображений. Здесь изображения людей, там животных, ничем органически не связанные. Если вместе со Страленбергом признать эти изображения иероглифическими, то едва ли можно будет догадаться, для представления какой вещи в природе они годятся хотя бы в малой степени. Мне трудно уверить себя, что такие произведения принадлежат людям, которые хотели передать потомству память о себе или о своих деяниях». [18]
Приводя описание изображений Бирюсинского писаного камня, Г.Ф. Миллер отмечал, что «тут нет ничего такого, чего бы нельзя было понять без всякого символического толкования, и так как все фигуры почти одинакового характера, притом одни и те же часто повторяются без примеси других, элементов, то это служит непосредственным доказательством, что здесь не может быть речи о каком-нибудь особом роде письмен». [19]
Г.Ф. Миллер разграничивал петроглифы и собственно надписи. В работе «О сибирских надписях» он первона-
(12/13)
чально рассматривает те знаки, которые, по его мнению, ошибочно были приняты его предшественниками за надписи, затем собственно надписи, известные в Сибири. [20] «Я считаю, — писал он, — что ошибочно признаны надписями те изображения людей и животных и иные непонятные рисунки, с первого взгляда на которые ясно, что они не имеют характера букв. Их можно видеть в довольно многих местах Сибири, по берегам рек, на крутых скалах. Писаны они красками или вырезаны на камнях; отсюда среди русских общеупотребительное название для них ‟писаный камень”». [21]
Останавливаясь на способе нанесения изображений на скалы, Г.Ф. Миллер критиковал точку зрения Ф.И. Страленберга, полагавшего, что творцы петроглифов либо спускались по скале, либо взбирались вверх посредством вколоченных в скалу клиньев. «Сильное, право, берёт меня сомненье, — писал он, — чтобы на такое немудрёное дело было употреблено столько труда. Какой здравомыслящий человек стал бы так действовать, когда не было на то никакой надобности, и то же самое можно было сделать гораздо легче». [22] К вопросу о способе нанесения изображений на отвесные неприступные скалы возвращались и многие исследователи и в позднейшее время.
Пётр Симон Паллас (1741-1811), зоолог по образованию, ученый-энциклопедист, естествоиспытатель и путешественник. Образование он получил в Германии, Голландии и Англии, в 1767 г. после избрания членом Петербургской Академии наук приехал в Россию, где возглавил академическую экспедицию, организованную для исследования Урала и Сибири. На Енисее П.С. Паллас побывал в 1771 и 1772 гг. Он описал надпись у с. Абакано-Перевоза, посетил Майдашинскую писаницу. Итоги экспедиции были обобщены в труде «Путешествие по разным провинциям Российской империи». [23]
Участники академических экспедиций, рассматривавшие древности как один из объектов землеописания,
(13/14)
путём расспросов и личных изысканий зарегистрировали большое число писаниц, сделали ряд верных наблюдений, открыли многочисленные надписи, изваяния, собрали значительные археологические коллекции. Основное внимание при археологическом изучении края они уделяли памятникам енисейской рунической письменности и каменным изваяниям. Петроглифы рассматривались преимущественно в связи с изучением «рунической» письменности. Главное внимание было сосредоточено на накоплении фактов и лишь отчасти на их научной интерпретации.
[1] Спафарий Н.М. Сибирь и Китай. Кишинёв, 1960. С. 70.
[2] Булгаков А.И. Верховья Енисея в Урянхае и Саянских горах // Изв. РГО. Т. 44. Вып. 6. СПб., 1908. С. 92-393.
[3] Неволянская М.Г. Даниил Готлиб Мессермидт. Л., 1970. С. 1-184; Кызласов Л.Р. Начало сибирской археологии // Историко-археологический сборник. М., 1962.
[4] Неволянская М.Г. Даниил Готлиб Мессершмидт. С. 8.
[5] Там же. С. 10.
[6] Неволянская М.Г. Филипп Иоганн Страленберг. Его работы по исследованию Сибири. М.;Л., 1966. С. 14.
[7] Неволянская М.Г. Там же. С. 14.
(14/15)
[8] Капитан Табберт в 1707 г. получил за храбрость и отвагу дворянство и фамилию Страленберг. Во время всего пребывания в плену в России Страленберг продолжал именоваться Таббертом, под фамилией Страленберг он стал известен в мировой литературе как автор книги «Историко-географическое описание северной и восточной частей Европы и Азии» и карты России и «Великой Татарии».
[9] Мессершмидт Д.Г. Извлечение из путевого дневника Д.Г. Мессершмидта // Радлов В.В. Сибирские древности. Т. 1. Вып. 1. Материалы по археологии России. №3. Спб., 1888. Приложения. С.15, 18.
[11] Strahlenberg F.I. Das Nord- und Östliche Theil von Europa und Asia. Stockholm, 1730. P. 337-341.
[12] Messerschmidt D.G. Forschungsreise durch Sibirien. 1720-1727. Teil 1. Tagebuchaufzeichungen. Januar 1721-1722. Berlin, 1962.
[13] Элерт A.X. Экспедиционные материалы Г.Ф. Миллера как источник по истории Сибири. Новосибирск, 1990.
[14] Миллер Г.Ф. О сибирских надписях. Ч. 1. О сибирских писаных камнях // Миллер Г.Ф. История Сибири. Т. 1. М.;Л., 1937. С. 532.
[15] Миллер Г.Ф. Из рукописной инструкции, составленной Миллером для адъюнкта Фишера // Радлов В.В. Сибирские древности. Т. I. Вып. 3. MAP. N15. СПб., 1894. С. 107.
[16] Миллер Г.Ф. О сибирских надписях. Часть первая. О сибирских писаных камнях... С. 537.
[17] Там же. С. 537-538.
[18] Там же. С. 528-529.
[19] Там же. С. 534.
[20] В рукописях Г.Ф. Миллера сочинения о «настоящих надписях, встречающихся в степях Южной Сибири» не сохранились.
[21] Миллер Г.Ф. О сибирских надписях. С. 526.
[22] Там же. С. 534-535.
[23] Паллас П.С. Путешествие по разным провинциям Российской империи. Ч. 1-3. СПб., 1773-1788.
|