Н.Л. Членова.

[Выступление на «круглом столе» «Дискуссионные проблемы отечественной скифологии».]

// НАА. 1980. №6. С. 80-82. (Дискуссионные проблемы отечественной скифологии, окончание)

Обсуждение:

Н.Л. Членова
(Ин-т археологии АН СССР, Москва)

В обзорной статье основное место занимает проблема происхождения скифов, и я остановлюсь только на ней. Ввиду недостатка места приходится отметить лишь самое главное.

1. Вряд ли следует вопрос о происхождении скифской культуры ставить альтернативно: либо автохтонная, либо пришлая. Почти все культуры, начиная, по крайней мере, с бронзового века, включают и местные и пришлые компоненты, причём компонентов этих, как правило, не два, а больше. Это относится и к скифской культуре. Скифам на территории Северного Причерноморья предшествовало необычайно многочисленное население — срубной культуры и культуры «валиковой керамики» (последнюю Д.Я. Телегин, С.Н. Братченко и др. считают генетически связанной с культурой

(85/86)

«многоваликовой керамики»; я разделяю эту точку зрения). При составлении археологической карты шести культур бронзового века на территории СССР [46] мне пришлось убедиться, что население срубной и «валиковой» культур превосходило по численности население других культур (андроновской, абашевской и др.) в несколько раз (на некоторых территориях — в десять). Это многочисленное население неминуемо должно было сформировать физический тип скифов (что и установлено антропологами [47]), полностью или почти полностью растворив физический тип даже не очень малочисленных пришельцев, если таковые были.

К срубной и «валиковой» культурам восходят керамика степной Скифии и, весьма вероятно, такая характерная черта скифского погребального обряда, как подбой или катакомба (по данным В.В. Дворниченко). Таковы автохтонные компоненты скифского населения и скифской культуры. При выяснении происхождения других компонентов скифской культуры, и в первую очередь оружия, конского убора и звериного стиля, нельзя обойтись без предположения о том, что они пришлые, не связанные со срубной культурой.

2. И.В. Яценко и Д.С. Раевский подробно разбирают теории А.И. Тереножкина и М.И. Артамонова, в которых скифская культура или основные её компоненты трактуются как «пришлые». В связи с тем, что мне приходилось (с 60-х годов) заниматься вопросами происхождения «скифской триады» и писать о предшественниках скифской культуры на разных территориях, [48] а авторы обзорной статьи обошли мою точку зрения молчанием, изложу её здесь, дополнив теми выводами, к которым пришла в последние годы. Поскольку все основные категории скифского оружия (кинжалы-акинаки с бабочковидным перекрестием, топоры, секиры и чеканы, наконечники стрел), конского убора (удила со стремевидными и круглыми кольцами, псалии, бляхи для перекрестия ремней и пр.) и основные мотивы звериного стиля (олень, голова хищной птицы, кошачий хищник, свёрнутый кольцом и др.), а также бронзовые литые котлы и круглые бронзовые зеркала с петелькой на обороте получают распространение как в западных частях скифского мира (Причерноморье), так и в восточных (Восточный Казахстан, Минусинская котловина, Тува, Ордос) — при этом имея свои локальные особенности — в VII-VI вв. до н.э., нет оснований считать, что они распространились из Причерноморья в восточную часть степной зоны или наоборот. Многие из этих категорий (топоры и секиры, удила и псалии, звериный стиль) появляются в степной и лесостепной зонах ещё в предшествующую эпоху, которую я предложила назвать киммерийско-карасукской (в целом — XIII-VII вв. до н.э.; на многих территориях — Украина, Крым, Северный Кавказ, Западная Сибирь — в VIII-VII вв.

(86/87)

до н.э.). [49] Культуры, составляющие эту киммерийско-карасукскую общность (карасукская, ирменская, дандыбай-бегазинская, тагискенская, каменномостско-берёзовская, кизил-кобинская, чернолесская, «фракийский гальштат» и ряд других), родственны между собой, в том числе и по керамике, ряду черт погребального обряда, целой группе украшений (т.е. по тем чертам, которые считаются связанными с этнической принадлежностью), и по физическому типу их носителей (для карасукской, ирменской и кизил-кобинской культур; черепа носителей других культур не исследовались). [50] Эти культуры и включают те компоненты, на основе которых формируются некоторые категории оружия, конский убор, звериный стиль, бронзовые котлы и зеркала скифской эпохи.

Все названные культуры не имеют корней в местных культурах евразийской степи и лесостепи, в том числе в андроновской и срубной, и физический тип их носителей (там, где он определён) также отличен от физического типа срубников и андроновцев. Словом, это были новые люди с новой культурой, принесённой извне. Материал противоречит мнению, согласно которому культуры эти «местные» и выросли на срубной и андроновской основе.

Вопрос о том, откуда происходят данные культуры, сложен и пока не во всех своих аспектах может быть решён. Все же прототипы большинства компонентов этих культур (керамики, погребальных сооружений, многих украшений, кинжалов карасукского и каменномостского типа, топоров, секир и чеканов, удил и псалий, зеркал и, видимо, котлов) находятся на Ближнем и Среднем Востоке, точнее — в Северной Месопотамии, районе озёр Ван и Урмия и в Западном и Северном Иране в III-II тыс. до н.э. [51] Звериный стиль находит убедительные прототипы в изображениях на печатях типа Керкук и луристанских бронзах. [52] Сложнее обстоит дело с происхождением кинжалов-акинаков с бабочковидным перекрестием. Считать их производными от кинжалов киммерийских или каменномостских нельзя, так как развитие их прямого перекрестия никак не приводит к бабочковидному [53] (вопреки мнению ряда авторов). По-видимому, они происходят от тех же ближне- и средневосточных прототипов, от которых ведут происхождение кинжалы с прямым перекрестием, представляя собой боковую ветвь этой линии развития. [54]

Поскольку многие мотивы скифского звериного стиля и в Причерноморье, и в Казахстане, и в более восточных районах при чрезвычайно близком сходстве между собой в то же время отличаются от звериного стиля карасукско-киммерийской эпохи (представленного на востоке карасук-

(87/88)

ским, забайкальским и раннеордосским звериным стилем, а на западе — раннекобанским), следует предположить какой-то промежуточный этап и промежуточную территорию (или территории) в его формировании (между Ближним и Средним Востоком и поясом степей). Тот же промежуточный этап требуется предположить для формирования скифского конского убора и оружия. Таким районом, как мне представляется, могла быть территория Средней Азии: малочисленные пока, но очень выразительные памятники низовьев Сырдарьи (Уйгарак и Тагискен) интересны органическим сочетанием компонентов киммерийской и скифской эпох. Следующей «промежуточной» территорией (между Средней Азией и Причерноморьем) были, очевидно, предгорные и степные районы Северного Кавказа. Прямое проникновение ближневосточного звериного стиля, оружия и конского убора в Причерноморье через Закавказье и Главный Кавказский хребет представляется невероятным, поскольку на этих территориях отсутствуют памятники киммерийского типа, а раннескифские вещи не составляют целостных комплексов, будучи вкраплены в комплексы местных культур. Эти ближневосточные по происхождению элементы, прошедшие стадию формирования в Средней Азии и на Северном Кавказе, были принесены их создателями на территорию Северного Причерноморья, где наслоились на культуру местного населения (носителей позднесрубной и «валиковой керамики» в степи и на культуру чернолесскую в лесостепи). Такой в самых общих чертах представляется история сложения скифской культуры. В ней ещё множество пробелов и нерешённых вопросов.

[46] См.: Н.Л. Членова. Распространение и пути связей древних культур Восточной Европы, Казахстана и Средней Азии в эпоху поздней бронзы. — Средняя Азия и её соседи в древности и средневековье (в печати).

[47] Г.Ф. Дебец. Палеоантропология СССР. М., 1948, с. 164, 181-182; он же. О физических типах людей скифского времени. — Проблемы скифской археологии. М., 1971, с. 9; Т.С. Кондукторова. Антропология древнего населения Украины. М., 1972, с. 21-22, 72-74, табл. 6, 7; С.И. Круц. Антропологические особенности населения срубной культуры территории Украины. — Энеолит и бронзовый век Украины. Киев, 1976, с. 223-225.

[48] См.: Н.Л. Членова. Скифский олень. — МИА. Вып. 115, 1962, с. 167-168, 194-195; N. Tchlenova. L’art animalier de l’époque scythique en Sibérie et en Pontide. — VI Congrès international des sciences préhistoriques et protohistoriques. Moscou, 1962, p. 3-12, tabl. I-IV; H.Л. Членова. Происхождение и ранняя история племён тагарской культуры. М., 1967, с. 20-21, 25, 27, 32, 34-36, 57-62, 69-70, 76, 81, 88-91, 92, 101, 103, 105, 110-112, 123-130; она же. Хронология памятников карасукской эпохи. — МИА. Вып. 182, 1972, с. 131-135, табл. 60-68. Многие выводы этих работ разделял М.И. Артамонов.

[49] См.: Н.Л. Членова. О культурной и этнической общности карасукской и других культур Евразии. — Труды VII Международного конгресса антропологических и этнографических наук. Т. 5. М., 1970, с. 782-788; она же. Хронология памятников…, с. 131-135; она же. Памятники I тыс. до н.э. Северного и Западного Ирана в проблеме киммерийско-карасукской общности. — Искусство и археология Ирана. Всесоюзная конференция 1969 г. Доклады. М., 1971.

[50] См.: И.В. Перевозчиков. Приложение к статье Н.Л. Членовой «Памятники I тыс. до н.э. Северного и Западного Ирана…». — Искусство и археология Ирана…, с. 339-340. Черепа ирменской культуры изучены А.В. Шевченко (результаты пока не опубликованы).

[51] См.: Н.Л. Членова. О культурной и этнической общности…; она же. Хронология памятников…, табл. 61, 34; табл. 63, 32-34, 46; табл. 65, 8-15; она же. Памятники I тыс. до н.э.…

[52] См.: N. Téhlenova. L’art animalier…; Н.Л. Членова. Происхождение и ранняя история…, с. 124-130, табл. 30-33.

[53] Н.Л. Членова. О связях Северо-Западного Причерноморья и Нижнего Дуная с Востоком в киммерийскую эпоху. — Studia Thracica. I. Sofia, 1975, с. 74, рис. IV.

[54] См.: Н.Л. Членова. Происхождение и ранняя история…, с. 20-21, табл. 5, 12-26.

наверх